Время вернуться назад

Люди в большинстве — низкий поклон боевикам — ассоциируют работу в полиции с перестрелками, погонями, сопровождающимися визгом покрышек и яростным воем мигалки, громкими криками и выламыванием дверей. Но работа в полиции — не про погони и перестрелки, это вечные отчёты, бессонные ночи в офисе, пропахшем сигаретами и кофе, бесконечная усталость; а погони — не про азарт и бодрящую, как глоток свежего воздуха, дозу адреналина по венам, это потеря всего: коллег, подозреваемых, но в первую очередь — себя, своих смыслов и воздушных замков, в которых правосудие априори победитель с белыми, не запачканными кровью, руками. В выигрыше закономерно-детерминировано те, кому нечего терять. В проигрыше — коррелируя с выигрышом — те, кто после всех потерь продолжают находить то, что не хотят терять, снова и снова запуская этот порочный круг «необходимых» привязанностей. Я замечаю, что уже около минуты не моргаю, а пальцы, бегающие по клавишам, остановились, со вздохом тянусь за кофе, но в руках оказывается пустой стаканчик. Резь в глазах не позволяет смотреть на экран без желания зажмуриться, в голове после полутора суток без сна не формулируется ни одной четкой мысли, а мне все ещё никто не обещает, что дальше будет легче. По крайней мере я живу не во лжи. Неплохо, если забыть на минуту о том, что врать мне некому. Я заведомо победил в игре еще до того, как узнал правила. Я заведомо проиграл, пытаясь найти себя. По крайней мере, я больше ничего не потеряю. *** В Портсмуте климат холодом никогда не отличался, но 35 градусов в середине мая — откровенный перебор. Шум вентилятора не заглушает чужие измученные жарой голоса. Я сильнее закатываю рукава рубашки и расслабляю галстук. Я могу себе представить, как работать практически без сна, без еды, да даже с пулевыми ранениями, если они не смертельны, но только не в жару. Откидываюсь на спинку стула и закрываю глаза, пытаясь сосредоточиться на звуках. Дейв матерится на кулер за то, что тот «нихера не холодную воду льет», обличая ложь, выведенную на этикетке; чьи-то шаги, навскидку — пятерых: двое к двери, ведущей на лесничную площадку, ещё двое — где-то между столами, их шаги сопровождаются шелистом бумаг, скрежетом старого степлера и тихим разговорами, ещё один — по направлению к приоткрытой двери моего кабинета. Я наблюдаю сквозь полупрозрачные стены кабинета, как он — она, судя по стуку каблуков, останавливается, в нерешительности топчется на месте пару секунд, тянется к дверной ручке, но в последний момент одергивает руку и уходит. И последнее: мой телефон звонит уже третий раз, раздражая мерзкой вибрацией. — Да, босс, — подношу телефон-раскладушку к уху, чувствуя, как невинная улыбка растекактся по лицу. Тот факт, что он меня не видит, никак не препятствует работе моих защитных механизмов, которые, впрочем, действуют преимущественно на представительниц прекрасного пола. У моего же босса к ним иммунитет. — Дазай, черт тебя дери! У меня дел по горло, а мой самый лучший сотрудник не соизволит даже трубку взять, — я уверен, что он остановился посреди дороги, а он шёл рядом с проезжей частью — я слышал шум моторов, зажмурил глаза и потёр переносицу. — Не злись, Одасаку, — протянул я, после чего добавил гораздо более серьёзно, — что-то важное? — Нет, я просто решил позвонить тебе посреди рабочего дня и обсудить погоду. Не прикидывайся идиотом с теми, кто знает, что ты гений — он сделал небольшую паузу, обдумывая следующую реплику, и уже это насторожило меня. Одасаку всегда говорил все прямо, ему не требовалось время продумывать фразы до мелочей. — Дазай, мне нужно, чтобы ты… — мягко, почти прося начал он. — Нет, — отрезал я, рывком садясь ровно в кресле. — Нет, я не поеду в Куантико. — У нас новый маньяк, местные профайлеры только руками разводят, а ты. — Лучший работник, — снова перебил я. — Лучший работник, — согласился Ода. — Если бы не твоя безалаберность — цены бы тебе не было. — Одасаку, я не поеду. Ты прекрасно знал, что я не соглашусь, так зачем просишь? — я начал ходить по кабинету вперед-обратно, свободной рукой потирая пронзенные болью виски. — Ты прав, — как и в том, что он кивнул, когда говорил это. — Не стоило тебя уговаривать. Летишь сегодня в 10, еще, — он на секунду замолчал, взглянув на часы, — 15:45, если поедешь домой прямо сейчас, останется время на поспать. Все материалы по делу я тебе уже выслал. Не подведи, — он повесил трубку. — Ты прекрасно знаешь, что я никогда не подводил. Черт! — едва сдержав порыв швырнуть телефон о стену, я положил его на стол и сжал кулаки, пытаясь сублимировать злость в физическое напряжение. Через несколько секунд, относительно упорядочив мысли (по сути, просто проигнорировав проблему, пообещав себе вернуться к этому позже, желательно — никогда), шумно выдохнув, я сгреб все необходимое со стола в портфель и выбежал из кабинета, а потом и из офиса. За моей спиной Рассел орал на заливающегося хохотом Дейва за то, что тот облил его водой из стаканчика.