Октябрь.

Скопление людей отгородило дубовый стол от выхода из помещения, в дверях которого только что растворилась первородная. С крайних столов попадали бокалы и чашки. Брюнетка стремительно расталкивала людей на танцполе, которым незамедлительно ударил в голову алкоголь. Музыка гремела в ушах до самого выхода, пока не стала приглушённо сдерживаться в стенах здания. На улице было морозно. Октябрь в этом году принёс за собой не только беспорядочные листья на дорогах, но и минусовую температуру. Лай собак в далёких тёмных парках поторопил девушку быстрее отыскать первородную. Мысли путались хаотично. Малейшего представления о сложившейся ситуации в данный момент она не имела. Было непонятно, что подтолкнуло вышеуказанную оставить её одну в полном клубе людей. Выпавший под вечер прошлого дня снег цеплял взгляд своим блеском. Во внутреннем дворике клуба было темно и грязно. Пусто. Только два приглушённых голоса в районе левого угла оживлённо спорили. Хоть глаз выколи — не видно ничего дальше двух метров впереди. — Она не останется с тобой. Во-первых, у неё абсолютно всё в городе. Друзья, родные, школа. Ты не перевесишь всё в свою пользу. — Нет у неё никаких родных. — Характерный лязг разорвал ночную тишину; кто-то проехался головой по асфальту или кирпичной стене. — Я даже думать не могу о том, чтобы она разговаривала с тобой. — Ты не даёшь ей выбора. — Сдавленный чей-то сильной рукой голос не желал сдаваться. — Ты убиваешь её. Ты первородная, Ребекка. Гилберт ненавидит тебя. Она всегда будет. Голова мужчины, который пытался выбраться из женских рук, ударилась об асфальт два коротких раза. Порыв ветра принёс металлический запах, перемешанный с сигаретным дымом. Елена осмелилась сделать несколько шагов вперёд, когда поняла, что оба голоса ей знакомы. Что-то мягкое под ногами пустило волну отвращения по телу младшей. Мёртвая крыса не столько испугала повидавшую мертвечины Гилберт, как тихие хрипы из горла мужчины. Не хотелось, чтобы Стефан Сальваторе умер через секунду. — Ребекка, отпусти его. Тишина резанула слух. Двое молодых людей в разборках не услышали шагов человека, даже не почувствовали, хотя обострённые чувства вампиров давали о себе знать за несколько десятков километров. Видимо, слишком увлеченная Майколсон подскочила на ноги, потому что протяжный стон Стефана прозвучал выше. — «кажется, его дёрнули к небу». — Елена, я не позволю тебе уехать с ним обратно. Это ловушка. В любом случае, мне не хочется терять тебя из виду в такое непредсказуемое время. Пальцы скользнули по запястью первородной, заставляя её ослабить хватку. — Ты должна его отпустить. Знаешь, он не причинит мне вреда. — Потому что он влюблённый идиот? Да, Елена, я знаю. Мне не нравится твоё волнение за него. Первородная отпустила вампира в следующую секунду, но задержала на нём настороженный взгляд, крепко хватая за руку Гилберт. — Елена, ты обязательно должна поехать со мной домой. Кэролайн, Бонни каждую секунду волнуются. Деймон ненавидит себя за ту ночь, когда позволил уехать тебе с этой извращённой убийцей. — быстрые слова вылетали, боясь, что их прервут. — Нет, Стефан, я не уеду. Старшая сжимает руку возлюбленной до боли в теле, оставляя тёмные синяки. Елена не вырывается. Ей нравится ревнивая грубость. Ей нравится дерзость, грубые хватки, затуманенные переживаниями, влюблённостью глаза. Нравится то, что Ребекка защищает её. Бьёт за неё, вырывает сердца, клочья волос, ломает кости. Ей нравится быть защищённой. — Никогда не уйду. Прощай, Стефан. Вдалеке вновь раздались пьяные голоса. Молчание выходящих из мрачного дворика затянулось. Стефан Сальваторе не сказал больше ни слова. Она попросила сделать её счастливой, а он сделал. Уехал из её дома, жизни и покинул страну. Они больше не встретятся никогда, если только не пересекутся в толпе прохожих на окраине Сан-Франциско. Сегодняшней ночью звёзды усыпали небо ярче, чем обычно. Первородная остановилась только посреди пустой дороги, до куда до сих пор доносилась музыка. Ветер раздувал её светлые волосы холодными порывами. — Спасибо, Елена, что выбрала меня. Я никогда не говорила этого, но ты точно знаешь. Я люблю тебя, Елена. Ты не пожалеешь о своём выборе не холодным утром в Лондоне, не в горячем океане ночью. — Я знаю, Ребекка. Твои слова этой ночью станут для меня вечной клятвой.