Я больше...

Женя сидела в темном, задымленном заведении за барной стойкой, где звуки шумно ворочающихся людей и глухой гул разговоров сливались в одно неразборчивое звуковое полотно. — Жень, поехали домой. Хватит уже. — не унималась Настя. Но та молча просит бармена повторить, никак не реагируя на слова Насти. — Бесполезно, — подытожила Лиза, подойдя к девушкам. — Единственное, что можно сделать, это переместиться в VIP-комнату. Иначе наша звезда натворит такого, что не отмоется. — Скопцова кивнула в знак согласия. Туктамышева ушла договариваться, а Настя следить за Женькой. Раскалывающаяся голова и терпкий запах виски наполняли сознание брюнетки, но никак не освобождали от мыслей. Навязчивых. Душных. Дурных. Хоть подруги и просили ее уйти, предлагали продолжить дома, но Женя была непреклонна в этот раз. Она не хотела отдыхать. Девушка хотела забыть. Более пяти лет прошло с тех пор, как они в последний раз виделись, и это было первое воспоминание о тех днях, которое пришло к Жене не по своей воле. То единственное, которое в конечном итоге поставит точку во всем. — Что бы ни случилось. Я всегда буду рядом с тобой. — шепчет Этери. Обнимает Женю за плечи и нежно целует в уголок губ. — А ты сможешь сдержать обещание? — спрашивает та, не пытаясь скрыть надломленность в голосе. Женя заглядывает Этери в глаза, надеясь найти там честный ответ. Но видит лишь смятение. — Тварь! Какая же ты сука! — рычит Женя, мотнув головой. Девушка чувствует, как по щекам предательски потекли слезы. Губы скривившись в натянутой улыбке, а после улыбка переросла в истерический смех. Брюнетка запустила пальцы свободной руки в волосы и несильно сжала на затылке. Женя чувствует руки на талии, что стягивают ее с барного стула и тащат в сторону. Она не сопротивляется. Продолжает истерично смеяться. Тушь смешалась со слезами, оставляя черные дорожки на щеках. Бокал виски, что был у нее все это время в руках, был опустошен, едва Лиза затолкнула ее в изолированную комнату, закрывая дверь за собой. — Женечка, — обнимая подругу, шепчет Туктамышева куда-то в макушку Жени, — возьми себя в руки, детка. — Мне не хватает на это сил, Лиза, — плачет та, вжимаясь в тело подруги. — Я слишком долго была сильной. Слишком долго ждала. Надеялась. Она же обещала, Лиза…она же давала надежду. А по итогу? Столкнула в образовавшуюся между нами пропасть. Без зазрения совести. — хрипит Медведева, глотая слезы. Она больше не хочет претворяться, что у нее все в порядке. Что она в порядке. Лиза молчала. Девушка не знала, стоит ли говорить, что не одной Жене нестерпимо и невыносимо больно от произошедшего. Туктамышева не считала правильным лезть в это все. Так или иначе, она всегда и всюду с Женей и за Женю. Даже если та миллионы раз не права. Обидно и больно было за обеих. У каждой своя правда. Но в конечном итоге все сводилось к тому, что ни одна, ни вторая нее хотели делать друг другу настолько больно. Лишь желание дать свободу, не более. Лиза поцеловала Женю в висок и усадила на диван. В этот момент пришла Настя и уселась с другой стороны рядом с Женей. На столе стояла бутылка виски. Под не понимающий взгляд Лизы, Скопцова наполнила все три стакана янтарной жидкостью. — Спасибо, что не даёте загнуться окончательно… — хмыкает Женя и опрокидывает в себя спиртное. — Ты в своем уме? То тащишь ее домой, то напоить пытаешься, — возмутилась Лиза, наклонившись к Анастасии за спиной Евгении. — Нам проще будет ее домой утащить. Ты видишь, что с ней твориться? Лизка, — Скопцова вздохнула и обняла Женю за талию, — ей даже психологи не помогают уже. Она погрязла в болоте по