Сынмин расстраивается, когда проснувшись находит только бумажку с пожеланием доброго утра и клубнику в корзинке на журнальном столике, только не самого Хенджуна. Это действительно расстраивает его, а потом от осознания в каком он сейчас виде, он быстро краснеет и спешит надеть всю сброшеную ночью одежду. А ещё стоило бы прибраться, потому что к нему хотели прийти Минхо и Феликс. До омеги только дошло, что сейчас уже вовсе не утро, а уже приближается вечер. Неужто он проспал полдня? А потом он вспоминает Хенджуна, его руки, и как ему было хорошо с ним, не удивительно, что он проспал столько времени, желанный альфа забрал все силы.
Плечо Сынмина болезненно ноет, он сначала не обращает на это внимания, списывая на то, что видимо отлежал руку или прошлая ночь дает о себе знать. Но вскоре, когда он вышел из душа и оглядел себя со стороны, заметил на плече, чуть выше ключицы пару точек, ощупав пальцами место, что болело, до него дошло.
Метка
Он спустил край халата ниже, приближая свое отражение ближе, осматривая плечо. Ему точно не мерещится. В голову бьет одновременно и жуткое чувство неизвестности, но так же и любовная эйфория, оставленная метка напоминает о их ночи с Хенджуном. Метка владеет разумом, заставляет не только скучать по альфе, но и в нос ударяет запах словно после дождя. Хенджун даже пах особенно, не как другие, в его запахе были нотки металла, травы, которую словно вырвали из земли. Странный аромат, который может таким показаться для кого-то, но для Сынмина он оказался каким-то особенным и чарующим. Теперь он ещё больше понимает почему у него так мало сил, метка словно забирала его энергию, будто если альфы рядом нет, то у тебя не будет сил существовать без него.
Если бы не звонок в дверь, Сынмин бы ещё долго стоял с довольным лицом, вспоминая альфу. Он застегнул халат, поправил волосы и побежал открывать дверь, пытаясь по дороге выбросить все мысли из головы, чтобы не дать пищу для подколов Минхо.
— Ты чего это ещё в халате? — старший нахмуривает брови, проталкиваясь квартиру, держа в руках пару бутылок вина.
— Я только проснулся! — Сынмин наиграно зевает.
— Это значит у тебя только утро! У нас между прочим уже рабочий день даже закончился! Это хорошо, пока учёбы нет, иначе пришлось тебя за шиворот туда тащить? А чего это мы спим до вечера? — Минхо натягивает ухмылку, открывая дверцу ящика кухни, где находятся бокалы в этой квартире он точно знал.
Сынмину хочется стукнуть себя по голове, нельзя же было что-то соврать, порой кажется, что от Минхо ничего не скроешь.
Феликс обнимает О, качая головою, мол, не обращай внимание.
— Ты надеюсь не заболел? — Феликс вопросительно оглядывает Сынмина.
— Нет! — он мотает головой, краснея от воспоминаний ночи вновь. — Я здоров, честное слово!
Минхо сразу напрягает свой слух что-то подозревая и прищуриваясь, ухмыляется, тут же шутя:
— Так реагируешь, словно у тебя в шкафу любовник спрятался. Изменяешь нам, Сынмин-и? — Феликс неловко улыбается, сдерживая смех и сжимая в объятиях младшего дабы успокоить.
— Давайте выпьем? — Ли младший предлагает то, что отвлечет обоих от ранней темы.
— Точно-точно! Пошли в зал! — старший омега спешит в комнату, чтобы занять любимый диван и ехидно смеётся. — Может фильм посмотрим? Хотя я бы порнушку глянул.
Феликс обнимает О за талию, утягивая в зал и чуть смеясь от шуток Минхо, тянет сесть на диван, но тот сопротивляется, вызывая недоумение у обоих.
— Что такое? Задница после жаркой ночи болит? — Ли старший смеётся довольно, не подозревая о том, что попал в точку, конечно задница Сынмина не болела, однако жаркая ночь была.
Младший не может перестать краснеть от флэшбэков ночи на этом самом диване, ему даже кажется, что этот диван пропитан теперь запахом альфы.
