Bloody Roses: Под Колпаком

— Где мой самый любимый красавчик? — раздался задорный голос из гостиной, и Джисон подскочил с кровати, вылетев за дверь комнаты. Он упал в объятия Феликса с такой силой, что заклёпки куртки-косухи впились в мягкую кожу живота и груди. На это ни один из них не обратил внимания. Ликс вернулся, живой и здоровый — разве может Джисон просить о большем? Горечь опять начала подкатывать к горлу, и Джисон шумно сглотнул, сильнее прижавшись к шее любимого соседа. Выдохнув в чужое ухо, Феликс чуть отстранился, но руки с тонкой талии Джисона не убрал. Его лицо сияло, а белые пряди забавно торчали из-под темной шапки-бини. — Я тоже скучал, Джи. Хотя когда я последний раз у тебя был? Месяц назад вроде. — Он свёл брови в задумчивости, но вдруг воскликнул. — А, нет! Недели две назад, когда Лино уезжал. Косячок тогда был отменный, согласись? Джисон в шутливом ужасе раскрыл глаза, но Лино в это время болтал с Сынмином, сидя на диване у камина. Тот, оказывается тоже приехал, Джисон заметил только сейчас. Видно, встреча с Феликсом затмила всё остальное. — Т-с. Не при нём же. — Ой, да ладно тебе. Судя по всему, что я видел, у вас там всё по маслу. Даже завидую. В голосе Феликса Джисон уловил сомнительные нотки, поэтому сразу насторожился. — А где Хёнджин? — На первом этаже в комнате отдыха, — отмахнулся Феликс. — Его зачем-то Чан-хён выловил. Сидят, болтают. Брови автоматически при упоминании Чана и недавнего разговора в комнате хёнов дёрнулись в немом вопросе. Но Джисон решил не придавать этому значения, по крайней мере, в данный момент. Всё равно потом узнает от Феликса подробности, какой смысл переживать об этом прямо сейчас. Тем временем, пока они перебрасывались только им понятными шутками, Лино подал голос и даже присвистнул. — О, Ёнбок-а. Хватит обжиматься, идите сюда. — Когда они послушно сели напротив, он слегка склонил голову. — Вот как, Хан Джисон. Не хочешь сидеть рядом со мной? Я понял. Упрямая улыбка тронула губы Джисона. Так всегда случалось, когда Лино включал свой издевательски подшучивающий режим. Ясно было, что отсидка его никоим образом не задела. Так, лишь пощекотала самолюбие. — Я и так всегда рядом только с тобой. Феликс закатил глаза и слащаво передразнил Джисона, Сынмин тяжело вздохнул, а Лино прочитал в этих словах нечто другое, потому что маска на его лице на секунду дала трещину, и Джисон увидел тень настоящей обиды. Но это было так мимолётно, что никто больше не заметил. Кажется, подбор слов и интонации оказался не совсем правильным. Джисону стало на мгновение боязно и даже совестно, хоть он и не имел в виду ничего такого. Но Лино быстро реабилитировался и отвернулся от него. Он редко показывает то, что чувствует, на виду у других. — Так, Сынмини. Расскажи-ка нашим друзьям то, что рассказал мне. Чудесная история. — Чудесная, да, — сказал Сынмин так, будто хотел выплюнуть слова, и поджал губы, сомневаясь. — Если коротко, то моя мама приезжает сюда, чтобы преподавать историю английской литературы. На место кёсунима. Джисон резко втянул воздух и столкнулся с Лино взглядом. Тот однако быстро его перевёл вновь на Сынмина, когда тот продолжил. — А если не коротко, то всем бывшим студентам определённого года выпуска, которые учились у профессора Кана, это предложили. Но согласилась только моя мать. Ей только дай лишнюю причину меня контролировать, и она летит, несмотря на слабую после травмы ногу. — Он покачал головой и опустил взгляд на свои вельветовые брюки. — Ещё она мне тут выдала, пока я на каникулах дома был, что в этом году вводятся какие-то жёсткие правила и ограничения для студентов. Типа комендантский час, в подвалы не ходить, про влюблённые парочки, кстати, тоже что-то было… — Ну, это уже перебор, — не мог промолчать Феликс и резко выпрямился. — Как