Окрестности Конохакуре, предвечернее время
— Атакуй быстрее! . Двое шиноби Суны, не рядовых молодых кукловода, только-только вышедших из подмастерий, а уже сильные, уравновешенные, даже послужившие некогда в Анбу ниндзя, тяжело дышали и безуспешно оглядывались вокруг. Да, они были в лесу — местность непривычная, неудобная и негожая для разворота их громоздких кукол. Но у них был четкий приказ — не только ликвидировать непосредственно цель, но и не оставлять свидетелей. Когда сегодня ночью их выдернули из-под теплых боков их жен, два бедных мужика на самом деле и подумать не могли, что их ждет не только тяжелый и быстрый путь в страну Огня, но и совершенно не рядовая миссия, истинную цель который знал лишь командир карательного отряда. Такой отряд собирался из бывших Анбу Песка, которые официально отошли от дел и теперь служили, охраняя жопу какого-нибудь престарелого, но очень «ценного» для Суны советника или же занимаясь скрытой слежкой и заказными убийствами в интересах Сунакагуре. Обычно для таких дел снаряжали одного-двух элитных Мастеров-кукловодов с театром не менее чем из двух марионеток и готовящим свой собственный, никому неизвестный яд, состав которого не передавался в сводимые каталоги архивов деревни. Но в этот раз даже не успевшие вылить на себя кувшин воды после приятной ночки мужики отметили, что на дело собралось неприлично много народу, причем не только кукловодов-разведчиков. И уже от этого внутри, прямо на месте сердца, что-то дрогнуло и несильно, но отвратительно заныло. Потом был тяжелый ночной переход в страну Огня, столкновение с двумя пограничными отрядами Листа, который они вдвоем «сделали» быстро и даже относительно бесшумно. За это, как водится, поблагодарили духов Песка, перед этим, однако, быстро и до короткой, но кровавой драки, переругавшись, какого из них следует благодарить в первую очередь. В конечном итоге боль в разбитом глазе одного и звон от затрещины в голове другого слегка отрезвили обоих, заставив скорее сняться с места и бежать к точке сбора, которая находилась там, куда эти оба, не исходи этот приказ, по словам командира отряда, из уст самого Совета, не сунулись бы даже ради самых красивых женщин и золотых слитков. Уже одно упоминание места, где они были должны встретить и далее сопровождать «цель», усилило неприятный холод в груди. Однако срочное донесение, привязанное к животу ящерицы, нашедшей их по запаху смолы, немного успокоило обоих марионеточников, уже успевших с помощью тканей и грима мастерски перевоплотиться в бродячих шарманщиков. Наличие в чужой деревне ящерицы, использовавшейся в Скрытом Песке для передачи посланий между кукольниками, находившимися на небольшом расстоянии друг от друга, говорило о том, что все остальные участники, о количестве которых в этот раз не удавалось судить, уже нашли «цель», и она перемещается вон из Конохи, вглубь окружающих ее лесов! Итак, двое кукловодов, продолжая сохранять каменные лица да вертеть ручку шарманки (и попутно не забывая собирать с окрестных прохожих деньги), со стучащим сердцем продвигались к ближайшим воротам, ведущим вон из деревни. Если они не ускорятся, то отстанут и тогда не только не выполнят задание, но и рискуют потеряться в лесах, среди незнакомого им шума листьев и в ограниченном пространстве, где, среди деревьев и густо поросшего кустарника, их куклы легко сделать бесполезными дровами. Если же они побегут, то тогда легко привлекут внимание кланов Учиха или Хьюга, и тогда им точно хана! Останется лишь одна надежда на ядовитые дымовые бомбы да на благоволение духов, но вот только уж слишком далеко они ушли от родной пустыни и, кто знает, действуют ли ее первобытные силы здесь вообще?! Как бы то ни было, они все-таки вышли из деревни и теперь уверенно направлялись к точке сбора. Странно, но их никто не преследовал, да и лесной гомон, который, как и наличие живности в сердце пустыни, говорил о том, что здесь, кроме них нет ни души, вселял в сердца