***
День проходил для расследования спокойно, если не учитывать жалобы стран на «медленное» продвижение дела, из-за которого всем приходится сидеть здесь, словно в тюрьме. Джефферсон имеет при себе кучу бумаг, на которых он часто записывает свои домыслы, ибо при таком количестве подозреваемых сложно запомнить каждую деталь. Обычно его работа проходит не в такой гробовой тишине, ибо под ухом обязательно будет какой-то вечно болтливый коллега или шум на этаже снизу. Порой следователь не находил себе места, ибо совсем отвык от уже гнетущей тишины, которую ему щедро предоставили. Прям хочется засесть где-нибудь на кухне, где шумят кастрюли и кричит во весь голос главный повар. Хочется подобного рода шума возле ушей, поэтому детектив решил немного развеется во дворце. Путь привёл Джефферсона к одной из подсобок, от которой прям несло запахом недавно политого грунта в саду. Оттуда доносился на повышенных, но весёлых тонах разговор, ибо дверь была лишь прикрыта. Глянув во внутрь, он этим самым резко прервал беседу молодого садовника и такого же слуги. Те уж было подумали, что их сейчас отчитают, как непослушных мальчишек, но детектив не имел желания разгонять вечный источник шума и сплетней. Чтобы эта встреча не была напрасной, можно поинтересоваться, что те успели раздобыть полезного для следствия. — As we were ordered, George Nelson and I began the conversation in the presence of Sire Russia, so I fulfilled my part of the duty perfectly well, — сказал садовник на имя Чарли. — I was ordered to bring Sire Austria-Hungary his signature «sweet apples», only it was a strange recipe: you have to cover ordinary apples with caramel, freeze them and then serve them to the table, — рассказывал слуга на имя Оливер. — Honestly, this is the first time I've ever heard of such a dessert: sour apple with caramel. I got goosebumps the size of my fist when he took a bite. Then I met Charlie, who had finished his work, after which we decided to kill my free hours… in this environment. — A back room that will soon have a new life if the magnanimous Greenwood doesn't remember her responsibilities, — вздохнул садовник. — It's scary to give women a position above maid, isn't it, Mr Jefferson? — с ухмылкой спросил Оливер. — If you knew my wife, you'd be afraid to use words like that, — посмеялся детектив. — That's all you can tell me? — Look, there's something interesting you wanted to say, — обратился Чарли к Оливеру. — Oh, yes, it slipped my mind after last night, — ударил себя по лбу тот. — The truth is, I wanted to help your cause, and I originally wanted to be a policeman, not an errand boy. I'm only here because I learnt in time that British family servants are paid five times as much as if I'd followed in my grandfather's footsteps. — Get to the point, analyst, — перебил садовник. — So, I began to eavesdrop on what the monarchs might be talking about in their chambers. Of course, my attempts to eavesdrop on lonely sovereigns have been in vain, but there is one pair, Sire's Germany and Austria. And yesterday, before the glad tidings, I heard Sire Austria-Hungary weeping. Perhaps he was alone in his chambers, but I do not think he had no reason for such a display of emotion. — What time did that happen? — спросил Джефферсон. — At noon, I even looked at the time specifically to be sure. — At noon? — переспросил садовник. — Somewhere around this time, Austria-Hungary was in the garden with Italy. Ugh, I remember how he was angrily heading towards the palace — the whole Earth trembled at his stomping! — Hmmm… maybe Sire Italy has offended him? — спросил Оливер. — He's pregnant — any extra word will cause a tantrum. I say this as a married man. — You sound like you're married to a pregnant man, — сказал детектив, заставив садовника смущённо отвести взгляд в сторону. — Sire Austria-Hungary probably wanted support from his spouse, but the latter was either absent at that moment or did worse. — With monarchs, every day is like theatre, — посмеялся Оливер. Пока мужчины весело, но тихо хохотали, к ним приближалась Луиза Веллингтон, которая искала пропавшего из-под рук дворецкого Оливера. Увидев возле дверей детектива, она подошла к нему, чтобы сообщить об своих так называемых «успехах» с Королевством Италией, как тут в подсобке оказался и сам Оливер. — Ooh, here comes our wild rose, — протянул Чарли. — Sire Italy's bed must be very warm. — Shut up, digger, — прошипела служанка. — Oliver, if you're not on the doorstep of Mr. Fry's room in ten minutes, he'll make you clean the stables. — Oh, scare me, they're the only reason I'm in the palace, — закатил глаза тот. — Miss Wellington, were you able to carry out your part of the plan? — поинтересовался следователь. Услышав ожидаемый вопрос, девушка томно вздохнула, с неохотой начав свою подготовленную речь: — Today, Sire Italy wished to have new books brought from the palace library. As usual, I was the one to do the work. Sire was not happy to see me, but I decided to change the situation a little by apologising for my behaviour at the time. I said that I was wrong and that I shouldn't have behaved so «boorishly» to the state. — And what was the Sire response to that? — спросил Чарли спустя небольшую паузу, пока Веллингтон подбирала слова. — Said that… he accepts