— Покажи мне все, на что ты способен, Казекаге!
— Хорошо! — Раса опустился на корточки, потрогал почву под ногами, а затем медленно стер пальцами нанесенную ветром на берег землю.
Под землей проступил песок, и Минато заметил среди крупинок золотой блеск. Казекаге зачерпнул горсть песка в ладонь, взвесил ее, потом пересыпал песок из одной руки в другую, перебирая пальцами в воздухе. После нескольких пересыпаний и взвешиваний он заключил «пойдет!», хотя глаза его были закрыты. Минато уже понял, что Раса не видел блеска золотых крупинок.
Он слышал звон мельчайших капель драгоценного металла друг об друга в сухом шуршании кварцевого песка.
— Ладненько, давай попробуем достать немного песка, — заключил Казекаге. Он присел на корточки и легонько хлопнул ладонями о землю. К удивлению Минато, на месте хлопка образовался небольшой провал, из которого к ладоням Казекаге медленно поползли золотые струи.
Раса направлял их ладонями в открытый сосуд на поясе, словно перебирал… струны гитары?
— Гитара? — шепотом спросил у него Минато.
— Ага.
— Тогда я…
— Ударные. Ты же сам об этом знаешь лучше меня, Хокаге.
Первые два нападавших действительно погибли от расенгана, которым поразил их Минато. Однако только стена золотого песка спасла самого Четвертого Хокаге от Атаки Тысячи Ядовитых Сенбонов.
Смерть двоих товарищей послужила сигналом к нападению для оставшегося отряда. Три десятка кукловодов набросились на Хокаге, который, между тем, осыпаемый всем, чем только можно из их кукол, едва успевал поворачивать свой трехлистный кунай, чтобы уклоняться, увлекая их за собой на берег речушки.
Шиноби Песка поздно поняли, какую ошибку они совершили, переместившись не столько на открытую местность, сколько на песчаный берег, внезапно будто оживший и схвативший их за ноги.
— Это песок Казекаге-сама! Мы пропали! — заорал один из них, попытавшись сбежать, но было уже поздно. Золотой песок, добытый Расой из местной золотоносной жилы, крепко схватил их за ноги и начал увлекать на дно реки. Успевших выйти на берег прикончил разразившийся над ними большой вихрь, в который Минато вложил всю свою накопившуюся за столько лет и старательно скрываемую им силу.
После того, как все было кончено, запыхавшийся Минато буквально подбежал к взмокшему от натуги все еще стоявшему с напряженным лицом и раскинутыми руками Казекаге и, почесав в голове, предложил:
— Может, еще совместный экзамен на чуунина замутим?
— Это можно, Хокаге, — ответил ему Раса, открывая глаза. — Только я не совсем за этим сюда приехал.
И тут Казекаге повернулся к Хокаге и очень четко проговорил:
— На самом деле я приехал в страну Огня, чтобы найти одного шиноби. Великого мудреца по имени Минато Намикадзе. Мне было любопытно взглянуть на человека, который внезапно поверил в мою Суну. Поверил и разделил со мной те надежды и мечты, которые я даже сам себе не смел высказать вслух. Я хотел от всего сердца поблагодарить его, — и тут Раса положил руку на грудь. — Я подумал, что кто, как не Хокаге, уж точно знает, где он может находиться?
— Так это ты — Раса Песка, который так переживал за благополучие Сунакагуре? — удивленно воззрился на него Минато.
Раса внезапно вскочил и, схватив его за плечи, сильно потряс:
— Откуда ты знаешь мое настоящее имя… Ах!
И тут осознавший все Четвертый Казекаге приблизил свое лицо к лицу Четвертого Хокаге так близко, что соприкоснулись растрепанные волосы, растущие над лбами обоих.
— Извиняй, очки свои забыл, пока второпях собирался. Так ты и есть тот самый Минато Намикадзе? Надо же оно как!
Казекаге резко отстранился и, повернув голову и хрустнув шеей, спросил:
— Тогда… Могу я услышать ТВОЮ музыку, Минато?
***
Поздним вечером в небольшом музыкальном зале Академии ниндзя Конохи внезапно зажгли свет, и через некоторое время случайные прохожие услышали из единственного открытого окна аудитории звуки скрипки. Скрипки, не вымучивающей заунывную писклявую мелодию перед началом очередного оркестрового концерта, а соло, в котором явственно слышался шторм и гигантские цунами, грозившие смыть попавшийся им на пути одинокий кораблик, почти лодочку, плывущую по нехоженым морским путям туда, где находятся вечнозеленые острова бесконечного лета.
И скрипка Минато больше не фальшивила. Потому что он играл мелодию своей души не для полного зала скучающих зевак и напыщенных критиков.
Он играл для одного почти слепого человека, всем миром которого были не краски, а звуки.
«А без музыки на миру смерть не красна, а без музыки не хочется пропадать»
(В. Цой. Пачка сигарет)
