До свидания.

Сигма нахмурился, и резко вскочил, оглядываясь и тяжело дыша. Он в растерянности смотрел в потолок, а потом встал на ноги. — Я узнал! Я всё знаю! Дазай! — у парня приподнялись брови, напротив Сигмы стоял Достоевский, дьявольски ухмыляясь. — О, проснулся, славный малый. Ну, как спалось? — Федор. — Сигма настороженно отошел на пару шагов назад. — Где Дазай?! Что с ним?! — длинноволосый стал глазами искать оружие, и не найдя его, он руками образовал что-то вроде боевой стойки, а русский тихо рассмеялся. — Ты думал я тебе врал? Ну и где же твое «Детективное агенство»? Где же твой Дазай? Где же твой дом? — фиолетоволосый подошёл ближе к Сигме, а тот влепил Достоевскому пощечину, злобно смотря на него. — Где Дазай? — русский держался за щеку, холодно прищурившись. — Выберись из тюрьмы и проверь. Увидишь его счастливое лицо, вместе с Николаем и Чуей-саном. — длинноволосый закрыл лицо руками, смотря на пустые камеры, находя взглядом где сидел «мертвый» Дазай, и теперь только лужа крови осталась от него, он ошарашенно оглянул противника, поджав губы. — снова использовали, да? Какой ужас. Но тебя-то я не обманываю, видишь? Я тебя не бросил, и ждал пока ты очнешься. — Ты обманывал, Достоевский. — Сигма строго посмотрел на Достоевского, сделав руки в боки. — Правда? Я уже забыл. — фиолетоволосый зевнул, подойдя к ближе, но тот отпрянул. — Тут холодно, я не люблю холод, у меня организм слабый и хорошо расположен к болезням. Я в детстве часто болел, знаешь ли. Может уйдём отсюда? — Что ты несешь? Как мы отсюда уйдём? Ты вообще должен был уже умереть от яда. Что с тобой не так? — длинноволосый устало, отчаянно и безразлично смотрел на Федора. — Что ты? — Моя способность муляж, ты помнишь об этом, мой маленький? — парень снова злобно уставился на русского, а тот похлопал его по спине. — Считай, что имел дело с ненастоящим мной, а я в это время спокойно отдыхал где-то, пока мой «коллега», делал всё за меня. Я же тебя предупреждал даже, не помнишь мои белые, невинные глазки? — Чуя был ненастоящим вампиром. Точно! Ты всё это знал! И я всё это узнал! — Сигма в замешательстве рассматривал лицо Достоевского. — Не боишься меня отпускать на свет, потому что знаешь, что не захочу снова связываться с Дазаем и агенством. Да? Об этом ты думал? Я тоже могу быть умным. Ты слишком хорошо меня читаешь, как- — Как открытую страницу из книги. Не забывай, как ты был рожден. — молчание. — куда хочешь отправится, Сигма? Где будешь искать свой дом? — молчание со стороны собеседника. — хочешь отправится в Новый свет со мной? Только ты и я. Все равно мой план провален. — Почему я должен верить тебе? А как же остальные? — А у тебя есть иной выход? Может, соизволишь мне рассказать о том, как будешь бездомным на улице, а потом магическом образом тебя кто-то возьмет домой. Ты не маленький и беззащитный мальчик. — длинноволосый тяжело вздохнул, борясь с мыслями внутри. — Остальные пусть предпочтут факт моей смерти. Я надеюсь, переживут. Сигма задумался, недоверчиво оглядывая Федора, который переминался с ноги на ногу, дышал на ладони и ожидающе смотрел на него. — Попробуешь доверится последний раз в жизни? — Не знаю. — Давай быстрее, не хочу мучится с простудой позже. — мужчина закатил глаза, а Сигма поджал губы. — Знаешь как отсюда сбежать? — Ох, мой маленький. — Так знаешь? — тон стал раздраженным. — Знаю. За мной. Пришлось идти долго, и спускаться на лифте, к которому парень чувствовал смешанные ощущение, а