apologies in a different way, — еле как произнесла Луиза, прикрыв рот рукой. — Oh, man… — вырвалось изо рта Оливера. — Had Sire Italy been a letter in the Greek alphabet, I would have called him an alpha. — I don't think that kind of humour is appropriate right now, — сказал детектив, положив руку на худое плечо служанки. — I don't mean to be indelicate, but can you tell me exactly what he demanded? Веллингтон не могла сказать эти слова вслух в присутствии раздражающих её мужчин, потому прошептала детективу на ухо: — Dinner in a summer Venice, — ответила та, введя Джефферсона в небольшой ступор, а затем продолжила уже в полный голос: — He said he liked sincere girls whose lives he would make happier. He guessed that I might have been sent by His Majesty or you, so he did not believe my words. — Huh, why'd you turn him down? — язвил Оливер. — If I were you, I'd wonder. — I'm well aware of the fact that if you were a woman, you'd be some kind of cheap prostitute, — свысока сказала Луиза, приведя в шок своим поведением детектива и в возмущение слугу, а садовника — засмеяться во весь голос. Защитить свою честь Оливеру не дал чей-то резвый бег, что эхом раздавался в коридорах. Никто особо не придавал значение этому, ибо каждый здесь может спешить из-за плотного графика. Но никто не мог понять, почему так спешила появившееся служанка, что дежурит сегодня в прачечной. Увидев в коридоре людей, она, сбившись со своего пути, немедленно подбежала к ним. — Gentlemen! Detective, oh, my God, it's an emergency! — воскликнула та, заинтриговав остальных двух мужчин. — We've got to get a doctor! Cleaners! Dr. Watkins, quickly! — Well, well, darling, what's wrong? — взволновалась Веллингтон. — There's no time — hurry up and run to the laundry and I'll get the doctor!***
Случилась настоящая беда, которая, к счастью, не привела к летальным последствиям. Уильяму было приказано провести обыск личных вещей монархов в прачечной. Решив немного передохнуть, он случайно положил локоть на мундир Королевства Италии, как тут почувствовал что-то твёрдое внутри. Уильям был не из робкого десятка, поэтому то, что было под локтем, издал треснутый звук. Рядом работающая служанка Елена, которая вскоре и позвала сюда детектива, тоже услышала. В голову сразу закралась мысль о недавнем покушении, поэтому оба нависли над одеяниями Италии. Размотав мундир, из кармана сразу же выпала колба с белым содержимым, которое из-за неаккуратности Уильяма попала на его руку. Того будто бы охватило настоящее пламя пожара. Слуга закричал во весь голос, схватившись за руку и принявшись избавляться от вещества первой попавшейся тряпкой. Елена испугалась не менее, осознав, что это за вещество может быть, поэтому бежала к врачу так быстро, что даже Шотландия этажом выше услышал её топот. Нет сомнений после вердикта Джефферсона и обследования д-р. Воткинса, что это был цианид. Но пока врач уже был готов покрывать итальянца страшной бранью, следователь пребывал в сомнениях. Для него Италия не может быть настолько… несмышлённым, чтобы хранить вторую колбу цианида у себя в мундире, который сам же сдал в прачечную. Избавиться от единственной улики таким способом невозможно, ибо она рано или поздно обнаружится при проверке, а в худшем случае — в воде. Поэтому у детектива появились подозрения на то, что эту колбу Италии подкинули. Всё же стоит сообщить об этом Британии и всем остальным, но обязательно высказать свои сомнения, иначе невиновного может поджидать страшные последствия. — Can Sire Italy have enemies among monarchs? — спросил детектив у своего повелителя. — It's hard to say, for I can't name anyone but France, and that's a stretch, — ответил Британия, задумчиво глядя в потолок. — Germany is his ally, for both were allies against the Austrian Empire in 1866. I do not think Austria-Hungary would dare to take revenge on Italy in this way, for her husband would not allow it. — Hmmm... the gardener Charlie Harrington claims that yesterday afternoon Sire Austria-Hungary and Sire Italy were chatting in the garden. The conversation was probably not very pleasant, for Sire Austria-Hungary left the garden in anger. A few minutes later the servant Oliver Burleigh passed by his chambers and heard Sire Austria-Hungary crying. Probably Sire Italy had hurt him deeply. — Right, — устало протянул британец, потерев переносицу. — I also feel like Italy might have been set up, or I had too good an opinion of him. — Anyone could have done it, for the laundry was always open. While waiting for you, I questioned the servants and asked Mr. Fry and Mrs. Greenwood to do the same. Sire Italy brought his robes two days ago after waking up in the morning, claiming that he had poured water on himself. The uniform was dried, but the man never remembered it, so Mr. Fry ordered everything to be left in its place in case a search warrant came. Unfortunately, no one saw any of the States go into the laundry room after that. It was the room where the servants leave and pick up clothes, so no one lingers there. Великобритания ненадолго задумался. Есть вероятность, что кто-то зашёл в прачечную очень тихо и бесследно, но это не отрицает то, что сделали это ночью или ранним утром, когда даже слуги спят. — Didn't Russia tell you why he was wandering around the palace in the early