Бесприданница

К сожалению, к смерти невозможно быть готовым. Ни к смерти близких, ни к своей собственной. Даже если заносишь её в ежедневный список своих планов. Смерть нападает резко, будто исподтишка. Даже если ты знаешь, что скоро умрёшь, ты умираешь неожиданно. Она выбирает момент, когда ты отвлекаешься буквально на секунду и всё — нет тебя. Смерти всё равно, молодой ты, старый, сидишь тихим вечером в кресле перед телевизором или же празднуешь новый год в большой компании. Запланировал ли ты через полгода поехать на море или же ждëшь рождения внуков. Одинок ты или же у тебя огромная любящая семья. Плохой ли ты человек или хороший. Врач ты или строитель. Это не имеет значения. Смерть — это конечный этап квеста, до которого рано или поздно дойдёт абсолютно каждый человек на земле. Катя знала, что Романа Александровича скоро не станет, но она всё равно не была готова. Как она себя ни настраивала, но известие о его кончине выбило из колеи и какое-то время она перестала воспринимать реальность. Слëзы, истерика, обмороки, тремор рук и лопнувшие капилляры в глазах — было не самым лучшим состоянием для организма. Именно поэтому было решено в день свадьбы Кате ничего не говорить. Иначе день свадьбы был бы перечëркнут навсегда. Но на Космоса и остальных Катя была очень злая какое-то время, но потом поняла, что они хотели как лучше. Новым заведующим терапевтическим отделением стал молодой врач, который с первого дня показал себя как надменный человек. Но внешне он выглядел очень привлекательно: высокий рост, плотное телосложение, аккуратно уложенные русые волосы, карие глаза, которые изучающе смотрели на всех молодых медсестёр, лёгкая небритость. А его улыбка с идеально ровными зубами и нехарактерными для такого скверного характера милыми ямочками на щеках — сводила девушек с ума. Медсестры уже успели всячески обсудить нового доктора Евгения Андреевича и даже построить глазки, но только не Катя. Ей было до сих пор больно после ухода Романа Александровича и она не воспринимала никого другого на его месте. Она даже не хотела лишний раз заходить в его кабинет, потому что всякий раз, когда она подходила к двери, ей казалось, что оттуда сейчас выйдет её любимый Роман Александрович, но он больше оттуда никогда не выйдёт. А ещё просто потому что она любила другого и была замужем. Поэтому смотрела на нового начальника так, как будто его нет вовсе, пусть он хоть сто раз красивый. Именно это и не осталось без внимания Евгения. Он ведь привык, что мог всегда заполучить любую девушку просто по взмаху ресниц, даже замужнюю, но Катя была какая-то другая. Она ему казалась не от мира сего. Даже кольцо на пальце его не смутило. И он начал всячески оказывать ей знаки внимания. То конфетами угостит, то кофе пригласит выпить. Но она всё никак не поддавалась, ясно дав понять, чтобы он ни на что не рассчитывал. А не привыкший получать отказы Евгений впал в состояние тильта. Как это так? Он неделю потратил на то, чтобы заполучить внимание глупой медсестрички, а она дала от ворот поворот. Инна продолжала работать в офисе у Белова, но внимание от всех членов бригады сошло на нет, для них она уже перестала вызывать повышенный интерес. Стала, что называется, «своей». К Даше она перестала приходить, потому что та обиделась на Инну и её глупую затею с поцелуем. Над ней все стали подшучивать и тыкать пальцем. Как сказала тогда Даша, «ты обещала помочь мне, а не топить в грязь ещё больше». На что Инна ответила, что могла бы не соглашаться на эту идею, есть же голова на плечах. Из-за чего Даша очень сильно взбесилась и послала Инну. И она даже не подозревала, на что будет способна обиженная девушка. С того момента, когда Инна попала в бригаду, её жизнь стала спокойнее, она поняла, что даже Олег, который хотел её ненавидел и хотел убить, перестал быть для неё угрозой, потому что она для него не представляла интерес. Что с неё можно было взять? Поэтому пистолет, который она часто носила с собой как оберег, казалось, потерял свою актуальность. Но ей всё же хотелось развить меткость и уверенность при стрельбе и попробовать, каково это — стрелять. Только вот стрелять по обычным мишеням в тире это было совершено другое. Она хотела притащить с собой Катю, но та наотрез отказалась. Она зареклась никогда не брать в руки оружие и участвовать во всём этом. Инне же наоборот хотелось научиться меткой стрельбе и уверенности при ношении оружия. И чтобы ей не было одиноко, компанию Инне составил Космос. В последнее время их взаимоотношения снова