Если истина в вине, то она во мне

На лице халифа расплылась широкая улыбка, когда дверь открылась и перед ним предстала не застенчивая наложница с очередным кувшином, которая торопливо оставляет напиток, опасаясь даже поднять глаза на повелителя, а прекрасная нимфа, внешний вид которой манит даже больше чем то, что было внутри сосуда в её руках. Девушка ступала медленно и грациозно, не отрывая цепкого взора от падишаха. Её лицо скрывалось за золотыми цепями маски, только насыщенно-синие глаза будоражили затуманенный разум мужчины. Тихая ненавязчивая мелодия, доносившаяся из угла, в котором сидели музыканты, задавала темп её движений. Оказавшись у подноса, опустила кувшин и, махнув длинными темными волосами, вновь зацепилась глазами за заинтересованное лицо Мурада. Плавные, но ритмичные движения её бёдер действовали словно маятник, привлекая внимание мужчины, побороться за которое могло только до неприличия глубокое декольте девушки. Она была невероятно исскусна и кокетлива, никогда прежде Мурад не встречал подобного напора. Хотя.. Да нет, это не может быть она. А вдруг Кёсем Султан решила проверить его и прислала наложницу? Почему тогда в маске? Есть смысл скрывать её лицо или же это просто уловка, чтобы привлечь его внимание? Халиф тряхнул головой, отгоняя поток мыслей, но и опомнится не успел, как нимфа оказалась уже слишком близко. Настолько, что теперь можно было уловить нотки её аромата, которые находил знакомыми, даже будучи пьяным от вина. Полы её платья касались ног падишаха и как только он опустил взгляд, из высокого выреза показалась стройная соблазнительная ножка. Девушка поставила ступню на кровать меж ног султана, почти полностью оголяя своё самое сокровенное место. - Хватит! - махнул рукой в воздухе, останавливая музыкантов - оставьте нас! - те торопливо поспешили уйти. В глазах девушки мелькнули такие знакомые молнии, что Мурада обдало жаром. Он настолько хорошо знал этот похотливый взгляд, что член в его штанах тут же стал запредельно твёрдым, а сознание взбудоражилось до предела. Медленно провёл ладонью вверх по ноге соблазнительницы и, ухватив её под коленкой, резко рванул на себя так, что девушка упала прямо на халифа. Она ели сдержала вскрик, который едва не вырвался из её уст от неожиданности. Падишах не медлил, за несколько минут в покоях она так вскружила ему голову, что держать себя в руках больше не мог, да и смысла такого не видел. Он ловко перевернулся, подминая "незнакомку" под себя, телом прижав её руки. Тонкие цепи маски рассыпались по обе стороны её лица, открывая носик и сладкие пухлые губки. В жилах халифа кровь не просто кипела, она бурлила, но не от злости вовсе. Прижал девушку к кровати так сильно, что где-то внизу живота она почувствовала что-то очень твёрдое и не сумела сдержать победно-похотливой ухмылки. Мурад наклонил лицо ещё ближе, касаясь её губ своими. Провёл языком по нижней, а после нагло скользнул им в рот, но вдруг отстранился. - Ты и правда думала, что не узнаю? - ухмыльнулся, сорвав с неё маску. - Ты прогнал меня, пожелал вычеркнуть, но я не смогла. Не смогла без твоих рук, без губ - опустила взгляд на ту его часть лица, о которой говорила, а после вновь вернулась к глазам - без твоих прикосновений, без этого страстного шёпота - игриво закусила губу и уставилась на падишаха молящим взглядом. - Ты сводишь меня с ума - прошептал и набросился на свою Валиде с пылкими поцелуями. Они были такими безумными и жадными, как только Мурад мог подумать, что в силах от неё отказаться. Ни за что не откажется, даже если эта ночь станет последней в его жизни. - Я так этого хотела, не останавливайся, прошу - сладко шептала, пока его руки сильно сжимали её бёдра, беспощадно сминая ткань платья. Её слова выбили остатки самообладания повелителя и