Становится немного страшно, когда Минхо чуть хмурится и вдруг задаёт логичный вопрос, да так серьёзно:
— Мне кажется или твой запах немного изменился?
— А? — теперь О не знает, как точно выкрутиться или что придумать нормальное, а еще пугает, что Феликс тоже стал серьёзнее в этот миг, — Ты вчера перепил с Хан Джисоном что ли? Твой запах тоже никак прежде.
— Ты чего дерзишь мелкий? Есть что скрывать? — Минхо улыбается и разливает вино по бокалам, — У тебя там сырку нету случаем?
— Да. Сейчас принесу. — Сынмин практически летит на кухню и очень медленно возвращается к друзьям.
— А нам точно можно сидеть на этом диване? Думаю тут на нем много доказательств жарких ночей. — язвит Ли старший и пригубил бокал с вином, немного отпивая. — Теперь понятно почему ты так долго спал сегодня. Жопка не болит?
— Хённим! — О краснеет, пряча смущённое лицо, стыдно особенно перед Феликсом, потому что врать друзьям сложно и не хочется.
— Как скоро я смогу стать дядей? — Минхо все не заканчивает свои шутки, наблюдая за младшим. — Всё-таки запах немного изменился.
— Вчера приходил Хенджун… — не выдерживает Сынмин любопытных взглядов друзей и сдаётся под их натиском, укутываясь в свой халат сильнее.
— Вау! — как-то громко и восхищенно выдыхает Ли старший, откладывая свой бокал вина. — И ты решил подарить ему свою сладкую девственность? Как щедро и мило. Хм? — Минхо оглядывает комнату, —Отдался ему за корчиночку клубнички? Давай её сюда, не пропадать же твоей оплате, — ухмыляется ещё больше, указывая на корзину с ягодами, что ютилась на комоде, постукивая по бокалу вина. Сынмин и забыл про неё совсем, все его мысли были заняты другим.
Феликс в компании этих двоих чувствует себя немного неловко, но его забавляет, как они собачатся с друг другом, встречи у них происходят не часто, и это уже было неотъемлемая часть их общения. Он кладет свое лицо на ладони, улыбаясь двум омегам, бубня себе под нос:
— Надо будет себе тоже найти альфу, а то с вами становится невыносимо!
Сынмин протягивает корзинку Минхо, тот заливается смехом:
— Блин, тут реально килограмма три и правда щедро!
Феликс оживленно хихикает, и обнимает Минхо:
— Давай рассказывай как это было, Мин?
— Как это было? Это было потрясающе… — О выдыхает громко, прикрывая глаза на мгновение и внизу живота тянет от воспоминаний. Вдруг в голове играет воспоминание о метке на плече и младший прикусывает губу, ощущая вновь запах Хана. — Минхо-хённим был прав насчёт удовольствия… но это ещё ничего не значит. Останетесь на ночь?
— Нет-нет. Сначала пусть твой диван проветрится после ваших жарких игр, а потом мы останемся на ночь. Да, Феликс? — Ли старший явно издевается, подыгрывая игриво бровями и снова отпивая вино. Теперь Сынмин вспоминает про свой бокал и решает его наконец опробовать. Старший никогда не приносит плохого вина а вот Феликс много не пил и поэтому среди этих троих оставался самым трезвым.
Когда вино обжигает горло О, а в глазах становится немного мутно и настроение словно меняется на более весёлое, чем смущенное. Слова вырываются сами собой, что пришло в голову, то и оказалось на языке.
— Хенджун… он тоже был девственник между прочим! Но так хорошо меня взял… — младший прикрывает глаза, понимая, что сказал лишнего, однако остановиться не мог и не может. Воспоминания горячей ночи никак не покинут его голову, особенно учитывая, что Феликс и Минхо так яро этим интересуются.
— Предлагаю тост за потерю девственности этих двух детей? — Минхо хихикает, они чокаются бокалами, — Я тебя предупреждал, чтобы ты рожицу свою не кривил, пока не попробуешь!
— Это было слишком идеально и прекрасно! — Сынмин полностью опьяненный исчезнувшим альфой.