слабую надежду на выполнение миссии и карманы, набитые обещанным золотом. Но что-то все равно беспокоило их. Что-то скребло внутри, как скребется пробирающийся в мастерскую через щель в половице ядовитый скорпион, мелкий, но гадкий и полный опасного яда. Возможно, обоих мастеров-кукловодов напрягало то, что они до сих пор не были в курсе того, кто же является их целью. Однако когда они добрались до назначенного места на песчаном берегу рядом с обрывом, на котором остался густой лес и его бесконечный шум, оба выдохнули, опустившись на такой знакомый песок. Теперь-то им точно повезет. Старший кукловод, которому перед началом миссии осторожно шепнули следить за более молодым и менее сдержанным товарищем, покосился на того, ведь молодой уже начал доставать свое деревянное «добро», а потом достал из-за пазухи запечатанный свиток. Он нашел одному ему только известный камень, на ощупь отличавшийся от всех остальных своей теплоемкостью и явно привезенный из Суны, поднял его и увидел под ним пузырек с проявляющей жидкостью. Рыжеволосый мужчина достал его, открыл, вылил несколько капель на свиток и стал ждать, чтобы прочитать. Наконец, свиток высох под нежарким солнцем. Проступила аккуратная каллиграфия Суны. Вчитавшись в задание, кукловод побледнел. Потом он еще раз внимательно перечитал его и… — Атакуй быстрее! — заорал он что есть мочи товарищу, марионетка которого была наступательной и поэтому более быстрой и экипированной. Тот уже вскинул руки и выпустил нити чакры, но деревянная кукла, похожая на журавля, едва успела расправить свои «крылья», на кончиках каждого из которых было по ядовитому сенбону… Молодой кукловод успел выпустил сенбоны, но в следующее мгновение упал на песок с прожженной грудью, разбитой шаром из чистой чакры. Однако шиноби Сунакагуре тоже были не пальцем деланные: «крылья» журавля были самонаводящимися. Сенбоны из них продолжали лететь, пока марионетка поворачивалась вслед за захваченной в прицел «глаз», улавливающих человеческое тепло, целью. — Цуру… — из последних сил выдохнул умирающий кукловод, обращаясь к своему семпаю. — Спаси его! Совет убьет меня, если что-то случиться с одной из марионеток Сасори… — Тебя итак уже убили, недоумок, — злобно посетовал старший, вытряхивая из своего заплечного мешка десяток деревянных птиц и понимая, что придется разбираться со всем самому. — А вот меня ему так легко не сделать. В конце концов, еще ни один пользователь песка не мог эффективно использовать его вне пустыни. И Третий тому пример. Ведь именно кукловод Сасори держал в страхе наших врагов, пока Каге нудел на очередном заседании Совета! Сила любого типа песка огромна, но неуправляема. И еще ни один его пользователь… — и тут кукловод запустил в небо десятку своих пташек, которые мгновенно расправили крылья и закружили над еще недавно мирным берегом речушки у Конохи, в одночасье ставшим полем боя, — не высовывал своего носа дальше песков. Марионеточник хотел было еще что-то сказать, но тут прямо на него ринулся человек со светлыми взъерошенными волосами, сильно напоминающими гриву льва, в белом плаще, на котором шиноби Суны успел заметить всплохи огня. — Да ну! — охнул он, но тут же направил своих птиц прямо на нападавшего. — Я слышал, что ты, конечно, быстрый, но не быстрее же птицы! Стая Подобных Ветру Цубамэ Великого Сасори явно быстрее! И десять Цубамэ, разбившись на пять пар, бросились на одного шиноби Конохи, появлявшегося то тут, то там и пытавшегося атаковать с ближней дистанции кукловода, который, усмехнувшись размалеванным в черную сетку лицом, дернул пальцами, и из клюва каждой деревянной ласточки вырвалось по сотне сенбонов! Кукловод рассмеялся и довольно хлопнул себя по бокам. После такой атаки мало кто сможет выжить, ведь Атака Тысячи Ядовитых Жал покрывала площадь величиной во всю излучину речушки вместе с двумя ее берегами. Каким бы быстрым ни был его противник, ему не скрыться от дождя из сенбонов, яд в каждом из которых мог