Судная вечность

Следующую ночь проводишь здесь же — в квартире. Которая с выломанной дверью — скорее проходной двор. Но в тот момент ты только и хочешь, чтобы тебя нашли. И прикончили. А когда всё же просыпаешься, понимаешь: "Хочешь спрятать — положи на видное место". Город же никогда не спит. И если раньше эта фраза играла скорее положительными красками, теперь она отражает лишь нестихающую вакханалию. Беспощадную. Жестокую. Убийственную. Частью которой ты стала. Вынужденно. Тем же утром ступаешь за порог. И удивляешься пустоте и тишине улиц. Наполненных молчаливыми, ещё тёплыми и уже холодными телами. Меж которых ты перемещаешься перебежками — то ли от нежелания оставаться с мертвецами наедине, то ли боясь быть замеченной. Чувствуешь себя так, будто упустила нечто важное. Словно опоздала туда, куда тебя даже не звали. И это, кажется, давит на сознание ещё сильнее, чем если бы вокруг разворачивалась бойня. Временами издалека действительно слышны выстрелы. Но когда ты идёшь в их сторону, находишь лишь последствия, а не источник. Словно этот мир не считает тебя угрозой. И ты рада подобному везению. Потому что знаешь — чёрная полоса всё же наступит. И тогда, скорее всего, тебя поведут по ней вдоль. Весь день проводишь в прилеске, не доверяя обманчивому безлюдью города. Вечером нехотя возращаешься домой — потому что с холодом поздней осени едва ли сговоришься. А огонь разводить нельзя. Было опрометчиво думать, что пустое место останется таковым. Первое убийство — как первый раз. Нелепое. Но запоминающееся. И, чаще всего, незапланированное. На тебя выскочили из-за угла собственной квартиры. Тощий, замученный жизнью силуэт, пол которого был не ясен в темноте. И стал очевиден, когда налётчик повалил тебя на пол и потянулся к твоим штанам. Может, даже не из похоти — а в поисках кобуры или ножен. Однако всё равно получил оторванное зубами ухо впридачу к разбитому в мясо паху. Прикладом. Им же ты с остервенением била по осунувшемуся лицу. И не успокоилась, пока не перестала узнавать человеческие черты. Напоследок вдавив ботинком кадык бездыханного незнакомца. До щелчка. На всякий случай. Тратить на подобное патроны — расточительство. И навело бы слишком много шума. Той ночью ты не спишь. И много думаешь о них. Тех двоих, что отнеслись к тебе по-людски. У того, что в кепке, был планшет. Значит, где-то есть электричество. А ещё он получил сообщение. Значит, сохранилась и связь. Однако спустя неделю свободного полёта подобное не кажется невидалью. Ты живёшь в этом районе уже несколько лет. И прекрасно в нём ориентируешься. По крайней мере, ты так думала. До тех пор, пока не обнаружила за знакомым поворотом незнакомую улицу. И тогда ты начинаешь сомневаться в собственном рассудке. Теряешь доверие к самой себе. Этот инцидент словно послужил катализатором. Был пробником, что ощупал твой разум на податливость. Теперь искажения преследуют тебя почти ежедневно. Словно тебе слишком легко жилось. Будто было мало потрясений. Иногда аномалии отсутствуют совсем, иногда — не прекращаются вовсе. И тогда ты просыпаешься не в тех местах, в каких засыпаешь. Идёшь по дороге, а в следующий миг упираешься в стену. Заходишь в подъезд многоквартирного дома, в итоге оказываясь в магазине. А ещё появилось неприятное, липкое чувство надзора. И даже не из окон или из-за деревьев. То было неотрывное ощущение чужого взгляда меж лопаток. Куда бы ты ни пошла. Где бы ни пряталась. Словно воцарившийся хаос лично заинтересовался твоей персоной. Или же ты просто всё больше теряешь связь с реальностью, становясь параноиком. Из-за улиц, залитых не успевающей засохнуть кровью. Из-за дыма, что забивает лёгкие и заставляет слезиться глаза. Из-за слепящего алого света, от которого раскалывается голова — ты даже не уверена, что солнце может породить такой оттенок. Теперь понимаешь, почему один из тех мужчин был в тёмных очках. Со временем ты устаёшь окончательно. Не поддерживать собственную жизнь, а блуждать по нескончаемому лабиринту. Настолько, что решаешь уйти. В лес. Так глубоко, как вообще возможно. Словно зверь, осознающий собственную болезнь. И тебе позволяют. На первый взгляд. Находишь поляну, не усеянную мусором. Или трупами. И обессиленно валишься на иссушённую траву, утыкаясь пустым взором в багровое небо. Ты была бы рада умереть вот так. Безмятежно. Наедине с собой. Пусть даже под кровавым закатом. Только сейчас понимаешь, что уже должен бы выпасть снег. Но осадков не было с того дня, как всё началось. Если только не считать за них пепел от пожаров. Смиренно потакаешь слипающимся глазам — в робкой надежде не проснуться. И, кажется, стоило бы бояться своих желаний. Или чётче их формулировать. Потому что пробуждаешься ты в месте, что слабо отличается от того, куда попадают после смерти. И речь совсем не о рае.