***
Инна не могла уснуть. Она очень много и напряжëнно думала. Слишком насыщенный выдался вечер. Но её больше беспокоил сон про отца. Он после смерти ей никогда не снился, только сегодня. Ещё пугáло, что в этом самом сне очень отчëтливо был прорисован интерьер их уже несуществующей квартиры. Это было больше похоже на видение. И, казалось, она даже чувствовала запах пены для бритья, которой пользовался папа. Инну внезапно накрыла волна невыносимой тоски и ностальгии и она до боли закусила губу, осознавая, что всё это никогда уже не вернуть. Душили слëзы, внутри что-то сжалось в дрожащий ком, который сдавил грудную клетку, тем самым не давая сделать нормальный вдох. Дыхание стало прерывистым и Инна, которая лежала в кровати, укутанная одеялом, резко села. Её грудь вздымалась в попытке наладить дыхание, но стало только хуже. — Хыааа… — вырвался из груди неконтролируемый истеричный хрип. Она принялась бить руками по кровати, чтобы куда-то деть этот внезапный приступ агрессивной истерики. Она выла нечеловеческим голосом, глотая слëзы. Перед глазами всё плыло и начали казаться несуществующие вещи. Инна, закрыв глаза, снова упала на кровать, чтобы её перестали пугать эти пляшущие блики и тени. Дыхание плавно нормализовалось и девушку внезапно накрыла волна хохота. Неестественного такого, устрашающего. Ведьминского почти. Но в голове было пусто. Смех затих. Инна поднялась опять оскалив зубы безумной улыбкой в темноту. Огонёк, всегда который горел внутри и поддерживал в девушке её позитивный образ эдакой хохотушечки и кокетки несмотря ни на что, догорел. Всё живое, что позволяло Инне оставаться человеком в любой ситуации, кажется, стало сохнуть. Сколько раз о неё вытирали ноги и пользовались ею, было просто не сосчитать. А ей будто было так плевать, что делала вид, что ей это даже нравится. Но никто не видел, как она умирала каждый раз, когда ей снова плевали в душу. Она просто научилась не показывать свою боль окружающим. Ей не хотелось выглядеть уязвимой. Но последней каплей стало избиение от толпы стриптизëрш. Чувство беспомощности, когда ты не в состоянии защититься и хоть как-то ответить напавшей на тебя толпе, наверное, знакомо многим не понаслышке. А что, очень удобно толпой нападать на одного, но, как говорится, гуртом и батьку легче бить. Только вот не у каждого есть силы как-то наказать обидчиков. Зачастую ничего не происходит и обидчики довольные продолжают спокойно жить.***
** Катя с трудом поднялась с постели. Голова раскалывалась, а в глаза будто песка насыпали. Кое-как завязав на голове хвост и надев свой любимый джинсовый комбинезон с белой футболкой и кроссовками, она покинула квартиру. Жаль, что красные глаза было нечем убрать. На свой страх и риск Катя прибыла в больницу. Её поджилки затряслись от страха, когда она зашла во двор больницы. Она никогда прежде не испытывала такие чувства по приходу в родную, что называется, гавань. Она тут уже была никем. Щемящее чувство изнутри начало сжирать изнутри всё сильнее, когда девушка зашла внутрь. Запах хлорки, оконной замазки, гранитный пол, снующие туда-сюда сотрудники — всё это было таким рутинным и обыденным, но сейчас у Кати возникли такие странные ощущения, будто её предали. В коридоре девушку остановила пожилая санитарка, которая шла с оцинкованным ведром в руках. — Катенька, я слышала, ты ушла от нас, как же так? — грустным голосом спросила женщина. — Тëть Валь, я сама не знаю, как так вышло… — вздыхала она, — простите, мне бежать надо спешу! И Катя поспешила подняться в отделение. Там она, заметив, что на горизонте нет заведующего, быстро прошмыгнула в комнату отдыха, где сидели её напарницы. — Лариса! — тихо обрадовалась Катя, заходя в комнату, — мне нужна твоя помощь! Темноволосая кучерявая девушка моментально вскочила с места и подошла поближе. Она внимательно посмотрела на Катю своими карими глазами с густыми чëрными ресницами. Ещё у неё на подбородке была очень милая ямочка, подчёркивающая её внешность. — Мне бы лекарства для мамы… — Я поняла, Кать, но… Боюсь, лишнего сейчас нет. А что, муж твой не может купить? Вроде мужик при бабках. — Я тебя очень прошу, Лариса, — с нажимом в голосе произнесла Катя. Ей не хотелось перед ней вообще отчитываться за свою личную жизнь. Да и к тому же, она в любом случае должна быть в курсе произошедшего, поэтому эти вопросы были скорее издëвкой. — Только лишь по старой дружбе, — вздыхала брюнетка. Девушки пулей побежали по коридору в сторону аптечного склада, где обычно хранились все медикаменты. — Так, ключи… — засуетилась Лариса, хлопая себя по карманам халата, — блин! Я их в кабинете у Евгения оставила… Сейчас схожу, ты пойди лучше посиди в нашей каморке, если что, сделаешь вид, что за вещами пришла. — Но… — Давай, иди, он вот-вот на планëрку пойдёт, лучше