infinité

День у Деба не задаётся с самого начала. Примерно с того момента, как он просыпается и понимает, что за окном подозрительно светло, и нет привычного чувства усталости сразу после пробуждения. Будильник, до этого исправно работавший целый год, не подаёт никаких признаков жизни. Вторым тревожным звоночком становится сломавшаяся кофеварка, третьим — отлетевшая пуговица на рубашке. И, в добавок ко всему, в центре города огромная пробка, которая задерживает Деба ещё на добрые двадцать минут. Именно поэтому в здание компании он идёт с твёрдым намерением замкнуться в кабинете и не подпускать к себе никого до конца рабочего дня, чтобы в спокойствии и тишине разобраться с планом на следующий месяц и параллельно с этим уладить вопросы с подрядчиками. И это не говоря о планировании бюджета всего отдела и проверке того, как его подчинённые справляются со своими обязанностями. Но стоит ему выйти из лифта, как он сразу же натыкается на секретаря, который с первых же секунд нагружает новыми делами, уже от начальства. Поэтому в кабинет Деб входит уже со стопкой огромных папок, каждую из которых надо как минимум внимательно изучить. Настроение, до этого едва державшееся где-то на уровне чуть ниже среднего, теперь окончательно испорчено. — Вызывали? — после короткого стука в кабинет заходит Джаст. Недолго мнётся на пороге и наконец проходит внутрь, прикрыв за собой дверь. Деб поднимает руку, призывая подождать пару минут, пока выслушивает по телефону бесконечный поток требований от начальства. Джаст, его непосредственный помощник, шагает к окну и отодвигает пальцем закрытые жалюзи. В кабинете, как всегда, царит полумрак. Не кромешная тьма только благодаря стеклянным стенам и свету монитора. Деб лениво наблюдает за ним пару секунд и снова переключает всё внимание на голос в трубке. А Джаст тем временем уже подходит к шкафу, где беспорядочно разбросаны бумаги. Их он складывает в аккуратную стопку и кладёт на чужой рабочий стол. Лишь спустя пять минут Деб наконец завершает звонок. — Во-первых, я просил тебя проверять и систематизировать всё то, что поступает лично мне, — он качает в воздухе папку с документами, отчётами и статистиками, которые ему всучил секретарь. — Они только пришли, ещё не успел приступить. И вообще, все вопросы к секретарю, раз он сам не додумался отдать мне. Деб лишь тяжело вздыхает и передаёт папку Джасту в руки. — Во-вторых, разбери уже наконец почту. Я потратил тонну времени, чтобы найти нужные письма. А мог бы управиться в два раза быстрее. — Что-нибудь ещё? — Эспрессо, горячий. И к двум часам закажи обед, как обычно. Свободен. Джаст собирается уходить, но в последний момент оборачивается и с неприятной улыбкой спрашивает: — Встали не с той ноги? — Свободен, Джаст. Джаст работал в этой компании относительно давно. Но вот с Дебом познакомился лишь год назад, когда того повысили до начальника отдела маркетинга и ему резко понадобился помощник. Никто из тех, кто проходил собеседование, и близко не подходил под заданные требования. А Джаста порекомендовал кто-то из отдела, как очень умного и ответственного сотрудника, исполнительного, а главное вежливого и приятного в общении. О том, что два последних утверждения — полный бред, Деб узнал уже в процессе их сотрудничества, когда первое приятное впечатление было разрушено сквозящими откровенным ядом репликами. Джаст не боялся показывать характер и дерзить, когда ему что-то не нравилось. Не боялся нарываться на конфликты и язвить не к месту. Потому что по остальным параметрам был идеален, все поручения выполнял блестяще, а найти ему замену было практически невозможно. И, что самое худшее, он свои преимущества осознавал. Поначалу было тяжело обоим. Ссоры происходили чуть ли не каждый день. Хотя и ссорами это назвать было тяжело, скорее