morning? — No, he took advantage of the situation and chose to remain silent. It is difficult to say that he did it because there is no proof. He can use this fact to make the investigation look bad. — Mr. Jefferson, why are you acting like this? — внезапно спросил британец, на что детектив пришёл в недоумение. — I understand that as a man you fear the wrath of sovereigns, but with my support and protection you are still afraid to take your confident steps. We have no other way of knowing but to use the harsh method you have traded more than once to other suspects. If your conscience cannot afford it, I now order you to interrogate the Russian Empire. Меньше всего Джефферсону хотелось вызвать гнев своего повелителя, потому его тело облилось огромной волной стыда и вины перед Великой Британией за своё бездействие. Это можно также оправдать тем, что обычно детективу было поручено допрашивать равных, а то и ниже по статусу людей, а сейчас перед ним находятся могущественные бессмертные монархи. Любое ложное обвинение, безусловно, вызовет у государств негодование, но страшнее всего почувствовать гнев именно Великобритании. — As you command, Your Majesty.***
После обеда Российская Империя направлялся, как обычно, в свои покои, ибо среди других монархов он не мог найти себе собеседника. К счастью, его день решило скрасить следствие в лице Майкла Джефферсона, Джейкоба и Уильямом Фраев. — I'm so glad they decided to pay attention to me, — приложил руку на сердце Империя, у которого скоро нервный тик начнётся, если он не будет постоянно отшучиваться. — You still haven't answered our question about what you were doing early yesterday morning, — сказал детектив, специально приняв грубый тон. — I'm completely off kilter, so I woke up early and couldn't sleep. I realise that our last conversation was a ruse, but I wonder what I have to say to you now. — Sire, we just wanted to ask for your help, — сказал Майкл. — Perhaps you have seen someone near the laundromat or a monarch passing by it? — What's the question? — We found cyanide in the personal effects of one of the monarchs, — ответил Джейкоб. — The victim of cyanide in its solid form was my brother William. Рука пострадавшего слуги была замотана бинтом, которую тот до этого момента прятал за спиной. Цианид достиг аж его локтей и кончиков пальцев, поэтому тот ещё долгое время не сможет вернуться к своим обязанностям. — The uniforms have been in the laundry for the last two days, so if you saw or heard anything, please tell us, — повторил детектив. В этот момент в покои вошёл и сам Британия, который опёрся об дверной проём. Его не особо были рады видеть, в этом числе был и детектив, которому нужно преобразиться перед своим повелителем. Человеческая природа не даёт грубо обращаться с государствами, но выбора у него нет. — Saw Germany and the Ottoman Empire were in the laundry yesterday, — говорил россиянин. — The German was inside and the Muslim was standing guard. I don't know what the German was doing inside, but we already know what he did. — You think he's the one who put the cyanide? What makes you think that? — Because this is Germany, which would do anything to save its own skin from imminent doom, — ответил Империя. — So I think your ruse had a different result, but nevertheless it helped your investigation. — The ruse… — произнёс Британия, опустив голову. — Better tell me, what was the Ottoman Empire's blackmail to? При упоминании этого царь закашлял, ибо так и не продумал свою речь на случай того, что турок расскажет следствию про шантаж. Можно попытаться связать это с его походом в прачечную. — Do you think he's going to admit to you that he helped Germany frame the poor Italian? Of course not, so he made up a story for you that I was blackmailing him by means of the bed. В покоях резко зацарила тишина, которая привела в недоумение только Империю. Подумав, что он ввёл всех присутствующих в заблуждение, на лице просилась показаться ухмылка, которую пришлось спрятать ради манер. На самом деле очень жаль, что детектив внезапно начал допрос, к которому Россия не подготовил свою речь. — We didn't say it was Sire Italy who was planted with cyanide, — приглушённым голосом подметил Джефферсон. Вот тут он и попался. Империю, как только он понял, что проболтался, резко охватило желание засмеяться, и вовсе не от того, что детектив в чём-то ошибся. Ранее расслабленного царя резко охватила тревога, которая заколола всё его тело иголками. Раскрытые от осознания происходящего глаза показали сквозь свою черноту страх, который устремился на стоящего в стороне Великобританию. — You put cyanide in the uniform of Sire Italy, after which, having caught Sire Ottoman Empire at the right moment, you began to blackmail him: either he would take the name of the murderer upon himself, or you would tell about his connection with Sire Crimean Khanate. — It's manipulation, Britain, — заявил Россия, даже не глянув на детектива. — I'm sure it was Germany! I learnt whose uniform it was only from the talk of your own servants! Королевство пропустил слова россиянина мимо ушей. Его глаза до ужаса спокойны, но это было лишь обманкой: за ними скрывается целый поток неконтролируемой магмы вулкана, который готов выплеснуть весь накопившейся гнев на императора. Но перед его взором сейчас не испугавшийся россиянин, а измученный вид Франции, который утром тянулся к своему мужу с жалкой просьбой о простых объятиях. Почему француз должен выглядеть таким жалким перед своим же мужем из-за того, что у одного из высокомерных монархов задели эго. Случиться страшному не позволил явившийся к ним Шотландия, который положил своему сыну руку на плечо, чтобы обратить на себя всё внимание. — Britain, have Mr. Jefferson search my former chambers where Germany and Austria live, — попросил шотландец, мимолётом глянув на Российскую Империю, который готов чуть ли не кланяться пришедшему. — Dad, we've already found the real killer France, — не договорил британец. — It's not him, son, — заявил тот, заинтриговав всех присутствующих. — It's them.***
