Сталь

Похоже, что расслабление ненадолго отключило их обоих. Но всё же, следовало вернуться в избушку до того, как над деревней прокричит первый петух - мало ли, пастухи или трактористы выйдут в поле, и не хотелось бы вызвать к себе дополнительные вопросы. Было ещё довольно темно, поэтому, когда они собрали свою одежду, отсыревшую от росы, и двинулись назад, Лука уже сам уверенно взял мафиози за руку. Конечно, здесь, посреди поля, они бы вряд ли заблудились, но не хотелось лишний раз потерять его из виду, перестать ощущать его рядом. Дорога обратно оказалась совсем короткой: показался уже знакомый низенький забор, а затем и калитка. Они расстелили вещи на горячую печь, уже прогревшую всю избу до очень комфортной температуры, и забрались на постель. После догонялок и переизбытка всевозможных чувств сна как будто не было ни в одном глазу, но тепло сделало своё дело, вскоре разморив обоих. Устроившись на плече щекой, тваренок вслед за мужчиной провалился в крепкий сон. Сон. Как же он ненавидел сны. Почему он снова здесь? Чёрная безграничная гладь. Ногам мокро. Он смотрит вниз, но не видит ничего, кроме тьмы. Здесь не помогают глаза. Но вода тут точно есть. Совсем немного. Покрывает лишь стопу. Он шагает вперёд. Звук его шагов расходится во все стороны, не находя никаких преград. Вдруг он слышит в стороне всхлипы. Он идёт на звук, но по-прежнему ничего не видит. Но слышит, что звук где-то снизу, может, на уровне его колен. Вспышка. Включается свет в кухонном уголке. Стиралка, холодильник, кафель. С дверей влетает ребёнок, сразу ударяясь поясницей в край столешницы. За ним тяжёлым шагом входит мужчина. - Ну ка, повтори что ты сказал? – рычит он. - Ты ведь меня породил, значит, ты такое же отребье, - оскалившись сказал ребёнок. - Храбрый маленький долбоёб, - усмехнулся мужчина, открывая ящик сбоку, тут же выуживая большой кухонный нож. Генри ещё больше вжался в угол. Он понимал, что если рванёт, то получит нож в спину буквально. Этого стоило ожидать, когда говоришь такие вещи главе мафии. Он сглатывает, стараясь обуздать свой страх, но слёзы всё же льются по щекам. - Уже разревелся? – рассмеялся отец, вертя нож в руке, - И где твоя храбрость, сосунок? - Да пошёл ты, - плюнул Генри. В это же мгновение мужчина рывком сократил расстояние и взмахнул ножом прямо в лицо ребёнку. Но он остановился. Прорвав ладонь на своём пути. Малыш закричал, но схватил раненную руку другой, отталкивая лезвие от своего лица. - Повезло тебе, - хмыкнул отец, делая удар кулаком теперь в живот. С кряхтением Генри обвалился на пол, обнимая живот здоровой рукой, - Не попадайся мне на глаза. Мальчишка старался даже не завывать. Он согнулся и какое-то время пытался справиться с болью в органах. Выпрямлялся медленно, каждый раз вздрагивая от нового прострела. Садился ещё медленней. Всё это время по щекам текли слёзы. И всё же скулёж сорвался, когда он посмотрел на нож, воткнутый в его руку. Он взялся другой за кисть. Его никто не выпускал из дома и если Генри решит пойти в больницу, то может огрести ещё больше. Кое-как поднявшись, мальчишка осторожно поплёлся в ванную, надеясь, что действительно не встретит по пути мужчину. Он закрылся на замок, достал аптечку и положил руку на край раковины рукояткой вверх. Какое-то время он просто дрожал, ощупывая воздух вокруг ножа. Он видел, как в фильмах что-то зажимают в зубах, чтобы не кричать. Сунул не распакованный бинт в зубы, включил воду и взялся за рукоять. Уже предчувствуя боль, он стал быстро дышать, но это нужно было сделать. Всего лишь рывок и всё. Рывок и всё. Рывок и мальчишка застыл, не удержав вскрик, затухающий в сжатой челюсти. Когда он смог немного прийти в себя, то засунул руку под воду. Если есть причина таких страданий – то какова она? Грехи прошлого? Испытания? Чем ребёнок заслужил такую боль? Салфетки с двух сторон, а затем наложил плотным слоем бинт. Закончив со всем этим, Генри забился в угол, так и сев на кафеле. Он обнял свои колени, уткнулся в них и позволил ещё немного поплакать. Мужчина шагнул из темноты с протянутой рукой. Шагнул к себе прошлому, чтобы хоть как-то помочь. Утешить. Но на его пути встала фигура. Понемногу она начала разжигаться, пока не залила своим сиянием всё, что окружало Генриха. Мужчина всё равно пытался шагнуть в сторону, смотря на плачущего себя, но ангел помешал. Он молча и печально улыбался. Зачем же ты мешаешь? Ангел мотнул головой и приложил свою руку к его грудине. Там болело и никакое тепло не могло унять боль. По крайней мере, не сейчас. С глаз ангела упало пару слезинок, но он поднял взгляд с грустной улыбкой. Ангел поднялся на носочки и протянул ладони, касаясь щёк Генриха. Взгляд всё равно метнулся на мальчонку, что кое-как успокоился, собрал всё обратно и вышел из ванной в неизвестность. «Отпусти» - Не могу, - прошептал мужчина, закрывая глаза и медленно присаживаясь перед ангелом на колени. Тепло и свет обняли его, зарываясь под волосы, забираясь под одежду, упираясь в рёбра, но без боли. Губ коснулся поцелуй. «Отпусти» Глаза распахнулись. Мужчина тяжело вздохнул, поднимая руку и убирая со лба волосы. Он не сразу понял, что вчера случилось, слишком уж сильно его душили эти сны. Почувствовав тяжесть на плече, он повернулся. Лука сладко спал рядом. В памяти вспыхнула эта ночь. Они так и легли без одежды, как и пришли. Глава мафии, который бегает в поле голым за мальчишкой. Супер. Мотнув головой, мафиози аккуратно присел, касаясь щеки полукровки пальцами. - С добрым утром, - мягко сказал он, - Я пойду готовить завтрак. Генрих натянул высохшие за ночь штаны и выглянул за дверь. На крыльце стояла корзинка с молоком, яйцами, колбаской, сыром и хлебом. Всё свежее, как он и просил. Нигде больше не попробуешь настоящей деревенской еды. Он поставил корзинку и снова растопил печь. Пока она нагревалась, мужчина присел на край постели. Почему-то столько всего хотелось сказать, но непонятно что. Было лишь необъятное чувство. - Мне сниться… моё детство, - тихо проговорил Генрих, - Каждый раз… когда я засыпаю. Ненавижу спать. А тебе что-нибудь сниться? Пробужденный лаской, полукровка довольно мурлыкнул и сполз с плеча мужчины, позволяя ему подняться, пока сам разрешил себе лишние пять минут прийти в себя от сна. В отличие от мафиози, он ощущал себя после пробуждения лучше некуда. Блаженно потягиваясь, мальчишка ненадолго так и остался, с запрокинутыми поверх подушек руками, обратно закрыв глаза и подставляя лицо попадающим в избушку лучам солнца. Он услышал, как мужчина снова присел рядом, и подполз ближе, утыкаясь лбом в его лопатку, аккуратным прикосновением рук приобнимая мужчину на уровне талии. - Мне редко снятся сны, - отозвался малыш, невесомо перебирая когтистыми пальцами поверх торса. - Это из-за моей.. памяти. Ну. Скорее всего. - он вздохнул, ощущая темное облако над мужчиной. - Они.. биографические, или.. нарочно пугают тебя, преувеличивая события? - Точно сложно сказать, - пожал плечами Генрих, - Я был тогда совсем ребёнком. Что-то могло измениться в моей памяти. Но все события, что там были, всё происходило со мной наяву. Может, во сне они даже мягче, чем в реальности. Я не чувствую той боли, что была. А какой она была, помню смутно. Помню только ужас. И он повторяется снова, - вздохнув, мужчина взъерошил себе волосы и повернул лицо, - Думаю, не стоит омрачать наш отдых такими рассказами. Ещё расстроишься и не сможешь отдыхать. Генрих через какое-то время поднялся. Он достал чугунную сковороду, поставив сверху горнила, нарезал туда колбасу, разбил все яйца, добавил немного молока и перемешал всё. Минут через пять спустил всё прямо к огню, после чего снова поднял наверх, доходить в сковороде. - Молоко не фильтрованное. Час как из-под коровы. Если будет слишком жирно, могу отфильтровать, - улыбнулся мужчина, взяв с полки деревянную посуду. - Что значит, "не стоит омрачать"? - Лука играючи надулся, но отпустил мужчину и вместо объятий легко коснулся его макушки ладонью, погладив взъерошившиеся волосы. - Я люблю слушать твои истории, и неважно, радостные или грустные. Утро