Достоевский с хитрой улыбкой, которая манила и пугала, вёл к выходу. — Не бойся лифта, он не застрянет. Возможно. — Ну спасибо. Белые плитки, уже серые полы от грязи, кровавые следы, яркие потолки, которые слепят глаза, и гудение лампочек, складывая такое ощущение, будто они сейчас взорвутся. У Сигмы была боль в теле, ножевое ранение было сильным, и уже никакой Гоголь кровотечение не остановит и не спасет. Хотелось упасть, схватится за бок, и кататься по полу от боли, от всего, кричав в прибавок. Но надо было бежать, надо было проверить, не всё ли еще безнадежно? Не всё пропало? — И где сейчас твой «коллега»? — Сигма поморщился, оглядывая всё вокруг, делая вид, будто его сейчас стошнит. — Сейчас узнаем. Мне кажется уже мёртв. — пожатие плечами и ухмылка, Фёдор делал всё для того, чтобы желание длинноволосого врезать ему возросло. — Не строй из себя дохера умного. — Сигма огрызнулся и потом резко опешил, поджав губы. — Ох. — Ну, ты сейчас злой, понимаю. — фиолетоволосый выдохнул и вяло улыбнулся. — Только давай без кулаков, ладно? Чувствуешь, становится будто легче дышать, подходим ближе к выходу. Парень вздохнул полной грудью, и резко закашлялся, кровь попала ему на форму и тот съежился, мужчина лишь закатил глаза, показав равнодушие. — Не умирай раньше времени, ладно? — у Достоевского на лице заиграла хитрая улыбка, и он показал уже на открытые ворота, которые вели на улицу, Сигма чуть застыл, его глаза расширились, и он недоверчиво покосился на товарища. — Муляж? — Только чистый воздух, и такая же чистая правда. Хотя, нынче в городах воздух стал наоборот загрязненный. Длинноволосый стал бежать к выходу и вышел на улицу, как-то растерянно улыбаясь. — Боже, что тут случилось?! — Сигма отскочил от упавшего самолета, из которого шёл дым. — Твой дружок вместе со своим пареньком сбежали. Не догадался? А вот с самолетом интересно. — Фёдор подошёл ближе к самолёту. — кровь. — О, боже, боже, боже, боже! — Спокойней, мой мальчик. — Господи, я совершенно не понимаю, что делать. Я вышел, живой вроде, уже достижение. Но что будет дальше. — Я же вроде тебе пообещал, что мы сольемся с толпой и улетим в Новую жизнь. — Достоевский рассмеялся, положив руку на плечо парню, и подмигнул, на что Сигма непонимающе выгнал бровь, но потом спокойно улыбнулся. — Ты доверяешь мне? — Я не знаю, я- — Да или нет, мой мальчик? — Достоевский уже зевал, в знак того чтобы Сигма ответил быстрее, на что длинноволосый взвешивал все за и против в голове. — Да. Точно да. — Сигма улыбнулся немного шире, и уже позже заметил, что Фёдор уже куда-то уходил. — Стой! Помедленнее! Стой! — Ох, Дос-кун. — Николай снова зашел в тюрьму, трагично оглядывая стены здания. В руках у него ещё была рука Фёдора, которая казалось уже разваливалась. — Может хоть что-то осталось от него? Он имел ввиду Сигму. Он надеялся найти его. Он хотел расспросить о всей информации. Он хотел видеть творение Достоевского. Поднимаясь на лифте, он не знал какую эмоцию выбрать, грусть или радость, спокойствие или гнев, хоронить или нет. Гоголь шёл по белым коридорам, свет моргал, и мужчина устало всё оглядывал. — Сигма-а! Встаём! Сигм- — его нету. Тела Сигмы нету. Только кровавое пятно от него. Глаза Николая расширились, и он ахнул. — какого чёрта?! Он сбежал??? — Гоголь в суматохе завертелся, пытаясь найти следы или ещё что-то. Нет, он ничего не нашёл. Он только пустыми глазами смотрел на камеры, на которых было кровью написано по-русски «До свидания.»