Сталь

Наёмников, что пытаются обмануть систему много и всегда есть кому выбить пару зубов. - Честное слово я... Удар и голос обрывается во вскрике. Парень падает на пол, тут же хватаясь за лицо. Протяжный скулеж, а над ним только удовлетворенный вздох. - Ты не на конфетной фабрике, Джош, - усмехнулся мафиози, хватаясь за слипшиеся волосы, отнимая лицо от пола, - Вы все подвязаны, но каждый из вас скрывал делишки Ричи. Знаешь, какие у нас теперь проблемы? - Прошу прощения, если бы... Генрих снова замахнулся, глядя в глаза полные ужаса, но его рука дрогнула. Стояк. Даже вниз смотреть не надо было, чтобы понять. У него снова встал. Мужчина чертыхнулся про себя и отшвырнул парня. - Передай парням, будем проверять работу всех, - сквозь зубы процедил Генрих, поднялся и, оттолкнув на пути охрану, вышел из помещения. Он шел вперед, не обращая ни на что внимания, ничего не слыша. Даже забыл, что за ним следует Лука, который звал мафиози. - Генрих? - возник голос уже в лифте. - Да, - потеряно отозвался мафиози, но потом нахмурился, - Иди в кабинет, я спущусь в зал. Утро в зале. Вечер в зале. Уже третий день в зале Генрих проводил большую часть времени. К нему снова подошёл Франк, когда заметил, что он стал задерживаться перед сном. - Ты так и не разрядился? - Мне это не нужно, - отмахнулся Генрих, подтягиваясь. - Ты скоро и работать не сможешь... Генрих, это ведь физическая потребность. В этом нет ничего такого. - Раньше ее не было. Значит от неё можно избавиться. - Ты так только хуже себе сделаешь, - вздохнул Франк, - Ты говорил Луке об этом? - Нахрена? - Просто... поговори с ним? Командир только и мог, что просто говорить. Он понимал, что мафиози не станет слушать или предпринимать какие-либо действия. Но с Генрихом день ото дня только хуже было. Очередное утро после очередного занятия. Мужчина откладывает телефон, когда полукровка входит в кабинет. На его столе стоит две коробки. Сначала он вопросительно смотрит на Генриха, а потом и на коробки. - Это фотоаппарат. Рядом бумага. Фотографии печатаются сразу. Подумал, что тебе захочется фотографировать самому. Прошлый раз руки так и чесались, но ты боялся мой телефон постоянно использовать, - пояснил мафиози, забирая свои тарелки со столика. Лука убедился, что что-то совершенно точно не так, когда увидел, как Генрих вызверяется на своём же. Да, он видел такое уже не один и не два раза, но, во-первых, мафиози очень часто предоставлял теперь подобную работу самому полукровке, а во-вторых, размер проступка здесь мало общего имел с тем, с какой агрессией Генрих приземлял свои кулаки в лицо несчастного. Одно дело, когда мужчина вызверялся на Била, укравшего его груз, но совсем другое - просто приятель уже мёртвого Ричарда, который даже не факт, что знал хоть о чём-то. Да, вероятнее всего, он как минимум слышал, но.. Лука даже слегка поморщился, пока смотрел на это. Он бы ни за что не стал спорить с методами Генриха, но внутренние опасения, что это не просто так, нашли своё подтверждение. Только от этого не стало ни капли легче. Мафиози был сам не свой, он слишком глубоко уходил в свои мысли, не замечая ни собственных людей вокруг, ни окриков в спину. И как назло - тот факт, что Лука впервые за всю свою жизнь не был в приступе и прекрасно всё помнил, не давал возможности понять, когда, а главное, ЧТО могло произойти в тот момент, когда полукровка находился в камере? Ладно бы, он пришёл в себя, как обычно, вынырнув из глубокого приступа, и нашел Генриха таким - тогда бы он не сомневался, что эта проблема кроется в нём самом. Но какие, кроме Луки, у Генриха могут быть проблемы, среди тех, которые он не в силах озвучить? Тварёнок тихо смотрел в его спину в кабине лифта, не в силах даже вскользь коснуться Чарами. Это было бы нечестно. Просто.. подло. Раз мафиози чувствует себя настолько некомфортно, проникать в его мысли без спроса - значит, навсегда потерять доверие. Посреди рабочего дня Генриха в кабинете становилось всё меньше и меньше. Он мог уйти и в одиннадцать, и перед обедом, и даже на весь вечер. Острая любовь, проснувшаяся внезапно к тренировкам, тоже настораживала, но за неимением других предположений, тваренок просто решил, что Генрих страдает физически. Это как раз то, о чем он вряд ли признался бы кому бы то ни было, например, если достают сильные головные боли или тревожит глаз. Кто знает, может, занятия спортом помогают чувствовать себя лучше? - Доброе утро. Лука уставился на свой стол, запнувшись на приветствии и, видимо, слишком красноречиво изумившись коробкам, поскольку Генрих сразу же подал голос, объясняя их появление. - Фото.. аппарат? - Лука словно не верил. Он подошёл ближе и прочел надписи на обеих картонных "кубиках", неторопливо принявшись разворачивать тот, что крупнее. После нескольких дней выстраивания ледяной стены, за которые Генрих очень заметно сторонился его, а Лука успел надумать себе бог весть что, мафиози вдруг решил порадовать его, и это произвело эффект самого настоящего взрыва. Тарелка не дожила до столика, на котором Джон приносил завтрак. Полукровка обогнул и налетел на него спереди со всей своей радостью и энергичностью, игнорируя посуду, напрыгивая, точно взбалмошный пёс, и слегка повисая на шее. - Спасибо! Я правда думал об этом! Как Вы узнали? Спасибо-спасибо-спаси-ибо~! Тяжело признаваться самому себе в том, что соскучился настолько сильно, что готов сносить с ног. Вроде бы мафиози никуда не исчезал, но это отдаление без очевидных причин было хуже расставания. Малыш едва не урчал, не торопясь отпускать мафиози, когда вдруг по его обнимающим лапкам ощутимо прокатилась волна содрогания. Тваренок не сразу понял, что ощущает. Да и сложно было понять, даже когда настороженная пауза слегка затянулась. Лука медленно отклонился назад, заглядывая Генриху в глаза. Возможно, мафиози ждал увидеть там брезгливость, омерзение, разочарование или ужас. Но Лука просто удивлённо моргнул, точно также, как пару минут назад отреагировал на подарок. И молчал. Он не опускал взгляд вниз, чтобы удостовериться, но и не выглядел напряжённым, лишь очень растерянным. Его лапки отпустили шею из объятий и соскользнули на воротник рубашки. В голове стояла абсолютная пустота. Как-то слишком неожиданно произошло это "открытие", чтобы хоть что-то начать ощущать по этому поводу. Генрих только и успел поставить посуду. Он точно знал, что любое сближение с Лукой приведёт к неприятным последствиям. Поэтому и держал с ним достаточно дальнюю дистанцию. Но здесь, банально, не успел никак отреагировать. Стоило бы сразу прервать эти объятья, но невозможно было соврать себе – мафиози и сам скучал по нему. По таким объятьям, по прикосновениям к нему, по его теплу и запаху. Но именно это и провоцировало то, что вызывало злость и ненависть к самому себе. Кажется, мальчишка и сам уже ощутил это, судя по тому, как его приступ радости быстро сошёл на нет. Генрих мягко отнял от себя ладони, отшагнул назад и повернулся к полукровке спиной. - Можешь пока поучиться фотографировать. Я пойду в зал. Вернусь, может, через полтора часа, - спокойно произнёс мафиози, направляясь к выходу. Полукровка поймал его за запястье, задержав побег в спортзал и пристально глядя в затылок. Осознание докатывалось не до конца, мысль всё время спотыкалась за абсурдность того, что произошло. Может, показалось? Но, с другой стороны, Генрих пытается скрыться из поля зрения сразу же, как только понял, что именно полукровка заметил. Значит, именно в этом и крылась причина. - Почему ты не рассказал мне? - тихо спросил Лука, отпуская руку мафиози. Он звучал без упрека или укора, хотя и выглядел по-прежнему очень растерянным. - И.. как вообще.. как ты.. что произошло? Генрих остановился, но поворачиваться не спешил. Он тяжело вздохнул, а от вопроса даже горько усмехнулся. - Сказал что? – тихо проговорил он, - Что у меня встаёт? Или что встаёт на тебя? Тебе какой из этих грёбанных вариантов нравится больше, - руки мафиози дрогнули, одной из них он вплёлся в тёмные волосы, сжимая локоны между пальцами, - Если бы я знал, как это вышло, то уж точно попытался всё исправить. После трагедии такого никогда не было. Не переживай. Я уже понял, что спорт-зал не помогает. Закажу таблетки. Эстафета горько усмехаться теперь перешла к Луке. Несколько секунд они постояли молча, каждый - в своих мыслях, и полукровка нарушил тишину первым. - ..Значит, вот почему. А я-то уже накрутил себя. Думал, может, ты смертельно болен и рассказывать мне не хочешь. Он научился распознавать, когда Генрих находится в таком состоянии, что к нему лучше лишний раз не прикасаться. Даже хватка за руку была рискованным мероприятием, так что обратно прижиматься чёрт, конечно же, не спешил, но он снова обошел мафиози полукругом, встав перед ним и спокойно посмотрев в глаза. Как давно это могло случиться? Если бы ещё с поездки, у Луки было гораздо больше шансов заметить. Генрих стал нелюдимым примерно с казни Ричарда. Значит.. по какой-то причине она, или то, что случилось после, каким-то образом повлияло на это. - Это ведь.. ничего не значит. - ещё тише пробормотал малыш, попытавшись улыбнуться при ответном взгляде Генриха, от которого холодела кровь в жилах. - Я понимаю, как тебе неприятно снова возвращаться к этому ощущению из-за.. всего, что с ним связано. Но это же.. - Лука побоялся произносить слово "нормально", потупив взгляд в пол. - Это... говорит о том, что ты.. сможешь наладить как минимум своё самочувствие, ведь это тоже часть твоего здоровья. И в этом нет.. ничего.. криминального. Лука и сам до конца не понимал, что говорит. Чтобы осмыслить случившееся уже не ради Генриха, а ради себя, понадобится гораздо больше времени, но сейчас в приоритете было остановить Майерса от побега внутрь себя, и Лука мог думать только об этом. - Нравится нам или нет.. мы влияем друг на друга, порой довольно сильными переменами.. И.. я не отвернусь от тебя только из-за.. этого. - Нет ничего криминального, - горько повторил Генрих, почти рассмеявшись, но тут же сжал переносицу подушечками пальцев, - Блять, у меня не было такой реакции ни на что и ни на кого. Я больной садист, но чтоб… ЭТО. Теперь у меня встаёт на то, что ты убиваешь. На то, что я кого-то избиваю. И даже на объятья – ахуенно. И что мне с этим делать? Запираться, как школьник, в туалете? Нахуй мне такое здоровье не нужно. Ты ведь и сам явно не хочешь, чтобы кто-то дёргал себе представляя тебя. Не ври хоть себе. У нас к этому одинаковое отношение. И для нас это болезнь, которую надо искоренять. Я понятия не имею, как так вышло, что моя импотенция прошла, но это вполне поправимо. Мафиози снова посмотрел полукровке в глаза, но ощущения в теле стали меняться. Слишком предательские искры, от которых невозможно держать даже зрительный контакт. - Я не хочу уподобляться им всем. Лука не очень представлял, как вести аргументированный диалог в эту сторону, для него это было не менее сложно, и тем не менее, чем дольше он думал об этом, пока Генрих убивается, тем лучше осознавал, что, пожалуй, даже не обманул его насчет того, что это не имеет большого значения. По крайней мере, глядя на то, как это бесит самого мафиози, Лука совершенно не чувствовал себя ущемленным. Но всё-таки, оставлять всё как есть было нельзя. - Возможно, такая интенсивная реакция связана именно с тем.. - малыш задумчиво прижал ладонь к подбородку, глядя в сторону, - ..