в непривычной обстановке само по себе казалось маленьким приключением. Вместо душа - умывальник снаружи избы, вместо расшторивания окон и взгляда на парковку - выход во двор, под далекие остаточные петушиные трели и легкий гул со стороны дороги. А вместо завтрака, который приготовил Джон - загадочно крутящийся возле печи глава клана, самолично колдующий над завтраком. Лука смотрел на него едва ли не с обожанием, когда сделал первый глоток настоящего коровьего молока. Вкус, конечно, был настолько непривычным, насколько это вообще возможно, и вообще не походил на городское молоко. Но несмотря на ощутимую жирноватость и легкую пенку по краям емкости, вкус был просто божественным. Будто пьешь чуть теплый травянисто-кремовый нектар. А вскоре нос тваренка уловил ещё и аромат подходящего омлета. - Когда ты успел всё это достать? - изумился малыш, заглянув в сковородку при приближении к мафиози. Генрих подумал, стоит ли Луке рассказать. Но место и время точно были не подходящими. Во-первых, им дальше надо веселиться, а мужчина искренне уже не сможет. Да и не готов он раскрываться здесь. Впрочем, после таких мыслей и хмурость покинула мафиози. Так что, когда он разложит омлет в тарелки и убрал сковороду, сел напротив, тепло смотря в золотые глаза. - Я попросил хозяина избы принести мне всё это к утру, - он точно так же налил себе молока, сделав первый глоток, - Он живёт здесь, но в другом доме. Деревенские встают рано, так что это его не сильно напрягло. К тому же, ты знаешь мою щедрость. За эти деньги он бы мог притащить корову и надоить молока прямо в кружку, - посмеялся мафиози. Лука поддержал смех, представив себе эту картину и накалывая вилкой ломтик омлета. - Знаешь, я даже удивлён, как он со страху не сделал именно это. О твоей щедрости скоро легенды начнут слагать. - разговор прервался довольным выдохом. - М-мфф, омлет просто восхитительный. В особняке тоже готовят отлично, но это.. - он покачал прибором в воздухе, не находя достаточных слов. - ..просто нечто. - Из домашних продуктов еда всегда кажется особенной. Но тут ещё от блюд зависит. - подал голос Генрих. - И от золотых рук повара. - тихо добавил Лука, хитро улыбнувшись и отправляя в пасть новую порцию омлета. Прошедшая ночь казалась нереальным сном. Странным, причудливым, совершенно точно неуместным в реальности. Но полукровка не сомневался, что это было. Он уже привык, что чаще всего поутру, что бы ни случилось накануне - они старались не обсуждать этого. Лука не стал спрашивать и сейчас. Это было незримой границей чужого комфорта, и чертёнок предпочитал её соблюдать, не из страха, а именно из-за любви. Было титанически сложно признаться себе в этом. Но что толку отрицать, если даже весь организм уже подсажен на присутствие мафиози рядом. Какой смысл намеренно идти против этого, если даже его Тьма относилась к Генриху с симпатией? За долгие годы заточения такого не происходило ни разу. Так ли важно, куда это может привести, если сейчас они по-прежнему были на одной общей дорожке, вытаскивая друг друга из болота, в которое поочередно падали. Он чувствовал больше, чем мог осознать и проанализировать, а потому, просто отпустил ситуацию. В любом случае, сейчас ему было как никогда хорошо рядом. - Кстати, я всё-таки разменял на мелкие купюры, - после этих слов мужчина поднялся из-за стола и прошёл к машине. Вернулся он с рюкзаком в виде детализированной пушистой лисьей головы, передал Луке, а на стол положил пачку купюр, объединённых зажимом, - Теперь сам решишь на что деньги тратить. Они полностью твои. Не дав толком опомниться, Генрих стал собираться, потому как время уже слегка поджимало. Они оставили посуду хозяину, потому что раковины и водопровода тут не было, да и никто не просил за собой мыть. Напоследок Лука изучил всё, что было в доме при дневном свете, пока мафиози укладывал сумку в машину, проверял, что ничего не забыл, и отзвонился по рабочим делам. Малыш долго смотрел в след удаляющегося дома, а потом разглядывал вновь те, что прощались с ними по пути. Утром вдоль дороги сидело много бабушек с небольшими столиками из коробок и чего-то ещё. Они торговали самыми разными вещами. Фруктами, овощами, цветами, вязанной одеждой, плюшевыми игрушками ручной работы. Среди них сидел старик, рядом с которым остановился кадиллак. Генрих сам решил остановиться и вышел к нему. - Привет, старик, - приветствовал мужчина. Он остановился не просто так. Он уже видел этот взгляд в пустоту. Пожилой мужчина был абсолютно слеп. Волосы отрасли до плеч, но были ухожены. Борода тоже прилично отросла, но, видно, несмотря на слепоту, он следил за собой, - Часто здесь сидишь? - Каждый день, сынок, - отозвался старик. На столике перед ним стояло множество самых разных игрушек, вырезанных из дерева, обработанных и даже залакированных. - Часто покупают? – поинтересовался мафиози, взяв одну, чтобы рассмотреть поближе. Среди них было пару лисичек и пару волков. - Да кому они сдались в этой глуши, - горько вздохнул он, - Иногда останавливаются с детьми и берут, как сувенир. - Здесь живёшь? - Да. Куда же я такой пойду? Только и умею, что дерево резать. - Красиво режешь, - заметил Генрих, - Я беру всё. - Как скажешь, сынок. Цены там есть, - старик поднял голову на звук голоса и протянул дрожащую руку. Генрих вложил в его руку купюры, вернулся к машине и смахнул все игрушки в пакет. - Сынок, здесь слишком много, - позвал слепец, ощупав купюры. - Много денег не бывает, Старик. За твой талант стоило бы платить больше. Старик улыбнулся и не стал спорить. Он спрятал купюры во внутренний карман своей потасканной жилетки. - Лёгкого пути, сынок. Забравшись в машину, мафиози вручил пакет Луке и тронулся в путь дальше. Лука в полном шоке смотрел на рюкзак, не зная, что и сказать. Откуда он вообще всё это достает? Он не припоминал, чтобы мужчина приобретал подобное при нем, и не видел в багажнике, когда брал сумки. Но судя по резко начавшейся суетливости - этой темы Генрих тоже не хотел касаться. Полукровка машинально сунул купюры в разъем сзади головы, помогая прибраться в избе, и стараясь не слишком зацикливаться на происходящем. Из-за внезапности он даже не сразу понял, что Генрих совершил ему, по сути, сюрприз. Лишь когда Лука уже сидел в машине, он заново посмотрел на рюкзак, словно только сейчас увидел его воочию. Когтистые пальцы аккуратно трогали текстуру, похожую на настоящий мех лисички, разглядывая её усатую моську и озорные стеклянные глаза. Полукровка мечтательно улыбнулся, погружаясь в какие-то свои мысли. - Спасибо. - спокойно произнес он, чуть крепче прижав рюкзак к себе. Наверное, для Генриха это было раз-плюнуть, но Лука чувствовал за этим жестом очень много всего. Желание обрадовать, удивить, сделать этот день ещё лучше. Одно дело, когда малыш засматривался на какую-то вещь, но совсем другое, когда его вкусы пытаются предугадать и сделать приятное тайно. Когда Кадиллак остановился у дороги, малыш не стал выходить. Он с интересом рассматривал содержимое чужих лоточков через стекло, не выпуская из рук свой подарок. Много занятных вещей, названий которым он ещё не знал, и мало что выглядело знакомым. Когда мужчина вручил ему сумку, он заглянул внутрь, рассматривая фигурки, с немым вопросом посмотрев на мафиози. Мужчина сначала сделал вид, что не обратил внимания, поехав дальше по шоссе. Он и сам себе с трудом находил объяснение, зачем всё это делать. Ладно платить людям за дорогие вещи, ладно скупать весь прилавок. Но здесь он, фактически, дарил людям деньги. Уже во второй раз. - Я не знаю, - ответил наконец Генрих, - Сам не знаю, почему это делаю. Тот старик был слепым. Видно, что не пил. Даже если родственники есть – ему никто не помогает. Он и не просит помощи. Он не принял бы подачки, поэтому купил у него всё, что было. Полукровка понимающе кивнул, пока что, убирая пакет себе в ноги и слегка наклонившись по спинке кресла ближе к мужчине, просто рассматривая его сосредоточенный профиль какое-то время. - Я не заметил рюкзачка вчера. - подметил он, опустив взгляд на пушистую голову поверх