У Шотландии остались при себе ключи от упомянутых покоев, которые, как известно, некогда принадлежали ему. У него совсем не было аппетита из-за засевшего в голове с стресса, потому он не обедал со всеми остальными в парадной столовой, а провёл это время с одиноким Францией. Вдруг ему резко в голову стукнуло проведать свои покои, чтобы найти вещь, которую он уже забыл. Потеря памяти произошла неспроста, ибо он нашёл то, чего точно не ожидал увидеть в бывшей опочивальне. В это время Германская Империя и Австро-Венгрия пребывали в тех покоях. Раздался стук в двери, а после разрешения в помещение первым вошёл детектив. При виде и остальных вошедших трёх монархов пара насторожилась. Свою взволнованность выявил первым австриец, который сразу же перевёл взгляд на своего мужа. — Would you mind telling me what's going on? — спросил немец, недовольно скрестив руки. Ответ был очевиден. — Mr. Jefferson, — обратился к следователю шотландец. — I want you to search this dresser. Пока детектив выполнял приказ, Германия с Австро-Венгрией будто замерли, подбирая слова для описания этого безобразия. Пускай в прошлом здесь жил Шотландия, — те не имеют права в наглую врываться, когда здесь поселены другие люди. Венгр, играясь с кончиками своих волос, встал и следил за действиями Майкла, пока его супруг подошёл к Великобритании, но держал существенную дистанцию. Женатая пара продолжала выглядеть весьма спокойно, если не брать в счёт их шок от непредвиденного обыска в их личных же вещах. — Was surprise originally part of your plan, given that my spouse is in a position? — спросил шёпотом Германия. — Without the element of surprise, you'd have time to hide all the evidence, — сказал Россия, выглянув из-за персоны британца. Дверь в опочивальню не была закрыта, поэтому проходивший мимо Италия решил заглянуть, как только в глаза попала целая толпа. Вряд ли он кому-то здесь помешает, когда сам отчасти стал жертвой. В комоде, само собой, хранились одеяния монархов, поэтому супругам было не по себе от того, что какой-то чужой человек трогает и осматривает их. Добравшись до верхней правой шуфлядки, Джефферсон теперь разглядывал замотанные и сложенные полотенца. Из одного выпала колба. — Oh, — вышло из уст Италии, которому остаётся надеется, что его не припишут к злодеяниям своих же союзников. — God… — произнёс Шотландия, прикрыв глаза и прижавшись к своему сыну. — poison in my own chambers… Нужно было доказать, что это был именно цианид, поэтому Джефферсон, открыв колбу, закрыл её пальцем и перевернул. В первую же секунду было пощипывание, потому он, перевернув снова, отдёрнул свой палец. По его реакции теперь стало ясно, что это за вещество. У Австро-Венгрии прихватило живот, на сей раз от переполняющих эмоций, когда слёзы снова подступали к глазам и сверкали сквозь веки. Он не хотел позориться своими оправданиями, как случилось с Германией, потому прикрыл свой рот рукой. Голову и сердце охватило чувство вины за то, что он не проверил все вещи, а ведь этого можно было избежать. Вчерашние события совсем заполонили голову всяким непотребством, вместо очевидной мысли о том, что стоило бы проверить каждый уголок этих покоев. Не лучшее положение было у Германской Империи, который мало того, что был рядом с Британией, так ещё и контролировал себя. Его перепуганные глаза хоть и твердили, что он не виновен и шокирован неожиданной находкой, но в то же время они выглядели, словно глаза убийцы. — It's all starting to come together… — протянул детектив, собирая всю картину воедино. — Deutscher Kaiserreich is certainly a wonderful spouse who would do anything to defend the honour of his family. His Royal and Apostolic Highness Austria-Hungary shed tears over the caustic remarks of His Royal Highness and Sua Maestà Italy, which his spouse could not tolerate. Deutscher Kaiserreich is a strict and sometimes rude man, and frankly speaking, even I was frightened at the first conversation, what to speak of the uncaring maid. And when the same thing with His Royal Highness Austria-Hungary was repeated by Sua Maestà Italy, they decided to make him look like a murderer. Sire Ottoman Empire and His Imperial Highness Russian Empire witnessed it. No one could have planted a flask of cyanide on you, for your chambers were locked at all times. And the loss of consciousness during dinner was not a sign of pregnancy, but rather the anxious thoughts of His Royal Highness Austro-Hungarian himself, which were caused by the subject of the conversation between the monarchs. This also