наладились и все мелкие стычки и конфликты были сглажены. Инна удивилась, что он первый изъявил желание сопроводить её на стрельбу, а потом поняла, с чего вдруг у него такое вежливое отношение к ней. Катя до сих пор не догадывалась про то, что Космос снова начал понемногу употреблять вещества и Инна ничего ей об этом не говорила. Ведь по внешнему виду сложно было сказать. Инна понимала, что когда-нибудь он слетит с катушек и тогда будет очень плохо. Инна сделала несколько выстрелов по мишени, но ни один из них и близко не попал в центр. — Фу, да твою мать! — выругалась она, спуская наушники на шею. — Ты неправильно держишь оружие, — подметил Космос, — смотри… — он обошёл девушку и встав сзади, обвил руками её руки, тем самым обхватив и пистолет, — ты держишь его слишком низко, это раз, запястье неправильно повернула, это два. Из-за этого отдача просто мешает пуле вылететь туда, куда надо. Вот… Следующий выстрел Инна сделала уже с помощью Космоса и впервые за всё время пуля попала в десятку. — Офигеть! Да ладно? — смеялась она, — слушай, откуда ты такой умный? Инна повернулась к мужчине и их лица оказались слишком близко. Он пристально смотрел ей в глаза, но выражение его лица оставалось невозмутимым, а у Инны сползла улыбка с лица и она секунду спустя опомнилась и отстранилась от него. — По воробьям в детстве с рогатки стрелял, — ответил Космос наконец, прерывая неловкое молчание. Он вернулся к своей мишени. Она решила повторить успех совместного выстрела, но уже в одиночку. Для первого раза получилось неплохо, но нужно было отточить скорость. — Ну слушай, ты пока будешь целиться, тебя уже пристрелят сто раз! — возмущался Космос, — чем дольше целишься, тем хуже результат! — А что, меня кто-то собирается пристрелить? — округлила глаза Инна, сдувая прядь с лица. Она так перевозбудилась, что резинка сползла с волос и на лоб начали падать раздражающие пряди волос. — Да мало ли, ты же как заноза в заднице… Инна продолжила стрелять и полностью сосредоточилась на цели, прибегая к советам Космоса. И вот, с бесчисленной по счëту попытки у неё получилось попасть в цель. Она отбросила пистолет, стянула наушники с головы и начала радостно визжать и подпрыгивать на месте. — Блин! Это круто! Зря Катька не пошла с нами! — продолжала восторгаться она. — Так, давай закрепим результат, а потом будем радоваться, — заявил Космос и куда-то удалился. Он вернулся с какой-то жестяной банков в руках и пошёл в сторону мишеней. — Ты чë задумал? Космос в ответ на это встал рядом с продырявленным зелёно-белым полотном и поставил банку себе на голову. — Давай, стреляй, — приказал он. — Ты дурак? Я не буду стрелять! — резко посерьёзнела Инна, — я же тебя убью. — Так ты ж этого только и хочешь! Давай, — подталкивал её Космос. — Не в прямом же смысле! Я не могу убить человека… — Знаешь, что, дорогая, в жизни тебе придётся принимать очень быстрые решения и время на нытьё у тебя не будет, потому что от них будет зависеть буквально всё. Инна ещё раз внимательно посмотрела на серьёзного молодого человека, говорящего умные мысли с банкой на голове и… Прыснула от смеха. Космос нахмурился. — Я всё понимаю, но… — отсмеявшись, возразила она, — это не тот способ, чтобы что-то для себя понять. Оно явно не стоит твоей жизни. Пусть ты меня и бесишь, но убивать я тебя не хочу. Так что давай, прекращай этот цирк. — То есть, ты даже не попробуешь? — Нет. Космосу пришлось вернуться к Инне. — Но для чего-то же ты хотела научиться меткости? Просто так? Не верю. Инна вздохнула. — А тебе, я так понимаю, жить надоело? Или ты подопытный? — Да ладно, я знаю, что ты всё равно бы не стала стрелять… Только лишь потому что я Катин муж… — Да иди ты! Я лучше по мишени ещё постреляю. Уже вернувшись к себе домой, Инна поняла, что забыла купить себе что-то поесть, ведь дома в холодильнике было шаром покати. Толком она дома никогда не готовила, обычно она перебивалась бутербродами, варила картошку и с какой-нибудь консервой вприкуску. Её питание оставляло желать лучшего. В один день она могла объесться как в последний раз, а на другой только перекусами обойтись. Был уже вечер, до закрытия ближайшего магазина осталось около получаса, нужно было успеть купить себе хотя бы пачку печенья. В позднее время Инна если и выходила из дома, то всегда брала с собой пистолет. Обычно он не пригождался, но с ним было спокойнее. Она спрятала его в карман олимпийки и спустилась вниз. Выйдя на улицу, она заприметила неподалёку от подъезда пятерых девушек, которые курили и что-то