администрация может запретить студентам любить и спать, с кем они хотят? Не будут же они ходить по комнатам и смотреть, с кем ты постель делишь. — Я думаю, речь про PDA, — хмыкнул Лино и закинул ногу на ногу. — Да, — подтвердил Сынмин. — Скорее всего, чтобы на лавочках и в коридорах не зажимались. Будто, мы могли до этого спокойно этим заниматься. — О-о, — протянул Феликс спустя секунду ступора. — Сынмини, так ты тоже грешишь, как и мы? — Он положил руку на сердце и охнул. — Не знал, приятно удивлён, весьма растроган. — Я не имел в виду это, — запротестовал было Сынмин, но остановился. Три пары глаз ему ни на йоту не верили. Джисон так точно, потому что знал о его симпатии к лучшему другу, которого почему-то тут до сих пор не было. — А где Чонин? — спросил Джисон, но, кажется, это было слишком очевидно после смелого предположения Феликса. Сынмин, казалось, был близок к тому, чтобы кого-нибудь из них ударить. — Ну, типа. Он приехал или ещё нет? Я его не видел. И где мой любимый драматичный хён? — Чанбин завтра приедет, — сказал Сынмин, сменив гнев на милость. — А Чонин… не знаю, приедет ли вообще. Тут он вдруг поднялся и извинился, сказав, что хочет разобрать вещи и разложить всё по местам. Все трое проводили его взглядами, после чего Феликс невесело хмыкнул. — Опять мы разлетаемся как мухи. Давайте не будем повторять прошлый учебный год. Потом и он поднялся, подхватил дорожную сумку с пола и закрылся в комнате. А на гостиную опустилась шаткая тишина. Поленья в камине не трещали, ведь было ещё какое-никакое лето. Этажом ниже никто не слушал классическую музыку, да и не играл. Джисон задумался о Чонине, не зная, что с ним могло случиться за летние каникулы, но намеревался это выяснить в ближайшее время. Возможно, даже прямо сейчас. Но кое-что заставило его задержаться. Точнее, кое-кто. — У тебя всё хорошо? — он сдвинулся на прежнее место Феликса, чтобы оказаться с Лино лицом к лицу. — Это из-за упоминания кёсунима? — Нет, — отрезал он, чтобы Джисон прекратил думать не в том русле. — Я научился справляться с воспоминаниями о нём. Не нужно рыть глубже, Хан Джисон. Снова полное имя. Обычно Лино делает так только в одном случае — чтобы показать, как его что-то задело в поведении Джисона. Конечно, Лино никогда об этом прямо не заявлял, но нетрудно было догадаться. — Что не так? — Всё нормально. — Он поднялся, поправив тёмные брюки. — Кажется, тебе нужно больше пространства. Я с радостью готов тебе его предоставить. — Его взгляд вдруг стал томным, будто он замечтался или вспомнил что-то приятное. Но это быстро испарилось, и у Джисона внутри стало также пусто. — Увидимся ещё. И ушёл. Ни поцелуя на прощание, ни хотя бы такой знакомой и любимой ухмылки. Джисон проводил его взглядом, пока Лино не скрылся наверху, а потом и сам поднялся, чтобы проследовать прямо в комнату, соседнюю от его. О так называемом «пространстве», упомянутом только что, Джисон тоже подумает чуть позже. А в целом, какого хрена Лино добровольно решил отдалиться? — Тук-тук, можно? — аккуратно заглянул Джисон в дверную щель. — Да, заходи. Сынмин отложил ровную стопку вещей на кровать и отодвинул чемодан с прохода, чтобы тот не помешал Джисону пройти внутрь и неуверенно опуститься на другую кровать. Сам он сел на свою и придвинул чуть съехавшие на переносицу «нулёвки». — Ты хочешь поговорить? — Проницательно. Всё в духе Сынмина. — О Чонине, да? Джисон кивнул. Пока он собирался с мыслями, то осматривал комнату. Странно, но он никогда не был здесь частым гостем, лишь иногда заглядывал. Стены на половине Сынмина были окрашены в нежно-голубой, что контрастировало с остальными бежевыми. Он всё-таки их перекрасил, как и хотел. Возможно, даже кисти Хёнджина ему в этом помогли. — Почему именно нежно-голубой? — вдруг спросил Джисон, и