холодной войной. Деб никогда не был мягок и не терпел непослушания, а Джаст был слишком гордым, чтобы послушно молчать, когда попросят. Найти хоть какое-то подобие общего языка удалось только спустя месяц, одну командировку и ужин в ресторане по её окончанию. Тогда, удовлетворённый результатом поездки и хорошим ужином, Деб, кажется, улыбнулся впервые. На памяти Джаста, по крайней мере. И с тех пор терпеть друг друга стало гораздо легче. Джаст объявляется на пороге кабинета двадцать минут спустя. Стеклянную кружку он ставит на единственное свободное место, не занятое бумагами. Деб слегка кивает в знак благодарности, даже не отрывая взгляда от бесконечных таблиц. Рукой тут же тянется к кофе и отхлёбывает. Его раздражённый голос нагоняет Джаста у двери: — Я вроде просил горячий кофе, а не едва тёплый. Джаст даже не пытается скрыть раздражённый вздох. — Какая разница, тёплый он или горячий? Сделал, как умею, вы бы ещё к вкусу придрались. — Спасибо, что не положил лёд. Джаст набирает полную грудь воздуха и уже собирается напомнить (уже в который раз), что он, вообще-то, помощник, а не слуга, и тем более не кухарка. Но вместо этого решает нарушить правила приличия. Снова подходит к столу, выхватывает кружку из чужих рук и отпивает. — Да ты… — начинает было Деб. — Почти кипяток, не понимаю, что не так. И под громкий окрик выбегает из кабинета. Джасту всегда было позволено чуть больше, чем остальным. Почти что с самого начала. Ему разрешалось опаздывать, хоть и случалось подобное нечасто, и Деб на это ничего не говорил, только смотрел строго. А остальным мог вычесть из оклада и сделать выговор при всём офисе. Ему разрешалось говорить что и когда не нужно, и Деб, хоть и ворчал, быстро забывал об этом. А остальные не решались даже смотреть косо после того, как одного сотрудника из-за такой выходки понизили в должности. Ему разрешалось оставаться допоздна, разгребая завалы из писем и составляя чужое расписание на недели вперёд. А остальные уходили сразу же, как часы показывали пять вечера. И сейчас Джаст сидит за протоколом очередного совещания, пока рядом его дожидается целая кипа проектов. Время уже давно перевалило за семь. Он откидывается на спинку стула, ощущая тяжесть в плечах и только зарождающуюся головную боль. Свет горит только у него за столом. И в кабинете Деба, которого Джаст старательно избегал весь день. Избегал, насколько это вообще было возможно, с учётом того, что его рабочее место ближе всех к кабинету. А Деб, как и час назад, как и в начале дня, не отрывает глаз от компьютера, лишь изредка прерываясь на то, чтобы пролистать договоры и тяжело повздыхать. Джаст возвращается к протоколу, мечтая лишь о том, как сразу после работы напьётся в первом же баре, либо замкнётся в квартире на все выходные и будет спать до понедельника. Через двадцать минут задач становится на одну меньше. Джаст снова смотрит на стеклянные стены, за которыми Деб задумчиво рассматривает графики. И решает, что оставшееся можно отложить до следующей недели, и его боссу точно не помешает пара лишних рук. В кабинет он входит без стука. — Почему ты ещё здесь? — спрашивает Деб, и в его голосе столько усталости, что даже становится жалко. — Не могу же я оставить вас одного. В тишине они проводят весь следующий час. Деб не говорит ничего, и как будто даже не обращает внимания на чужое присутствие. Но всё равно откладывает в сторону то, с чем предстояло разобраться Джасту, и забирает из рук на подпись то, что тот уже рассортировал. — Не сердитесь на меня? Деб впервые за вечер смотрит прямо на него. И после недолгой паузы машет рукой. — Есть дела поважнее. Джаст недолго смотрит в его лицо, пытаясь распознать эмоции. Но кроме синяков под полуприкрытыми глазами и ровной линии губ не видит ничего. — После того, как закончим, не хотите