обсуждали. Когда Инна появилась на горизонте, они разом пошли к ней, побросав свои сигареты. Лица их показались Инне очень знакомыми. Кажется, это были те самые стриптизëрши, где работала Даша, но среди них её не было. Сразу, без слов, Инну схватили за волосы и потянули к земле. — Вы чë, больные? Вы чë делаете? — закричала та, пытаясь высвободиться от цепкой хватки. Было невыносимо больно, казалось, что кожа головы сейчас порвётся от натяжения. Инну швырнули на землю и она почувствовала, как с головы с характерным хрустом оторвалась внушительная прядь волос. Кожу головы пронзила острая боль и по её поверхности потекло что-то тёплое и вязкое. Приземлившись со всей силы ладонями и голыми коленями об шершавый асфальт, Инна на какое-то время потеряла ориентацию в пространстве. Одета девушка была очень легко и по-домашнему. В шортах и растянутой футболке, поверх которой была надета цветастая розовая олимпийка. Поэтому помимо рук сильно пострадали ещё и колени. Глаза застелила пелена слëз, а горло пересохло так, что она не смогла издать ни звука, хотя боль была такая, что терпеть было невмоготу. Но этим девушки не ограничились, они принялись пинать её ногами, осыпая различными оскорблениями. Казалось, им было мало того, что Инна плашмя лежала на асфальте, не в силах встать, потому что при каждом движении боль отдавалась в груди. — Лесбуха вонючая, получай по заслугам! Это тебе за Дашу! — Чë лежишь, паршивая дрянь, вставай! Пистолет лежал в кармане, но дотянуться до него было физически невозможно. Нет, она не собиралась никого убивать, она просто хотела разогнать эту разъярённую толпу, просто припугнуть пушкой. Но ничего не вышло. Инна потеряла сознание. Организм ведь штука умная, он всячески пытается нас оградить от бед, помогая переварить всё, что бы ты ни сожрал или выпил по максимуму, вырабатывает нужное количество гормонов для адаптации к различным ситуациям, а может взять и отключить ваш мозг и сознание в случае опасности, активируя режим энергосбережения на максимальных настройках. Жаль только, что человек порой этого не ценит… Инна очнулась, но обнаружила себя не у подъезда или где-то ещё, а у себя дома в гостиной. Настоящего дома, где она жила с отцом. Инна чётко помнила, что квартиру сожгли и от неё остались руины, но сейчас она предстала перед ней абсолютно целая. Такая же, как раньше. Картины на стене, изумрудные ламбрекены на больших окнах, настенные часы. Кожаная мебель. Боли не было. Осмотрев себя, Инна увидела то самое платье, в котором она была в день смерти папы. Ни крови, ни ссадин. — Папа? — крикнула она в пустоту. — Я здесь, — послышался до боли знакомый голос. Инна обернулась и увидела в дверном проёме своего отца. В красивом брючном костюме, гладковыбритого, с красивой укладкой. Он не выглядел на пятьдесят с лишним лет. Иногда при жизни незнакомые люди считали Инну его женой. Но не только из-за возраста, Инна не была на него похожа, внешность ей досталась от мамы. Инна была кареглазой, а отец имел голубые глаза. Волосы у девушки от природы были с медным оттенком, а у папы обычные, тëмно-русые. И даже сейчас они не были седыми, разве что чуть-чуть виски побелели. — Я что, умерла? — отчаянно спросила Инна у отца. Тот тихонько засмеялся. — Надеюсь, что умерла! Я уже вывожу! Я стала просто безликим ничтожеством… Мне очень тяжело без тебя! — Инна начала рыдать навзрыд, но слëз почему-то не было. — Не говори так, — спокойно возражал мужчина, — ты смелая девочка… — Нет, папа! Я проститутка! Спала с богатыми мужиками за бабки, а потом меня чуть не убили за это! А теперь за то, что я поцеловала девушку меня отпинала толпа неуравновешенных баб! — Ты себя ненавидишь, это неправильно. Тебе это мешает жить. Так нельзя, ты ещё молодая, вся жизнь впереди. — Но… — Послушай, — мягко перебил пытающуюся что-то сказать Инну, — я тоже не святой. Это ты себе придумала идеальный образ и поверила в него и тебе кажется, что я пострадал ни за что. — Да как ты смеешь такое говорить, папа? Что за бред? — Инка, тебе надо жить дальше и перестать думать о прошлом. — Легко так говорить, когда ты уже мëртвый, — озлобленно процедила сквозь зубы Инна. — Да, я мëртв, оттого и спокоен. А тебе пора возвращаться. Впереди у тебя долгая жизнь, всё в твоих руках. Но мой тебе совет на будущее: живи как хочешь, но помни, что иногда поступать нужно правильно, а не так, как тебе хочется. Ступай… Инна не успела и рта открыть, как комната постепенно растаяла и она открыла глаза, с ужасным осознанием, что она снова попала в больницу.