своих колен. - Он очень красивый.. Его тебе тоже кто-то принес утром? И ещё.. - полукровка снова выпрямился, тяжело вздохнул. - Я ещё никогда ничего не покупал, и.. можно.. можно, ты мне подскажешь, если я не пойму, сколько мне нужно? - В багажнике много чего. Палатка, несколько сумок. Рюкзак я на дно спрятал, - неоднозначно повёл плечом Генрих, - Я подумал, что тебе нужна сумка или рюкзак, чтобы складывать свои вещи, когда мы гуляем. И когда искал, нашёл этот вот. Рад, что тебе понравился, - мужчина отвлёкся немного от дороги и улыбнулся, - Конечно. Можем кошелёк ещё поискать там. Явно будут центы давать. Через час показалось ранчо, пропустить его было нельзя. Большая деревянная арка с вывеской названия. Они свернули и поехали по дороге. Уже виднелась своего рода парковка – поляна без травы, на которой уже стояло несколько машин. Стоило выйти, как в нос ударили насыщенные запахи фермы и животных. Чуть дальше стояли прицепы, для перевоза больших животных. Наконец, они дошли до забора, вдоль которого уже гуляли козы и куры в загонах, пристроенных к нему. Впереди был небольшой домишка, как пропускной пункт. Перед ним уже толпились люди. Через пятнадцать минут открыли вход. По одну сторону вдоль домов были загоны с сельскими животными. Гуси, куры, свиньи, коровы. А с другой стороны, где было большое поле, имелись временные загоны и вольеры. В основном травоядные, и по одному животному. Лама, верблюд, вол, даже жираф. Из хищных, к примеру, тигр, гиена, рысь, волк. В небольших вольерах – небольшие животные, но видно более домашние. С лисой, енотом, норками, песцом играли люди. Тут были даже птицы. Страус и павлин. А кто-то стоял с настоящим орлом. Пара людей даже с пресмыкающимися – один мужчина держал большого питона, а рядом с ним была девушка с вараном в шлейке. Здесь было несколько лавочек с самыми разнообразными вещами. До входа они видели и ещё разные палатки, в том числе и с едой. Лука вылез из машины, дожидаясь Генриха и оглядываясь по сторонам. Он надел рюкзак, пытаясь привыкнуть к ощущению предмета за своей спиной, и когда ворота для входа открылись, вместе с мафиози приблизился к пропускному пункту, где брали плату за вход. Объявление о расценках висело рядом на ограде и на самом пропускном пункте. Полукровка напряжённо смотрел на эти цифры, мысленно прокручивая в памяти наименования на самих купюрах. - Хочешь попробовать? - выдернул его из размышлений Генрих, так, что Лука дернулся и слегка покраснел, переводя взгляд на женщину кассира. Рюкзак сполз с плеча, и в ладонь легли гладкие цветные бумажки из карманчика. Тваренок сглотнул, отгибая край и глядя на цифры. Видимо, мафиози уже заметил, что он растерян, потому как молча коснулся рукой оттопыренного уголка фиолетовой купюры, и Лука бросил на него быстрый благодарный взгляд, вытягивая и передавая вперёд. - Ого! - её восклик инстинктивно заставил когтистую лапку дернуться. Лука испуганно перевел взгляд с купюры на её лицо, но деньги та уже приняла, а изумлялись именно руке, её передавшей. - Какой маникюр у юной леди! - Подошедшие сзади люди заставили женщину отвлечься и переключиться на других, так что Лука получил уже без лишних вопросов горстку мелочи как сдачу, торопливо прижал к себе рюкзак и поспешил за мафиози, пряча лапки в густом искусственном мехе. - Спасибо, - он поднял взгляд, пытаясь успокоиться, и улыбнулся мужчине. - Я не был уверен, что та сумма подойдёт. - Будешь учиться обращаться с деньгами, - улыбнулся мужчина, мягко погладив по белой макушке, - Буду давать тебе на личные расходы. Понемногу уже собирались дети и взрослые. Впереди расставлялись столики, подходило всё больше не только людей, но и хозяев с необычными животными. Тут же появились даже обычные собачники и кошатники, а рядом с ними огромное количество корма, которым они торговали. Так же корм был и для скота, потому как поблизости здесь есть много разных ферм. Девушка, что рисовала на лицах, уже занималась первым ребёнком. - Только открылось, а уже так много людей, - выдохнул Генрих. Полукровка, казалось, уже забыл о дискомфорте и залип на первый же вольер, где стояли козочки. Пока дети помладше наперебой пытались покормить их с руки, Лука просто рассматривал их вблизи, изумлённо разглядывая рогатые головы и прямоугольные зрачки, а также разнообразие морд и ушей. У каждого вольера он останавливался минимум минут по пять, во все глаза наблюдая, как разгуливают по своим участкам животные, уже привыкшие к контакту с людьми. Казалось, они уже и внимания не обращают на звуки и протянутые ладошки, и охотно едят с них, будто это что-то само собой разумеющееся. Когда передняя часть выставки стала поворачивать в другую сторону ранчо, открылись виды и на более диких зверей. Стало понятно, почему эта зона была дальше всех остальных от дороги. Хищники, пусть и обводили своих новых гостей скучающим видом, отнюдь не выглядели спокойными и обленившимися. Дикие кошки перепрыгивали с коряг на ветки специально установленного дерева, и на визги детей довольно часто отзывались грозным ревом. Лука был очарован до глубины души. Он уже не понял, в какой момент подхватил всеобщий детский вой и прилип ближе к заграждениям. Иногда он ловил внутри себя и грустные мысли, но пытался поскорее отмести их. Да, это прекрасные животные были заперты, но иначе вряд ли обычные люди вообще когда-либо могли увидеть их воочию, в принципе убедиться в их существовании. Это, конечно, жертва, но быть может, она того стоила, если звери не страдали. Это всё же, выглядело гуманнее, чем то, что пережил он сам. И вновь это странное ощущение. Лука стоит в толпе детей и разглядывает какое-то животное с восторженными ахами. Генрих старался держаться поодаль от людей, но в итоге был одним из тех папочек, которые следят за ребёнком и улыбаются, когда он поворачивает голову. Следуя за ним, мафиози фотографировал и его, и животных, зная, что такая память ему тоже понравится. Сам мужчина не то, чтобы прям холодно относился к происходящему, но он видел их множество раз. Сначала в той жизни, а потом в теневом рынке. И большую часть животных даже ел. Но он был рад, что Луке так сильно всё это понравилось. - Если хочешь, - тихо произнёс мафиози, когда они переходили от одного вольера к другому, - Можем договориться потрогать любое животное. Для тебя и тигр не страшен. Да и там стоят хозяева. Можешь спрашивать у них о животных. Думаю, им будет в радость рассказать. Лука выслушал вполуха, кивнул и побежал к следующему загону, от которого как раз отвалилось не меньше десятка дошколят. Трогать, конечно, было по-настоящему серьезным соблазном. Но Лука до сих пор чувствовал себя здесь немного.. странно. Он поддавался энергетике всеобщего счастья и забывал об этом, но также быстро вспоминал снова. Как будто он мимикрирует под толпу, а по-хорошему, должен находиться по другую сторону ограждений. И он бы не хотел, чтобы его трогали все, кому не лень. Так что, видеть и ощущать зверя так близко уже было достаточным удовольствием. Они по-своему двигались, издавали звуки, пахли, играли, спали. Каждый - абсолютная уникальность. В тех вольерах, где не было стекла, уже само собой подразумевалось, что можно протянуть руку. Полукровка не боялся и тянул её и к лошадям, и к ламам, разве что к жирафу за рабицей было не дотянуться, но при одном лишь взгляде на него тваренок и так еле сдержал шокированный выдох. Наверное, он был даже слишком поражен, на фоне детей, которые даже в свои три-пять лет из детских сказок уже прекрасно знали о жирафах, и реагировали не так бурно. А Лука просто остолбенел. В этот раз он подлетел к Генриху, как только смог совладать с собой, взял за руку и потащил за собой поближе к сетке. - Я правда это вижу? - как-то слишком серьезно спросил он, не сводя глаз с длинношеего гиганта. - Такие.. существуют? Можешь его сфотографировать? Мужчина охотно подошёл ближе и тепло улыбнулся, но не на жирафа смотря, а на самого мальчонку. - Видимо, нам надо будет сходить в зоопарк и океанариум, - добродушно посмеялся мафиози, снова погладив светлую макушку, - Я