он в то же мгновенье, одним мощным рывком разорвал ненавистную тонкую красную ткань, которая прикрывала столь любимое и желанное тело его госпожи. Кёсем довольно улыбалась, а её голубые глаза пылали таким огнём, что у мужчины не было и грамма сомнения. Она его любит и жаждет близости с ним. Им обоим это необходимо, словно воздух. Надышаться бы друг другом вдоволь, но за сколько месяцев никак не удалось. Всегда мало. Мурад опустился чуть ниже и прикусил торчащий сосок Валиде, после её полу-болезненного стона несколько раз провёл горячим языком по кругу и припал губами, вызывая в её теле новую волну возбуждения. Султанша невольно дрогнула, когда его горячее дыхание пробежало вдоль живота, останавливаясь где-то внизу. Запустила пальчики в его русые кудри и сильно сжала, как только язык падишаха, виновник её возбуждения, лёг на клитор. По такой реакции понял, что делает всё правильно, но слишком уж быстро. Чуть отстранился, покрывая влажными поцелуями внутреннюю сторону бедра госпожи, которая кстати выдохнула в этот момент с таким недовольством, что халиф не сдержал смешок. Он хотел продлить эту сладкую пытку. Губами осторожно коснулся лона, оставляя невесомые поцелуи на нём, а после заскользил языком по каждой складочке, от чего госпожа заёрзала бёдрами, явно ожидая получить большее. Падишаха всегда забавила её нетерпеливость, по этому ещё немного "помучав" языком, провёл пальцем у самого входа. Там было уже очень мокро. Сок, свидетельствующий о желании госпожи, просто сочился наружу. Язык вновь вернулся к клитору, а два пальца оказались внутри, непрестанно двигаясь и готовя лоно султанши к чему-то побольше. Кёсем стонала и извивалась, совсем не сдерживая себя, от наслаждения кричала так, что её голос ещё долго будет отдаваться приятным звоном воспоминаний в голове султана. Её тело захлёстывало всё новой и новой волной удовольствия и длилось это до тех пор, пока её дрожь не передалась самому падишаху. - Мурад, пожалуйста - уже жалобно прошептала, ухватив его за руку - позволь подарить наслаждение и тебе. - Ты даже не представляешь какое наслаждение я испытываю, доводя тебя до подобного состояния - ответил, но всё же немного отстранился от неё и лёг рядом на спину. Всего пару мгновений, чтобы прийти в себя и госпожа уже нависла над своим повелителем. Её ловкие ручки быстро избавили мужчину от одежды. Кёсем ненадолго застыла, закусив губу, когда лишила сына штанов. Мурад вопросительно повёл бровью, на что султанша лишь лукаво улыбнулась. Теперь сверху уже она и вся власть над повелителем в руках госпожи. Или не в руках, ведь делать она собиралась кое-что другое. Повела тазом так, что разгаряченным лоном коснулась головки, но насаживаться не спешила. Мурад закатил глаза и шлёпнул госпожу ладошкой по ягодице, ведь нетерпелось теперь ему, но Кёсем это только раззадорило. Она опустилась ещё ниже и без лишних прилюдий губами прильнула к тому самому месту халифа, которое набухло от возбуждения ещё вначале их встречи. Её язык плавно обвёл головку, после чего заскользил по всей длине. Дыхание падишаха стало шумным, похожим на сдавленные стоны, как только его член вошёл в ротик султанши. Полностью. До самого основания. Она была настолько желанна, а движения её настолько умелыми, что долго держаться больше не было сил, по этому повелитель остановил Валиде, притягивая к себе за подбородок, и впился в её губы с поцелуем. Очень пылким и затяжным. Последние капли терпения испарялись с каждым её прикосновением, по этому резко надавил на бедра султанши, насаживая её на себя. Госпожа была совсем не против, ведь давно уже хотела ощутить халифа в себе. Теперь уже их совместные стоны наслаждения вперемешку с пошлыми шлепками разносились по всем покоям. Как же им не хватало друг друга всё это время. Как