имени Этери Тутберидзе, — как можно тише добавила Скопцова и села ровно. Туктамышева хмыкнула и последовала примеру. — Чё шепчемся? — пьяно тянет Женя. Смотрит то на одну, то на другую. — Все хорошо. — крепче обнимает ее Настя. Женя откидывается назад и кладет голову Насти на плечо. Повисло молчание. И только тяжёлое и прирывистое дыхание брюнетки разрезало эту звенящую тишину в помещении. Только теперь все внутри Жени кричало, требовало выпустить этот бурлящий поток эмоций наружу. Женя хотела жить. А не существовать. Да, она скучала по дням, проведенным рядом с Этери. По опасным страстям. Скучала по ощущению адреналина, который проникает в каждую клеточку тела и заставляет сердце биться сильнее от осознания, что они могут быть рассекречены. Что их тайна будет не только их. — Я хотела любить…и быть любимой. Хотела жить, а не существовать. Она убила во мне все, что я любила. — с надрывом и нескончаемой болью в голосе, отзывается Женя. — Я просила её просто быть рядом… — выдыхает брюнетка. Настя с Лизой тихо вздыхают, понимая, что никто из этих гордых девушек уступать друг другу не будет.

***

— Мам? Ты куда? — Не унималась Диана, глядя на то, как мать в спешке куда-то собирается. — Мне нужно уехать. — небрежно бросает Этери. — Ты или отпусти, или… — Диша договорить не успевает. Ловит на себе полный боли и отчаяния взгляд матери. Губы дрогнули и тут же были поджаты, а взгляд отведен в сторону. Тутберидзе закрыла глаза и шумно выдохнула. Перед глазами снова ее жгучая брюнетка, со своей загадочной улыбкой и глазами, полными жизни и света, все еще помнится Этери ярко и четко. Женя была свежим ветром против рутины, тусклой жизни женщины. Была струной в ее сердце, которая, прозвучала лишь единожды, но крепко и навсегда поселилась в сердце снежной королевы. — Ты же любишь! Ты не хотела отпускать! Не хотела делать больно! Ну признайся ты себе уже! — эмоционально и громко произносит Диана и покидает спальню матери. Этери медленно открывает глаза и поворачивает голову в сторону прикроватной тумбочки. На ней все ещё стоит фотография с Женей и Дишей. А рядом совсем маленький снимок, где они счастливые и вдвоем. — Мне не хватило смелости признаться тогда в том, что меня вынудили поступить именно так. Но простишь ли ты меня, признайся я тебе сейчас в этом…? Этери поднялась с кровати и вышла в коридор. Одеваясь, крикнула Диане, что она скоро вернётся и чтобы та ложилась спать. Тутберидзе ехала по ночной Москве по адресу, что предоставила ей Лиза. Злилась на себя, обстоятельства и на саму Женю, которая поперлась в невесть какой клуб. И что там творилось, Этери могла только предположить и догадаться. Дорога казалась нескончаемой. Во время этих долгих лет тишины Женя хоть и погрузилась в свои обыденные заботы и отложила своё настоящее «я» в глубину своего существования, но время от времени это «я» выбиралось на волю. И Медведева не всегда могла с ним совладать. Девушка отчётливо помнит, что только одна единственная могла приструнить и приручить этого гордого и дерзкого скорпиона. Но теперь, за этой закрытой дверью заведения, освещенной лишь тусклыми лампами, она поняла, что не может больше жить такой жизнью. Ей нужно больше, она жаждет больше. Ей нужен воздух. Но без Этери. Она встала с дивана, почувствовав, как в темном помещении внезапно сгущается вечер. Взяв свой бокал виски, она выпила его одним махом, ощущая, как тепло разливается по всему телу, и все, что было тут буквально час назад, постепенно начинает отпускать. Под вопросительные взгляды подруг Женя вышла за дверь, направляясь к выходу. В это время Этери, стояла на