уже сфотографировал. Мужчина достал телефон и показал пару фотографий с жирафом и изумлённой мордашкой полукровки. - Спасибо. - демон коротко прижался к плечу мафиози, двинувшись дальше. Задний двор ранчо подходил к концу, и начиналась последняя доступная для обхода территория. Здесь были представлены рептилии и пресмыкающиеся: несколько змей в стеклянном боксе, питон-альбинос, крупные ящерицы, лягушки, а дальше начиналась мини-улочка с товарами, сувенирами и лакомствами. Лука настолько засмотрелся, что переступил через себя и спросил разрешение, чтобы погладить гигантскую змею, и ещё раз очаровался до слабо сдерживаемого писка, когда широкая морда рептилии потянулась дальше ладони, обнюхивая мальчишку своим раздвоенным языком. В зону торговцев он шел уже окрылённый и не думающий вообще ни о чем плохом. Здесь взрослые с трудом оттаскивали своих детей от прилавков, слышался повсеместный гомон и плач, но благо, большая часть детей быстро перекочевала на аттракционы неподалеку, и можно было порассматривать товар. Помимо лавочек исключительно с товарами для питомцев, были сувенирные стойки, фото-будка, магазинчик со сладостями, даже одеждой, тоже с принтами зверей, находящихся на ранчо. Лука подходил и рассматривал всё, пытаясь привыкнуть не только смотреть и любоваться, но и позволять себе приобретать. Иметь дело с деньгами было немного тяжело, но все же полукровка решился. Благо, на большей части товаров уже был закреплён или наклеен ценник, так что спешка была ни к чему - мысленно прикинув, малыш протягивал нужную купюру, получал желаемое, и сам удивился с того, насколько это оказалось просто. Он набил свой новый рюкзачок несколькими разными сладостями - фигурными леденцами на палочке, шоколадными фигурками, плитками, конфетами домашнего производства - на пробу, поскольку точно никогда такого не ел. Не удержался и от нескольких сувениров, особенно с лисой и жирафом - пара значков, открыток, даже небольшая книжка, вроде по мелочи, но пришлось брать дополнительный пакет, чтобы было комфортно всё это нести. Лука смущённо улыбался, оборачиваясь на мафиози. Ощущать себя частью этого праздника, без него, он бы никогда не смог. Впереди, уже немного в стороне от ранчо, были лавочки уже больше для взрослых, нежели детворы - стояли местные и не только умельцы, продавали домашнюю колбасу, сало, консервы, пирожки, даже какой-то мутный алкоголь. - Может.. купим что-то из этого? - Тваренок уже шел в ногу рядом с Генрихом, сияя, как начищенный самовар. - Чтобы не покупать на заправках. Выпечка вкусно пахнет~ Генриху нравилось наблюдать, как малыш становится самостоятельнее. Конечно, когда он купил Луку, у него была лишь одна функция – следовать. Он помогал, но сложно было представить, что у него будет столько свободы. В любом случае, их отношения уже свернули на непредсказуемую дорожку и тут невозможно сказать, что будет дальше. Генриху действительно трудно было понять, на что полукровка просто смотрит, а что хочет купить. Так что, собственные деньги – отличный выход из ситуации. Теперь полукровка не будет бояться слишком сильно засматриваться. Да и привыкнет к тому, что теперь у него могут быть свои вещи и свои желания. Всё же, ему трудно даже сейчас забыть о своём прошлом, это было видно невооружённым взглядом. В те моменты, когда он печально смотрел на животных. - Да, хорошая мысль, - кивнул головой Генрих. Они вместе выбирали еду сначала в одном, потом в другом, потом в третьем месте. Что-то захомячили сразу, а что-то сложили в пакет. - Не слишком много? – выдохнул Лука, посмотрев на то, сколько они набрали. - У нас впереди ещё ночь в палатке. Успеем съесть, - подмигнул мафиози. - Точно, - кивнул малыш, расслабленно оглядывая пространство, - Всё больше людей. Даже и не заметил, как они все сюда приехали. - Выставка до самого вечера. Так что к обеду тут самый пик. Здесь люди на них обращали меньше всего внимания. Хотя были взрослые, которые косились. А некоторые даже нахально обсуждали их внешний вид. Оба не обращали на это никакого внимания. Теперь они медленно шли обратно, окидывая взглядом животных уже через спины прижавшихся. Сейчас они как никогда видели натуры людей. Какая-то мамаша заболталась с подругой, а её ребёнок пошёл в другую сторону от вольера, совсем без внимания. Какой-то отец отвернулся, чтобы поговорить по телефону, пока дочка дёргала за рукав, пытаясь привлечь его. Любящие стояли рядом, поднимали на руки или даже плечи, чтобы было лучше видно. Более взрослых детей впустили в вольеры к козам, коровам и лошадям. Недовольный от такого количества внимания, тигр ходил по своему вольеру, пока в один момент не задрал хвост и не обдал душем мочи всех стоящих людей. Дети и женщины завопили, сразу отстраняясь. Лука звонко рассмеялся, когда увидел это зрелище. - Даже в клетке умеет за себя постоять! – сказав это, полукровка снова немного взгрустнул. - Амурские тигры на грани вымирания. Даже на воле они очень плохо плодятся. Браконьеры постоянно убивают их из-за возрастающей стоимости меха, клыков, мяса. Все тигры у частных владельцев или в зоопарке находятся под наблюдением. Их в любой момент город может отобрать, при плохом отношении. Их хорошо кормят, некоторые содержатся в заповедниках, где им дают возможность охотиться как на воле. А также с ними работают психологи, чтобы они продолжали давать потомство. Так что, несмотря на то, как это выглядит, здесь тигру сейчас безопаснее, чем на свободе. Эти слова немного подбодрили мальчишку. - Спасибо, чудесное место посетили. - улыбнулся он, садясь обратно в машину и перекладывая рюкзак на заднее сидение, чтобы всё что внутри не растаяло и не помялось. Они тронулись в путь. Лука делился впечатлениями, восхищался увиденным, животными их повадками. Достал несколько купленных безделушек и с улыбкой их разглядывал. Путь был не особо длинным. Фермы быстро оборвались, и начался нескончаемый лес, обнимающий шоссе с двух сторон. Иногда в его чащу уводили дорожки, на одну из таких и свернул Генрих. Они заехали до упора, пока не началось совсем непроходимое место. Мужчина закинул за плечи палатку, взял ещё одну большую сумку, а уже знакомую с вещами передал мальчугану. Плюс пакет с едой. И они двинулись вглубь леса. Они не отходили далеко от машины, но искали просторную поляну, на которой можно было бы свободно расположиться. Такая открылась достаточно быстро. По всему видно, что это не было частым местом палаточников. Много разных палок, неутоптанная земля. Так что, первым делом, когда они сбросили вещи, то стали освобождать от мелких помех место, где будет стоять палатка, чтобы было удобнее лежать. После всех приготовлений, мужчина развернул и стал закреплять её. Он просил Луку подержать то там, то здесь, натягивая полотно, вбивая колышки. Обычная палатка среднего размера. Широкая, просторная и не слишком большая. В ней можно было свободно сидеть и, конечно, лежать. Внутри мужчина сразу расстелил толстый пушистый плед поверх материала палатки. Ещё один, менее плотный, будет служить одеялом. И подушка-ролик для них. Один из углов на выходе мужчина отогнул, постелил там прямоугольник плотной ткани. Уже после этого достал металлическую конструкцию и начал скручивать. Небольшой камин с плотным стеклом на одной стороне. Он как раз встал в то подготовленное место. А потом к нему стала прикручиваться труба, которая выходила из палатки в приготовленном для неё месте. Всё на молниях, так что это отверстие можно было закрыть в любое время, если бы им потребовалось. Закончил мафиози, раскрутив у палатки небольшой навес и разложив плотные прутья, воткнувшиеся в землю. Наконец, он довольно выдохнул, отходя в сторону и разглядывая плод их общих трудов. Послеобеденный зной заставлял всё живое замирать, одни лишь птицы неугомонно верещали по округе, и их трели разносились по всему лесу. Немного сбавив голод от нахождения в родной стихии, полукровка уже гораздо спокойней радовался присутствию в ней. Он помогал со всем, начиная от расчистки территории, и заканчивая палаткой. Для него это был очередным первым