Сквозь время и к звездам

– Выкуси, Бродяга! – сказал Джеймс, снова отправляя свой голос Сириусу с неожиданным почтальоном. – Поздравляю, Лунатик! – через пару минут принёс ответ Патронус Сириуса. Джеймс положил на плечи друга свою руку и подтолкнул в сторону кухни. – Чур, сегодня грушу щекочешь ты! – сказал он, когда они подошли к картине с фруктами, закрывающей проход. Крупные нарисованные виноградинки, хохоча, разбежались в стороны по плетёной корзине, открывая для пальцев зелёную грушу, чтобы можно было лёгким касанием превратить ее в дверную ручку и войти внутрь. В большом помещении хогвартской кухни стоял густой насыщенный запах готовящейся еды. Полтора десятка эльфов в белоснежных кухонных полотенцах сновали туда-сюда по только им одним известным маршрутам. Со стороны совершенно невозможно было понять, как у них вообще получается что-то приготовить, потому что они постоянно бегали от одной плиты к другой, сталкивались лбами, передавали друг другу плошки и ковши, перескакивали с места на место, останавливались посреди кухни, чтобы поспорить о каких-то мелочах, и при всём при этом непостижимо прекрасно справлялись со своей работой. Завидев учеников, эльфы радушно разгребали на заваленных столах свободный пятачок и организовывали крошечный пир. – Да нам хватит пары бутербродов, – надеялся отвертеться Римус. – Нет, Лунатик, – перебил его Джеймс, настойчиво усаживая за стол, – мы с тобой сядем и, наконец, позавтракаем. К тому же, мне до смерти любопытно, когда ты успел научиться. – Сегодня, – ответил тот, накладывая пластик сыра на хлеб. – Всю ночь тренировался? – в шутку спросил Джеймс. Римус покраснел, смущённо улыбнулся и кивнул, потупив глаза на бутерброд, который тут же откусил. Искренний и бесхитростный, он в момент выдал сам себя. Ему очень хотелось поделиться радостью, но заговорить об этом он не решался. Как можно обсуждать такие вещи? Как другие так спокойно об этом рассказывают? – Серьёзно? – Джеймс поставил назад стакан сока, который только что собирался глотнуть, и наклонился ближе. – Нет, правда что ли? – Римус снова кивнул. – Вот это да? Где это вы умудрились? Хотя подожди, не говори. В хижине? – снова кивок. – Там как-то не очень романтично. – Я свечи поставил, – слабо оправдался Римус. Джеймс хитро поиграл бровями, усмехнувшись в стакан, представив себе эту трогательную картину. Джеймс наложил себе в тарелку мяса и картошки, дополнив это парой кусков хлеба, и принялся с наслаждением это уплетать. – Что? – спросил он, поймав удивлённый взгляд. – Я есть хочу. – Ты никуда не торопишься? – Нет, – Джеймс дёрнул плечами и тут же стал серьёзным. Он старался больше не поднимать глаза, потому что, очевидно, тема разговора только что сменила направление, и он не то чтобы сильно хотел это обсуждать. – Ты не пойдёшь искать Северуса? – Пойду… наверно. – Сохатый, – мягко начал Римус, чувствуя, что сейчас нагло влезет туда, где его не ждут, а он не сильно любил этого делать, – что-то ещё случилось? Тебя что-то беспокоит? Ты боишься, что он не захочет с тобой разговаривать? Боишься, что он тебе не поверит? Джеймс тщательно прожевал откушенный кусок, проглотил, и продолжил сидеть молча, уставившись в тарелку. Боится ли он? Да, боится. Но совсем не того, о чем подумал Римус. Отчего-то он был уверен, что Северус ему поверит. Но так уж получилось, что судьба, Петтигрю и сам Северус дали Джеймсу дополнительное время. У него неожиданно появился ещё один шанс всё обдумать. И он решил на этот раз этим шансом воспользоваться. Раз уж он не способен думать заранее, то придётся прямо в процессе. Лучше немножко поздно, чем совсем поздно. Джеймс поднял глаза, но не сразу решился заговорить. Потому что Римус его может и не понять. Потому что у них с Сириусом всё просто. У них есть любовь, а значит