в бар? То, что получалось у Деба лучше, чем у кого-либо, это одним только выражением лица заставлять чувствовать себя неловко. И вот сейчас он вскидывает одну бровь, и на дне карих глаз можно прочитать, где в бюрократической пищевой цепочке находится он, а где — Джаст. Небо и земля. — А есть какой-то повод? Джаст жмёт плечами, уже жалея о том, что вообще открыл рот, и пытается исправить положение: — Сегодня пятница… — А завтра суббота. Я помню, Джаст, — после этой реплики он замолкает, вновь уходя с головой в изучение бумаг. Но каково удивление Джаста, когда он слышит уже более мягкое, чем минуту назад: — Я уже не в том возрасте, чтобы ходить по барам. Так что, если твоё предложение в силе, можем поехать ко мне. Фраза «не в том возрасте» почему-то веселит Джаста. Он хмыкает себе под нос и склоняется над столом, чтобы Деб не увидел его неуместную улыбку. Разница в возрасте у них примерно пять лет. Джаст вспоминает себя пять лет назад, почти такого же, что и сейчас. Пять лет. Так мало и так много одновременно. То, что Деб живёт один, становится понятно ещё с порога. Одна пара обуви на полке, одна куртка на крючке, одна зубная щётка в стакане на раковине, одно полотенце, слишком мало посуды в шкафу, слишком пусто в квартире с двумя комнатами. Жил бы здесь Джаст, он нашёл бы применение каждому квадратному метру. Деб сбрасывает пиджак, ослабляет галстук и расстёгивает две верхние пуговицы на рубашке. Джасту кажется, что он видит своего босса впервые. У того, оказывается, тонкая талия, и плечи на самом деле не такие широкие, как кажется во всей этой деловой мишуре. Джаст видит мужчину, которому слегка за тридцать, и который хочет расслабиться после тяжёлой недели. Который на выходных, скорее всего, не будет заниматься ничем полезным. Зато в восемь утра в понедельник снова будет источать ауру бесконечной серьёзности, снова закованный в дорогой костюм, с гладко выбритым лицом, с аккуратной причёской, потому что руководитель задаёт тон всему отделу и, если требует от подчинённых соблюдение дресс-кода, то должен соответствовать безукоризненно. Деб готовит пасту примерно за полчаса. И пока уверенными движениями управляется с продуктами, Джаст чувствует себя капельку неловко. Он предлагает свою помощь, но Деб улыбается уголком губ, по-доброму насмешливо, говорит выбивающее из колеи: — Ты мой гость, позволь мне немного поухаживать. Джаст выпаливает быстрее, чем успевает обдумать: — Хочу, чтобы вы ухаживали за мной почаще. — Это уже харассмент. — Я не против вашего внимания. Джаст чувствует приливший к щекам жар. Деб, о чудо, улыбается второй раз за день. И выглядит совсем не как грозный начальник, каким бывает пять дней в неделю, с восьми до пяти. Они смакуют дорогое вино, какое Джаст пробовал от силы пару раз в жизни. И говорят, как обычные люди, на обычные темы. С Дебом оказывается действительно интересно. Без сковывающей субординации и делового этикета он открывается с другой стороны. Их общение наполнено лёгким и приятным флиртом, а всё происходящее больше напоминает свидание. И к позднему вечеру Джаст с сожалением понимает, что ему уже пора домой. Деб дожидается с ним такси на улице. — До понедельника, Джаст, — в его голосе слышится недосказанность. Джаст решает нарушить правила приличия второй раз за день. Встаёт напротив, кладёт руку на плечо и даёт время, чтобы отстраниться. Деб не двигается с места, глаза полны уверенности. Поцелуй слишком короткий, чтобы можно было прочувствовать его в полной мере. Идеальный, чтобы посеять желание поцеловать снова. — Спасибо вам за вечер. — Был рад провести с тобой время. С окрыляющим чувством Джаст ждёт понедельника. Чтобы, сидя за рабочим местом, проследить, как уверенно движется чужая фигура вдоль столов. И поймать тонкую улыбку, адресованную только ему одному.