опытом, и Лука загорелся, как от искорки, с усердием принимаясь за мини-задачи, которые озвучивал мафиози, словно от этого зависела чья-то жизнь. Помимо зачистки поляны, на которой планируется выкладка вещей и в целом пребывание вне самой ночевки, Лука пошарился вокруг, в неглубокой чаще, и приволок целую охапку сухих веток - отличного материала для костра. И пока Генриху не нужна была его помощь, мальчишка ломал более крупные ветки на части поменьше, чтобы их удобнее было сжигать и укладывать без усилия в камин. Когда же мужчина закончил со сборкой, Лука подбежал ближе, и тоже восторженно ахнул, не удержавшись и подпрыгнув на месте от удовольствия и хлопая в ладоши. - Прямо настоящий домик! Если бы только звери так умели! Им-то, бедолагам, приходится норы рыть! - Он обошел всю палатку по корпусу, не в силах нарадоваться. - А это где будет лежать? А зачем нам камин? А сумки мы оставим снаружи? - Чтобы не быть бедолагами, у них есть клыки, когти и мех. Некоторые, между прочим, строят очень хорошие дома. Бобры, например. Да и норы не самый плохой вариант. Как-нибудь покажу тебе землянку, - улыбнулся мужчина, сворачивая опустевшие сумки. Последним он вытащил сменную крышку для камина и чайничек, - Это будет лежать внутри, рядом с камином. Камин будет греть, а также на нём можно приготовить еду. Как минимум, сможем заварить чай. Та сумка, что с одеждой, будет с нами, там достаточно места. Остальные могут и снаружи полежать, они пустые. Мужчина достал маленький приборчик, который прикрепил сверху на дерево. - А что это? – сразу же поинтересовался Лука. - Камера с микрофоном, - пояснил мужчина, после чего малыш стал щуриться. - Но она же совсем маленькая. - Чудо военной техники. Люди весьма изобретательны и рукасты, когда это им надо. В любом случае, здесь есть датчик движения. Если поблизости кто-то будет бегать больше енота – нам придёт сигнал, - Генрих повернулся к малышу и улыбнулся, - Давай поедим то, что накупили? - Точно! - Кстати, - мафиози выудил из сумки полиэтиленовые штаны и куртку, - Это дождевой костюм. Но в целом просто не пропускает влагу. Можем надеть штаны, чтобы сидя на траве не промочить их. Полукровка кивнул, а потом они разложились с газировкой и разной вкусностью, разглядывая кроны и вслушиваясь в звуки природы. - Как чудесно здесь, - выдохнул Лука, прикрыв глаза. - Да, - кивнул мафиози, - На секунду забываешь, что ждёт тебя мафия, а не обычный дом. Лука оглянулся обратно на дерево, отпивая немного. - А зачем нам камера? Ещё и с микрофоном. Думаешь заснять какое-нибудь животное? - Не только это, - улыбнулся Генрих, - Там ещё есть динамик. Потому что мы сейчас отъедим кое-куда. Вдруг кто-то из людей набредёт - чтоб припугнуть. - Куда-то? – моргнул малыш, - Куда? - Это сюрприз, - подмигнул мафиози, поднимаясь. Временно они убрали все вещи в палатку, после чего пошли снова к машине. Больше часа ушло на дорогу, но Генрих знал, что это стоит того. Они вышли в дикое поле, но вдали виднелся лес, только совсем низко. И пройдя немного, Лука понял – обрыв. При том, круто вниз. Там внизу была ещё поляна, но больше всего пространства отведено буйной реке. У её края с двух сторон стояли люди. Их было много и даже отсюда слышались голоса и смех. Там тоже были палатки, но большинство людей просто ходили или сидели на траве. Они оба устроились на краю обрыва, свесив ноги. Отсюда сложно было понять, что именно делали люди. - Что это? – поинтересовался малыш. - Увидишь. Всё вот-вот начнётся. Солнце уже уходило в закат, небо темнело, ещё прорезаемое алыми отблесками. Тогда у людей внизу стали разгораться маленькие огоньки. Сначала совсем немного, а потом весь берег реки был устлан ими. Небо отдавалось ночи, а потому яснее был виден свет внизу. И в какой-то момент все эти огоньки пустились в воздух. Они стали подниматься всё выше и выше, доходя сначала до уровня, на котором они сидели, а потом и выше. Огромное множество огоньков взлетало, усеивая небо звездами, пока настоящие ещё не проснулись. - Что это? – выдохнул Лука. - Воздушные фонарики. Не помню, что за праздник был здесь. Благоденствие какое-то. Но вечером под ночь они запускают фонарики, - пока малыш смотрел в небо открыв рот, мужчина достал из-за пазухи два плоских пакетика, - Хочешь тоже запустить? Лука раньше ни за что бы не подумал, что Генрих настолько любит устраивать сюрпризы. Впрочем, не то чтобы ему не нравилось это, просто он сложно терпел состояние заинтригованности. Когда мафиози вел его за собой, малыш постоянно оглядывался по сторонам, но не замечал ничего необычного, пока они не остановились у обрыва. Здесь было по-своему уютно. Полукровка сел рядом с мужчиной, долго наблюдая за действиями людей, но казалось, он мог бы сидеть так и дальше. Ветер у воды был свежим и приятным, теплым из-за прогретости земли. Желтые огоньки глаз скользили по видимому участку реки, любуясь на поднимающиеся огоньки, мерцающие как самые настоящие звезды. Отсюда почти не доносились людские вопли и голоса, но все же было заметно, как отправляющим фонарик в воздух хотелось, чтобы именно их взлетел выше всех остальных. Изредка поток ветерка ловил их голоса и доносил к обрыву. Странная традиция, но по-своему очаровательная. «Хочешь тоже запустить?» Лука повернул голову, с гораздо большим изумлением уставившись на предметы в руках Генриха. Вот уж да, в самом деле, день сюрпризов. Он прятал их во внутреннем кармане всё это время? Впрочем, какая разница, прятал, или переложил незаметно из машины, если суть заключалась в том, что он специально привез его сюда, чтобы дать возможность запустить огонёк вместе со всеми. - Давай. - улыбнулся малыш, подсев ближе и повернулся лицом к мужчине. - Ты мне покажешь, как? - Конечно, - кивнул мужчина. Он распаковал оба, разложил сначала один, протянув Луке, потом свой. Когда Лука взял фонарик как нужно, он поджёг пластину, за которую всё крепилось. Фонарик тут же раздулся. Тоже самое проделал со своим, - Ну, отпускаем? Лука кивнул, и они одновременно выпустили фонарики из рук. Даже без помощи они быстро взлетели в небо. Из-за ветра они удалялись в сторону и немного вверх. Вскоре даже примкнули к общему строю фонариков, словно они уже были среди них. - Мне хорошо с тобой, - тихо сказал мафиози, смотря в даль и не решаясь оглянуться. Лука продолжал смотреть вдаль, на взмывающие в небо огоньки, мерцающие красивее любых звезд. Это всё похоже на прекрасный сон. На сказку с невероятно счастливым концом. На что угодно, только не на реальность. Не после того, где он был. Лука незаметно ущипнул себя, слабо заулыбавшись. Не сон. Значит, это взаправду. Они сидели на краю обрыва, выше них - только безоблачное небо, и бескрайние просторы кругом, а к часу езды отсюда - уютная палатка и полный пакет еды и памятных вещиц, накупленных вместе. Весь этот день они провели вдвоем. Так, как ещё никогда не проводили. - Мне тоже. - еле слышно выдохнул демон, с улыбкой продолжая следить за ускользающим вдаль потоком светящихся точек. Затем его взгляд упал в колени, на руки, которые почему-то снова затрясло. Переизбыток эмоций. Мальчишка медленно сжал обе в кулаки, не снимая улыбки. Он не надеялся даже выжить. Скорее, надеялся умереть. Так что произошло? Почему судьба так резко поменяла свои планы? Еще совсем недавно он бы разорвал в клочья любого, кто потянется к его голове. А теперь, жизни своей не представляет без этого ощущения горячей ладони на своей макушке. - Я всё ещё немного боюсь твоего мира. Всю ту жизнь, что я помню, он ненавидел меня. Но.. Спасибо, что ты знакомишь меня со светлыми сторонами. - малыш приподнял голову и посмотрел в глаза, ненадолго удержав взгляд и заново потупив в колени. - Они прекрасны. Правда. Я бы не смог узнать о них иначе.. Генрих тяжело вздохнул с немного печальной улыбкой. Его ладонь протянулась к светлой макушке, а стоило её коснуться, как Лука сам подвинулся и приткнулся под бочок. - Это – не мой мир, - тихо ответил Генрих, - Мой мир это там, где тебя держали в клетке. Этот мир не наш. Просто… я имею к нему проход. Когда знаешь, где дыра