они только посмели собственными руками отобрать у себя эти невероятные моменты пленительной близости. - Кажется, я лишил тебя платья - после столь бурного воссоединения дурман немного развеялся и теперь Мурад мог мыслить критично. Особенно, когда заметил на полу разорванную красную ткань. - Я переодевалась в бывших покоях Визиря - султанша ответила полусонным голосом, лёжа в обнимку с халифом под одеялом. - Сейчас принесу - нехотя отодвинул госпожу от себя, чмокнул её в кончик носа и, накинув какую-то одежду, направился к выходу. Как только оказался в коридоре, от уверенной, ровной походки не осталось и следа. Мурад согнулся вдвое, хватаясь за живот. Его болезнь только прогрессировала, боли появлялись всё чаще и гораздо сильнее, даже специальные отвары не снимали их полностью. С вином было легче, а за своей страстью к Валиде и не заметил начало нового приступа, пока не скрутило полностью. Кое-как отдышался, добрался до нужных покоев и с целой одеждой своей матушки вернулся обратно, даже не заметив, как из темноты длинного коридора за ним наблюдала пара глаз. - Идите на пересменку - скомандовал, оказавшись уже возле стражи. - Но, повелитель, ещё рано - ничего не понимающие стражники лишь уловили на себе яростный взгляд повелителя и тут же ушли, выполняя его приказ. Пока Валиде Султан приводила себя в порядок, Мурад торопливо выпил очередную склянку снадобья, молясь, чтобы его состояние осталось незамеченным для госпожи. - Мурад, жизнь моя, - женские ладони мягко легли на его торс, а спиной ощутил её грудь - ты же больше не откажешься от меня? - Никогда не отказывался - накрыл её руки своими - не смог бы, не посмел. Если бы ты не пришла этим вечером, то это сделал бы я - развернулся и крепко прижал Кёсем к себе - я могу на тебя злится, даже ненавидеть. Не смотри так, сама же знаешь, что доводишь меня до бешенства временами - пальцем приподнял её подбородок, направляя взор синих очей в свои точно такие же - но никогда, запомни это, никогда от тебя не откажусь. Я никого и ничто в этом мире не люблю так сильно, как тебя, госпожа. - Как и я тебя - проговорила в пол голоса, касаясь его губ своими. - Султанша, вы здесь в такой час? - поинтересовался хранитель покоев, когда за одним из поворотов встретил Валиде Султан. - Не твоё дело, Силахтар, - как-то слишком радостно проговорила, оставляя мужчину позади. Ага лишь задумчиво засмотрелся ей в след. С той последней самой страстной, наполненной любовью ночи, здоровье султана резко ухудшилось. Он совсем потерял аппетит, глаза стали потухшими, почти что безжизненными, а на животе вздулись синюшные вены, рисуя устрашающую картину. Боль, что мучила мужчину прежде, теперь разлилась по всему телу, став чем-то цельным и непреодолимым. Халиф даже думал, что эта боль стала его неотъемлемой частью, словно по другому никогда и не было. День выдался слишком уж дождливым и мрачным, когда из-за очередного приступа в покоях повелителя собралась вся его семья. Валиде гневно прогнала нерасторопных лекарей, которые вот уже несколько недель днём и ночью кружили над её львом, но так и не сумели ничего сделать, даже под вполне реальными угрозами госпожи быть лишенными голов, если так и не найдут лекарство. - Мурад, дорогой мой, - госпожа села на край ложа и мягко провела ладонью по его щеке, вкладывая в этот жест всю свою боль и всю любовь, которую испытывала к нему. - Валиде, - тихо прошептал и едва заметно усмехнулся, не открывая глаз. Его тело было таким измождённым, что один вид падишаха вынуждал сердце Кёсем болезненно сжиматься. Ей хотелось закричать, чтобы выпустить наружу всё то, что накопилось за это время. Но природа сделала всё сама. Раздался жуткий гром, а за ним такая молния, что озарила мрачную комнату, словно в самый яркий солнечный день. Шехзаде