Сынмин не сразу понял, о чём речь. Лишь спустя мгновение повернул голову и догадался. — В моей детской комнате стены всегда были такого цвета. Их никогда не перекрашивали, даже если краска выцветала, или я баловался фломастерами и разрисовывал их. Даже сейчас, когда я вырос и съехал в комнату побольше, там всё по-старому. Мать сентиментальная. Хотя я, кажется, не лучше. Слабая улыбка тронула губы Джисона и он опустил взгляд в пол. Сейчас не время думать о маме. Совсем не время. — Тебе иногда хочется вернуться в детство? — сам не зная почему, спросил он. — Хм. И нет, и да. Побыть ребёнком и ни о чём не заботиться — кто об этом не мечтает? Но с другой стороны, глупо это всё. Прелесть жизни и её проклятие в том, что она не даёт вторых шансов и обратных билетов. У тебя есть только один путь — вперёд, то есть в будущее. Какой смысл тогда смотреть в прошлое с тоской и желать вернуться? Что-то больно кольнуло в груди, но скорее от осознания того, что в словах Сынмина есть правда. Дело за многим — остаётся только эту правду принять. Но Джисон не может, пока, во всяком случае. Поэтому решает увести тему в первоначальное русло. — Так что с Чонином? У него, надеюсь, всё нормально? — Подозреваю, что да. Ещё летом подал документы в Сеульский университет. Не знаю, правда, поступил или нет. У Джисона возникло чувство, что он упустил из жизни друзей несколько этапов, поэтому хотелось бы восстановить хронологию. — А почему он не хочет вернуться сюда? — Хм. — Сынмин снова поправил очки, но в этот раз весьма нервно. — Из-за меня, наверное. — Ничего не понимаю. — Джисон пересел на кровать Сынмина, чтобы быть ближе и лучше понимать его эмоции. — Вы поссорились? — О, да, Джисон. Мы сто процентов перестали ладить, да и дружить в принципе тоже. Ужасная догадка начала крутиться в голове, но Джисон не стал её озвучивать. — Что у вас произошло? Ты можешь мне довериться, я никому не расскажу. — Будто в подтверждение своих слов, он сжал запястье Сынмина и склонил голову, приободряя его. — Да ничего особо интересного, — выдохнул он разочарованно. — Помнишь тот день, когда мы пришли все вместе навестить Феликса в больницу? Весной еще. Вот. После этого мы с Чонином поехали к нему в загородный дом, как делали до этого сотню раз. Родителей там как раз не было, мы купались в бассейне, слушали любимую музыку и играли в видеоигры. Всё как всегда. Но потом в какой-то момент я вспомнил твои слова с Ночи Розы и решил рискнуть. Алкоголь, наверное, в голову ударил, вот я и согласился на глупость. Сынмину было будто физически больно об этом вспоминать, но он попытался довести историю до конца. Джисон внимательно слушал. — Я поцеловал его тогда, и он меня ударил. Мы постарались сделать вид, что ничего не произошло, но… когда вернулись с выходных в Чанми, он редко бывал в комнате, если здесь был я. Мы сдали экзамены, разъехались по домам. Последнее, что я узнал, это то, что он хочет забрать отсюда документы и поступить в другое место. И то, узнал, просто потому что наши мамы дружат. Ещё один тяжелый вздох, и комната погрузилась в привычную тишину. Джисон даже не думал убирать руку с запястья, так между ними выстраивалась более доверительная связь. И он был благодарен Сынмину за то, что тот открылся, но едкое послевкусие о судьбе друзей не могло не обеспокоить. — Мне жаль, — всё, что он смог сказать в ответ. — Мне тоже, Джисон. — Сынмин вдруг опустился головой на чужое плечо. — Не против, если я посижу так немного? — Сиди сколько угодно. Приобняв друга одной рукой, Джисон слушал его ровное дыхание, пока в сердце одна за другой стали колоться иголки. Всё не должно было закончиться так. У их истории должен быть другой исход, счастливый, ведь они несли эту дружбу ещё со школьной скамьи. Нельзя же потерять всё в одночасье из-за какой-то