свалить замертво даже слона! Но тут сенбоны были остановлены… огромным сверкающим на солнце щитом из золотого песка! Кривая улыбка сползла с ярко накрашенных губ марионеточника. Идеально спланированная атака не удалась. А потом, к своему вящему ужасу, он услышал с ближайшего высокого обрыва негромкое: — Кончай его, Хокаге! Кукловод выставил руки, отвел птиц повыше и охнул: — Не может этого быть! Он же не способен… Человек в черной тунике с капюшоном и черных широких штанах, стоявший вниз головой на толстой ветке векового дуба с вытянутыми руками, обращенными ладонями вверх, открыл окаймленные черными кругами закрытые глаза и произнес: — Хорошая была разминка перед настоящим слаживанием. Теперь каждый будет играть свою партию. И начнем мы, пожалуй, с ударных. Эй, Хокаге?! Кукловод снова приготовился к атаке, деревянные птицы обогнули щит, под которым только что стоял Четвертый Хокаге Конохагуре, и ринулись на него всеми силами. Но вдруг… расенган вонзился в тело кукольника, мгновенно остановив биение его живого сердца!***
Минато, тяжело дыша после резкого выброса чакры, необходимого для формирования расенгана, с взъерошенными от невольно активировавшихся внутри себя стихий волосами, чего он вообще никогда за собой не то, что не замечал, но даже и подумать не мог, что так бывает, с удивлением посмотрел на этого странного, но не перестававшего удивлять его человека, и тихо, но твердо спросил: — И это все, что может твой золотой песок? — Конечно же нет, Хокаге! — довольно хмыкнув, ответили ему. — Ты прямо как моя жена в первую брачную ночь, когда я еще даже не разделся! — Тогда покажи все, на что ты способен! — Минато понятия не имел, почему его сегодня так несло. Он — Четвертый Хокаге Листа, уважаемый человек в мире шиноби, в конце концов, должен был соблюдать протокол, по которому надо было немедленно поднять тревогу, предъявить ноту протеста или что там ещё Скрытому Песку, а не бегать по кустам, спасая задницу человеку, которого он сегодня видит первый раз в жизни! Но этот странный молодой мужчина, лишь ненамного старше его самого, по-настоящему интересовал его, вызывая одновременно любопытство и соперничество. Это был не рафинированный Хиаши, замкнутый Фугаку и угрюмый Сакумо. Это был не вечно правильный Иноичи, нудный, иногда не в тему влезающий не в свое дело Шикаку и непонятный, но вечно ищущий что бы перехватить Чоза. Своим жизнелюбием, балансом увлеченности и развитого, но неакадемического ума он чем-то напоминал Минато его любимого наставника Джирайю. Но все же он был чужаком. Чуждым во всем, и даже пах он терпкой корицей горячего ветра никогда не виданного Минато сердца пустыни. Но, что самое удивительное, рядом с ним Минато переполняли звуки. Его наполняла музыка. Нет, скорее не так. Его переполняло чувство ритма, переполняли накатывающие прибоем на берег волны словно удары одайко — традиционного большого барабана, к которому ему всегда запрещалось подходить, потому что «ведь есть же высокая музыка, высокий стиль и правильные ноты, Минато!..» — Покажи. Все. На что. Ты. Способен! — Минато вздрогнул от звука своего голоса, вдруг превратившегося в рык льва под стать его густой гриве волос. — Я хочу видеть все, Казекаге! Или иди на хер и не бзди! Минато снова вздрогнул. Ведь он еще никогда так не выражался. Никогда за всю свою жизнь! Но он твердо решил увидеть все техники этого человека, а для этого его следовало как следует раззадорить и разозлить. Казекаге в ответ только скрипуче и негромко рассмеялся, а потом, спрыгнув с дерева, оказался рядом с Минато почти лицом к лицу. Он перешагнул через скособочившийся рядом труп кукловода, с отвращением пнул одну из валявшихся тут же деревянных птиц, а потом, взглянув своими темными, как ночь в пустыне, глазами прямо в ярко-голубые глаза Минато Намиказе, улыбнулся и ответил: — Да пожалуйста. Только хочу предупредить тебя, что я не привык сдерживаться. Так что заранее извиняй за беспорядок в твоем лесу, Хокаге!