и султанши, стоявшие у стены, непроизвольно дрогнули, как один, испугавшись резкого звука, а падишах всё же открыл глаза. Мурад и Кёсем неотрывно смотрели друг на друга, султанша крепко сжимала и целовала ладонь сына. - Как в тот день, помнишь? - прошептал и вновь усмехнулся, вспоминая утро, в которое он, стоя в этих самых покоях, сказал что ни за что не остановится, чего бы ему это не стоило. Госпожа легко улыбнулась в ответ, вспоминая как в самый первый раз они поддались чувствам, но тут же ощутила нарастающий ком в горле. Глаза запекли от подступающих слёз. - Мы же оба пошли на это. Это наш общий грех, почему ты? - проговорила дрожащим голосом, пока мокрые дорожки катились по её щекам. Атике очень старалась прислушаться, понять о чем они говорят, их голоса звучали так тихо, что до молодой султанши доносились лишь какие-то отголоски, которые никак не складывались в целостное предложение. Но услышав слово "грех" она почти в панике закрутила головой во все стороны, желая найти подтверждение правильности услышанного и наткнулась на тяжёлый взгляд Силахтара. Он тоже слышал, была в этом уверенна. Но его серьезный вид вынудил госпожу и дальше стоять спокойно. - Валиде, не нужно, перестань - холодными пальцами коснулся её щеки, вытирая горькие слёзы. Было видно как тяжело ему даются такие простейшие действия. Султанша перехватила его ладонь, целуя каждый палец. - Мы найдём хорошего лекаря, тебя вылечат, Мурад, обязательно найдут способ. Слышишь? - на султаншу в который раз накатывала истерика и своими словами, казалось, она пыталась убедить не сколько сына, а скорее себя. Не могла его отпускать, не хотела. - Боюсь, я казнил единственного, кто мог бы мне помочь - проговорил с горечью, осознавая наконец почему Валиде пошла за помощью к персу-предателю, жаль только что слишком поздно. Очень жаль, что мы часто понимаем как нужно было только тогда, когда уже совершили непоправимое. - Не плачь, Кёсем Султан, не плачь - устало опустил руку себе на грудь, из последних сил сжимая пальцы матери - это мой конец. Прими это. И знай. Я ни о чем не жалею - голос султана был хриплым, каждое слово давалось с немалым усилием, но он должен был это сказать - не жалею. Я готов умереть ещё с десяток раз, но сделал бы точно так же. Я люблю тебя. Его хватка ослабла и ладонь стала разжиматься, отпуская руку Валиде. Веки закрылись, навсегда пряча яркий свет бездонной глубины его синих глаз. - Я люблю тебя, мой лев. Всегда любила. Ты единственный мой падишах - шептала, склонившись к его лицу. В последний раз касалась таких любимых, пока ещё теплых губ - я ни о чем не жалею. Даже если придется умереть ещё сотню раз. Каждого настигла своя кара. Кто-то лишился жизни, придав тело земле, а кто-то остался существовать, каждый день умирая вновь. - Валиде, о чем говорил брат-повелитель? О чём он не жалеет? - не удержалась Атике и спросила, когда Кёсем наконец отошла от тела Мурада, направляясь в сторону террасы. - Атике, да что с тобой - Гевхерхан больно дернула сестру за руку, напоминая что её безграничное любопытство сейчас совсем не кстати. Валиде Султан вышла на террасу, не обращая ни на кого внимания. Подошла так близко к перилам, буквально вжимаясь в них. На её руки, лицо падали огромные капли дождя. Это был безумный ливень. Госпожа рассмеялась. Так громко, отчаянно, что это больше походило на неистовый крик. Не успела её обречённость дойти до крайней точки, как непогода утихла. Дождь исчез, а тучи расступились, пропуская пока ещё слабые солнечные лучи, словно того и не было вовсе. Только лужи внизу и остывающее тело падишаха половины мира возвращало в жуткую невыносимую реальность. - А вот и расплата - госпожа говорила куда-то в небо, но слова её слышали все. И только один человек понял их смысл. Силахтар.