глупости. Пока Джисон сетовал о несправедливости жизни, Сынмин успокоился на его плече. Они разошлись вскоре, но каждый вынес из этого разговора что-то своё. Кто-то некое успокоение, а кто-то, наоборот. Но если бы Джисон только знал, что ему удалось забрать у Сынмина часть негативных эмоций, он бы тоже успокоился. В их с Феликсом комнате царил бардак. Только Джисон закрыл за собой дверь, как тут же впечатался в неё спиной, потому что пол был завален одеждой и личными вещами его дорогого соседа. Феликс тем временем стоял посреди этого хаоса и неопределённо смотрел в открытый шкаф. — Джи, тебе не кажется, что у нас стало мало места? — Как его могло стать мало? Мы только приехали, и я даже вещи разложить не успел. — А. — Его взгляд зацепился за сумку и чемодан соседа, которые стояли у окна. — Ладно, плевать. Потом разложу. Он плюхнулся на кровать и блаженно потянулся, зацепившись за изголовье. Джисон тем временем расчистил себе дорогу, кинув в Феликса его же вещами, и лёг лицом в подушку. Какое-то время они молчали, пока Феликс не нарушил тишину. — Так, кёсуним умер? Я только узнал, пиздец, если честно. Кто мне теперь разрешит пары прогуливать? Джисон нехотя повернул голову и взглянул на соседа. Ему столько всего нужно рассказать, вот только одна мысль об этом заставляет хотеть выброситься в окно и больше никогда не открывать глаза. Он не готов. Слишком рано. — Н-да. Всякое случается, он был далеко не молод. — Снова та беспокойная мысль забилась о затылок, и Джисон со злостью сжал губы. — Ты так и не знаешь, кто стал твоим донором? — Не-а. Да и не интересно особо, этого человека всё равно уже нет в живых. Отец сказал, что знал его, но больше ничего не известно. И мне спокойней как-то. Ну, не знать, кто он. — Так, правда, проще. — Ой, всё, Джи. Опять ты начал про это. Давай сменим тему. Как насчёт обсудить сборник стихов, который ты мне дал? Я уже два раза перечитал. — Не надо, — нервно усмехнувшись, Джисон сел, опершись об изголовье кровати. — Что хочу сказать, мне понравилась твоя любовная лирика, — всё равно продолжил Феликс. — Жаль, её мало было. Но даже так, я понял, какой ты на самом деле романтик и соплежуй. — Я? Ты обознался. — Да-да. Я даже сначала сомневался, ты ли это написал. Внешне ты такой «ну да, он мне нравится, и что?», а сам строчишь лирику о вечной любви и всепоглощающих чувствах. Всё, что Джисон мог сделать, это покачать головой и в смущении опустить взгляд. Феликс, как обычно, подловил его с поличным. Всегда ли он был таким проницательным? Вроде как, да. — Я понял, Ликс. Хватит. Просто я не люблю показывать это на людях, не вижу смысла. — Хм, надеюсь, Лино это и так знает. Ты ему давал читать свои стихи? — Некоторые давал. Несерьёзную лирику, — задумчиво ответил он и прикусил щёку. Это вызвало у Феликса непроизвольный смешок. — Тогда, я буду надеяться на способность хёна читать между строк. Которых он не видит. Джисон состроил гримасу, но задумался. Он ведь и сам не бежит к Лино с душой нараспашку, но почему-то ожидает, что тот начнёт открыто заявлять о любви и подобном. На самом деле, они похожи больше, чем Джисон думает. И неспособность до конца открыться может стать одной из весомых проблем в будущем. Но пока всё хорошо. Вроде. Пока Феликс что-то листал в телефоне, а Джисон смотрел в потолок, поглощённый размышлениями, раздался громкий стук двери где-то наверху. По стене прошла вибрация, а занавески нервно дёрнулись. Джисон с Феликсом переглянулись, после чего вышли в гостиную, где уже начинался очередной спектакль. А ведь они только приехали. Лино живо спускался по лестнице, а Хёнджин следовал за ним, пытаясь что-то объяснить, однако голос его переходил на высокие тона. Только когда Лино ступил с крайней ступени на пол, а Хёнджин почти наступил ему на пятки, он не выдержал