что много лет она вообще отсутствовала. Это как.. ну.. с вулканами, например. Или с горячими гейзерами. Чем дольше там кипит вода и чем сильнее создаётся давление, тем ярче потом эффект, и.. - полукровка запнулся, слегка краснея и покачав головой. - Просто.. я полагаю, так будет не всегда. Судя по тому, что я наблюдаю.. у тебя это всего несколько дней. Организму нужно прийти в себя, усвоить те гормоны, которые попали в кровь, и.. понять, что их нужно в разы меньше. Он смотрел в сторону, но не потому, что теперь напрягался Генриха, скорее наоборот, у него были ощущения, что сейчас именно мафиози тяжеловато смотреть ему в глаза. - Прости, что я так без спросу налетел. И всё же.. - чёрт приобнял себя за талию, возвращая осторожный взгляд на мафиози. - Мне всё равно, кто что обо мне думает. Кто чем занимается за закрытой дверью. И я не хочу, чтобы.. ни ты, ни кто угодно другой убивал своё естество лишь из-за этого. Ты ведь научился видеть это вместе со мной. Там, в лесу. - Он слабо улыбнулся, вспомнив их игру на поляне. - ..Может, ты излечился именно по этой причине? Смог почувствовать болезни внутри себя. И неосознанно устранил их. Просто потому что стал достаточно сильным, чтобы сделать это. Когтистые пальцы крепче вцепились в собственные локти, и тваренок немного приблизился, снова опуская взгляд в пол. - Я боялся, что сделал что-то кошмарное.. или что надоел тебе. Если честно, я знаю, как это странно, но сейчас, нанервничавшись и нафантазировав худшего, я не чувствую ничего, кроме облегчения. - он слабо дрогнул в смешке, покачав головой. - .. Ты никогда им не уподобишься. Ты никогда никому не причинял зла просто так. Даже будучи в приступе, ты ни разу не причинил мне боли. Ты добрее и милосердней, чем думаешь. Нет никакого смысла сравнивать себя с больными уродами, Генрих. Ты просто другой. Фенрир. Помнишь? Не к лицу тебе возводить болезнь в единственный абсолют.. Просто, дай своему телу время. И.. если ты переживаешь, не нужно. Я всегда буду рядом, независимо от этого. Взгляд Генриха снова перевёлся на малыша. Он ожидал совсем другой реакции от полукровки. Но сейчас он действительно выглядел больше радостным, чем грустным. Лука не пытался отстраниться, наоборот, он словно хотел максимально сблизиться, но боялся лезть в личное пространство. - Гейзер, - тихо усмехнулся мафиози, - Довольно мерзкий гейзер. Почему ты не хочешь, чтобы я просто поправил это? Лекарствами. В этом нет ничего страшного. Я ведь долгие годы был в ином состоянии. Всё и так слишком сильно изменилось. У меня член упал не просто так. Я не хотел секса не просто так. На то была веская причина. Пиздец какая веская. И ты тоже не без причины не хотел раздеваться передо мной в первый день. Мы с тобой.. сблизились. Очень сильно, если так подумать. Но всё это было на моём физическом безразличии к тебе. Сейчас это не просто стояк, ты же понимаешь. В смысле.. конечно, я не собираюсь с тобой ничего делать. Но это меняет всё. Я больше не смогу просто так трогать тебя. Я в принципе не могу доверять самому себе. Это лишает меня той трезвости, в которой я стал собой. Я уже соображаю неадекватно. И.. – очередной вздох, мафиози взъерошил себе волосы, и он чуть поднял лицо вверх, - Ты же понимаешь, как снимается такое состояние. Я. Не могу этого сделать. У меня начинается приступ. Я.. блть, без понятия как мне это снять. Понимаешь? Меня начинает накрывать, как только я просто остаюсь… с собой в таком состоянии. Даже не говоря уже о том, чтобы приступать к каким-то действиям. По мере того, как говорил Генрих, Лука всё сильнее съёживался, не находя ответов на его вопросы. Он не знал, почему не хочет лечения. Наверное.. потому что хочет. Где-то глубоко внутри себя. Хочет вернуть всё как было, вернуть общительного улыбчивого Генриха, в объятьях которого было комфортно дремать и ни о чем не думать. Но мафиози прав. Не думать он теперь не сможет. Это можно сравнить разве что с взрослением, когда ещё вчера ты мог спокойно играть с девочкой в парке, а сегодня уже с трудом можешь связать и пару слов, косясь на её грудь. Изменения, которым бесполезно сопротивляться, как бы неприятно это ни было. Лука прерывисто вздохнул, пытаясь найти в себе силы сказать хоть что-то. - ..возможно.. Я не знаю, но.. может.. не нужно блокировать изменения, но всегда можно притупить.. сигнал мозга. Я имею в виду.. даже хорошие растительные успокоительные могут помочь.. вербена или солодка.. с.. с ромашкой.. - Лука повёл плечом, так и не поднимая взгляд. - Можно найти в таблетках, а можно заваривать как чай.. вроде.. Вам нравился травяной чай.. Да и к тому же.. Моё присутствие здесь почти до самой ночи явно первопричина, так что.. у меня всё равно нет каких-то важных функций здесь, вроде ответов на звонки, и я спокойно могу уносить бумаги в свою комнату, так Вам будет спокойней.. я всё же думаю, что это лишь на первое время. Наш организм умнее, чем мы думаем. Скоро он перестроится на нужный именно Вам лад.. - малыш притих, совсем не зная, что тут ещё добавить и поднял на мафиози ещё один осторожный взгляд. Всё это время Лука думал, что с Генрихом что-то плохое. Хотя сам мафиози до сих пор считал, что с ним происходят вполне ужасные вещи. Но он продолжал попытки сблизиться несмотря на состояние. И для самого же полукровки могло быть лучше отсутствие такого желания. И тем не менее, малыш настаивал, чтобы мафиози с этим ничего радикального не делал. Чуть позже сам мужчина сообразил, что только что признался в симпатии. Не то, чтобы это было очевидно. Но его организм не просто так реагировал на демона подобным образом. Всё это было слишком внезапно и странно, чтобы мыслить рационально. Если так подумать, сам же Лука вёл себя неординарно для того, кто старается избегать подобных контактов. И то, как он напорист, только доказывает, насколько Генрих стал важен ему. Уже легче вздохнув, мафиози чуть протянул руку, но остановил себя на полпути. Всё-таки, у него до сих пор было напряжение внизу. И всё тело ощущалось иначе. Не хотелось трогать под такими ощущениями. - Ладно. Никаких гормонов, значит, - выдохнул мужчина и достал из кармана телефон, - Ало, Франк. Я оставлю дела на тебя на пару дней. - Решил всё-таки отдохнуть? – послышалось с той стороны, - Это хорошо. Тебе сейчас необходим отдых. Поедите куда-нибудь с Лукой? - Поехать? Хм, думаю да. Стоит выехать из этих стен. Но не думаю, что с Лукой. - Не стоит уезжать одному, Генри… ладно, в любом случае, я здесь за всем прослежу. Стоило положить телефон, как малыш продолжил красноречиво смотреть на мафиози. - Вы не хотите брать меня с собой? - Ты ведь и сам сказал, что мне стоит поменьше тебя видеть, - пожал плечами Генрих. - Да, но… я ведь… Вы же сказали везде следовать за Вами. Долгий взгляд золотых глаз. Мафиози подошёл вплотную к полукровке, всё-таки уложив тяжёлую ладонь на изгиб его плеча. - А если я скажу, что смогу это сделать только в твоём присутствии? В голове закричали голоса. Не голоса внутренние, которые он научился узнавать и различать благодаря тому же Акуле - а такие, что эхом разлетаются по всей черепной коробке, и вызывают оцепенение. Лука застыл, расфокусировано глядя мимо главы, и напрягся настолько, что обнимающие на уровне ребер ладони ушли когтями глубоко под ткань рубашки, протыкая кожу, а боли даже отдаленно уже не чувствовалось. Дело было, конечно, не в том, что мафиози подошёл, и даже не в его стояке, а в этой давящей энергетике, с которой он приблизился. Шаг, голос, даже взгляд теперь казались хищными и тяжелыми. Полукровке с трудом хватило самообладания, чтобы сразу же не отступить назад. Вернее, мозг отчаянно порывался, но ноги будто приросли к месту. - Мне неважно, - хрипло подал голос малыш, но голос почти отказывался подчиняться. Он совладал с дрожью в теле, но пока не мог совладать с дрожью в голосе, и будто разозлившись на всю эту ситуацию, моментально свёл взгляд на мафиози, стоящего в упор. Обычное ясное, чистое солнце его радужек стало очень серым и колючим. Даже дремлющий внутри зверь прекрасно распознавал, где истинное намерение, а где желание проверить либо припугнуть. Генрих явно проверял тварёнка, игрался с тем, как он отреагирует, и ему это совсем не понравилось. Когтистая рука схватила за чужое запястье, рванув её с плеча вниз, но не отпуская, а крепко сжав это самое запястье в когтях. - Мне - неважно. - с нажимом повторил чёрт, совсем слегка - и не совсем осознанно - поймав мужчину в чары из-за вышедшей из-под контроли эмоции. - Я не настолько ничтожен, чтобы пугаться твоей дрочки. Я был бы несказанно рад, если бы ВСЕ мои страхи ассоциировались лишь с тем, что кто-то хочет передёрнуть. На меня или не на меня. Это - неважно. Единственное, чего я не хочу - это, будучи рядом почти 24 на 7, узнавать о чём-то последним. - Лука вздохнул и закрыл глаза, моментально разорвав слабые нити проложившейся связи. Ладонь разжалась и отпустила кисть мафиози. Он еще какое-то время молчал, с уставшим видом изучая пол перед собой. - .. Я хочу, чтобы ты был в порядке. И я не буду.. страдать, если даже тебе необходимо моё присутствие. Хах.. наверное, это даже льстит немного. - он нервно усмехнулся, уже ровно посмотрев в глаза. - Ты столько всего делал со мной.. что я уже давно не тот пугливый птенец, которого ты купил. Разве ты не заметил сам? Реакция Луки говорила об обратном отношении. Этот вопрос и впрямь был провокацией. Вполне удачной, насколько мог заметить сам Генрих. Хотя дело здесь было не только в вопросе. Мафиози снова увеличил дистанцию между ними, смотря уже спокойным взглядом, после его слов. - Злишься, что Франк об этом узнал первым? – спокойно спросил мужчина, после чего развернулся и подошёл к своему столу, - Дрочить я не буду. Ни на тебя, ни вообще. И всё же, гормоны куплю. Если простые травяные чаи помогать не станут, - отправив маячок Джону, Генрих снова развернулся, глянув на ребёнка, - Ты боишься, Лука. Не стоит врать ни мне, ни себе. Ты явно не хочешь менять то, что уже есть, между нами. Скрывать это незачем. Я всё прекрасно понимаю. И сам этого не хочу. Не говорил я тебе об этом именно потому, что нас обоих не устраивает такая ситуация. Как бы ты не пытался говорить, что всё в порядке, это не так. Пока понадеемся, что мой организм устанет давать такие сигналы. Потом. Посмотрим. Вскоре Джон помог им собраться в путь. Через пару часов они снова были в уютном одиноком домике прошлого Генриха. Мафиози долго стоял на крыльце, изучая его, словно впервые пришёл в этот дом. Он, будто бы, с трудом готов был зайти внутрь. Но всё же сделал это. - Ты можешь спать в гостиной или в спальне Тома, как тебе удобно, - сказал мафиози, когда они