стоянке клуба, утопившись в своих собственных размышлениях. Она скучала, задыхалась будто без воздуха от отсутствия Жени, но ее гордость и упрямство не позволяли пойти на навстречу. До сегодняшней ночи. Выкуривая очередную сигарету, Этери цеплялась взглядом за каждую выходящую из помещения девушку. Пока они обе терзались болью разлуки, их взгляды случайно пересеклись, как только фигура спортсменки показалась на улице. В одно мгновение будто замер весь мир. Их сердца замерли на мгновение. Женя сделала первый шаг и подошла к Этери. Пристально смотрела в глаза старшей. Ухмылка коснулась губ Медведевой. Девушка провела кончиками пальцев по щеке женщины, но ничего не ощутила. Совсем. — Жень… — брюнетка приложила палец к губам блондинки. — Зачем ты приехала? — Этери взглянула за спину Жени. Там стояли Настя с Лизой и наблюдали за происходящим. — У меня все прекрасно. И без тебя. Уезжай. Я не люблю тебя. Сердце Этери пропускало удар за ударом с каждым словом Жени. — Вернее не так. — Медведева рассмеялась, глядя в глаза некогда любимой и желанной женщины. — Я больше не люблю тебя так, как прежде. Проваливай! — буквально кричит Женя последнее и падает на колени на землю. Закрывает руками лицо и снова девушку пробивает истерика. Дважды за пару часов. — Уезжай! — хрипит Женя, не поднимая головы на Этери. Тутберидзе стоит и смотрит на темную макушку перед собой. Слезы из глаз капают на раскалённый асфальт. Женщина не в силах что либо произнести. Она уничтожила своими поступками Женю. Разрушила сама все, что Женя хранила в своем сердце до последнего. И Этери не сопротивляется. Она заслужила это. Даже если Женя любит, то никогда не заикнется об этом впредь. Этери медленно опускается перед брюнеткой на колени и, охватывает ее тело руками, прижимая к себе. — Хватит! — Медвежонок, я виновата перед тобой. Я знаю. Я уходила от разговоров. Буквально убегала от тебя, когда ты желала разговора. — Заткнись! — Женя поднимает голову и дёргается в руках Этери, заставляя женщину отпустить ее. — Больше никогда не смей меня так назвать. Никогда не прикасайся ко мне. Ты все время мне лгала. И о том, что ты бессильна перед федерацией, и о том, что любила меня. Ты и сейчас приехала потому… — Женя обернулась на вход в помещение. Но на улице были только они вдвоем. — Потому что тебе твоя репутация куда дороже, чем кто-либо! Узнай, что бывшая ученица Тутберидзе разнесла бар, то… — в момент щеку Жени опаляет хлесткая пощёчина, в миг заставляет девушку замолкнуть. Женя улыбается и прикладывает ладонь к горящей щеке. Видит растерянность во взгляде Тутберидзе. Но обе молчат. — Вали вон отсюда! Этери слышит отделяющиеся шаги. Но не решается подняться следом. Тишина, что царила вокруг, оглушала. Женщина слышала лишь, как по жилам бежит кровь и стук собственного сердца. Осознание того, что она опоздала, приходит медленно. Блондинка поднимает голову и смотрит в спину своей Жени. Брюнетка вовсе не знала и не понимала, куда идет, только чувствуя некую лёгкость от столь неоднозначной встречи. Вероятнее, если бы Этери пришла куда раньше, Медведева поступила иначе. Но сейчас ей стало ясно, что больше так жить нельзя. Нельзя глотать виски и буравить себя мыслями о прошлом. Ей нужно оставить прошлое за спиной. Этери ничего не осталось, как сесть в автомобиль и умчаться прочь от этого места. Всему и всегда свое время. Всем не сказанным словам, всем оставленным телефонным звонком без ответа. Кажется, что время есть, но оно безбожно утекает. Не оставляйте все на завтра. Завтра может уже ничего не значить и твои извинения и слова уже будут не важны, и не нужны…