и обернулся. — Пошёл ты нахер, вот что я тебе скажу! И хватит за мной ходить, — сжав челюсти, процедил Лино. — Тебе ни один вариант не нравится! Может, хватит быть таким упёртым? Тогда я и шагу за тобой больше не сделаю. Ответом Хёнджину послужил гортанный рык, когда Лино ретировался к роялю, открыл крышку и стал играть лёгкую мелодию. Его личный способ успокоить нервы. Тем временем Хёнджин подошёл к потревоженным соседям и, приобняв Феликса за талию, устало выдохнул. — Что у вас уже случилось? — начал Джисон. — А, да ну его, — отмахнулся Хёнджин и уткнулся Феликсу в светлые волосы на макушке. Тот однако упрямо замотал головой, поэтому пришлось прервать мимолётную ласку. — Чан-хён уговорил меня поменяться комнатами. Я, конечно, Бини безумно люблю и всё такое, но у этих двоих ситуация безнадёжная, поэтому я согласился. А этот хён, — Хёнджин обернулся и сжал зубы, — как всегда упирается и меня раздражает. — Я всё прекрасно слышу, — послышалось со стороны рояля, и Джисону пришлось сдержать смешок. Хёнджин передразнил Лино, и к счастью для него же самого, старший этого не увидел. Трое сели на диван у камина, Джисон с Феликсом на один, а Хёнджин приземлился напротив. Пока они болтали и посмеивались с импровизированных шуток Феликса, Лино, кажется, успокоился и, оставив инструмент в покое, сел рядом с Хёнджином. Тот придвинулся ближе к подлокотнику, от греха подальше. У Джисона это вызвало забавное чувство дежавю. Они неловко замолчали. Пока Феликс переводил взгляд с одного на другого, Джисон вообще смотрел в потолок, откинув голову на спинку дивана. Ему было не очень комфортно, шея уже затекла, но это лучше, чем бегать глазами по всему периметру гостиной, не зная за что зацепиться. Тем более, он чувствовал как Лино на него смотрел. Пристально, почти прожигая. Когда тишина зависла на неловко долгое время, Феликс ударил ладонями по ляжкам. — Ну что, устроим групповушку? — Ликс, отвали. — Джисону пришлось выпрямиться и в полушоке взглянуть на друга. Что за мысли порой посещают его умную голову? — Не хотите, как хотите. Моё дело предложить. Лица напротив выглядели до комичного смешно, и Джисон еле сдержался, чтобы не расхохотаться. Интересно, они сейчас представили идею Феликса, или просто до сих пор ментально крыли друг друга всеми известными ругательствами? Лино стучал пальцами по колену, а Хёнджин качал ногой, при этом на лицах у них было написано что-то типа «и вот в это я когда-то влюбился?». Когда молчанка стала надоедать, Лино, сощурившись на Джисона в последний раз, расслабил мышцы лица и устало выдохнул. Его голова склонилась в сторону Хёнджина. — Ладно. Чёрт с тобой. Можешь перетаскивать свои шмотки наверх. Но у меня есть одно условие. — Ну, разумеется, — Хёнджин закатил глаза. — Хотя я удивлён, что только одно. — Уже два. — Его улыбка натянулась до того смешно, что Джисон всё-таки не сдержался и хихикнул. Лино иногда бывает таким невыносимо забавным. — Свои краски, кисточки и прочий хлам относишь в студию, не нужно мне комнату захламлять. — Ладно, — сжались челюсти, но Хёнджин всё же принял чужие правила. — А что второе? — Чтобы я тебя и Ёнбока не видел за вашим любимым занятием. Любите друг друга на первом этаже или где угодно, но не в моей комнате. — Э-эй, — нахмурился Джисон. — Хочешь, чтобы они меня постоянно выгоняли? Я вот не очень. — Ну, придёшь ко мне. Вариантов что ли нет. — Вы такие скучные, — откинувшись на спинку, Феликс засмеялся куда-то в потолок. — Джи, ты хоть раз в прошлом году видел, чтобы мы это в комнате делали? — Ну, нет, — неуверенно ответил Джисон. — Именно. Есть куча мест, помимо кровати. К тому же, как будто мы только этим и занимаемся. А как же высокая любовь с дрожащими касаниями рук и охами-вздохами под луной? Куда делось «я тебя люблю», «жизнь за тебя отдам» и «побудь со мной ещё немного»? Почему вдруг мы стали рабами собственных желаний и гормонов? Я бы, честно, ради Хвана с крыши Шато сбросился. Но ведь это никого не интересует, так? Всем любопытно, в каких позах и как часто мы друг друга имеем. Приоткрыв рот в немом шоке и нахмурив брови, Джисон внимательно проследил за потоком чужих мыслей и перевёл взгляд на сидящих напротив. Лино, скорее, смотрел с недоверием, а Хёнджин с довольной усмешкой. — Браво, Ликси, — нежный голос Хвана прорезал тишину. — Превзошёл сам себя. Резко выпрямившись, Феликс ярко улыбнулся. — Они купились? — Да пошёл ты, — нервно усмехнулся Джисон. — Мне на мгновение даже стыдно стало. — Это была моя задумка. Джисон отмахнулся и встретился с томным взглядом чёрных глаз, которые его периодически разглядывали. Они с Лино будто вернулись в самое начало. По крайней мере, то, как он смотрел, выбивало все разумные мысли из головы и заставляло ёрзать на ровном месте. О чём он только думает, что так неотрывно смотрит? Опять вспомнил какой-нибудь из их разов? Однако контакт прервался, когда Лино отвернулся и кивнул Хёнджину. — Надеюсь, мы друг друга поняли. — После чего поднялся и скрылся наверху, а Хёнджин, передразнивая его и определенно рискуя быть замеченным, поплёлся следом. Феликс с Джисоном тоже плавно перетекли из гостиной обратно в комнату и, переступив через вещи, снова улеглись каждый на свою кровать. Чемоданы и сумки могут подождать ещё немного. Почувствовав расслабление, Джисон обнял подушку и уткнулся в неё правой щекой. Запах порошка защекотал ноздри, и он прикрыл глаза. Может, всё не так уж и плохо. Но надо было ему вспомнить про непонятные отношения Хёнджина и Лино, про которые он наслушался на первом курсе, как в груди кольнуло и он резко сел, уставившись на Феликса. Тот даже головы не повернул. — Ликс, а нам не нужно переживать, что эти двое будут жить вместе? — А нам-то что? — спросил он сонным, либо же уставшим после дороги голосом. — По-моему, всё как надо: они там, мы здесь. Они сверху, мы снизу. Смекаешь? — скосил он ехидную улыбку. — Да-да, хватит уже об этом. Я про то, что ну, типа, у них же было что-то в прошлом. От этого не по себе. — Ой, Джи. Честно, мне как-то похер, что у них было. Ключевое слово — было. Ты ревнуешь что ли? — Пока нет. Вот, думаю, стоит ли начать. Феликс только усмехнулся и покачал головой. — Опять ты себя накручиваешь. Спроси Лино и всё. Вы же теперь вместе. Должны говорить обо всём. — Ну, да. Джисон отчего-то застопорился. Рука потянулась к волосам на затылке, а сам он закусил губу, погрузившись в омут мыслей. Феликс прав, конечно же, но почему-то от этого не стало легче. Внутри зарождалось чувство, что с возвращением сюда стрелку их отношений будто усердно отматывают назад, и Джисон не знает, кому эта рука принадлежит — ему самому, Лино или Чанми. Голова вновь встретилась с мягкой периной подушки, и Джисон прикрыл глаза, решив больше ни о чём не думать. Просто плыть, жить, продолжать размеренно дышать и как можно реже обращаться к своему воспаленному разуму. Он только недавно закончил курс таблеток, не мог же эффект от них испариться так быстро. Ему нельзя начинать новую баночку, которая запрятана в одном из карманов сумки. Ещё рано. Но руки чешутся открутить крышку и высыпать в руку пару таблеток, после чего запить их ледяной водой, как он обычно делал. Но это было бы не самым удачным началом учебного года. Поэтому проворочавшись в кровати ещё немного, Джисон вскочил на ноги и тут же накинул куртку, которая до этого валялась у него в ногах. Один воздушный поцелуй любимому соседу — и Джисон выскочил за дверь комнаты без лишних вопросов, направившись наверх. Но не туда, где Лино и Хёнджин сейчас наверное сотрясали стены, а в место, которое ему нравилось не меньше кафетерия. Дойдя