explains his behaviour during the interrogation, as well as that of his wife, who tried with all his might to convince me that they were not murderers, but it turned out to be quite the opposite. К этому невозможно подобрать слова для оправданий, поэтому Германия сейчас молчит, хотя из него так и норовят вырваться шаблонные фразы. Но чем дольше он молчит, тем сильнее укрепляются доводы Джефферсона. Стоит учесть, что это также влияет на терпение Британии, которое полностью иссякло. Тот вулкан, что разбудил Россия, начал своё неконтролируемое извержение. — Я убью тебя!!! — разразился сам голос Дьявола из Великобритании, который накинулся на поражённого Германскую Империю. Если бы не быстрая реакция немца, то в его лицо за долю секунды успело бы встретиться с двумя мощными кулаками. Не смотря на то, что он является главным конкурентом британца в военной сфере, тот всё ещё превосходит его и в росте, и в силе, поэтому обороняться от Королевства было сложной, но пока выполнимой задачей. Самого немца, будто в цепной реакции, тоже начал переполнять гнев, и, будь у него достаточно сейчас сил, он бы успокоил британца при помощи той же силы. Как только разразилась драка, её сразу же пожелали прекратить Россия и Италия, которые еле как рассоединили двух взбесившихся монархов. — Это всё манипуляция! — возразил немец, которого держал итальянец (честно говоря, нехотя). — Ох, поверь мне на слово, этот аргумент не работает! — сказал россиянин, который придерживал разгневанного британца. — Что ты на это хочешь мне сказать?! — Великобританию уже злил любой произнесённый звук от Германии. — Как мне после такого оскорбления называть тебя Империей, ублюдок?! Я сотру твою столицу с лица Земли вместе с твоим гадким народом! Чтобы от вас даже страницы в учебнике истории и следа не осталось! — Приди в себя, истерик! — крикнул Германия, когда россиянин один не мог сдержать британца на месте и тот добирался до источника всех французских бед. Австро-Венгрия не мог терпеть происходящее, но его совесть и верность не позволяет ему скрыться где-нибудь на балконе, чтобы прийти в себя. Вместо этого он встаёт за спину своего мужа, которого в любую секунду готов разорвать на части разъяренный Великобритания. Пока австриец проливал слёзы за повязками, немцу теперь пришлось защищать своего супруга от возможной атаки со стороны британца, совсем не беспокоясь о самом себе. — Ты больше никогда не вступишь на мои земли своей ногой — только твоей голове на моём штыке позволю увидеть мою столицу вновь! В этом дворце никогда не было и больше не будет подобных вам двоим убийц! Прочь с моего двора!***
Как бы это печально не могло выглядеть для всех, но расследование Майкла Джефферсона подошло к концу. Большинству, что только сейчас испытали процесс расследования убийства, были отчасти разочарованы тем, что всё так быстро закончилось. Некоторые даже были расстроены, что не успели поучаствовать в нём, в то время как малая часть испытывала невообразимое счастье при виде отъезжающих государств (к примеру, Луиза Веллингтон). Самым шумным отъездом, очевидно, был у Германии с Австро-Венгрией, которые побили все рекорды: менее, чем за полчаса они были чуть ли не высланы из дворца, как изгои. Не смотря на то, что они наделали огромный шум во всём дворце, сами они покинули его молча, без всяких разговоров между собой понимая, что каждый из них думает насчёт случившегося. Британия не может быть их союзником ни при каких обстоятельствах, поэтому стоит готовиться к войне, чтобы вскоре вернуть своё былое светлое имя. Другим же понадобились часы на то, чтобы собрать свои вещи и, конечно же, обсудить убийц. — А ведь ты мог побыть героем, если взял на себя всю вину, — сказал Испания, который ждал свою карету вместе с Португалией. — Чтобы потом Германия отравил тебя и ты даже без следствия опять обвинил бы во всём меня, — сказал тот. — Верно! Оказывается, моментами ты бываешь довольно-таки смышленным. Раскрытие преступление стало небольшой победой для некоторых личностей. К примеру, все вскоре позабудут об разговоре Италии с Веллингтон, которой он, к сожалению или нет, так и не покажет вечернюю Венецию. Неудавшееся попытка России закрутить роман с Францией отлетела на самый далёкий план. В то же время россиянин на всю жизнь запомнит, что замужних государей не удастся сделать своими любовниками. Но, к несчастью для Империи, Британия только убедился в том, что с Российской Империей придётся говорить языком силы. Одного кулака в лицо мало для того, чтобы отстоять Великобритании свою честь, как мужчины женатого. Для остальных же расследование было своеобразным шоу, в котором все должны были брать участие, в том числе впервые испытать себя в роли подозреваемого. Эмоции были незабываемые, но повторять подобное никто не хочет. Османская Империя и Крымское Ханство теперь вряд ли захотят рваться в европейские державы, если не хотят втягиваться в ненужные драмы. Из-за одной из них вскоре всему миру станет известно об их запретных отношениях, которые их праведные народы и соседи не одобрят. Бельгия оказался чище за самого ангела, который будто бы был рядом с ним все эти дни. Эту историю он обязательно расскажет Франсису, как только он разберётся с французским посольством в Лондоне и Брюсселе и свяжется со Швейцарией. Вместе с монархами дворец пришлось покинуть