всё же зашли. Генрих будто не слышал его. Или не хотел слышать. Видя такую реакцию, Лука больше не стал ничего говорить и тем более спорить. Сейчас мафиози явно был не в том состоянии, чтобы рассуждать о чем-либо с холодной головой, так что, смысла в этом больше не было - пока ему не станет получше. Малыш собрал в рюкзак кое-какие вещи, которые могли пригодиться, вкупе со сменной одежды, на случай, если они вдруг задержатся там надолго - и через минуту уже был внизу, ожидая мафиози. Он хорошо помнил этот дом. С ним было связано очень яркое воспоминание, относящееся к довольно сильному стрессу. И довольно приятным послевкусием от него. Даже дорогу он будто бы выучил, уже предугадывая, куда дальше завернет машина. Заметив издали бежевые стены, он снова поймал себя на мысли о пряничном домике и слабо улыбнулся, почти сразу же гася улыбку. - Гостиная пригодится Вам больше, чем мне. - тихо парировал полукровка, сразу удаляясь на кухню. Когтистая лапка дотянулась до форточки, распахнув её и проветривая застоялый пыльный воздух. С прошлого раза пыли прибавилось совсем немного, и после их пребывания всё выглядело более живым. Лука остановился возле окна, задумчиво разглядывая задний двор. Ничего особенного, маленький квадратный дворик шесть на шесть, с туями, растущими вдоль забора. Полукровка вздохнул, развернулся обратно к комнате и на цыпочках вытянулся к верхним полкам, шарясь по ним в поисках какого-нибудь травяного чая. Генрих разложил свою технику и пару часов занимался делами. Хотя, точнее было сказать, делал вид, что занимался делами. Думать о делах он совсем не мог. После разговоров возбуждение немного поутихло, но совсем немного. Настолько немного, что прямо сейчас просто хотелось отрезать себе то, что пульсировало между ног. С трудом вспоминались юношеские годы, когда такие ощущения следовали по пятам. Но это было чертовски давно. Так давно, что уже и не вспомнить, как он прежде справлялся с чем-то таким. После разговора было гадкое ощущение. Вроде взрослый мужчина, а ведёт себя совсем как ребёнок. И всё из-за Луки. Неужели он чувствует к малышу что-то слишком сильное и личное. Что-то такое, что даже от импотенции избавился. Непросто же так он тянулся к нему в постели. Да, он не собирался пользоваться его телом, но всё же… оторваться не мог. Мафиози не выдержал и поднялся с места. Делать этого не хотелось, но с каждым днём было только хуже. А здесь не было даже спортзала. Решать ситуацию уже надо было. Генрих заперся в ванне, залез под горячие струи и старался просто ни о чём конкретном не думать. Грёбанный онанизм. Бесит, что сам организм привёл его к такому. И противоречить ему просто невозможно. Но по мере того, как из головы сливалась кровь, становилось словно… легче. Перед глазами возникала милая улыбка, тёплые слова, а потом и… горячие стоны. Рев монстра, когти, клыки, кровь. И дрожащий тёплый голос. Не хотелось думать о нём. Только не о нём. Но не думать было невозможно. Вот только перед самым концом стало накрывать. Горло сдавило удавкой. Остановиться уже невозможно, как и идти дальше. Хотелось сломать себе руки или вскрыть что-нибудь. Вскрыть брюхо и вымотать себе кишки. В грудь точно шрапнель попало, болело сразу в нескольких местах. Свободная рука взметнулась куда-то в сторону. Вспышка и мужчина протяжно застонал. Моментально вся боль отпустила, все цепи спали и по телу разлилось тепло. Кое-как хватило сил устоять, привалившись к кафелю. Когда Генрих смог открыть глаза, то увидел в ладони бело-красное месиво. Из плеча торчало лезвие бритвы. Чертов больной садо-мазозист. Даже здесь не обойтись без боли. Но именно она и дала свободу кайфу. Как и всегда. В голове стало пусто, а на душе гадко. Он ополоснулся, обработал и заклеил себе плечо, а потом спустился вниз, притягивая к себе полукровку. Сам сел на стул, а его оставил стоять рядом, чтобы уткнуться в живот. Стоило закрыть глаза, как из них потекли слёзы. Генрих приобнимал его за талию, мягко удерживая, но вскоре руки стали потряхиваться от слёз. - Прости, - выдохнул он. Запасы были скудными, но всё же, они были. Спасибо, что такой напиток, как чай, по большей части, не имеет срока годности - поэтому можно было подолгу не проверять запасы и не беспокоиться о проблемах с хранением. Полукровка достал всё, что могло относиться к завариванию чая в заварнике, отыскал подходящего размера чайничек, и теперь пытался разобраться, что заварить. На всех упаковках было хотя бы пару слов написано о нормализации настроения и успокаивающем эффекте, так что, недолго думая, Лука насыпал по чайной ложке всего, залил кипятком, и присел возле него, горемычно вздохнув. Он совсем не понимал, что делает здесь. Не успев толком осознать, что случилось, пришлось выдвигать какое-то мнение. А Лука, откровенно говоря, и сам ещё не понял, что думает на весь этот счёт. То, что Генрих совершенно внезапно и неожиданно вылечился от импотенции, его одновременно и радовало, и напрягало. Не могло не напрягать, учитывая, как сильно оба привязались друг к другу. Отчасти, он даже лучше начал понимать, почему Генрих решил молчать. Хрен его знает, как сообщать о таком. Но.. действительно - а что же теперь? Генрих не просто сказал, что у него теперь стоит. Он чётко обозначил, что у него стоит на Луку. Вопрос, как это произошло, теперь имел не особо много смысла. Куда важнее стал вопрос, как поступить с этой переменой? Малыш не сомневался, что Генрих и сам ни за что не полезет к нему, как бы плохо ни было - это читалось по тому, как отчаянно он хочет себя загасить опасной химией. Лишь бы не доставлять ему неудобств. Но как долго такое может продолжаться? И раз Лука - провокация, им придётся на самом деле быть врозь как можно дольше. От мыслей про это стало совсем тяжело. Он не запомнил, сколько стоял так, рядом с чайником, упулившись тоскливым взглядом в пустоту, когда услышал шаги Генриха. Лука успел лишь повернуть голову, а затем, удивленно ахнул, оказавшись в объятьях мафиози. Лука мог бы и вслепую понять, насколько он уязвим сейчас, по дыханию, дрожи в руках и его отчаянному поиску любимого источника успокоения. - Тш-ш-ш-ш.. - полукровка быстро пришел в себя, бережно и невесомо объял голову мафиози, приглаживая смоляные волосы поверх висков и ласково обнимая за затылок и плечи. - Я рядом... Я с тобой.. Всё хорошо. У меня нет к тебе никаких обид. Слишком уж круто поменялись их жизни. Мафиози ненавидел всё, что связано с сексом. Конечно, умом понятно, что это нормальное животное желание, с которым человек рождается и ему невозможно изменить это. Но люди научились преобразовывать эту жажду во что-то беспредельно ужасное. Это не просто секс и не просто удовольствие. Это уже метод убийства и издевательства. Генрих мог понять её причину, потому как сам получал наслаждение от ужасных вещей, но именно к такому пути явно не придёт. Не своим телом. Да и мафиози всегда считал, что у него другой уровень удовольствия, никак не связанный с сексом. Даже, наверное, ближе к питанию. Но, как оказалось, его тело ещё помнило, кем оно родилось. К сожалению. Мафиози очень медленно отстранился от малыша. Он не поднимал взгляда. Мягко выудил одну его ручку и прижал тыльной стороной к своей щеке. - Я не хочу, чтобы, между нами, что-то менялось. Не хочу отстраняться, но.. теперь именно это и нужно сделать. Я хочу принимать препараты, чтобы мы могли жить, как и прежде. Так ведь.. нам обоим будем спокойнее, разве нет..? – вопросы скорее были риторическими, уже по голосу Генриха можно было понять, что он по-своему начинал мириться, - Знаешь.. я до сих пор ни разу и не думал о тебе в таком смысле. Даже сейчас. Когда ты убивал, я часто представлял, как бы ты убивал меня. Как бы вгрызался в моё тело и смотрел своими безднами. По-своему это меня заводит. Только прежде это было возбуждение другого рода. Хотя.. кто знает, может, оно очень похоже, раз уж.. у меня встал. Тогда я снова стал представлять все эти ощущения на своём теле и вдруг понял, хах.. Генрих отпустил руку, откидываясь на спинку стулу, тяжело вздохнув. - Кстати… не совсем кстати, наверное. Но я рассказал всё Франку. О нас, - мафоизи снова тяжело вздохнул, запутывая пальцы в своих тёмных волосах, - Прости, стоило с тобой сначала это обсудить. Я был не в себе. - Всё в порядке. - Лука остановился перед стулом, на котором сидел мафиози, не отстраняясь, лишь беспомощно оглянулся на уже остывший заварной чайник, раздумывая, стоит ли сейчас накачивать Генриха этим странным настоем. - Франк волнует меня сейчас меньше всего. Он был слишком встревожен, чтобы заметить сразу. В какой-то момент решил, что всё же стоит сделать чай, но всё валилось из рук, какое-то внутреннее беспокойство долбило по нервам. Полукровка обернулся обратно на мафиози, не сразу осознав причину. Кончик носа вздрогнул, сделав короткое заячье движение вверх-вниз. Кровь. Чёрт закрыл глаза, тяжело и медленно расправил легкие, сделав максимально-возможный вдох на объем своих легких, чтобы сосчитать до десяти и не наброситься на Генриха. Хотелось отпиздить его, несмотря на статус, роль и возможные последствия. Но внешне, напротив, полукровка растерял все эмоции до единой, и выглядел спокойным как удав. Он вновь сократил расстояние, но уже не стал останавливаться напротив, а обошел по кругу, заметив пластырь на плече. - Вот как. - произнес он себе под нос, подошел с раненой стороны и коснулся подушечкой пальца раны поверх пластыря, без нажима огладив по центру, но из-под него тут же потекла кровь. - Такие раны не заклеивают. - бесцветно подытожил полукровка, убирая руку и разворачиваясь обратно к кухонному рукаву. - Кровотечение не остановится как от простого пореза, если это колотая рана. Лучше прижигать. Чайник щелкнул, и Лука разбавил заварку кипятком, добавив сахар, размешав всё и протянув в сторону мафиози кружку чая. Он выглядел совершенно иначе. Даже напряженней, чем в кабинете после признания. Взгляд блуждал по комнате, губы плотно сжаты в одну линию. Словно думал о чем-то неразрешимом, пытаясь найти выход. А быть может, так оно и было. - Если всё настолько ужасно, и тебе настолько невыносимо от такого "исцеления".. - красноречивый взгляд на плечо, - и если ты действительно считаешь, что нам пора отстраниться, хорошо. Я приму твоё решение. Ведь оно взвешенное и обдуманное. Да и я вижу, насколько тебе плохо. - Лука спокойно посмотрел в глаза мужчине. - Пусть будет так, как ты хочешь. Не знаю, потребуются ли тебе препараты, если меня не будет поблизости, но если да, я всё равно не вправе тебя останавливать. Ты в любом случае справляешься со всеми целями, которые ставишь перед собой. Я переночую в машине, чтобы не провоцировать тебя. Но если потребуется моя помощь, просто крикни. Я сплю чутко и сразу же приду. Генрих даже не знал, что конкретно бесит его больше. То, с каким лицом это говорит Лука или что конкретно он сейчас говорит. Мафиози вскочил со своего места и схватил малыша за руку. Широкий шаг и он привалил ребёнка к краю полки, нависая сверху. Здоровый глаз