до тупиковой стены коридора на втором этаже Шато, Джисон свернул вправо, где вверх устремлялась винтовая каменная лестница. Очень узкая, чтобы подниматься по ней вдвоем, но идеальная для одного человека. Уперев руки в стены, которые будто сжимались по мере продвижения, Джисон ловко менял ступени. Толкнув деревянную дверь, он перешагнул последнюю и ступил на тёмно-серую плоскую кровлю. Ветер ласкал пряди, играя с ними и расхлестывая по всему лицу. Джисон не заметил, как закрыл дверь и подошёл почти к самому краю крыши. Вид здесь был такой же, как и прежде — панорама университетского двора, в данный момент довольно унылая, но всё такая же завораживающая. Каждый из корпусов как на ладони, поляна ещё зелёная, а между ними петляющие серые тропинки. Джисон сел и только сейчас осознал, что нарушил свою традицию — брать с собой книгу. На крыше всегда читалось почему-то лучше. В моменты, когда книга сильно потрясала или, наоборот, вызывала скуку, он мог отвести взгляд со страниц на окружающий его пейзаж и потеряться в нём. Но сейчас он и без книги с этим хорошо справлялся. Как же тихо. Прикрыв глаза, Джисон слушал шум деревьев и вдыхал свежий воздух близлежащего леса. Голова неожиданно пустая. Есть только он, ветер, крыша и природа. Всё остальное на маленькое мгновение показалось далеким и чужим. А потом он вспомнил. Все моменты, которые разделил здесь с ним. От первого, когда Лино высмеял его стиль, до последнего, когда они нежились под лучами первого весеннего солнца и фотографировали друг друга на телефон. Не медля ни секунды, Джисон нашёл в галерее фотографии. Те самые, с того самого дня. Он помнил ночи, когда рассматривал их, как влюбленный подросток, запоминая каждую черточку, каждую родинку любимого тела. Как пристально смотрел в глаза, которые смотрели на него с фотографии в ответ и хранили в себе едва заметную, такую любимую насмешку. Он не знал тогда, что глаза хранили в себе кое-что ещё. Доверие, симпатию, которая с наступлением весны распустилась в эмоцию более сильную, а с наступлением Ночи Розы стала полноценной и всепоглощающей любовью. Джисон убрал телефон и повернулся к башенке, выделявшейся на фоне крыши. Второй этаж родного блока, где в данный момент горел теплый свет в окнах, а за занавесками ходили в разные стороны Лино и его новоиспеченный сосед. Было видно, как показушная неприязнь сошла на нет, как только они покинули общую гостиную. Хёнджин раскладывал вещи на кровати, которая когда-то принадлежала Чану, а Лино крутился у винилового проигрывателя. Они не разговаривали, но и не кидали в сторону друг друга косых взглядов. Даже наоборот, казалось, им было комфортно вот так молчать друг с другом. Лино вскоре отошёл от проигрывателя и подошёл к окну. Его взгляд тут же выцепил Джисона, сидящего на краю крыши. Слабая улыбка коснулась губ, а ладонь прижалась к стеклу. Лино колебался, а потом всё же что-то вывел на стекле (Джисону, к сожалению, с расстояния не удалось разобрать что именно) и прикоснулся к нему губами. После чего ушёл вглубь комнаты, а Джисон с окровавленным сердцем остался сидеть на крыше. Всё точно так же, как и во сне. В этом ужасном, непонятном кошмаре. Слабая улыбка, рисунки на стекле, поцелуй. Сжав челюсти с силой, Джисон перевёл взгляд на величественное здание главного корпуса. Мысли перепутались, костяшки побелели. Захотелось почему-то спрыгнуть. Переборов себя и затолкав импульсивные мысли куда подальше, Джисон поднялся. Голова вдруг закружилась, а дышать приходилось с удвоенной скоростью. Этого не может случиться. Ни за что. Никогда. Он не потеряет Лино в этом проклятом месте, не снова. И та беспомощность, ненависть ко всему вокруг и холодящий страх больше не вернутся. Немного поработав с этими аффирмациями, Джисон медленно выдохнул и отправился обратно.