— Хочу скорее увидеть этого красавчика! — Феликс разливает остатки вина по бокалам, — Значит это было не на одну ночь?
— Не знаю, — Сынмин печально вздыхает, — когда я проснулся его уже не было! Я даже не знаю, что и думать на этот счёт теперь… — омега потирает место, где пульсировала метка, всё не зная упоминать ли это или нет. Он ещё не до конца понимал, поставил ли Хенджун эту метку потому что, что-то испытывает к нему или для него это всё несерьёзно. И эти мысли пугали его. Хотя в голове также бегало осознание, что они всего день не виделись и естественно, что у Хана скорее всего просто свои дела и работа. Кем же все-таки работал альфа для О было интересным секретом, который он обязательно спросит у самого Хенджуна при встрече.
—Если и он тебя кинет, как этот придурок
Ким Чонсу, —выражение лица Минхо меняется, натягивая хитрую ухмылку, —я скажу Хан Джисону, у него там есть какой-то троюродный брат или родной, не помню точно, который любитель оружия, с бошкой совсе не дружит короче, вытрясет с него всю душу! А то мало того, что исчез, так ещё и прихватил с собой куш, в виде твоей девственности!
—Открывайте, давайте вторую! —разочарованно вздыхает Сынмин, Минхо хлопает пробкой вина, подавай Феликсу бутылку, чтобы тот наполнил бокалы.
***
Прошло уже несколько дней с той ночи и Хан все никак не объявлялся, что пугало омегу до чертиков. Мало того, что Сынмин подарил ему свою девственность, так ещё и метка. Эта метка была, как штамп, что он чужая собственность теперь, а значит если Хан решит его бросить с ним уже никто встречаться не захочет, он чужой, он помечен.
Страх с новой волной окутывал бедного О, который теперь чаще стал сидеть дома пытаясь успокоить себя наивными мыслями, что альфа вернётся и все будет нормально. Одновременно с этим постоянно давил страх быть оставленным, потому что Чонсу именно так и бросил его, а Хенджун похоже очень хорошо с ним знаком и даже работает на него. Сынмин в какой-то момент почувствовал себя использованным, Хёнджун хоть казался совсем другим, но это ожидание и неизвестность наводило смуту в его голове.
Ситуация словно повторялась, альфа исчез с поле зрения, молча, оставив после себя то цветы, то корзину с фруктами. И быть брошенным вновь становилось словно наваждением, особенно с этой меткой. Неужто он совсем ничего не стоит?
Сынмин совсем ушел в свои мысли, до учебы оставалось пару дней, доклад был заброшен, сама мысль остаться одиноким на всю жизнь не позволяла сконцентрироваться на чем-то другом. Минхо и Феликс были заняты подработками и он не хотел пока их озадачивать своей проблемой.
Временами метка пульсировала, создавая не только дискомфорт для омеги, но забирала его силы. Почему Хенджун не появляется? Всё ли с ним в порядке? Накручивает ли себя Сынмин или он на самом деле теперь на всю жизнь останется один? Или может он и вовсе умрет от бессилия, потому что метка его явно слабит, забирая всю его энергию.
— Милый, ты что плачешь? Он так и не объявился? — Феликс встревожено спросил, когда Сынмин в трубку издал хлюпающий стон.
О уже был не в силах держать в себе случившееся, Феликс был его лучшим другом и обычно он от него ничего не утаивает, поэтому он был первым кому тот позвонил. Сынмин рассказал ему и о метке, которую ему оставил Хёнджун, и что его тревожит не только его дальнейшая жизнь, но и что у него не единой информации о альфе. Слезы от безысходности текли не переставая.
— Милый? Успокойся пожалуйста! Я не могу сейчас приехать, меня некому подменить! Я приеду к тебе завтра? Хорошо? — Феликс обеспокоенно пытался успокоить плачущего Сынмина.
— Можешь пока ничего не говорить Минхо? —О хлюпает носом, — Иначе он мне точно задницу надерет от того, какой я неудачник! — это вдруг позабавило омегу.