сурово уставился в золото перед собой. - Ты со мной будешь спать, - твёрдо приказал мафиози, - Я достаточно силён, чтобы справиться со своей природой. А если ты про рану – это приступ. Я сделал это не специально. Я лишь хотел облегчить своё состояние. Как ты успел заметить, я склонен повреждать себя, - Генрих выдохнул, отпустил руку и перестал настолько сильно давить на полукровку, - Если ты меня не расслышал, я не хочу отдаляться. И мы сюда приехали, чтобы разобраться во всём происходящем. Хотелось сказать что-то ещё, но ситуация была слишком напряжённой и странной. Они оба молчали, смотря друг другу в глаза, точно испытывали. Генрих выдохнул и аккуратно поддел подбородок полукровки, притягивая к себе, чтобы мягко поцеловать в губы. Сразу после этого мафиози развернулся и вернулся за стол. - Прости, - снова вдохнул он и горько усмехнулся, - Чувствую себя подростком. В голове слишком мутно, чтобы здраво соображать. Я не хочу отдаляться, хоть это и кажется самым логичным решением. Не смогу просто.. у меня все мысли о тебе. Грёбанные гормоны. Давай… пока просто посмотрим. Таблетками всегда можно закинуться, да? Надеюсь, это действительно временно. И.. – мужчина приобнял кружку и посмотрел на её содержимое, - Я боюсь, что могу ляпнуть что-то хреновое. Это не оправдывает меня, но постарайся не обращать внимания, хорошо? Ты мне дорог и это единственное, что имеет значение. Лука собирался развернуться и покинуть кухню, но всё стало происходить слишком быстро. От неожиданного рывка за руку полукровка пошатнулся, врезаясь поясницей в край столешницы и рефлекторно вскидывая локоть на уровень своего лица, пытаясь защититься от возможного удара. Это произошло совершенно неосознанно, как заученные действия тела, над которыми уже не задумываешься. В желтых глазах промелькнул страх, почти панический, но стоило Генриху заговорить, как малыш опустил руку и в легком смятении потупил взгляд перед собой, испытывая от своих рефлексов, которые зацепил мафиози что-то вроде стыда. Умом он прекрасно понимал, что такой, как Генрих, никогда бы не ударил его просто за слова - но инстинкт был сильнее знания. Лука кивнул на тираду Генриха, притянув к себе освобождённую руку и спокойней поднимая на мужчину свой взгляд, слегка затравленный, но уже приходящий в себя. Он прочитал его мысли, или же ощутил точно такое же собственное желание "примириться" и положить конец этим пересудам. Одно лишь касание губ - и мальчишка словно разом сбросил с себя весь груз. Он медленно шумно выдохнул вслед ускользающим губам, не отслеживая за собой, насколько сильно помогло даже это скромное проявление тепла. - Не нужно извиняться. - отозвался малыш, невольно потирая губы подушечкой большого пальца. - Я.. понимаю. Мы оба до этого не сталкивались ни с чем подобным, и логично, что мы можем не понимать, как вести себя с этим.. Так что, если уж и винить, то тогда и меня тоже. - полукровка мягко пожал плечами, приблизившись к столу и сев напротив. - Хорошо. Я постараюсь не обращать внимания. Но, в любом случае, что бы ты не сказал, я всё ещё не склонен сплетничать. - он слабо улыбнулся, но быстро потупил взгляд, водя кончиком когтя по столу. - Я.. понимаю, как это выглядит.. понимаю, почему ты не веришь мне. Из-за моих реакций. Но я правда не считаю твоё.. состояние.. плохим для меня. В какой угодно мере. Просто.. тебе нравилось твоё состояние. А мне моё - нет. Просто я не знал, что можно иначе. Не было повода.. относиться иначе. - Он вернул аккуратный взгляд в глаза, поджимая губы. - Я хочу спокойней относиться.. к этим вещам. Вполне естественным.. Так что.. Может.. твоё состояние частично поможет мне. Он слегка покраснел, замолчав и опускаясь головой на локти. Реакция Луки была странной, но Генрих и сам вёл себя неординарно. Не стоило так налетать, наверняка таким поступком только напугал полукровку. Генрих отпил чая и выдохнул, с горькой улыбкой. - Хотелось бы и мне спокойнее к этому относиться, - проговорил мужчина, смотря в свою кружку, - Никогда бы не подумал, что смогу ощущать что-то похожее снова, - мафиози медленно помешивал ложкой чай, чуть склонив голову на бок, - С моей жизнью в принципе происходит непонятная херня. Знаешь… - Генрих задумчиво протянул и чуть посмеялся, - Франк испытывает ко мне довольно смешанные чувства. Не знаю, как именно их назвать. Мы целовались. Думаю, он по-своему в меня влюблён. И это ещё одна причина такого поведения к тебе. Я не знал, что с этим делать. В тот момент я думал, что мне стоило отдалить его от себя. Он был юн и смотрел неотрывно, чтобы я ему не говорил. Он бы и под пули пошёл, если бы я приказал. Может, и стоило и отослать от себя. Но я отчаянно нуждался хоть в ком-то. Поэтому просто провёл черту между нами и оставил всё, как есть. И он остался верным псом, что смотрит хозяину в рот каждый раз, когда видит его, - мафиози крутанул кружку, не поднимая взгляда с содержимого, - Сейчас происходит что-то похожее, но… мне даже границ строить не хочется. Мне не хочется больше думать ни о прошлом, ни о будущем. Просто хочется находиться здесь. Это пугает. В смысле, то, что со мной происходит. Потому что я чувствую, что больше не контролирую это. Но мне впервые хочется перестать это делать. Отпустить руки, закрыть глаза и просто поддаться течению, - наконец мафиози поднял взгляд на мальчишку и дергано улыбнулся, - Ты ведь знаешь, что я не сделаю тебе ничего плохого? Не знаю, почему, но даже в приступе я не мог, стоило взглянуть в твои глаза. Слова.. думаю, это максимум. Сказать что-то мерзкое – единственное, что я могу. Мафиози тихо рассмеялся и прикрыл лицо ладонями, растирая его. - Дьявол, я даже не понимаю, что я говорю и зачем. Вроде не пьян, а за словами не слежу. Несмотря на эмоциональную стычку, произошедшую совсем недавно, сейчас атмосфера вновь становилась очень спокойной и даже уютной. На кухне очень ароматно пахло свежезаваренными травами, а рядом не было никого, кто мог бы выскочить с рабочими вопросами в самый неудобный момент. Лука окончательно пришёл в себя, пока Генрих попивай свой чай, и неуловимо улыбался на его истории, иногда задумываясь или выгибая бровь. - Я теперь думаю.. не моя ли вина в твоём "исцелении". - хмыкнул Лука, подперев щеку кулаком и задумчиво разглядывая лицо мафиози. - Ты был прав, когда говорил, что я и сам понятия не имею о том, что могу.. Всё, что я помню - это то, что уже показывал тебе. Немного воздействия на память, да на внимание. И то, копошения в чужой голове вызывают жуткие головные боли. - Полукровка даже поморщился невольно, словно они прямо сейчас нагнали его. - Но я понятия не имею, мог ли как-то зацепить тебя своими силами и вытащить это случайно.. Если так и было, мне заочно очень жаль. - Лука поддернул уголом губ, виновато улыбаясь. Новость о том, что Франк влюблён в него, Лука пропустил мимо ушей. Не совсем ясно, влюблённость это или черта характера, при которой просто не хочется делиться своими друзьями ни с кем другим. Да и вёл он себя по отношению к Генриху абсолютно без уважения, скорее как закадычный друг, который, да, никогда не предаст - но едва ли там есть место чувствам. Хотя, кто знает. Может быть, раньше это действительно были чувства. Франк рисовался полукровке скорее как мастиф: большой, добрый, грозный внешне, но абсолютно флегматичный внутри, и максимум его агрессии, если хозяин не даёт команду - это слегка побрехать на тех, кто ему не нравится. С другой стороны, такой мастиф мог бы дать волку с припадками гораздо больше стабильного, отогревающего тепла. Чем он, со всеми своими страхами, приступами и Акулой в рукаве. Но почему-то, обоих вело именно друг к другу. И если у Генриха хотя бы был прецедент в виде Франка, Лука даже самостоятельно целовал кого-то - впервые в жизни, по крайней мере, на доступном отрезке памяти. Он по-прежнему внимательно слушал, не сводя желтых огней с лица мафиози. Ох, он прекрасно понимал, о чем говорит Генрих. Понимал, потому что ощущал абсолютно то же самое. Желание сдаться обстоятельствам, перестать страдать, пугаться, испытывать ненависть к себе и окружающим, просто позволить себе наслаждаться тем, что дала ему судьба. - Знаю. - тихо подал голос Лука, задерживая прямой зрительный контакт. - ..Я знаю. Правда. Я тебе верю. Извини мне мои вздрагивания. Это происходит уже неосознанно. - Он отвёл взгляд, заметно потускнев. - Тяжело жить с ощущением и осознанием, что твоё тело помнит больше, чем ты сам. В этом случае, тяжело перестать вести себя каким-то сложившимся образом, туда, в эту область, у меня просто нет входа. Чтобы как-то перепрошить подобные установки. Хах.. ерунда какая-то, правда? Демон, который боится удара от человека. Звучит как абсурд. - Лука тихо посмеялся, закрыв глаза. - Как будто и не демон вовсе. Либоо-о, эти люди знали, чего до усрачки боится Акула, и он не выказывал носа, даже когда происходило что-нибудь ужасное. Чёрт встряхнул головой, выгоняя тяжелые мысли из головы, и спрыгнул со стула, ненадолго замявшись на месте. - Мне.. не хочется, чтобы в момент приступа ты был один. - аккуратно начал он, сцепляя когти одной и другой руки вместе. - ..Неважно, по какой причине он может начаться. Я хотел бы быть рядом. Поэтому.. я точно могу.. переночевать ..с тобой? Мужчина заметно расслабился. Он размерено пил чай, пока кружка не опустела. Его взгляд проследил за Лукой, а потом мафиози и сам поднялся с места. Теперь он подошёл аккуратно, медленно протянув руку и прижал ладонь к тёплой щеке. - Если дело в тебе, то пока мы здесь, нам в любом случае лучше быть ближе. Чтобы разобраться в причинах и следствиях. Не хочется слишком долго отсутствовать. Так что, метод клин клином будет в самый раз. К тому же здесь бояться нечего, - Генрих улыбнулся, поднял ладонь и провёл по светлым волосам, - Не стоит извиняться за свои страхи. Инстинкты – хорошая вещь. К тому же, вполне понятная, касательно тебя. Ты полукровка. Акула не всесилен и ему тоже бывает очень больно. Да и, думаю, он не просто так уползает обратно. Возможно, его появление тратит твои ресурсы. Ты ведь спишь каждый раз после его появления. А значит, он просто не может быть постоянно снаружи, иначе убьёт вас обоих. Ты жил в клетке и тебя готовили быть вещью абсолютно для любых фантазий человека. Какой ещё твоя реакция может быть? К тому же, я тебя тоже бил, так что не являюсь безопасностью. Просто хочу, чтобы ты знал, сейчас твоя безопасность для меня важнее всего. Мафиози взял в свою руку ладонь полукровки и пошёл с ним в спальню. Перед кроватью он ненадолго застыл, но всё же отпустил его и обошёл, с другой стороны. Они разделись и легли под одеяло, оба пребывая в глубоких раздумьях. Сна не было ни в одном глазу. Слишком странные ощущения в теле. Слишком навязчивые мысли в голове. - Я тоже думаю, что ты причастен к моему «исцелению», но не в том смысле, в котором ты думаешь. По крайней мере, не целиком. Я так думаю, что мы бы и раньше заметили стояки, если бы ты, как демон, мог так действовать. И тем не менее, мы влияем друг на друга, - мужчина