им нужно быть вместе. И нет сомнений по этому поводу. Всё прямо и очевидно. И просто. Вот до тошноты просто. Только вперёд, ни шагу назад. – Наоборот… я боюсь, что он поверит, – ответил Джеймс. Он смотрел на Римуса с надеждой, что тот поможет ему решить. Нет. Смотрел с надеждой, что тот все решит за него. Он ждал, пока пройдёт время, чтобы может быть Северус сам решил за него. Ждал, пока все решится само собой, чтобы можно было, потом с чистой совестью сказать: «Так получилось». Сказать: «Я не виноват» – так, чтобы это было абсолютной правдой. Римус непонимающе смотрел на него. Они уже не трогали еду, лежащую на столе перед ними. Эльфы ходили вокруг и не решались убрать тарелки, не зная, стоит ли вмешиваться в разговор. Необычайно молчаливый, очень напряжённый разговор. Опытные хогвартские эльфы прекрасно знают, что школьники – это настоящие маленькие бомбы, не вовремя тронешь и все, взрыв, крик, слезы, и потом не дадут спокойной жизни до самого выпускного. – Разве ты не хочешь этого? – Хочу, – тихо произнёс Джеймс и запустил ладонь в волосы, опираясь локтём о стол. – Но… – Я не понимаю, Джеймс, – честно ответил Римус. – Я… как бы тебе объяснить? – Джеймс поёрзал на лавке, одёрнул свою одежду, взял стакан в руку. Сок густой оранжевой волной перекатывался из стороны в сторону, пачкая стенки и медленно стекая вниз, оставляя мелкие кусочки мякоти, прилипшие к стеклу. Он смотрел на это, как будто ответ сейчас всплывёт на поверхность, и ему не придется самому формулировать предложения, тщательно подбирая слова. – Я хочу. Но только сейчас. Не вообще. Не загадывая на будущее. Не строя планов. Не навсегда. Если я сейчас пойду его спасать, пойду его уговаривать, то это будет… Ты знаешь, как это будет выглядеть? – Какая разница, как это будет выглядеть, Джеймс? Тебя никогда это не волновало. С чего вдруг сейчас? Что изменилось? – Ты не понимаешь, – он поднял глаза. Глаза, переполненные его сомнениями, его болезненной честностью с самим собой. – Это будет выглядеть, как обещание. Будет выглядеть обещанием для него. Как будто я уже все решил. – Но ведь? – Римус не знал, что тут можно сказать. Не знал, что спросить. Он действительно хотел бы помочь, но был бессилен разобраться. Хитросплетения чужих чувств никак не хотели ему поддаваться в этот раз. Что же терзает тебя, Джеймс? Что не даёт тебе покоя? Но, похоже, тот и сам не знал. – Ты же любишь его? Нет? Джеймс сложил руки перед собой в замок, прижал их к губам и выдохнул длинно, выпуская все, что накипело, что скопилось внутри. Почему для него все стало так сложно? Отчего он не может просто пойти и быть вместе с тем, о ком думает не переставая? – Люблю, – сказал он, тихо опуская руки. Признаваясь скорее себе, чем отвечая на вопрос. – Люблю, но не так. Не так это нужно ему. Не так как любит он, – Джеймс смотрел пустым отсутствующим взглядом, куда-то за плечо своего друга, зачем-то следя за тем, как эльфы магией двигали кастрюли и ковши на верхних полках стеллажей. Глаза смотрели вперёд, но на самом деле взор его был обращён внутрь. Он словно считывал то, что было записано у него на душе. – Я не такой. Понимаешь? Я не могу один раз и на всю жизнь. Не думаю, что я готов к серьёзным отношениям. Может я, передумаю через месяц. Или через год. А если через три? Римус, ты себе представляешь, что будет, если мне надоест, и я просто сбегу? Сейчас начну. Сам начну. А потом сбегу... Я не хочу этого. Я не хочу знать, что будет с ним после этого. Как я смогу ему пообещать, глядя в глаза, если сам не верю? Ведь для него это все серьёзно! Не могу... Просто не могу так с ним поступить. – Ты же любишь его? Нет? – Римус не знал, что тут ещё можно сказать. Как объяснить другу, что давно уже всем очевидно? – Люблю, – тихо ответил Джеймс. – Люблю, но не так. Не так это