— Конечно! Мы что-нибудь обязательно придумаем! Обещаю! Или придется снять намордник с Минхо? — Феликс смеется, ответно подыгрывая внезапной шутке Сынмина.
—Обязательно!
Теперь на душе О стало немного легче, держать в себе это было слишком тяжело.
***
Сынмин все же решил углубиться в подготовку доклада, ибо до учебы оставался всего день и думать о дурном совсем не хотелось, а еще вылетать из университета он не собирался. Ему сейчас нужно отвлечься от плохих мыслей, которые за эти пару дней высосали из него все соки. Пускай это будет хотя бы учёба, из дома он не хотел выходить в таком состояние.
О заварил вкусный ароматный чай, приготовил сладкого и уселся за компьютер, устроив еду рядом на журнальном столике. Есть совершенно не хотелось, аппетита не было, но сегодня обещал зайти Феликс, он тогда хотя бы того накормит вкусными угощениями.
Он уже привык к тому как теперь смешенно пахнет клубникой и сырой травой с железом. Единственное с чем он был теперь не согласен — это исчезновение альфы и он точно знал, что если встретит его, то обязательно устроит разборки, потому что жизнь теперь стала словно другой, после их встречи с Хенджуом, после метки, перед глазами до сих пор их ночь. Сынмин, где-то глубоко внутри верил, что альфа объявиться. Заплаканное лицо слегка опухло, но метка на его плече так яро пульсировала, словно убеждала О немного успокоиться, словно исчезнувший альфа появится ещё в его жизни.
На удивление проект пишется как-то легко и Сынмин правда забывается в работе, пока его не отвлекает стук в дверь. Первая мысль:
—
Это наверное Феликс… он обещал прийти сегодня.
Омега вскакивает с рабочего места и спешит открыть дверь предполагаемо, своему другу, но застывает, когда видит на пороге Хана. Он всё так же одет в своё байкерское обмундирование, он как прежде пахнет сырой травой и железом, он встревожено смотрит на Сынмина.
Слезы автоматом наворачиваются на глазах, губы надуваются и омега понимает, что сейчас хочет накричать на альфу за то, что тот заставил его так переживать и почувствовать себя на мгновение брошенным. Конечно сначала Сынмин затягивает его в свою квартирку и захлопывает громко, не характерно для него дверь.
— Ты где пропадал, Хенджун? — голос О звучит тихо, внутри себя он конечно осознает, что не имеет право наверное так разговаривать, ибо они даже не встречаются. Никто из них не обговаривал какие между ними отношения и это теперь ещё больше тревожит омегу.
А вдруг прямо сейчас Хенджун, скажет что больше не придёт и что больше Сынмин ему не нужен? Пока альфа молчал в голове О плыли все ещё не самые хорошие мысли. Ещё и эта метка у него на плече как можно её оставить и вот так испариться? Это не шутки там какие-то для омеги. Переживания бьют краснотой в лицо, комом в горле, он стоит сейчас перед альфой весь заплаканный и нервозный от происходящего. Беспомощность омеги бьет по самолюбию альфы и он делает шаг навстречу.
Хенджун молча притягивает к себе Сынмина, обнимая его очень крепко за талию, не позволяя даже нормально дышать в своих цепких лапах. Зарывается в полюбившуюся шею, вдыхая аромат омеги, пытаясь успокоить заплаканного Сынмина. Омега в объятиях альфы расслабляется, на душе становиться спокойно, О понимает, что он теперь не умрет измученный от пылающей метки, не останется никому не нужным, да ему и вовсе не нужен был кто-то другой. Всё что хотел омега это — принадлежать этому альфе. Метка и правда при появлении Хенджуна перестает болезненно обжигать, она наоборот вливает в Сынмина словно новый поток энергии, от которой его тело обмякает.
— Прости, принцесса, я работал. Надо было помочь брату с бумагами в бизнесе. — Хан врёт, потому что правду омеге лучше пока не знать. Безопасность омеги для него самое главное. Он готов позволить Сынмину все, лишь бы тот был спокоен и больше не переживал ни о чем. Альфа чуть улыбается, чувствую на омеге запах своей метки и лишь крепче стискивает в объятиях, целует в висок.