говорил тихо, не открывая глаз, будто пытаясь скрыть, что это он говорил, - У тебя ведь тоже сильное движение вперёд, - мафиози медленно повернулся и посмотрел в золото глаз, - Моя импотенция это последствие моей травмы. Моя болезнь. А мои приступы стали снижаться. Ты был прав, одиночество сильно давило и сводило с ума. Давая болезни только разрастаться. Так что.. полагаю, рано или поздно это должно было произойти. И в этом, конечно, нет никаких проблем, но это, своего рода, центр моего заболевания. И поэтому меня это так злит, - Генрих тяжело вздохнул и криво улыбнулся, - В любом случае, твоей вины в этом совсем нет. Я точно так же могу начать извиняться за то, что ты помнишь, как ешь сердцо. Это неприятная часть нашего излечения. Мужчина замолк, разглядывая очертания лица полукровки, его искрящиеся глаза. Всё больше он понимал, почему именно его оковы спали. И признавать это было тяжело. На данный момент, невозможно. - Хочу тебя поцеловать, - выдохнул он, прикрыл глаза и сразу повернулся на спину, - Но это дебильная затея. В этой постели просто поцеловаться мы точно не можем. А я теперь. Не доверяю себе. От его смягчившихся слов, значительно более аккуратных прикосновений и даже взглядов Лука снова поймал себя на том, что совершенно не в состоянии долго помнить какие-то плохие поступки, когда Генрих исправляется, становясь настолько трогательным в этом желании его понять. Никто никогда не старался так для полукровки и на сотую долю того, что Генрих уже для него сделал. И продолжал делать, вовремя покидая чужую зону комфорта, крайне редко залезая за черту допустимого. Никто из них двоих ничего не говорил напрямую, но от последней фразы, прокручивая её в своих мыслях, шедший за Генрихом полукровка ощутимо краснел и глупо улыбался. "Сейчас твоя безопасность для меня важнее всего". Мог ли он сказать более прямолинейно? Едва ли, но и этого оказалось достаточно, чтобы ощутить. Лука и сам был не любитель давать своим ощущениям какие-то конкретные имена и вешать на них имеющиеся в обществе ярлыки. Он видел слишком много того, что называли чистыми, красивыми названиями, но по факту, делая довольно-таки грязные и жестокие вещи. Да и слова с трудом вмещали в себя все те чувства, с которыми Лука иногда смотрел в эти полуживые глаза напротив себя. С самого начала полукровка позволил ему быть ближе, потому что он единственный, кто не триггернул Акулу. А уже сейчас, Акула сам не показывал носа, ни разу не сделал даже попытки напасть. Если сама Бездна говорит тебе, что этот человек не такой плохой, каким кажется - невольно появляется достаточно ёмкий кредит доверия. Генрих лишь раз совершил ошибку, да и за ту довольно быстро расплатился собственным состоянием. Он лежал с ним в постели, наверное, уже сотню раз. Без сознания, после приступа, пьяным - каким угодно, и никогда не чувствовал себя уязвимо. Но почему-то теперь сложно было не думать о том, что происходит с мафиози. Те слова, сказанные прямо в лоб. "У меня стоит на тебя". Возможно, не более, чем огрызание - Генрих ведь любил Хайли, у него был ребёнок, и нет поводов сомневаться в том, что ему нравятся женщины. Но с другой стороны.. всё, или почти всё, что связано с прошлой жизнью, вызывает у Генриха боль и приступы неконтролируемой ярости. Это же случилось и со стояком. Может ли быть такое, что теперь женщины - это как один из таких триггеров? А ещё, в памяти всплывали те несколько раз, когда он сам тянулся к мальчишке, в каком состоянии бы он ни был - целовал, прижимал к себе, нежничал с его телом, уступая там, где малыш явно не мог сказать четкого "да". Но где он, а где Хайли? Такой большой разброс, и в это сложно поверить. Сложно допустить, что эта реакция тела - искренняя, а не сугубо инстинктивная. Хотя, сейчас она в любом случае насильственна даже для самого мафиози, который вообще не рад такому раскладу настолько, что готов пить лекарства. Странным образом, даже это грело полукровке душу. Не сам факт желания их принимать, но то, зачем он хотел это делать. Лука не нарушал этой уютной тишины, пока Генрих спокойным и вкрадчивым, чуть хриплым голосом говорил вслух, и когда молча разглядывал его лицо, так внимательно, что на уста невольно просилась смущенная улыбка. Сейчас, сознание зачем-то более цепко относилось к словам про поцелуй и в целом про сближение, начиная вызывать чувство волнения. Но ведь.. именно тот факт, что они уже спали кучу раз вместе, в одной кровати, в совершенно разных состояниях, заставляли не верить в риск. Если бы Генрих хотел навредить - импотенция бы ему ничуть не помешала. И точно также, при полном отсутствии желания сделать что-то плохое никакой стояк не сделает из мафиози монстра. Лука позволял ему очень недвусмысленные поступки, но бесполезно отрицать - иногда он сам хотел этого. Хотел так сильно, что это было невозможно ни скрыть, ни перевести в оправдание чего-то другого. Он ужасно тёк в его руках не потому, что знал об отсутствии стояка. Они оба не задумывались об этом. И значит, сейчас это тоже не имеет никакого веса. Изменилось лишь отношение в самой голове. Полукровка мягко подполз к сокрушающемуся мужчине, приподнявшись на локте уже когда навис над его головой, с еле уловимой улыбкой разглядывая его лицо, значительно изменившееся с момента их первой встречи. - Ты не доверяешь себе. - эхом повторил мальчишка, покачав головой. - Но я. Я доверяю тебе. И я.. знаю, как тяжело бывает относиться к себе с пониманием. Особенно когда твоё же тело и разум тебя подводят. Но ты.. научил меня, что иногда можно и перестать насилу держать всё в узде. - Малыш слабо хмыкнул, засматриваясь в белесый глаз напротив себя. - Что иногда можно.. просто отпустить всё и даже себе уплыть по течению. И ничего ужасного не случится. Пусть же теперь этот поток подхватит и тебя. Всё будет хорошо. Это действительно был мощный поток. Который подхватил уже их обоих. И по тому, как малыш сам тянулся к Генриху, можно было это ощутить. Мужчина озвучил своё желание, чтобы получить сил сопротивляться, но полукровка, наоборот, одобрил его. Дал разрешение действовать, пускай и не сказал это прямыми словами. Это было очевидно для них обоих. Очередной тяжёлый вздох. Это ощущалось как самое настоящее соблазнение. Мягкими движениями просто скинул оковы и позволил делать именно то, чего хотелось больше всего. Генрих не хотел позволять себе этого. Он и сам не думал, что может сделать что-то плохое Луке, но понимал, что себе врать больше не сможет. И, наверное, это было самое страшное. Значит, Лука тоже этого хотел. Хотел не меньше, даже если и не говорил этого вслух. Генрих приобнял его за плечи, притягивая к себе. Их губы встретились и больше бежать от этого было нельзя. Кровь забурлила и мафиози крутанулся на постели. Теперь он нависал над ребёнком, удерживаясь на локтях. - Опасное течение, - выдохнул мужчина, разорвав ненадолго поцелуй, - От тебя невозможно оторваться.. Губы опустились с новым поцелуем. Пальцы коснулись нежной бледной кожи, поверхностно пропархивая. Это зависимость, не иначе. Стоит оказаться в этом доме, и они оба забывают об осторожности. О прошлом. О боли. Их внимание направлено друг на друга. Никаких других мыслей. Никакого шанса сопротивляться своим желаниям. Языки сплетаются, дыхание становится тяжёлым и обрывистым. Это сводит с ума. Только сейчас он понимает, как же, на самом деле, сильно хотел этого. Хотел снова оказаться с ним рядом. Хотел трогать его. Подушечки очерчивают выступы и изгибы, ладонь забирается под поясницу и прижимает тело ближе. Кожа к коже. Становится горячо, тело даже покалывает от этого жара. Невыносимое ощущение стискивает низ живота и Генрих отстраняется с тяжёлым дыханием. Он опускает взгляд. Встал. И не только у него. Стоило бы прекратить, но… Генрих отпустил малыша и спустился ниже. Всё равно теперь нужно будет уединяться, так что какая, к чёрту, разница. Почему-то так сильно хотелось доставить удовольствие Луке, даже сейчас, когда у самого начинало болеть. Мафиози поднимает взгляд и аккуратно поддевает бельё. Лука смущается, но в нём нет протеста. Поэтому мужчина стягивает последний атрибут и склоняется ближе. Уже знакомый запах, уже привычный вкус. И полюбившийся жар на языке. Генрих смотрит из-под ресниц на полукровку, пока отсасывает ему. Лишь одна рука сжимает в кулаке бельё, от этих сводящих с ума тягучих ощущений внутри. Больно. Мерзко. И.. так хочется прикоснуться к себе. Но лучше не думать. Не сейчас. Не тогда, когда Лука стонет и хватается за его волосы. Как же приятно слышать его голос и чувствовать его вкус. Он пристрастился слишком сильно, чтобы теперь просто так забыть об этом. Чтобы больше не пробовать его. Как только на языке разлилось тягучее семя, Генрих выпрямился на руках, стараясь даже не смотреть. - Пойду.. уединюсь, - выдохнул он с тяжестью, - Я скоро. Похоже, мафиози тоже научился прислушиваться к словам малыша, так как довольно послушно ступил в "водоворот" чувств, скользящий вокруг них. Всего один поцелуй - и в голове моментально становится пусто, а по телу начинают гулять приятные вибрации. Лука почти сразу закрывает глаза, уже не раскрывая их. Большая часть информации сейчас воспринималась кожей. Это было даже обидно, но, черт побери, то, как умел прикасаться Генрих, полностью выбивало чёрта из равновесия. Он становился частью этого потока, позволяя чувству легкости всё сильнее захватывать разум, не контролируя изгибы собственного тела, коромыслом выгибающегося от постели навстречу тянущим горячим ладоням. Страх забылся, как призрак кошмарного сна. Даже ощущение точечного жара, упертого в низ живота, уже не смогло этого изменить. Лука затаил дыхание буквально на секунду-две, скосив взгляд вниз синхронно с мафиози. Он не стал высматривать подробностей, но и короткого взгляда на видимую тень в чужом белье хватило, чтобы понять причину отстранения, и самому торопливо отвести взгляд. Внутри уже не появлялось чувства страха, но тревога всё же возникала, мешая полностью погрузиться в удовольствие от происходящего. Впрочем, может, и к лучшему. Его и так слишком быстро стало уносить от одних только ласк и поцелуев. Правда, трезвым рассудок пробыл не долго: Лука едва успел закусить губу, когда ощутил исчезновение последней детали гардероба, а следом и тепло чужого рта. Это ощущение.. Оно всегда было настолько ярким, сильным, сносящим с ног во всех смыслах этого слова, что полукровке хватало и двух минут, чтобы словить оргазм. И с каждым разом, это всё более и более сладкое чувство. От наркотиков обычно эффект прямо противоположный, он самый яркий лишь в самом начале, и дальше идёт на убыль. Но с Генрихом... Эта их совместная химия творила какие-то необъяснимые фокусы. И в голове не возникло ни единой мысли об опасности, стояке, о том, как всё это неправильно. Нет, после того, как тварёнок кончил, он в принципе не торопился думать, лишь переводил дыхание, приоткрывая мутные янтари глаз в потолок. Он слышал, что сказал мафиози, и не стал его останавливать. Хотя, когда он уже