и Джефферсону, но его не могли отпустить не без вознаграждения. Хоть у него остались многочисленные вопросы и несостыковки, преступление удалось раскрыть. Произошло покушение на жизнь не только на мужа Его Величества Великой Британии, а и на зарубежное суверенное государство. Детективу пришлось имет дело с девятью европейскими монархиями, которых даже Великобритания выдержать в одиночку не смог бы. За выдающееся заслуги перед всей британской семьёй и Самодержцу лично, Джефферсон был удостоен Ордена Святых Михаила и Георгия — его наивысшей награды за свою прожитую не зря жизнь. Помимо этого прилагалось денежное вознаграждение, но оно было более ожидаемым, нежели такая высокая награда, как для лица правоохранительных органов. — You did us a great favour for which my whole family will be grateful for centuries to come, — говорил Британия на вознаграждении. — But what you have learnt during these days within the walls of this palace, you must take to your grave. If you break this oath… we will take you to your grave. Детектив это понял ещё тогда, когда он впервые вступил на порог Королевского дворца. Он уверен, что последний приказ своего повелителя он выполнит безупречно. Вернувшись в свой старый, но родной кабинет, он будет стараться игнорировать многотысячные просьбы коллег рассказать о всех секретах монархов. Естественно, что следователь будет продолжать молчать, ибо люди могут возомнить из монархов… таких же обычных людей с теми же характерами, желаниями и поведением. Любому верному слуге своих государей будет трудно понять, что их «божественный» Самодержец может кидаться кому-то под юбку, полюбить себе подобного мужчину или же отравить чужого из-за банальной обиды. … Но это не будет являться концом истории, ибо после фальшивого хорошего финала следует продолжение, где Шотландия продолжает пребывать в подавленном состоянии в своих новых покоях. Он, сидя за столиком, медленно попивал крепкий виски из своего бокала. Голову заполонили тяжёлые раздумья по поводу раскрытия преступления, да так, что Шотландия пропустил мимо своих ушей неожиданный визит Англии к нему. Иногда англичанин подумывает, что тот пропадает специально, чтобы поиграться на его нервах, но Англия лишь высокого о себе мнения. — Вау, Скотти, ты перешёл на тяжёлую артиллерию, — удивлённо сказал он, увидев на столике бутылку своего любимого виски, к которому шотландец прибегает к самым крайним случаем. — В последний раз ты его пил в первое утро после свадьбы, но сегодня какой праздник? Завершение дела? — Эх, — вздохнул Шотландия, но по звуку будто бы прорычал. — если я скажу, что это из-за Франца, ты уйдёшь? — Только вместе с этим, — сказал англичанин и забрал бутылку со стола. — Незачем так напиваться из-за Франсуа. Сохраняй свою честь и не выгляди, как болотная пьяница. — Сейчас кто-то со своими прозвищами на эту бутылку и сядет, — пригрозил шотландец. От поведения своего мужа из Англии вырвался тяжёлый, как и этот виски вздох, после чего он покинул покои. Ему нет смысла разговаривать с уже напившимся Шотландией, ибо любую попытку разговора он сведёт к тому, что он мудак. Скотту вправду нужно было немного побыть наедине со своими мыслями. Но лучше стоит это назвать воспоминаниями, ибо тот весь день вспоминал об этом утреннем разговоре с Францией.***
— Франция, моё ты сердце, — обратился к лежащему Шотландия, разбавляя чай сахаром. — не надо так было со всеми ссориться — беду на себя навлёк. Теперь как нам найти того, кто осмелился на такое? Месяцами держать тут этих упырей? Франц не мог ничего на это сказать, да и не имел сил хотя бы на то, чтобы позавтракать. Его синие, как у Британии глаза опустились, а взгляд их упал на пол. Они устремились прямо на то место, где он уронил свою чашку в тот страшный вечер. Удивительно, что он помнит этот момент до самых мелочей… — Такими способами вы так и не найдёте убийцу, — сказал француз, стыдливо пряча свои глаза от недоумевающего чужого взгляда. — Британия задействовал в расследовании наилучшего детектива Скотланд-Ярда, поэтому, если мы так и не отыщем Дьявола, то можно попрощаться со всеми нынешними правоохранительными органами, — успокаивал того шотландец, но попытка была бы всё равно провальной, если Франц реально был этим обеспокоен. — Дело отнюдь не в этом, господин Шотландия, — голос француза заметно задрожал на первых словах, пока его руки, как кошачьи лапы, мяли ткани одеяла. Старшего смутило больше не основная часть предложения, а то, как к нему обратились. Скотт ведь давно дал добро своему зятю, чтобы тот обращался к нему по имени. Никто не знает, в том числе и Франция, что так Шотландия может полностью прочувствовать себя папой для него. Чувства к Королевству Франции продолжают заполонять и живить его сердце вместо крови, потому шотландец может порой себя странно вести с зятем. Если Англия не позволяет увидеть хотя бы один лик старшего француза, то Шотландия будет выражать свою любовь и пополнять пустоту в своём сердце при помощи его сына. — О чём ты говоришь, дорогой? — спросил старший, аккуратно взяв Франсуа за беспокойную руку. — Шотландия, — уже правильно обратился Франция. — я не хочу говорить об этом, иначе я причиню огромную боль не только Вам, но и Британии, моим детям, которые сутками лежат около моей кровати и ждут, когда я смогу подать голос. — Франц, прошу, не