нужно ему. Не так как любит он. Понимаешь? Для него это все серьёзно. А я… Я не хочу обещать того, в чем сам не уверен. Он переставил ноги через скамью, отворачиваясь от стола, потёр ладонями колени, унимая мелкую дрожь, и бросил взгляд на друга, ожидая вынесения вердикта. Давай же, ну! Скажи, что ты на самом деле думаешь. Скажи о непоследовательности, о непостоянстве, о незрелости. Скажи правду. Хогвартские эльфы стали нерешительно подходить по одному, утаскивая потихоньку продукты со стола. Хлеб ушёл первым, за ним большая тарелка с картошкой, пустой стакан, вилки и сыр. – Джеймс, ты сам слышишь, что говоришь? Вы с ним ещё встречаться-то толком не начали, а ты переживаешь о том, что будет через несколько лет. Может он ещё и не заглядывал так далеко? К тому же, он все-таки не слепой и не дурак, знает, какой ты. Уверен, он прекрасно отдаёт себе отчёт, во что ввязывается. – И сегодня он в этом убедился, – Джеймс грустно ухмыльнулся. – Поговори с ним, Сохатый. Объясни. – Что объяснить? Что это правда? Ведь это так и есть. Мы все вместе разрабатывали план. – Не передёргивай. Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Джеймс понимал. Он давно уже всё понял, только боялся себе в этом признаться. Он чувствовал, что всё стало серьёзно. Теперь всё стало слишком серьёзно, словно взрослая жизнь уже началась, а его никто не предупредил. И вот он стоит на перепутье и ждёт, когда кто-то возьмёт его за руку и поведёт в нужном направлении, потому что сам он не знает куда идти. Не знает верной дороги. – Римус, ведь Хвост на самом деле сказал правду. – Сейчас же ты знаешь, что он думает. – Да, и боюсь, что я не имею права этим пользоваться. Джеймс хлопнул ладонями по столу. Решительно выхватил второй бутерброд с тарелки Римуса, перед тем как ее утащил какой-то плюгавенький эльф, встал, поправил одежду и, бросив последний взгляд на друга, пошёл к выходу. – Куда ты? – Караулить Северуса. Куда же ещё? – он завернул бутерброд в несколько бумажных салфеток и положил в карман. – Что я буду делать, если он вляпается в неприятности? Римус посмотрел и улыбнулся. Едва ли Джеймс отдаёт себе отчёт, что уже давно все решил. Он уже выбрал свою дорогу. Как обычно, сначала бросается в бой, и лишь потом будет пытаться объяснить себе зачем. Может опять начнёт искать оправдания, а может, будет долго спорить сам с собой и отрицать до последнего. Хорошо все-таки, что он приступает к действиям, до того, как все обдумает, потому что иначе он никогда бы не сдвинулся с места. Джеймс шёл по коридорам подземелий под мантией-невидимкой, держа в руке этот несчастный бутерброд, который стащил у Римуса из-под носа, аккуратно пропуская встречных школьников, вжимаясь в стены, чтобы никого не задеть. Сидеть напротив входа в гостиную Слизерина – вот и весь план на сегодняшний день. Что, в сущности, он знал про Северуса? Где его можно искать? Выручай-комната пустая. На карте его не увидеть. Либо его нет в Хогвартсе, либо – закрыл себя чарами. Поудобнее устроившись за колонной, привалившись боком к стене, чтобы можно видеть конец коридора, где спрятан потайной ход, Джеймс сидел на голом полу, окружив себя согревающим заклинанием. Время тянулось медленно. Ноги давно затекли от неудобного положения. Тайный агент под прикрытием мантии уже давно изнывал от тоски и скуки, развлекая себя мелкими шалостями, разливая на полу лужу воды и спасая зазевавшихся школьников заклинанием, чтобы те обошлись без серьёзных травм при падении, а Северуса все не было. Проснувшись от того, что голова больно стукнулась о пол, скатившись вниз по стене, он резко подскочил, оглядываясь по сторонам. Пусто. Никого вокруг нет. Приглушённо горят факелы. – Нет! Нет-нет-нет, – запричитал Джеймс и, стянув мантию-невидимку, начал торопливо разворачивать пергамент с картой. – Давай, Сев. Давай, сними чары. Я точно знаю, что ты ждёшь, пока я тебя найду, остановлю и спасу от всего, – он просматривал все нарисованные этажи, ища знакомые инициалы. Крыша. Двор. Подземелье. Подземелье! – Да-а-а! Северус, да! Только подожди меня. Не уходи.