исчез из зоны видимости, закрыв за собой дверь, Лука сел на постели и тяжело вздохнул, переводя взгляд с двери на ещё теплую половину постели, где лежал мафиози. Его... возбуждение, могло спровоцировать приступ, даже от относительно-безобидного действия. Лука был чересчур напряжён, чтобы перешагнуть эти триггеры за раз и навсегда. Он всё больше приходил к пониманию того, что он априори в безопасности рядом с ним, как бы сильно там ни стояло - но психика штука сложная, и ощущения в теле всё равно вынуждали быть немного на иголках. Требовалось больше времени, это и понятно, однако, видеть Генриха, с горечью убегающего облегчиться подальше от его глаз, тоже было.. непросто. Жаль, что сейчас это единственный доступный для них вариант. Так хотелось просто удалить это назойливое ощущение, о котором даже позабыл. Но организм требовал к себе внимания. Можно было упереться рогом, как Генрих и делал до этого, но тогда он бы точно не смог расслабиться. А прямо сейчас хотелось вернуться к Луке, лечь рядом и спокойно отдохнуть. Поэтому мафиози откинул всю свою неприязнь и подумал о том, что это обычное удовлетворение телесных потребностей. Как вынужденные перекусы, когда всё внимание на отдых или дело. Это не жажда изнасиловать кого-то. Не жажда использовать чужое тело. Просто потребность. Хотелось думать здраво, но стоило только коснуться себя, как мозг подкинул образы. Совсем недавние прикосновения, всё ещё яркий вкус во рту. Невозможно не думать о нём. Генрих даже намеренно пытался думать о другом. Вспоминать женщин, разные кадры, представлять чужие тела. Но тело не обманешь. Он действительно хотел Луку всем своим существом. Быть может, и не думал о прямом сексе с ним, но желал именно его. И ведь, в целом, он же доставил ему удовольствие и сам наслаждался этим. Может, большего и не нужно. - Лука.. – хрипло выдохнул он, чувствуя, как снова достиг края. Мышцы задрожали, но преодолеть этот край было так трудно. Вслед за удовольствием начинала вскипать ярость, - Блять.. «Если тебе невыносимо..» - Нет.. Мужчина отнял от себя руку, вскакивая с унитаза, на котором сидел. Он обрушился на стену кулаками и закричал, после чего уткнулся лбом в кафель и затравленно выдохнул. В груди стало сжиматься, изнутри поднималось что-то. Генрих только и успел упасть перед унитазом и открыть крышку, как из него полезло содержимое желудка. Даже если он пытался не думать о том, что произошло. Даже если он и сам не связывал свои ощущения со своей травмой. Это было слишком сильным крюком. То, что он испытывал к Луке отличалось от того, как он любил свою семью. И наверняка его нынешнее возбуждение не имеет ничего общего ни с его прошлой жизнью, ни с убийствами, ни с насилием. И тем не менее, внутри всё это крепилось на странных механизмах, которые ни понять невозможно, ни обойти по желанию. - Генри? Мафиози услышал, как Лука побежал с лестницы и едва успел подскочить к двери. Малыш успел уже схватиться за ручку, когда Генрих потянул её на себя и закрыл на замок. - Всё нормально, - выдохнул мафиози. - Я же слышал, что нет, - обеспокоенно заговорил полукровка, но биться в дверь не стал. - Лука я.. должен разобраться с этим сам, - Генрих уткнулся лбом в дверь, чувствуя, как по щекам потекли слёзы. - Ты не должен справляться с этим один, - возразил голос за дверью. - У тебя ведь тоже с этим проблемы. Именно поэтому… мне нужно научиться… самому. - Я хочу помочь тебе. И это важнее всего. - У меня всё ещё стоит. И я без трусов, - последняя попытка отговорить, хотя голос у самого уже дрожал, как бы он не пытался успокоиться. - Неважно. Мафиози тяжело вздохнул, стянул полотенце и повязал его себе на бёдра. После чего открыл замок, но не раскрыл саму дверь. Отшагнул назад и повернулся к двери боком. Сейчас Генрих ощущал себя самым настоящим слабаком, который не может справиться со своей проблемой, как бы он не пытался. И именно сейчас он бы меньше всего хотел, чтобы на него смотрели. Чтобы на него смотрел Лука. Разблевавшийся, сопливый и со стояком. То, что нужно, для Главы клана мафии. В посторгазменной неге полукровка невольно уплывал всё дальше от звуков извне. Он прикрыл глаза, пока возвращал в норму дыхание и ждал возвращения мафиози, но расслабление организма склоняло его подремать, и мало-помалу малыш проваливался в легкий сон, всё тише выдыхая. Из царства Морфея его выдернул крик, притом выдернул так мощно, что Лука сразу с кровати вскочил на ноги, ошалело обводя взглядом комнату. В долю секунды пришло воспоминание о том, что мужчина уходил в уборную. Мысли о том, что пока демон спал, с ним могло что-то случиться, сработали, как сигнальный пистолет, и малыш подорвался с места, почти что бегом скатываясь по лестнице. Он осторожно вошёл внутрь, как только услышал щелчок открывающегося замка. Сейчас Лука совершенно не заботился, стоит у Генриха или не стоит - самым главным было убедиться, что он не навредил себе, поэтому едва шагнув внутрь, полукровка сразу взялся за плечи Генриха и пристально осмотрел его примерно по пояс, краем глаза с облегчением заметив повязанное полотенце. Хоть он и сказал "неважно", внутренне Лука не был так уверен, что спокойно отнесся бы к зрелищу обнаженнного стояка. Сейчас это вызывало в нём очень противоречивые эмоции. С одной стороны, степенное сближение с Генрихом помогло взрасти почве для более расслабленного отношения к подобному. Но с другой - информация о стояке будила в теле воспоминания об ужасном прошлом. Как будто какая-то неприятная часть памяти была затронута, и всплыла наружу, как чей-то распухший труп, отравляя собой всё вокруг. Он не помнил ни конкретных лиц, не конкретных мест, но отлавливал в себе непривычные реакции и ощущения на некоторые вещи. К примеру, раньше даже на грубость Генриха он никогда не реагировал так, как сегодня, едва не закрываясь руками. Вроде бы, в этом не было ощутимой проблемы, но наверняка могло ухудшить состояние самого Генриха, склонного к углубленному анализу абсолютно всего. - Идём в душ. - аккуратно и вкрадчиво попросил он, увлекая мужчину за собой к ванне и утягивая за периметр бортика. Немного возни с настройкой воды, и вскоре обоих обдало теплой водой из душа. Малыш невозмутимо продолжал находиться рядом, подтолкнул Генриха ближе к струям и вытянулся на цыпочках, смахивая аккуратными прикосновениями когтистых пальцев слёзные дорожки с лица и влагу с уголков губ. - Всё хорошо.. я рядом... - тихо бормотал полукровка, на всякий случай продолжая скользить взглядом по плечам и рукам на предмет возможных ранений. - Что произошло? Это был приступ?.. Генрих послушно залез вместе с полукровкой. Пребывая в каких-то своих мыслях, мужчина опустил взгляд на его тело. И только потом поймал себя на мысли, что разглядывает. Особенно не может не смотреть на впалый бледный животик. Мафиози сначала подумал отбросить полотенце, но в итоге захватил оба края, прижав к себе, вместе со стояком. Хотелось спрятать эту свою часть как можно дальше. Хотя бы, проложив рукой между ними двумя. - Да, - выдохнул мужчина, наконец поднимая взгляд на жёлтые глаза. Какой же он красивый. Когда смеётся, когда волнуется и когда получает удовольствие. Генрих сократил расстояние, притянув к себе свободной рукой, опускаясь к малышу, чтобы поцеловать, но в памяти проскользнул момент, когда он блевал. Да и в принципе ситуация была так себе, а таким можно было только усугубить её. - Блять.. – выдохнул он, скривившись в лице, отпустил полукровку и отшагнул обратно под струи, поднимая лицо, - Я не могу кончить. Словно мешает какая-то преграда. А когда ты на грани и очень этого хочешь.. такое просто выводит из себя, - мафиози снова опустил болезненный печальный взгляд на полукровку и горько улыбнулся, - Прости. Помогать в такой момент наверняка совсем херово. Ситуация максимально абсурдная. Я в прошлый раз поэтому и ранил себя. Боль всегда помогала отодвинуть такие психологические блоки. В смысле.. то, с чем я не знал, как справиться, - широкая ладонь скользнула в чёрные локоны, заправляя их назад. «Ты такой красивый» - пролетало в мыслях. Но сказать этого он не мог. Точно не сейчас, когда у него стоит. Лука явно не испытывает удовольствие от подобных «комплиментов». Генрих даже старался не смотреть на него, хотя так хотелось. Глаза лениво приоткрывались, но всё его внимание считывало лишь его. Его обнажённая красота приобрела совершенно иной окрас. Это было уже не просто эстетическим наслаждением. От него не хотелось отрываться. И уже хотелось не просто смотреть. Ладони зудели от желания снова тронуть его. Даже обычными прикосновениями к рукам, плечам, шее и груди. Правда, он бы вряд ли закончил только на этом. Гладить, сжимать, целовать. Мафиози тяжело выдохнул. - Может, стоит попытаться снова? В смысле… я один, - Генрих взглянул на него с печальной улыбкой, продолжая прижимать к себе причину приступов и мокрое полотенце. Тварёнок удивлённо застыл, когда мужчина шагнул на него и потянул к себе. Лапки, что скользили по лицу, тоже замерли и опустились на плечи, малыш не отталкивал, но и не тянулся навстречу, во все глаза следя за чужими оттенками эмоций на лице - и не зря, ведь Генрих не закончил задуманное, словно кто-то уколол его, возвращая к реальности, и болезненно поморщился, вернувшись под струи воды. Лука был не против поцеловать, но в данный, конкретный момент времени всё же в большей степени испытал облегчение. Демон слегка вскинул мордашку, слушая мафиози и убирая от него ладони, но не отстраняясь далеко. Он периферически взглядом видел, что неизбежно намокшее полотенце мужчина теперь удерживает благодаря одной лишь собственной хватке за узел, и старательно не опускал взгляд, даже случайно не смотрел вниз, обращая внимание лишь на торс мафиози и его лицо. - Не говори ерунды. - тепло улыбнулся малыш. - Не может быть моментов, где я хочу или не хочу помогать тебе, в зависимости от ситуации. Если я выбрал помогать, то я помогу всегда. Он только сейчас коротко отметил про себя, что и сам примчался "на помощь" в чем мать родила, и даже не подумал о том, что это может провоцировать Генриха или просто доставлять неудобства. Хорош помощничек... Новый вопрос повис в воздухе, и демон, расслабленно слушающий шорох льющейся воды, невольно задумался над его словами, наверное, дольше, чем стоило бы. Он не касался Генриха больше, просто стоял рядом, грелся в ощущении теплого пара и смотрел преимущественно в сторону, но сейчас невольно приподнял голову, настороженно скользнув взглядом - очень аккуратно - по силуэту тела, плечистому изгибу, рукам и талии, и обратно наверх. Генрих ни за что не навредил бы ему. Лука был весь в его распоряжении, и он не сделал ничего плохого. Нет смысла так панически бояться его. Или это не страх? Неясная тревога, источников которой Лука не понимал до сих пор. Он закусил губу, вернув прямой взгляд в глаза. - Я.. - голос в мгновение ока перестал слушаться, и малыш кашлянул в кулак, чтобы вернуть себе контроль над речью. - То есть, да... Да, конечно. Но я хотел спросить, могу ли я всё же остаться. Если не помешаю. Так мне будет спокойней, и.. - он как будто разучился врать, так, по общему ощущению, нелепо это звучало. Шумно вздохнув, тварёнок потупил взгляд себе в ноги. - ..