пугай меня и скажи всё, как есть. В груди француза что-то кольнуло, из-за чего он, обретя слабость, позволил своим эмоциям нахлынуть в голову. Его руки обхватили и сжали ту, что накрыла первую. Эта рука принадлежит одному из самых близких ему людей, что остались у него после кровопролитных революций на родине. Она также когда-то заботливо поглаживала маленького Британию, когда тот был совсем малышом, а сейчас стал мужем Франции и отцом их общих детей. Франсуа продолжает любить Великобританию, словно самого себя. Он подарил ему не только новую жизнь в стране, которую Франция считал вторым домом Сатаны, но и по-настоящему смог осчастливить, когда француз впервые взял на руки своего первенца. Тот человек, которого вырастил и воспитал Шотландия, стал для него новым Солнцем, вокруг которого Франц и в резвом, и в медленном танце кружится. Но… порой это самое Солнце обжигает его нежную и чувственную кожу, а то порой может добраться до самой души. Франц никогда не ставил для себя цель ссориться с мужем, однако, бывали до невыносимости горестные моменты, когда француз не мог терпеть скотское к себе отношение. — В тот вечер… — неспеша подбирал слова Франция, играясь с рукой Шотландии. — Британия, узнав обо всём случившемся, зашёл ко мне. Он разозлился на меня за то, что я устроил в его дворце скандал, так ещё и с Германией. Я сейчас понимаю, что не должен был говорить такие гадостные слова в сторону, как оказалось, беременного Австро-Венгрии. К сожалению, в тот момент я думал только о себе, и меня до самой души оскорбили слова Германии. Я хотел в тот момент хоть какой-то поддержки, за которую, знаете ли, я не должен прыгать кому-то в постель. Вспоминать о домогательствах Российской Империи сейчас явно не к месту, ибо Скотта уже тошнит при его упоминании. Италия оказался не лучше него, когда возомнил из себя героя, который спасает бедных британских служанок от высокооплачиваемой работы. — Но вместо этого Британия накричал на меня, сказав… что я одни проблемы ему устраиваю, — сказал Франц, быстро избавившись от выступивших слёз. — Мне стало ещё обиднее от его слов, ибо очень больно слышать подобное от того, кто должен тебя защищать. Когда он ушёл, мой разум охватили эмоции и терзающая тело обида на всех. Мои чувства были обесценены моим же супругом… — Ох, Франц… ты ведь знаешь, какой мой сын бывает мелочным, — второй рукой Шотландия решил погладить француза по голове, чтобы тот хотя бы сейчас почувствовал поддержку со стороны. — Я не виню его в этом, он был прав в своих высказываниях… — продолжил тот. — Но меня будто муха укусила, что я воспринял его слова иначе. Мне было очень больно, словно прямо в мою грудь вонзили нож… Вот я и решил, что мне больше нечего терять, раз уж я был предан любимым человеком в такой ужасный момент. — Что ты сделал-то?.. — Я… дождался ужина, который мне принесла Делакруа. И… я знал о её преданности к моей и вашей семьям, потому она была способна выполнить любой мой приказ… Я не думал, что это обернётся её смертью, я не хотел причинять ей вреда. Я просто хотел показательно отравить себя, даже не собираясь перекидывать на кого-то вину. Мой план заключался в том, чтобы колба стояла на столике, чтобы все увидели, что я сам это сделал. Я открыл окно, чтобы пары не заполонили все покои, но они появились быстрее, чем я думал. Я начал задыхаться и случайно обронил весь столик… Сжимало сердце не только вина перед Шотландией, но и перед погибшей Луизой Делакруа. Эта девушка была милее всех ныне живущих людей на свете, её светлая улыбка могла ненадолго осветить любое утро Франца. Его из-за спины обхватывает чёрная аура, которая заставляет тело съёживаться от собственного греха перед человеком, который посвятил свою жизнь его служению. Франции до этого не было никакого дела до собственных слуг, но Делакруа всегда была для него особенной. — Это я приказал Делакруа принести яд, ибо только я и Вы знаем, где он хранится во дворце! В ваших покоях с Англией и личных! Делакруа невиновна! Признание стало настоящим ударом для Шотландии в само сердце, которое готово было разбиться от одного лишь факта, у кого именно Франция взял яд. Десятилетиями назад, по своей глупости Скотт, разговаривая с Франсуа про Англию, признался, что после свадьбы он хотел выпить цианид и впасть в кому, как когда-то удалось сделать Та-Кемет. Но, узнав, что под его душой находится новая, он отбросил свою безумную затею, позабыв о тех колбах. Никто из тогдашних слуг, конечно же, заприметив колбу, не станет сообщать об этом государям, ибо кто, кроме них, мог их спрятать? Шотландец рассказал и забыл, но Франция нёс в голове эту информацию аж до того рокового дня. Сердце старшего хоть и цело внешне, но начинает разрываться изнутри. Лицо его не может дать знать об его мучительной боли в груди, а лишь выражает сухую печаль. Взгляд начинает спадать с покаянного Франции всё ниже, пока не доходит до пола, после чего Шотландию охватывает знакомое французу чувство вины. Если бы он не рассказал тогда о колбах, то трагедии можно было избежать. — Прошу Вас, простите меня, — всхлипывал Франц, стараясь как можно ближе подсесть к Шотландии. — Это не может быть ничьей виной, кроме как моей. Мне необходимо увидеться с детективом, я должен ему признаться. Пускай после этого на меня обвалиться весь гнев целых десятерых