в заборе и можешь проводить через неё кого-то ещё. В моём мире нас с тобой продолжают ненавидеть, - он пожал плечами, и посмотрел вниз, где всё ещё щебетали люди. Кто-то притащил мангал и вокруг них образовались группки, - Они живут за этим забором. Не мы с тобой. Мы лишь можем чуть-чуть это попробовать. И зачастую, эти люди даже не видят забора, вдоль которого ходят. Поэтому о нас они совсем не знают. Ещё немного посидев на краю, они пошли обратно. И уже скоро залезали в палатку. Никто не потревожил их местечко, даже звери. Навес ещё стоял, когда они устроились внутри, защитив выход маскитной сеткой. Генрих развёл камин, поставил сверху чайничек, который наполнил бутилированной водой. И пока он закипал сверху, они прилегли, наслаждаясь щёлканьем огня в камине и звуками за палаткой. Мужчина ещё открыл небольшое окошко сбоку, так же с сеткой. Мало ли, Лука захочет в него поглядеть. - Мне самому сложно объяснить, почему я всё это делаю, - заговорил мужчина, перебирая в пальцах белоснежные волосы, - Сегодня я совсем не ощущаю себя собой. Будто на время сменил шкуру. Лука невольно заулыбался, но без ехидства, скорее, не смог сдержать эмоцию из-за воспоминания. Перед его глазами моментально вспыло лицо нависшего мужчины, хищное и живое, совсем не схожее с каменной маской в стенах особняка. - Тогда не объясняй. Мне не нужны объяснения. - малыш прикрыл глаза, оставив улыбку тлеть по уголкам рта, и растворяясь в мерном потрескивании камина неподалеку. Он был в двух своих "домах" одновременно. Прямо сейчас два этих мира начали тесно переплетаться между собой, превращаясь в единый Дом. Запахи, ощущения, всё сливалось воедино. Полукровка медленно раскрыл глаза, встречая взгляд Генриха, устремленный навстречу. Не хотелось говорить ничего лишнего, не хотелось распугивать такой особенный, уникальный момент, хотелось лишь наслаждаться этим временем и этим местом, а еще - присутствием Генриха рядом. Когтистая лапка протянулась вперед, неуверенно коснувшись груди мафиози. Лука ненадолго опустил веки, словно прислушивался к чему-то, но затем убрал руку, и никак это не комментируя, прижался ближе, утыкаясь лицом в плечо. Чайник начинал тихо посвистывать, предупреждая о скором закипании. Ещё несколько мгновений этого глубокого чувства счастья. Полукровка блаженно выдохнул, вновь затягиваясь любимым запахом под завязку. Они оба плавали в этом ощущении, когда не хочется разговаривать, но в тоже время не хочется и спать. Слишком много ощущений. Слишком много нового. Слишком много всего произошло. Казалось, это не пара дней, а пара месяцев сейчас прошла. Мужчина и впрямь так старался, как не старался никогда и ни для кого. Да и в нынешней жизни ему в принципе ни для кого стараться не нужно было. Генрих запасся чаем в пакетиках, так что они просто разлили кипятка по кружкам-термосам, чтобы не обжечься о кипяток, заварили чай и какое-то время просто слушали эти звуки и друг друга. Мафиози уже видел его счастье после минувшей ночи и, вероятно, ему хотелось обсудить. До этого Генрих избегал разговоров, потому что совсем не понимал, что с ним случилось. Но словно бы сейчас снова вернулось частичное ощущение, которое охватило его тогда. - Ты безумно красив без одежды под луной, - тихо усмехнулся он, помешивая сахар в своей кружке, - Мм.. хочешь так прогуляться вокруг палатки перед сном..? Внутри палатки было даже уютней, чем в том домике - или, возможно, полный восторженных впечатлений день делал лучше абсолютно всё. Чай казался слаще, еда - вкуснее, даже само это место, как будто, гораздо лучше подходило их состоянию. На небольшой квадратной скатерти расположились раскрытые пакеты с недоеденными пирожками, блюдце с нарезанным домашним мясным рулетом, двухлитровая бутылка, доверху заполненная компотом, еще остатки еды, купленной по дороге сюда. Всё это было простой пищей, не изысканной, но оторваться всё равно было сложно. Наверное, большей частью из-за того, что они не слишком часто сидели вот так, только вдвоем, и теоретически - на весь лес по периметру больше, кроме них - ни одной человеческой души. Казалось бы, это ничего не должно менять между ними. Какая разница, что вокруг? Но это меняло абсолютно всё. Лука вскинул голову на мафиози, когда тот произнес своё предложение. До последнего малыш не думал, что Генрих возьмется обсуждать эту тему. Сам того не ведая, малыш потянул за очень глубокие ниточки внутри него, и полагал, что, как и положено психике нормального человека, он тоже пойдет в отрицание и, как минимум, сделает вид, будто ничего не было. Но что тогда означает этот вопрос? Во рту пересохло, несмотря на только что сделанный глоток чая. Полукровка помял в когтистых пальцах бока своей термо-кружки, упулив взгляд на поверхность напитка. - Ты был красивее. - вдруг тихо произнес, почти прошептал малыш, улыбаясь на одну сторону. - ..Кто дал тебе этот позывной? Фенрир.. Хах. Сама Бездна не смогла бы придумать лучше.. Золото глаз вскинулось на лицо мафиози. Он будто сомневался говорить что-то, немного поджимая губы, но в конце концов одобряюще улыбнулся своим же мыслям и придвинулся чуть ближе, отставляя термос. - Я хотел бы, чтобы ты пошёл туда со мной. Чтобы ты держал меня. За руку, поверх волос, неважно. Не отпускай меня. Что бы я ни говорил потом. Сейчас я прошу тебя об этом, и ничто иное не имеет силы, пока на наступит утро. Ладно? Генрих тоже отставил кружку, вновь вплетаясь пальцами в его волосы, заглядываю в глубину звериных глаз с таинственной улыбкой. - Я и не собирался тебя отпускать. Ты ведь принадлежишь мне. Если убежишь, я тебя найду. Везде, - последние слова он уже прошептал ему на ухо, после чего снова отстранился. Сначала оголились ноги. Обе пары штанов отложились в сторону. К ним прибавился бадлон и носки. Последним тело покинуло бельё. Он не стал тушить камин, огонь и так понемногу тух. Да и из этой коробочки ему никуда не деться. А так он оставит палатку нагретой до возвращения. Есть особое удовольствие в том, чтобы с прохлады ложиться в тепле. Мужчина вылез наружу, дожидаясь Луку. Как только он вышел, мафиози уверенно взял его за ладонь. Пускай, сюда не слишком сильно пробиралась луна, но он был очарователен, даже в редких её лучах. А от них ещё сильнее загорались его глаза в темноте. - Веди, лисёнок, - с улыбкой произнёс мафиози. Лука внимательно заглянул в глаза мужчины, искал в них что-то ещё, помимо этой решимости. Можно ли надеяться, что ему самому понравилось то, что он пережил тогда, вместе с ним? Сначала был приступ, и лишь потом он смог ненадолго отпустить себя. Но иначе.. он бы не предложил, верно? Ладонь крепче сомкнулась на чужой. Лука сделал шаг в сторону, сразу ступая с поляны в пространство между деревьями, как будто шагнув в своеобразный портал. Может, лишь показалось или совпало, но лес стих. Даже ночные птицы, скрипящие далекими верхними ветвями и ухающие издали, смолкли или улетели, а демон уже продвигался дальше во тьму, разве что, теперь его шаг был зависим от рядом идущего. Он выбирал путь, при котором у Генриха мало шансов оступиться или пораниться, а потому, иногда немного вилял из-за какой-нибудь извилистой коряги или муравьиного гнезда. Зоркие глаза рассекали тьму по сторонам, будто полукровка искал что-то. Наконец, впереди показалась ещё одна небольшая поляна, лишь немного уступающая по размеру той, на которой они расположились. Демон остановился, закрыв глаза. Так много сил плещется внутри. Соблазняет и манит. Буквально щекочет по коже - "Возьми! Пользуйся!" Раскрытые глаза видят еще острее. Лука уже знает, почему. - Лес - это храм природы. - черные склеры глаз коснулись непроглядной дали, там, где шуршали, скреблись и дергались во сне миллионы живых существ. - Так говорят. Но. Какой же это храм, если она не признаёт порядка.. Природа всегда была ..