хочу привыкнуть. - почти шепотом прохрипел он себе под нос, не отрывая глаз от журчащих потоков воды, проскальзывающих под ногами в сливной сток. Генрих наблюдал за его эмоциями не менее пристально. Было приятно, что полукровка хочет стараться для него, но он видел, как малышу трудно даже думать о таком. Он говорил, что вряд ли поменяет мнение, но сейчас самому верилось с трудом. Наверное, потому что мафиози прямо сейчас сам был о себе другого мнения. - Лука… - вздохнул мужчина, смотря в его лицо, - Это необязательно, да и… процесс такой… себе. - Если ты не хочешь – я уйду. Но… я хотел бы быть рядом, - тихо проговорил малыш, не поднимая взгляда. - Ты уверен? – так же тихо спросил мафиози. Полукровка кивнул, не решаясь поднять глаз. Генрих молча смотрел на его белоснежную макушку. - Ладно, - согласился мафиози, - Тогда посиди на унитазе. Второе полотенце здесь есть. Малыш кивнул и вылез из ванной. Генрих тем временем задёрнул шторку. Она была полупрозрачной с небольшим рисунком. Скрывала детали, но было видно силуэт и движения. Генрих не смотрел в сторону Луки, ему достаточно было знать, что он здесь. Хотя, это знание вместе с тем и сильно напрягало. Он не просто так уходил, не только из-за того, что самому Луке это не нравилось. Но мафиози подумал, может, его присутствие сможет помочь. Рядом с ним все приступы стихали, быть может и сейчас станет легче. Вот только он собирался не просто заниматься какими-то странными делами. Он собирался дрочить. Как бы не было неприятно и глупо, но сейчас это было проблемой, которая должна быть решена. Мужчина отпустил полотенце, давая ему упасть. Печальный взгляд опустился на стояк. В него словно до предела залили свинца. Все вены набухли, а ощущения были чертовски болезненными. Он сидит там за шторкой. Предмет вожделения его тела. И от осознания этого член будто ещё больше набух. Невозможно. Обычная природная реакция, но столько ненависти вызывает. Это как раз те чувства, которые бы мужчина не хотел испытывать. И всё же они есть. И даже Лука хочет относится к ним легче. В начале было проще. Хотя даже сейчас всё слишком сильно реагировало. Или из-за приступа, или из-за ожидания, или из-за присутствия Луки рядом. А, может, из-за всего разом. Но вскоре стало странно накрывать. Поплыла картинка, звуки стали дальше, ощущения. Капли будто не падали на тело, а сразу плавились с кожи, вместе с тем её что-то стало покалывать изнутри. Органы поджимались, общие спазмы не оставляли тело, все мышцы дрожали. Генрих не сразу уловил, что тяжело и звучно дышит. Пришлось захлопнуть рот и стиснуть зубы. Правда, характерное хлюпанье так не затушишь. Но вода глушила много неприятных звуков. И вот он дошёл до той точки, на которой срабатывает блок. Снова невозможность закончить этот грёбанный процесс. Генрих уткнулся лбом в кафель. Даже руку свело от попыток. Он перевёл дыхание и тихо усмехнулся. - Ты не считаешь… меня мерзким..? – тяжело дыша, спросил мафиози. Полукровка присел на закрытое сиденье унитаза, послушно замотавшись бедрами в полотенце и слегка растерянным взглядом глядя перед собой в кафельную плитку на стенах. В сторону мафиози малыш не смотрел, но слух отлично улавливал сквозь журчание воды его шевеления и дыхание. Генрих переживал о нём, как, впрочем, и всегда. Пытался сделать всё, чтобы дать Луке возможность не видеть этого, не приближаться к этому, не сталкиваться с тем, что приносит дискомфорт и ранит душу. И всё же - Лука здесь по своей воле. По собственному желанию. В голове странно запульсировало, и тварёнок поднялся на ноги из-за того, что больше физически не мог сидеть на одном месте. Тревога достигла своей финальной точки, но не из-за возбуждения мафиози. Или из-за него, но лишь очень косвенно. Сейчас вины Генриха не было ни в чём. Это была болезнь самого Луки - его собственные монстры, вонзающиеся в душу. Полукровка шагнул к раковине, впившись в неё когтями и подняв почерневшие склеры глаз в своё отражение. "Нет" - одними губами потребовал чёрт у зеркала, помотав головой. - "Не смей. Только не сейчас". Тьма всегда охраняла его от опасности. Лука не любил её, но был вынужден с ней считаться - из-за собственного бессилия против многих несчастий, исходящих от человечества. Однако, сейчас, он бы не простил Акуле обращения. Да и поводов защищать его не было. Генрих и сам прекрасно справлялся с тем, чтобы не подпускать Луку к себе, если это излишне рискованно. - Ты никогда не был и не будешь мерзким. - отозвался Лука, оттолкнувшись от раковины и развернувшись к шторке, отделяющей ванну от остальной части уборной. Шаг, ещё шаг. Тварёнок остановился у самого края, стоя прямо за ней, но не прикасаясь к полупрозрачной преграде. Тьма медленно отступала от золота глаз, и вслед за ней отступала тревога. Либо же, растворялась в ощущении тела так, что Лука переставал её замечать. Чёрт поднял одну из ладоней на уровень лица - старая проверка, чтобы понять, в сознании ли ты. - Будь ты в порядке с самого начала, я бы всё равно подпустил тебя. Потому что ты - это не реакции твоего тела. Они не делают тебя плохим или хорошим. Лука закрыл глаза, еле ощутимо коснувшись кончиками когтей шторки, не отодвигая её, лишь прижимая пальцы к поверхности, точно к тонкой мембране, пытаясь не нарушить целостности, но обратить на себя внимание. - Я хочу привыкнуть.. - тихо повторил он, медленно раскрыв глаза снова, уставившись на незатейливый узор шторки. - Хочу излечиться.. - И всё же… - вздохнул Генрих и повернул голову, заметив приближение. Лука стоял прямо здесь. В душе стало как-то совсем гадко. Делать это, когда он так близко. Словно мочиться на произведение искусства. Но.. когда малыш кончает ему в рот, Генрих же не считает это мерзким. Если так подумать, его оргазм восхитителен. Разница отношения и взгляда. Может быть, себя он отождествляет с теми, кто так мерзко убивал его родных. Хотя малыш уже говорил, что он не похож и никогда не будет. Он здесь не потому, что сам мафиози заставил. И подошёл так близко не потому, что его вынудили. Это его собственные желания. Чтож, тогда стоит верить в его слова. Генрих протянул свою руку, точно так же поверхностно касаясь шторки, но уже чувствуя через неё пальцы Луки. Какая же абсурдная ситуация. Поддерживают друг друга. Будь это что угодно другое, выглядело бы даже романтично, наверное. Мысленно мафиози посмеялся, но очень горько. Правда… внутри всё же разлилось такое всепоглощающее тепло. Другая рука снова пришла в движение. Ноги не чувствовались. В голове стало пусто. Лука прямо здесь. Совсем близко. Мужчина содрогнулся. Пришлось отнять руку от шторки и упереться ею в стену, чтобы не потерять равновесие. Голос сорвался в стон, а всего его мелко затрясло. Вот каково это. Он даже забыл. Предыдущий раз был смыт. Он не хотел обращать внимание на эти ощущения. Ушел в болезненный кайф, а сейчас накрыл самый настоящий оргазм. В голове так ярко вспыхнуло, что, казалось, он даже сознание потерял. Но нет, он стоял, продолжая медленно двигать рукой, выжимая из себя остатки. Из глаз снова брызнули слёзы, но уже не с такой горечью. Вода быстро смыла ненужную влагу. Генрих ополоснул руки, сел в ванне на колени, повернулся к бортику и отдёрнул шторку. Ладони протянулись к малышу, придвигая его ближе, обнимая за талию, чтобы уткнуться лицом в живот. - Никогда бы не подумал, что снова буду заниматься таким. И что это может быть так… трудно, - тихо проговорил мужчина, прикрыв глаза, - Когда кончаешь ты, это что-то неземное. Словно и не про секс вовсе. Я готов вечно смотреть на твой оргазм. А я сам себе кажусь отвратительным. Я не хочу делать с тобой ничего ужасного, но ощущение будто всё же хочу. Будто где-то внутри меня сидит монстр, что только и ждёт, когда я закрою глаза. Точно то, что я человек делает меня таким же, как они… возвращает к тем истошным воплям и мерзким стонам. Столько грязи. Я знаю, что мог бы быть таким же. Я делаю много жестоких вещей. Что мешает… делать и такие? Ведь.. я не всегда контролирую себя. Что если я перестану контролировать свою.. похоть? Полукровка еле заметно улыбнулся, ощутив такое же призрачное прикосновение к своим пальцам по ту сторону шторки. - Я рядом, - еле слышно проговорил он, даже не пытаясь пробраться голосом сквозь гул воды. - Я рядом, Генри. Он слышал, ощущал, обонял состояние мужчины. И так было даже ярче, чем видеть всё своими глазами. Он слышал его слёзы, ощущал дрожь, и слегка вибрировал сам, особенно когда Генрих уже оказался рядом, возвращая в свои объятья. Полукровка опустил на смоляную макушку свои ладони, ласково причесывая волосы и перебирая густые пряди. Он слушал его, пытаясь побороть нарастающий гул в голове. Приступ был позади, но состояние всё же оставляло желать лучшего. - Думаю, ты просто слишком идеализируешь меня. - скромно улыбнулся малыш, прикрыв глаза, но в темноте закрытых век стало слишком не по себе, и чертенок раскрыл их обратно. - Мы делаем это одинаково. И монстр сидит не в тебе одном. Он есть в каждом из нас. И я также, как и ты, периодически волнуюсь, как бы он не сожрал тебя. - Генрих посмотрел ему в глаза, и полукровка немного лукаво заулыбался. - Видишь? Если ты уверен во мне, то у меня нет причин быть неуверенным насчёт тебя. Ты не чудовище. И я не изменю этого мнения. Ты не сделаешь мне ничего плохого. "Не сделаешь же?" Кисти рук дрогнули, слегка царапнув кожу головы, и Лука поспешно убрал их с чужой макушки, делая шаг назад. Янтарь глаз застекленел в выражении страха. Он смотрел ему в лицо, но беспомощно моргал, начиная терять знакомые черты и наблюдая, как лицо становится другим. Совершенно незнакомым. - Нет. - одними губами выдохнул демон, от резких движений вылезающего из ванной незнакомца вскинув ладонь и жестом приказав остановиться. - Не надо.. - он попытался вытащить из себя чары, но они были совершенно бесполезны против него. Лука не мог поймать ни единой мысли, словно пытался взять под контроль манекен. - Остановись!!! -.. ка? Лука? Полукровка дрогнул, опустив взгляд на внезапно возникший источник голоса. Генрих всё ещё сидел в ванной. Его взгляд был хмурый, но обеспокоенно-хмурый. - Задумался о чём-то, или неважно себя чувствуешь? Ты не реагировал на мои вопросы. - Я.. немного устал, да. - Лука попытался улыбнуться, только сейчас осознав, что даже ладони от его головы не отнимал. Получается, выпал сразу же после вопроса о похоти. Мда. Веселый триггер. - Если ты перестанешь контролировать свою похоть, её сконтролирует Акула. Он, конечно, проникся к тебе неожиданными симпатиями, но вряд ли даст навредить мне в контексте сосуда. Так что, беспокоиться абсолютно ни о чем. По тому, как изменился взгляд и слова Луки, можно было понять о чём именно задумался малыш. Он выглядел таким потерянным, словно и не просто мысли были. По крайней мере, такое было знакомо Генриху. Но