… Не уходи, пожалуйста. Он бежал так быстро, как только мог, перескакивая через несколько ступеней. Он так и держал в руке развёрнутую карту и скомканную мантию. Только бы успеть, пока Северус не покинул Хогвартс и не аппарировал в неизвестном направлении. Палочка резко блеснула в вытянутой руке, и коридор озарили короткие вспышки света. – Левикорпус! Экспеллиармус! – Да ты издеваешься, Поттер! Северус снова повис вверх тормашками, оказавшись безоружным. Его палочка отскочила в угол, закатившись к самой стене. Джеймс, наконец, смог с облегчением выдохнуть. С трудом хватая воздух, он сделал несколько кругов по тесному коридору потайного хода, держа руки на талии и выгнув спину колесом. – Ты ещё какие-нибудь заклинания кроме этого знаешь? – возмущался Северус, отодвигая с лица нависшую мантию. – Можно связать магическими верёвками, или приложить в спину Ступефаем. Я бы не обиделся, честно. Почему ты вечно меня подвешиваешь, словно рыбку на крючке? – Я не успел подумать, – ответил Джеймс осипшим голосом, не полностью восстановив дыхание. – Что первое пришло в голову то и кинул. К тому же я испытываю определённого рода слабость к нижней части твоего тела, – он показал на ноги, которые почти касались потолка, и спустился взглядом ниже, довольно ухмыльнувшись. – Кстати, ничего удивительного, что я вспоминаю о твоём заклинании, когда тебя вижу. Считай, что это дань уважения к твоим талантам. – То есть я тебя ещё благодарить должен за признание моих заслуг? Я польщён, Поттер, а теперь отпусти. – Нет. Незачем тебе туда ходить, Сев, – Джеймс сел спиной к стене, вытянул ноги и запрокинул голову. Горло саднило от резкого дыхания. – Тебя забыл спросить, – Северус расстегнул мантию и скинул ее на пол, чтобы она не свисала на лицо. – Джеймс, – теперь его голос звучал, скорее, устало, чем возмущённо, – там Регулус, я не могу его одного бросить. – Его Сириус собирался остановить, и, думаю, уж он с этим справится. Так что можешь висеть спокойно и ни о чем не переживать. Джеймс стал увлечённо подбрасывать палочку вверх, закручивая ее колесом и ловя в последний момент. – Ни о чем не переживать.… Ну, разумеется. Ведь Тёмный Лорд, он же совсем не обидится, если я не приду, совсем не будет мне мстить. Он же благородный человек. Понимающий. – То есть сейчас ты начал беспокоится о своей безопасности? – Джеймс усмехнулся, а затем вскочил, ошарашенно уставился на Северуса и направил палочку, словно собираясь выпустить заклинание. – Что ты делаешь, Поттер? – Северус поднял руки вверх. Точнее опустил их вниз, так как сам он был в перевёрнутом положении. – Признавайся! – В чём? – Северус прикусил губу и округлил глаза, делая вид, что не понимает, о чем тот говорит. – Ты только что пытался призвать к себе палочку, я видел, – Джеймс тыкал пальцем, рассекая воздух между Северусом и его палочкой, возмущённо хватая ртом воздух. – Давно ты это… умеешь? Колдовать так? Без палочки? – Я не умею, Поттер. Только учусь. Бес палочковая магия – это совсем не просто. Джеймс поднялся, взял с пола палочку Северуса и убрал в свой задний карман. – Пусть полежит у меня. Так надёжнее, – и назидательно пригрозил пальцем. Он снова сел, прислонившись к стене, обхватил колени руками и зажёг огонёк Люмоса на конце палочки. Джеймс не знал, как заговорить. Хотелось объяснить и оправдаться, но все слова, что он так тщательно подбирал у себя в голове звучали несерьёзно. А с другой стороны, как ещё должно звучать оправдание глупости? – Сев. – Я же просил не называть меня так. – Почему? Вот