против.. порядка. Её сила - в изящности происходящего вокруг хаоса. В самоорганизации всего и вся, без каких-либо правил. Рано или поздно.. все явления на земле так или иначе обретут своё место. - Он медленно двинулся вперед, но лишь на шаг, начиная постепенно присаживаться на корточки, чтобы не дернуть мужчину за собой слишком сильно. Когтистая ладонь коснулась участка земли между ними, потерла, разгоняя налипшую грязь и землю, и показалось нечто белое, неровное, выделяющееся на фоне темноты. Лука потянул за край, вытягивая из дёрна предмет, оказавшийся костью какого-то животного. Похоже, оно погибло уже довольно давно, ибо останки были чистыми и сухими. - ..Но. Мне всё же нравится думать о нём, как о храме. Не о таком храме, какой свойственен людям. Однако.. Это тоже хорошее место для исповеди внутри себя. Здесь тебе всегда дадут сил, и ни о чем не спросят. Главное, не бояться просить. Трудно представить, что ещё могло бы заставить Генриха вести себя так. Без одежды он появлялся, разве что, у себя на этаже или в душевых. Да и в принципе избегал потребности бывать в других душевых, даже если это было в дорогих отелях. Без одежды он чувствовал себя неуютно. А сейчас второй раз самовольно снимает с себя шкуру и идёт нагим рядом с демоном. Его маленькая ладошка вибрирует, но не от холода, а от ощущений. Тоже самое будет с волком, выросшим в неволе. Он может любить дом, может любить хозяев, но память предков будет нести его туда. Возможно, где-то на краю своего сознания Лука думает, что свобода стоит всего. И последующих мучений, и смерти, и одиночества. Но Генрих уверен, что это лишь мгновение. Даже волки возвращаются. Если с рождения знали только человеческий мир. Они не умеют жить здесь. Больше не умеют, как бы не хотели. Генрих присел вместе с ним. Он не вглядывался в темноту, даже не пытался. Хотя глаза его были открыты, но, словно слепой, он смотрел лишь прямо. Но чувствовал и Луку, и лес, окружающий их. - В психологии лес означает бессознательное. Наш разум огромен. Но наше сознание это выстроенная родней, социумом и тобой хижина, посреди леса. А вокруг множество того, чего ты даже не понимаешь. И оно, так или иначе, проскальзывает в твою хижину. Закрытые двери и окна помогают лишь на время, пока лес не потемнеет и не разозлиться на то, что ты не хочешь его слышать, - с горькой усмешкой говорил мужчина, - Я читал об этом, потому что постоянно во снах попадал лес. Точнее… он меня вёл к моим кошмарам. Это, якобы, ступень к переживаниям, чтобы пройти в новое место. Или вместилище всех твоих ужасов. Всех твоих монстров, - мафиози чуть сжал руку, чтобы убедиться, что по-прежнему держит малыша, а потом ослабил её. Он ворочал какие-то свои мысли в себе, думая, стоит ли их озвучивать или нет, - Мне было пять, когда отец впервые побил меня. В то время я его редко видел. Жил с матерью-шлюхой, которая если не ебалась с кем-нибудь, то вкалывала очередную дозу. Тогда кто-то позвонил ему и рассказал невесёлые новости. Сначала он отжарил мою мать, но она отключилась, так что он толком кончить не смог. Знаю это, потому что слышал его крики. Я вышел пописать и тут он хватает меня за руку и бросает на кухню. Я кричу и плачу. Он пинал меня ногами, а потом взял скалку. Ему быстро надоело бить меня, потому что нужно было сильно наклоняться. Но тогда начались мои пытки, - мужчина усмехнулся, но почувствовал влагу на лице. Слабую, но солёную, - В семь он забивал меня ногами на той же кухне. Сломал мне пару ребёр, ушиб несколько органов. Изо рта хлестала кровь, и я думал, что умру. Когда я почти не дышал, он обоссал меня, а потом выбросил за шкирку на улицу. Была зима, а я был в домашней одежде. Наёмники смотрели на меня, как на говно, будто, я вообще не живой. Тогда я и понял, что миру безразлично насколько ты мал. Я выполз с участка. Не помню сколько я шёл. Казалось, годы. Прежде чем проезжающая мимо машина остановилась. Мне сделали операцию. Врачи молодцы, даже следов не осталось. Потом отправили в приют. Там было замечательно. Почти год я жил, как настоящий ребёнок. Но это вновь закончилось. Вероятно, отцу стало скучно без игрушки для битья. Но в тот день, когда меня привезли уже в особняк, я понял, что не буду молить о пощаде. Больше никогда. Я терпел боль, сколько мог, чтобы не кричать и не плакать. Не выходило, конечно, но я чертовски не хотел сдаваться отцу. Из-за моей непокорности он начинал пользоваться разными предметами, так что у меня многие кости переломаны, но чудом удалось избежать тех штук, которые нужно менять каждые пять лет. Только скрепы и что-то там ещё, - Стоило открыться, как это само выливалось из Генриха ручьём. Он нащупал какой-то камушек и перекатывал его в паузах, - В девять лет он впервые пошёл на меня с ножом. Он действительно хотел меня убить. Но, по какой-то причине, когда пробил мне ладонь, остановился. Может, испугался? Я не знаю. От ужаса я не замечал ни лиц, ни эмоций. И было слишком больно, чтобы думать об этом. До десяти я научился не только обрабатывать свои раны, но и шить их. Не шью сейчас, потому что люблю шрамы. Особенно твои, - горько усмехнулся мафиози и снова тяжело вздохнул, - В тринадцать он впервые направил на меня пистолет. Я смотрел ему в глаза. Конечно, я не мог спрятать своего страха, ведь я был ребёнком. Но я поклялся себе, что не буду закрывать глаз, как бы страшно не было. В конце концов, смерть от пули быстрая. Не будет таких мучений, как в течении всей моей жизни, - мафиози чуть прислушался к отдалённым звукам и снова опустил голову вниз, - В пятнадцать я прекратил это. Сбежал. Попутками. Нашёл пару знакомств. Мне сделали поддельные удостоверения, так что я нашёл себе работу. А попутно скупил книги и сам занимался учёбой. Купил диплом, сдал экзамены, поступил в юридический на бюджет. Я никогда не рассказывал Хайли этого. Надеялся, что моё прошлое останется в прошлом. Ей рассказал только про приют. Мол, всю жизнь был сиротой. Так что… моя жизнь не задалась с самого начала. Откуда во мне столько жизнелюбия? Я ненавижу этот мир и свою семью. Ненавижу свою кровь, свой род. Ненавижу себя за то, что поверил, что могу что-то изменить. Я ненавижу свои сны за то, что они напоминают мне об этом. Лука слушал, не поворачивая головы. Вначале его внимание поневоле всё равно цеплялось за происходящее вокруг, нежели рядом: сейчас наиболее явственно было заметно влияние Акулы в таких состояниях. Даже не обращаясь, он был напряжен, как зверь, затаившийся для охоты, глаза подолгу смотрели, не моргая в одну точку, еле заметно подергивался кончик носа. Но по мере того, как Генрих начинал заходить к разговору о своём прошлом, это внимание переправилось на него. Хотя, Лука всё равно предпочёл не пялиться. Он лишь немного повернулся к нему, взглядом больше скользя по земле возле его стоп. Он так много эмоций испытал за весь этот умопомрачительный день, сколько не испытывал, возможно, за весь месяц. И источник для изумлений иссяк. Внутренне демон ёжился от ужасов, прозвучавших в воздух, однако, не спугивал эту исповедь ни словом, ни шевелением. Ему было важно, чтобы мужчина отдал сейчас как можно больше сидящей боли внутри - выпустил, как наболевшую гнойную рану, и позволил себе хотя бы небольшую передышку перед новым этапом восстановления. Если бы только Лука мог сделать для него хоть что-то. Но он не умел поворачивать время вспять. Он хотел бы, чтобы маленький Генрих не испытывал этого ужаса, не терпел побоев и был счастливее, но.. сейчас, нет толку мстить мертвецам. Прошлого не вернуть. И всё, что остаётся выжившим - просто двигаться дальше. Когда Генрих замолчал, полукровка молча выпрямился, дождался, когда вслед за ним встанет и мафиози, а затем шагнул вплотную и крепко обнял под руки, прижимаясь щекой к груди - ощущая заветное тикающее шевеление. - Тогда, ты бы не стал тем, кем являешься, - тихо заговорил он, чуть плотнее прижав расслабленные ладони к широкой спине сзади. - Твой отец был слабым. Слабым, и, вероятно, точно также, как и ты, вынужденным играть роль сильного. Мало того - самого сильного, раз он глава клана. Но если ты пытаешься быть тем, кем не являешься, рано или поздно это сломает тебя изнутри. Его - переломало. Сталкиваясь с насилием на работе, он не возвращал его по адресу, а нёс его домой. К тебе и твоей маме. - Лука закрыл глаза, вслушиваясь