раз сам малыш не хотел об этом говорить, то и лезть не стоило. Порой, им нужно было самим понять, что происходит внутри, прежде чем выносить это на обсуждение. Они хорошо понимали друг друга. Мафиози чуть приподнялся, легко поцеловал поверх губ, а потом уже отпустил. - Иди в спальню. Я следом, - улыбнулся он. Полукровка кивнул и послушно удалился. Генрих почистил зубы, чтобы сбросить с себя все неприятные воспоминания, снова ополоснулся и уже потом вышел. Он заглянул в гостиную, где отрыл шорты, в которых и вернулся в спальню. Забрался на постель и лёг напротив, заглядывая в задумчивое лицо. - Всё же, тебя глубоко ранили, - тихо заговорил мафиози, - Я понимаю, как это может быть больно и страшно. Даже воспоминаний не нужно, чтобы чувствовать это. Чёрным рынкам неважно, демон ты или нет. Ты живёшь в полнейшей безысходности. Люди находят способы контроля и поэтому все они сидят в клетках, смиренно опустив головы. Легче принять происходящее, чем бороться с этим, - пальцы коснулись его щеки и губы дёрнулись в печальной улыбке, - Никакие слова не помогут вычеркнуть прошлое и всю боль, накопившуюся внутри. Мне ли не знать. Да и при моей нестабильности я не могу обещать безопасности. И в принципе… мафия — это не то место, где можно чувствовать себя в безопасности. Но кое-что я могу обещать. Если невозможно защититься или гарантировать отсутствие боли… можно стать настолько сильным, насколько это вообще возможно. И ты станешь. Ты уже многому научился. Ты больше никогда не будешь слабым, и никто не сможет заточить тебя в клетку или делать с тобой то, чего ты не захочешь. Либо убьёшь их всех, либо умрёшь сам, но страдать больше не будешь. Никогда, - мужчина улыбнулся и провёл по белоснежным волосам, - И поэтому Акула не забирает твой разум. Ты становишься достаточно сильным, чтобы помнить, как ты защищаешь себя. Лука лежал на постели, так, словно вообще никуда не вставал. Его лицо и поза были расслаблены, глаза закрыты, ладони покоились под щекой, а сам он закрутился в одеяло по плечи. Когда Генрих прилёг рядом, вся эта расслабленность и сонливость сошла на нет, и Лука сразу же раскрыл глаза, спокойно и немного рассеянно глядя на мафиози. "Всё же, тебя глубоко ранили". Как будто в подтверждение чужим словам, изнутри кольнуло неясным спазмом, и тварёнок хрипло хохотнул, скрывая рефлекторный кашель. Почему именно сейчас эти призраки подобрались к нему так близко? Ужели только из-за того, что Генрих теперь испытывает такое очевидное влечение к нему? Думать об этом хотелось меньше всего. Лука погасил остатки улыбки, вновь посмотрев в разношерстные очи напротив с титаническим спокойствием и лёгкой пустотой во взгляде. - Не меня одного. - вновь возразил чёрт, протянув ладонь и легким прикосновением дотронувшись до внешнего уголка слепого глаза. - Наши кровящие раны - это наши утраты. Только у тебя это утрата семьи. А я.. утратил себя. И вернуться оказалось... ничуть не проще, чем, например, вернуть к жизни мёртвого. - Демон повел подушечкой пальца ниже, по нижнему веку, вдоль линии роста ресниц, удерживая коготь на достаточном расстоянии от глаза. - Спасибо. Не спрашивай, за что. Я не смогу ответить. - Лука ненадолго отвёл взгляд, прислушиваясь к своему телу. - ..ощущение, будто Акула сменил тактику. Раньше он забирал меня очевидно, ронял в приступ и всё. Но теперь, словно решил действовать тоньше. Забираться под кожу и.. напоминать таким способом. - малыш осекся, передёрнувшись. - ..Помнишь, ты просил меня не обращать внимание на слова, которые ты можешь в сердцах сказать мне, пока ты в таком состоянии? Тоже самое хочу попросить у тебя. Если я скажу что-нибудь, ну.. нетипичное для меня.. отталкивающее. Пожалуйста, не слушай. Я могу быть не до конца в себе. Генрих как-то таинственно улыбнулся, поддев его подбородок, чтобы полукровка смотрел глаза-в-глаза. - Ты думаешь, что можешь сказать мне что-то, что заставит меня отпустить тебя? – усмехнулся мужчина, придвинувшись к нему, - Ты принадлежишь мне. Никакие слова и действия этого не изменят. Даже если будешь умолять тебя отпустить – очень вряд ли я это сделаю, - мафиози мягко поцеловал его в губы и отпустил, - Да и сам же сказал, мы подписали контракт. Продали душу друг другу. Так что, мы обречены страдать вместе. Взгляд перевёлся в темноту комнаты. Генрих задумчиво изучал очертания мебели и вслушивался в тишину вокруг дома. Никаких голосов, шагов и шумов. Только они вдвоём. Их дыхание, шуршание постели под ними от движений. - Когда я рассказал Франку, он даже особо не удивился. Ощущение было, что ему даже легче стало. Я думал, он начнёт делать мозг, мол, что и зачем я делаю. Как обычно. Но.. он сказал, что я меняюсь в лучшую сторону. Да и ты слышал, что он даже напрягся, когда я хотел без тебя уехать. Удивительно.. я думал он только больше рычать будет. Даже не пишет, хотя всегда доставал своими новостями, - Генрих перевернулся на спину и прикрыл глаза, - Мне до сих пор интересно, что между вами произошло тогда. Мало кто может довести Франка до слёз. И не вызывать потом ненависти. Хотя, он вполне мог всё это проглотить из-за меня. Но.. я бы действительно не хотел, чтобы вы враждовали. Только вам двоим я могу доверять. Вы двое – всё, что на самом деле есть у меня в этом мире. Этот ебанный клан… еслиб только мог, послал бы всё к чертям, разрушил бы всё до основания и убежал так далеко, как только можно. Но.. увы. Генрих Майерс. Грёбанный Глава Клана. Спасибо, папочка. Лука тепло улыбнулся, глядя в его глаза с такого близкого расстояния. - Я не думаю, что этот контракт можно разрушить, верно. Но именно страдать я не согласен. Думаю, можно будет провести время с пользой, несмотря на руководство кланом. У нас теперь явно больше времени на это. - желтые глаза прикрылись, и Лука тяжело вздохнул, ненадолго замолчав. - С Франком.. всё вышло просто ужасно. Мы ненавидели друг друга поначалу, и я это видел и чувствовал. И нет чтобы быть умнее всей этой ненависти - я стал её катализировать в себе. В тот вечер он сказал, что знает, как меня уложить. - нервная улыбка тронула губы малыша. - Я не думаю, что он имел в виду, что горит желанием убить меня, просто.. пытался быть храбрее, что ли. Показать, что он тут, вообще-то, командир - то есть, делал то, что делал всегда. Но я был слишком пьян, чтобы адекватно анализировать сказанное, и влез к нему в голову.. будучи полу-обращенным. А потому, влез слишком глубоко. Я ничего не запоминал, но прекрасно ощущал, как ему больно. И если бы ты не вернулся, я не знаю, чем на самом деле это могло закончиться. Тварёнок поёжился, но следом улыбнулся, рассматривая потолок. - Он простил меня только по причине того, что я сам попросил прощения. Я ощутил это. Для него такое, видимо, в редкость. Но мы не то, чтобы сдружились после этого. Просто стали терпимее относиться друг к другу. Лука слегка повернул голову, рассматривая профиль дремлющего мужчины. - ..Можно.. задать вопрос? Относительно твоих ..твоего... отношения ко мне. - малыш смутился, когда Генрих вновь обернулся на него, начиная рассматривать свои руки. - Не отвечай, если это может повлечь срыв. Я не претендую на немедленный ответ. Просто.. мне интересно, что ты видишь у себя в голове, когда.. когда хочешь уединиться. Генрих всматривался в его лицо, пока малыш говорил, уже немного напрягаясь такой подводки к вопросу. А когда услышал, дёрнул бровью. Понять неправильно было невозможно. Но совсем недавно Лука явно испытывал весьма неприятные ощущения по поводу происходящего. Зачем же ему это хочется знать? Впрочем, Генриху скрывать было нечего. Он и не представлял ничего из ряда вон. Он повернул лицо обратно в потолок, медленно моргнул, вытаскивая из памяти образы, которые ему подсовывал мозг. - Я не хотел привязывать это к тебе, поэтому даже сам пытался что-то представлять. Разные порно сцены. Но мысли сами уходили в другое русло. Я просто вспоминал твоё лицо и тело. Когда тебе хорошо и когда ты счастлив. Как ты стонешь и смеешься. Нет никаких фантазий, только то, что я и так уже видел, - мужчина запнулся и память любезно подкинула фантазии с его демонической сущностью, от чего он тихо усмехнулся, - Хотя нет… вру. Фантазии есть… - Мафиози еле заметно улыбнулся и накрыл лицо ладонью, - Совсем больной ублюдок. Я представлял Акулу, вгрызающегося в меня. Как он отрывает от меня куски, вонзает в меня когти. У меня и встало… на это. Ты же убивал того парня. А я уже не первый раз видел перед собой Акулу и представлял это. Наверное.. – Генрих вздохнул, опустившись ладонью сначала по щеке, потом по шее, - Я мог бы и предотвратить всё это. Или не так ярко. Я.. на самом деле и раньше заводился на тебя. Только не в таком смысле. Или в таком, но без стояка. Моё возбуждение всегда имело другие реакции. Быть может, сублимация. Я часто набивал морды после таких мыслей. Или в ту же качалку шёл. Но я часто представлял это и немного отключался. Тело даже немеет, когда представляю, что ты мог бы со мной сделать и как бы это ощущалось. И, выходит, у меня встаёт на фантазии, что ты меня убьёшь. Хотя, если так подумать, это выглядит в моей голове очень страстно. Ты тот, кому я могу отдать свою жизнь. Кому я могу проиграть. И кто может принести мне желанный покой. Метафорично, если не вдумываться в прямой смысл. В некотором смысле, это не желание владеть, а быть… покорённым? Очень… странно… если размышлять. Полукровка какое-то время слушал молча, так и не поднимая на мужчину глаз, но в какой-то момент всё же вернул на него свой взгляд - почему-то, глядя на него, рассказ слушать было гораздо интересней, ведь он подкреплялся изменениями в выражении лица мужчины, и полукровка невольно засматривался, слабо улыбаясь по мере рассказа. - Спасибо, что ответил. - отозвался демон, тая на губах спокойную улыбку, лишенную издёвок или лукавства, скорее любующуюся. - Я.. понимаю, почему у тебя могла возникнуть такая тяга к демоническому. В отличие от большинства других людей, для тебя чувство опасности, и тем более, предчувствие смерти - это скорее что-то долгожданное, нежели пугающее. По крайней мере, так было, когда ты только купил меня. Я помню взгляд, каким ты смотрел на меня в приступе. И логично, что так и не умерев от Акулы, теперь это уже переросло в идею фикс - увидеть и ощутить подобное, даже если умирать перехотелось. Тихое бормотание слегка приближалось, по мере того, как моська подползающего чертёнка оказывалась ближе к плечу мафиози. Он уже привычным касанием примкнул лбом к предплечью, расслабленно закрыв глаза. - Я рад, что я твой, - уже еле слышно пробормотал Лука, окончательно проваливаясь в сон. Чем больше Генрих говорил, тем больше понимал, что наговорил слишком много. Это было уже своего рода признание. С другой стороны, он ведь уже признался давно именно реакцией своего тела. Он никогда и никого не хотел так, как хотел Луку. Именно поэтому его импотенция прошла. И с этим уже ничего не поделаешь. Можно попытаться понять причину приступов, что зачем следует, но отменить излечение уже невозможно.