скажи, почему тебе не нравится? – Джеймс вскинул голову, рукой убирая волосы с лица назад. – Ты слышал, как это звучит? Как МакДональд это говорит? Се-е-ев. Противненько так. Тягуче. Се-е-ев, – Северус скривился и дёрнул плечами. – Словно пенопластом по стеклу. У неё и голос сразу таким скрипучим становится. Се-е-ев. – Слышал, – Джеймс усмехнулся. – Я, когда первый раз услышал в библиотеке, чуть рот ей заклинанием не заклеил. – Тогда понятно, чего ты тогда так взбесился. Кому же приятно слушать это протяжное «Се-е-ев»? – Ага. Сойдёмся на том, что именно поэтому я и психанул, – Джеймс, понизил голос. – Кстати, вчера вечером ты не особо возмущался, когда я тебя так называл. – Ты теперь всегда будешь мне это припоминать, Поттер? Вчера вечером, я был немного занят, если ты не забыл. Мне было не до того. Джеймс поднял голову и посмотрел. Прямо, не стыдясь и не отворачиваясь. Откладывать разговор дальше нельзя. Нельзя бесконечно делать вид, что ничего не произошло. Северус, в отличие от него, не пытался избежать этого разговора. Губы едва заметно подрагивали в грустной ухмылке. Веки почти полностью скрывали глаза, которые старательно разглядывали его скрещённые ноги. Если бы сейчас они стояли друг напротив друга, молчание тяжело нависало бы над ними неразрешимой завесой, словно плотная театральная штора, грозящая вот-вот закрыться и завершить спектакль. Но Северус висел с надменным выражением на лице, которое совершенно не внушало характерного трепета, будучи перевёрнутым. Джеймс набрался смелости и быстро выпалил извинения, пока не передумал: – Прости, Северус. Я хотел поговорить с тобой сразу, как Хвост… он... – Хочешь сказать, что это не правда? – Северус с вызовом посмотрел на него. Видно, что он прекрасно знает ответ, но изо всех сил надеется, что ошибся. – Это… не совсем, правда, – Джеймс отвёл глаза и прикусил губу. Северус не ошибся. Вот и настал момент истины. Северус устало закрыл лицо ладонью. – Поттер, сейчас тебе надо было просто соврать. И стоять на своём до последнего. К чему эта гриффиндорская честность? Я бы тебе поверил, если бы ты всё отрицал. – Сев, я думал, ты поверил Петтигрю. – С чего бы вдруг? – его рука поражённо отлетела в сторону. – Почему ты тогда ушёл? – А надо было это обсудить у всех на глазах? Прямо в Большом зале? Встать за директорскую трибуну, воспользоваться Сонорусом, чтобы все слышали, и поговорить? Джеймс, мне нужно было время, чтобы успокоиться, – Северус стал говорить тише. – Вы серьёзно всей компанией обсуждали? Что, без этого-то было никак? – Джеймс молчал. В голосе не было осуждения, но от него хотелось убежать, спрятаться от стыда и никогда больше не отвечать на неудобные вопросы. – Мы всегда так делали. У нас вроде как нет секретов друг от друга. Не было.… По крайней мере, я так думал. Думал, что мы друзья… – он грустно улыбнулся. – К тому же… какая разница? Рано или поздно все равно узнают, что мы встречаемся, и додумаются… до остальных деталей, – Джеймс поднял глаза на Северуса. – Поттер… мы не встречаемся, – заминка. В его словах точно была заминка. Он замешкался. Он не уверен. – Ты всё-таки подумай над этим, – сейчас Джеймс порадовался, что освещение не позволяет Северусу увидеть краску на его лице, которая не пожелала локально обосноваться на щёках, а захватила уши, лоб, шею и похоже даже, грудь, которая вдобавок ко всему начала невыносимо чесаться. – Подумать над чем? Хочешь сказать, что предлагаешь встречаться? Будешь меня на свидания звать? Цветочки дарить, за ручку водить? Или как ты себе это представляешь? – он сдержанно выдохнул в тишину. – Джеймс сними меня уже. Я все равно опоздал. Джеймс встал с пола, поднял лежащую мантию, подошёл ближе к Северусу, и, отменив заклинание, поймал его в руки. Крепко прижал к себе, посмотрел и