в учащенный пульс. - Но.. это стало для тебя неизгладимым примером, каким ты точно никогда не будешь. Ты не будешь, как твой отец. Никогда. Ты стал сильным задолго до того, как сбежал оттуда. Ты был сильнее, ведь ты не сливал эту боль и обиду на более слабых. Верю, что не сливал. Тварёнок вытянулся на цыпочках. Бледные губы наткнулись на след от соленой капли на краю подбородка, и сцеловали его, осторожно дотягиваясь до губ. Мужчина знал, что он никому и никогда не расскажет об этом. Точнее, так думал. Он не искал жалости и не хотел терпеть эти взгляды на себе, раскрыв своё прошлое. Он видел, как смотрели на инвалидов или травмированных психически людей. Это нисколько не помогает справиться с болью. Только жалеешь, что раскрылся. Поэтому, он не рассказал и Хайли. Хотя, вероятно, стоило бы. Но прошлое не изменишь. Никакое прошлое. И то, что он сейчас рассказал, уже тоже будет не вернуть, что бы не произошло. Но хотелось верить, что он не ошибся. Он верил Луке, но всегда оставалось зерно сомнений. При такой жизни это и не удивительно. Но полукровка жил точно так же. И они оба осторожно ходят по кругу, принюхиваясь друг к другу. Генрих приобнял малыша и наклонился, принимая поцелуй. Он не хотел его углублять, да и оба явно не в таком настроении были. Просто поцелуй, особенно такой, был намного красноречивее всех слов. Что-то вроде «мне очень жаль, но теперь я рядом». Мужчина не во все слова верил. Слишком тяжелый путь прошёл, чтобы верить. Но всё, что ему было нужно сейчас – полукровка давал. Может, он даже пожалел, что рассказал, потому как внутри открылась новая дыра. Было больно, но терпимо, потому, к счастью, приступ не накатывал. Когда Лука отстранился и опустился обратно на пятки, они снова взялись за руки. - И всё же, я глава клана, - с горькой улыбкой сказал он, - Пойдём обратно. Они медленным шагом вернулись в палатку, мужчина сразу застегнул навес, закрывая им вход. Они не стали одеваться. Благодаря печке было тепло. В ней до сих пор тлели угли, давая слабый свет. Генрих проверил все отверстия, застегнул и уже тогда залез вместе с полукровкой под плед, повернувшись к нему лицом. - Ты прав. Он и я были вынуждены играть эту роль. И я действительно не понимаю, как такой ублюдок, как он, смог сделать клан достаточно выдающимся. Учитывая, что вызверялся он на слабых, значит боялся остальных. Его так могли быстро нагнуть. Я бы точно нагнул. Думаю… из-за этого я не трогаю слабаков и непричастных. Эти понятия были со мной с очень раннего возраста. Понятия – слабый и сильный. Но, знаешь, побывав в другом мире, я могу сказать, что там не так уж много отличий. Юриспруденция как ничто другое доказывает, что если ты «сильнее», то победишь в любом случае. Только в мире обычных людей сила – это размытое понятие. Деньги. Знакомства. Влияние. Эта сила, перед которой правда становится неважна, - ладонь Луки легла на его щёку и мафиози прикрыл глаза, - Я не знаю, почему не сломался тогда, ещё в детстве. Но я чертовски хотел изменить мир. Я хотел стать выдающимся юристом, который помогает «слабым» отстаивать себя. Хотел бороться за правосудие. Но, - он горько посмеялся и немного поморщился, - Правосудия не существует. Судьба захочет – получишь добро. Не захочет – глотай дерьмо всю свою убогую жизнь. Мужчина обнял талию полукровки под одеялом и притянул к себе, после чего уткнулся в его светлую макушку, а когтистые лапки обвились вокруг шеи. - Но сила и слабость действительно имеют огромное влияние. Когда ты силён, ты владеешь миром и можешь любому разбить лицо о правду. Хуёвый из отца учитель. Но по самым жёстким правилам животного мира, он научил меня этим знаниям. В этом мире нельзя ни бежать, ни бояться. Нужно только бить. Без оправданий. Как ошалевшие тасманские дьяволы. Неспроста их обходят стороной. Будь они паиньками, то давно их бы сожрали. А им плевать на размеры. Есть клыки, есть когти, и они рвут. Удивительно, но они действительно редко умирают. Просто потому, что у них нет страха. И это пугает больше всего. Отсутствие страха. Люди всё равно что животные. Ведут себя точно так же. Судя по тому, как Генрих продолжал размышлять об этом, ему действительно становилось полегче. Возможно, раньше он бы уже катался по траве или пытался убить его в своем приступе. Но теперь Тьма уже не была готова вступать в такую открытую конфронтацию. Лука как мог вытеснял её, выцвечивал и согревал больную душу. Это было ему не в тягость. Тем более, что Генрих сам обнял его. Лука невесомо гладил мафиози по открытой шее обеими лапками, проскальзывая гладким ребром ногтей по выступающим позвонкам и короткому ёжику на кромке роста волос. Обоюдное тепло умиротворяло. - Думаю, во всём важна золотая середина. - слабо улыбнулся тваренок, не отлипая от груди. - Страх, это тоже оттенок жизни. Он делает её ярче. - Тебе нравится мой взгляд, - прошептал с лёгким оскалом мужчина, чуть отстранившись, - Без страха и сострадания. Я видел, как ты смотрел на меня, - ладонь поднялась до его лица, огладив большим пальцем вдоль скулы, - Мне тоже нравится твой звериный взгляд. Я был бы не прочь когда-нибудь ощутить на себе и эти замечательные клыки, - он усмехнулся, соскальзывая рукой на покрывало между ними, - Мы животные. В смысле, все животные. Но мы не стараемся скрыть нашу природу. Забавно, что многие люди привыкли называть друг друга «животными» когда трахаются. Мол, как животное ни о чём другом думать не можешь. Или, о мой бог, ты как животное отжарил меня, - Генрих посмеялся, совсем отходя от мрачных ощущений, льющихся из груди, - Конечно, в определённые периоды спариваются. Но знаешь, кто сходит с ума во время всех этих течек и гонов? Травоядные. Добыча для хищников. Сами хищники могут обуздать свою жажду, если им нужно спасать свою жизнь или добывать еду. Это всякие там лоси, олени шизеют. Хищники остаются бдительными. Разве что, вместе с едой, ищут самок. А самки готовят нору. Так что, я бы сказал, что те мужчины и женщины, которые думают только одним местом – лоси. И вот мы их жрём. Ты даже в прямом смысле. Хотя, может и мне стоит попробовать, как думаешь? Ощутив отстранение, Лука невольно приподнял голову, заглядывая Генриху в глаза снова. Может, он и был прав. С самого первого дня, увидев в нём эту силу и отсутствие страха, Лука очаровался - правда, признался себе в этом не сразу. Он умел отличать чистую, намеренную злобу от последствий боли и лишений - и это было ещё одним ответом, почему он не боялся приступов мафиози. Его сердце обливалось кровью, а не искало способов поразвлечься. А раненый зверь всегда бьётся отчаянней невредимого. - Не говори так. - фыркнул тварёнок, соскользнув одной рукой с затылка вперед и вскользь проводя по изгибу плеча подушечками пальцев. - Нет ничего хорошего в том, чтобы я нападал на тебя, в каком бы состоянии ни был. У тебя не успевает зажить одно, как ты уже норовишь заработать себе ещё раны. Он ласково журил, не претендуя на то, чтобы его мнение принимали как истинное. Лапка аккуратно коснулась шрамов на скуле. Они хорошо заросли, но линии пока всё же были довольно отчетливыми. Чуть поёрзав, полукровка вытянулся и поцеловал поверх царапин. Он весь сконфузился и сморщился, когда Генрих напомнил ему о человечине. - Уф-ф-ф. Как хорошо, что я не помню этих эпизодов.. Мне хватало человеческого вкуса во рту в момент укуса, чтобы чуть не стошнило. Люди страшно далеки от деликатеса. А тебе пробовать тем более не стоит. Ты и так звереешь из-за влияния. - слабая улыбка коснулась уголков рта. - Впрочем.. не сказать, что бы мне это не нравилось.. ты органичен в своем истинном облике. Мужчина рассмеялся, весело взъерошив его светлые волосы. - Никто же не говорит, что их нужно есть сырыми. Понимаю, что твоя природа такая. Но всегда можно попробовать приготовить, - как-то заговорщицки улыбнулся мафиози, - Впрочем, ты прав. Есть куда вкуснее мясо. Они вязко разговаривали, постепенно пребывая больше в задумчивости, пока их не уволокло в сон. Хотя у мужчины всё же был поверхностный, так что он не видел ничего, только расслаблялся телом и разумом.