All that I ever was

Таракан, даже не вздрогнув, оттолкнул рыдающего Эда в сторону и упал на колени, проворно расстёгивая жилет и задирая рубашку, чтобы оценить масштаб бедствия. Неожиданно Иззи приподняли, и его голова оказалась на чём-то мягком, а чьи-то пальцы — Крошки Джона, кто бы ещё мог быть таким нежным и осторожным, — зачесали со лба волосы и принялись массировать виски. — Mierda! Надо вырезать пулю, — прошипели Джим, ощупав кожу вокруг раны. Иззи не смог сдержать стон от резкой боли, и Крошка Джон стал мерно прочёсывать ему волосы, а в плечо вцепился Француз — Иззи, не глядя, признал его бормотание. Клык уселся у его ног, стащил сапог и принялся выводить круги на лодыжке, прямо вокруг косточки — с такого ракурса Иззи мог только догадываться, но ему показалось, что Клык вцепился в обе его ноги и точно также гладил единорожью. — Если ты пропустишь мою свадьбу, я тебе этого не прощу! — нагло заявил мальчишка откуда-то сбоку, и Иззи с трудом повернул голову. Люциус смотрел на него с вызовом, но его держал в объятиях обеспокоенный Чёрный Пит, а сам он нервно крутил в руках резную акулу и то и дело кусал губы без единого следа былой жеманности. Иззи рассмеялся — сухой болезненный смешок, всё, что он мог себе позволить в такой ситуации, — и прикрыл глаза, вслушиваясь в галдёж на палубе. Откуда-то снизу прибежали Олуванде и Арчи и начали что-то раскладывать, над ними пронзительно кричала чайка, в отдалении Испанка Джеки убеждала Шведа, что такой «везучий ублюдок» не может просто взять и сдохнуть от шальной пули, над его животом Джим и Таракан спорили, как лучше обработать клинок, а Француз над ухом пытался спеть что-то из своих привычных весёлых песенок, но получалось трагично, особенно на фоне всхлипываний Эда, но у Иззи уже не было сил его успокоить. Люди рождались и умирали в одиночестве, но вот он — в окружении команды, которая отчего-то решила, что им не плевать, которая сделала его единорогом и приняла в семью. Умереть в окружении семьи — это ведь совсем другое. Это то, ради чего стоило жить. — Иззи. Иззи, посмотри на меня. Блядский Боннет, даже тут ему нужно было нарушить миг умиротворения. Иззи с трудом открыл глаза и уставился на возвышающегося над ним Боннета. — Израэль, ты ещё считаешь меня своим капитаном? Если бы не было так больно, Иззи бы закатил глаза. «Ещё» подразумевало, что Иззи считал так раньше, и было даже интересно, с какого дня своё капитанство отсчитывал Боннет. С каприза Эда? С побега от Королевы Пиратов? С того момента, как Иззи занял место за его плечом? Впрочем, он и правда считал ебучего Боннета своим капитаном: мир не рухнул, когда рухнул Эд, а кораблю всё равно нужны были и капитан, и первый помощник, и вряд ли кто-то мог справиться с этим лучше Иззи, даже искалеченного. И Боннет… Перед смертью можно было признаться хотя бы себе — он был хорошим капитаном. Он бы ничего не смог без опытного первого помощника, но это не отменяло того, что он действительно был капитаном и день ото дня становился всё лучше. Даже сейчас, несмотря на страх и испуг, его голосу невозможно было не подчиниться. Иззи кивнул. — Тогда, как твой капитан, я приказываю тебе выжить, — твёрдо произнёс Боннет перед тем, как Джим вспороли ему живот. И Иззи подчинился.