хотел чмокнуть в щеку, но передумал. Зарядит ещё пощёчину, за ним не заржавеет, а у самого Джеймса сейчас руки заняты чем-то очень важным. Идя по пустому коридору, он смотрел прямо перед собой, вышагивая, словно на параде с гордо поднятой головой, постепенно расплываясь в улыбке, и не говорил ни слова. – Куда ты меня несёшь, Поттер? Джеймс опустил голову и, скорчив хитрую физиономию, глядя на Северуса, начал медленно выговаривать по одному слову, отчеканивая и растягивая звучание, каждый раз, с трудом вспоминая, что дальше: – Чрезвычайно. Тесно. Взаимодействовать. Явственно. Неприкрытыми. Элементами. Бренных. Оболочек. Заведомо. Взаимно. Влекомых. Сущностей. С устремлением. Заполучить. Естественное. Физиологическое. Ублаготворение. В малодоступном. Помещении. Специального. Вспомогательного. Назначения. Широкого. Профиля. Фух! – он с облегчением выдохнул, закончив заранее отрепетированную фразу. – Трахаться в Выручай-комнате, – сократил Северус сказанное до основного смысла. – А меня ты спросить собирался? Нет, вообще-то спрашивать его Джеймс совсем не планировал. Он отчего-то был абсолютно уверен в положительном ответе. Может глаза лукаво сверкали, когда Северус задавал вопросы в воздух, а может его возмущение звучало недостаточно серьёзно. Да и сейчас, лёжа в руках Джеймса, он был как-то совсем уж подозрительно тих и почти (о, ужас!) мил. Такую благодать ни в коем случае нельзя спугнуть. Мерлин знает, когда это ещё повторится. – Да. То есть, нет. Я же знаю, что ты будешь отказываться, возмущаться. Уйдёшь ещё, – Джеймс попытался пожать плечами, но его непокорная ноша решила, что это прекрасный повод сбежать. Пришлось перехватить руки поудобнее, слегка подкинув возмущённого Северуса. – Ты планируешь меня изнасиловать, Поттер? – Не, ну… Я бы так это не назвал.… Обещаю, что уточню у тебя в самый ответственный момент, согласен ли ты. И очень постарайся не отказываться, потому что я буду стоять голым напротив тебя пока ты не согласишься. А ты будешь на это смотреть. Не веришь? – и он звонко поцеловал в щеку. Надутую, обиженную щеку, которая всем своим видом пыталась показать, что она совсем не обиженная, а просто серьёзная. – Хочу тебя, Сев. Хочу аж до зубного скрежета. – Сегодня Бинс дежурит. Что ты собираешься ему сказать, если мы его встретим? – Что иду работать над твоим характером. Пообещаю ему, что уже завтра ты будешь пушистым зайкой, и, поверь, Бинс даже не спросит, как я собираюсь это сделать. Джеймс самодовольно улыбнулся. Ему определённо нравилась идея перевоспитать Снейпа. За это можно было бы даже получить баллы для своего факультета, правда, используемый метод всё же хотелось бы сохранить в секрете хотя бы первое время. Но не сильно долго. Джеймс не особо любит секреты. Он считает, что это слишком сложно и требует слишком много лишней энергии. Совершенно бесполезная трата сил. – Джеймс, отпусти меня. Нефиг нести меня на руках как красну девицу в супружеское ложе перед первой брачной ночью. – Как пожелаешь, Сев. Джеймс перекинул Северуса через плечо и крепко перехватил за ноги. – Поттер! – прошипел Северус и залепил ладонью по спине, не особо ограничивая себя в силе удара. – Теперь я чувствую себя мешком с картошкой. Поттер, черт! – То есть быть красной девицей тебе понравилось больше? – Так я хотя бы чувствовал себя человеком, – он приподнял мантию Джеймса достал свою палочку из заднего кармана, раз уж все равно он висит тут рядом. – Мы почти пришли, красавица! – Джеймс звонко шлёпнул по ягодице, лежащей на плече. – Поттер, перестань обращаться ко мне как к девушке! Это уже, ни в какие ворота не лезет! Северус решил использовать последний аргумент, который хранил на самый крайний случай – заехал коленом по груди. Аргумент оказался понятен даже Поттеру, который охнув, разжал руки.