ему на глаза сейчас не попадаться, он очень на тебя злой, ты даже не представляешь как, ему от главврача влетело, — шикнула Лариса, толкая назад Катю. Той пришлось повиноваться. Она зашла в комнату отдыха, где сидели ещё две медсестры. Они молча глянули на девушку и в ту же секунду потеряли к ней интерес, продолжив свою беседу. Катя неловко опустиась на свободный стул. Внезапно с коридора послышались голоса и топот и буквально через мгновение в комнату влетела Лариса и затараторила: — Девочки! Девочки, какой ужас! В больнице бандиты! — В смысле? — заголосили те. Катя встала. Лариса молча ринулась к окну. Она судорожно отодвинула занавеску, чтобы посмотреть на улицу и убедиться, что она не сошла с ума. — Там полно машин, их очень много, у всех автоматы! — истерила Лариса, осторожно отходя от окна, — посмотрите… Катя подошла к окну и увидела, как больничная территория в зоне видимости была просто оцеплена кучей машин, из которых, словно муравьи, выбегала толпа вооружённых мужчин. — Твою мать… — выдавила из себя Катя, а коленки предательски затряслись. Она догадывалась, чьих рук это дело. Неужели Космос настолько сошёл с ума, что решил захватить больницу? Зачем? — Прости, Кать, я не успела даже до кабинета Евгения дойти, чтобы ключи взять… Что нам делать? Мы все умрём? Нас убьют? — заплакала Лариса. — Я не думаю, что они сюда придут, давайте просто по… Катя не успела договорить, как в комнату влетел заведующий собственной персоной, едва не выбив двери. Он открыл рот, намереваясь быстро что-то сказать, но увидев Катю, он обомлел. Он точно не ожидал её увидеть. — Холмогорова? Не думал, что когда-нибудь скажу это, но очень хорошо, что ты здесь, пошли со мной! — гаркнул он и грубо схватил девушку за руку. — Отпустите! Отпустите меня! — закричала та, отбиваясь. Лариса и другие девушки принялись оттаскивать Катю, пытаясь вразумить своего начальника, но у них ничего не вышло и Катю, словно тряпичную куклу потащили по коридору. Девушка визжала, царапалась, чтобы её отпустили, потому что понимала, для каких целей её поймали. Но Евгений Андреевич даже не собирался её отпускать. Он схватил Катю подмышки и перекинул через плечо, чтобы та перестала раздражать своими попытками сбежать. Тогда он смог быстрее побежать туда, куда задумал. А задумал он выйти прямо на улицу, в эпицентр скопившихся мужчин с автоматами, прикрываясь Катей. А всё потому что захват больницы было делом рук Космоса. Но Космос даже не подозревал, что Катя сегодня будет тут. Для него было реальным шоком, когда врач вышел прямо к ним, крепко держа рыдающую Катю, приставив к её горлу внушительных размеров охотничий нож. Она встретилась взглядом с Космосом, в которых читался ужас и замешательство. — Слушайте сюда, уроды! — грозно начал он, — я перережу ей горло как утке, если вы через минуту не уберётесь нахуй отсюда. Вы чë, вообще охуели? — Пацаны, отбой быстро! — заорал Космос замешкавшимся мужчинам, — какого хуя… Катя!!! Ему даже было страшно представить, что с ней могло что-то случиться. Он бы никогда себе этого не простил и не простит того, что допустил такую оплошность. Он видел эти глаза «бэмби» полные ужаса и боли. Он не хотел никогда в жизни впутывать её в свои проблемы и тем более ставить под угрозу её жизнь. Да, они вчера очень сильно повздорили, но он любить её от этого не перестал. Эта девочка как никто другой заслуживала только любви и заботы, а в итоге он очень жëстко подставил её, сам того не подозревая. Катя была просто вне себя от ужаса. Эти мгновения ей казались вечностью и она нежной кожей шеи отчëтливо чувствовала холодное острое лезвие, которое так и норовило впиться в неё. Слëзы стекали по шее и попали на лезвие, из-за чего возникло неприятное ощущение скольжения тонкого и острого металла по влажной коже. На самом деле Космосу хотелось сию секунду пустить пулю в лоб этому наглому врачу, но он боялся, что может задеть Катю, потому что они постоянно дëргались. Не прошло и минуты, как все машины начали разъезжаться и толпа постепенно рассасываться и только тогда Евгений, наконец, отпустил Катю, которая от пережитого стресса и нервов, просто упала на колени и зарыдала. — Бах! — послышался звук выстрела и Катя дëрнулась, на какое-то время потеряв ориентацию. Выстрел прозвучал так близко, что было ощущение, что выстрелили в неё. Но нет. Евгений Андреевич, который собирался уходить — упал замертво, а его белоснежный халат окрасило ярко-красное пятно с чёрным отверстием в груди. Катя схватилась за голову, дыхание сбилось, а глаза застелила белая пелена и она почувствовала, как её подмышки подхватили чьи-то руки и понесли. Но уже не так варварски и грубо, а так мягко и бережно, словно дитя. — Лекарство! Маме нужно… Лекарство! — заикаясь, кричала Катя, — я пришла сюда за лекарством! Космос…