монархов — уж лучше так, нежели если обвинят непричастного. Франция был очень смелым, раз уж решил взять на себя всю ответственность за случившейся инцидент, который привёл к смерти невинной души. Но Шотландия не допустит того, чтобы эта история закончилась плохим хорошим концом. Неведомо, что конкретно двигало старшим, но можно сказать, что много причин заставили его поступить по-другому. Скотт никогда не брал на себя имя добросовестного человека, и сейчас он не даст справедливости восстановиться в этом дворце. Жертвами Шотландии оказались Германская Империя и Австро-Венгрия, которые испоганили имя Франции перед остальными государствами. Пускай француз первым начал конфликт — Шотландия будет стоять горой за своими детьми, будь они хоть мировым злом. Если он их такими породил, то пусть их судьба станет такой же и для шотландца, который точно не хочет испытывать наказание. Ему хватает и Англии в качестве адского котла. Как известно, колбы цианида хранились в покоях Англии и Шотландии, но также и в бывшей личной опочивальне последнего. По правде говоря, он не сразу пришёл к мысли обвинить именно женатую пару, которая ждёт ребёнка. Когда до Шотландии донеслась информация, что обнаружилась вторая колба в мундире Италии, то своё решение по поводу немца и австрийца он принял практически моментально. Вопросов по поводу того, мог ли сам Шотландия оставить здесь яд, не возникало, хотя на деле так и есть. В конечном итоге, кто мог вообще заподозрить Францию в отравлении самого себя? Очевидно, что никто, кроме Османской Империи, которого никто не хотел слушать. После того, как монархи покинули этот дворец, Скотт позволил себе выпить один бокал виски. Как-никак, ложное обвинение Германии и Австро-Венгрии в убийстве знатно подпортит их отношения с Британией, что скажется на политических отношений, которые шатаются, как маятник на часах. По крайней мере, Шотландия может быть уверенным в том, что в случае войны Франция останется не без поддержки со стороны сильного британского союзника в море. Тем временем Франция находился в кругу своей семьи. Его озадаченный вид все объясняли состоянием здоровья, но на деле он был расстроен ситуацией с ложно обвинёнными. Ему не было жаль Германию — он сопереживал Австро-Венгрии, которому во время беременности в тот момент было крайне тяжело контролировать свои эмоции при виде драки и криков. Очень вероятно, что это может сказаться на ребёнке, поэтому Франция, как человек, что испытывал подобный стресс в своё время, полностью его понимает. Семейную идиллию решил прервать сам Британи, который попросил сыновей ненадолго покинуть покои Франции. Все были удивлены такой просьбой, но без разъяснений повиновались приказу отца. И так ясно, что те прислонятся к двери и будут подслушивать, как маленькие дети, а британцу всего лишь надо избавиться от лишних глаз. — Что-то случилось? — спросил Франция, когда сыновья скрылись за дверью. Ответ он получит не сразу, а только после того, как Великобритания налюбуется своей красотой. Нет, это далеко не про зеркало, а про Франца. Его вид трудно назвать совершенно здоровым, но он с каждым днём начинает выглядеть намного лучше. В первый день он походил на труп, от вида которого сердце Британии будто разъедал тот же подложенный яд. Когда француз смог впервые после покушения открыть свои небесные вечерние глаза, к его супругу понемногу начал возвращаться огонёк жизни, который потихоньку возрастал в прежнее пламя. Сейчас тот способен понять, что вместе с Франсуа способна уйти и вся его жизнь, будь она хорошей или плохой. Франция тоже является для Британии Солнцем, которое заставляет его любовный бутон в груди расцветать с первыми лучами его улыбки. Это Солнце не просто яркое, но и необычно сильное. Это тело, которое в его руках казалось хрупким, выдержало действие беспощадной отравы, и во многом благодаря тому, что Франция любит сладкий чай. Великобритании сейчас необходимо тепло от своего солнышка. К горячему лбу он прислонил свои иссохшие уста, обхватив руками талию француза. Нежное прикосновение заставило расцвести другой бутон внутри Франца, который застыл в изумлении, ожидая следующих нежных действий. Когда Британия от него немного отстранился, тот поднял на него голову. Его ранее тусклые глаза засверкали, оправдывая своё вечернее название. — Мой ангел, — промолвил Британия, запустив руку в его светлые и мягкие как облака волосы. — ты не представляешь, как страдала моя искалеченная душа в первый день. Было чувство, словно и меня отравили этим ядом, но оставили в живых ради того, чтобы я наблюдал за твоими ужасными мучениями. При первом же известии я готов был вбежать в пропитанную парами яда комнату, но мне успели преградить дорогу. Меня сковывало дерущее тело и душу чувство вины перед тобой. Остался бы я тогда рядом с тобой, не поддался бы своей гордости в тот момент, всё можно было бы избежать. Скорее я выпил бы тот яд, нежели ты мучился на моих глазах. Брови Франца стыдливо опустились над глазами, когда их хозяин осознал, какую боль причинил своему супругу. Та ссора не стоила всех тех пережитых чувств, которые сводили Великобританию с ума. Франсуа был наслышан о драке с Германией и «избиением» России, поэтому только Бог знает, какие ещё желания возникали у Британии при виде любого из подозреваемых монархов. — Не удивительно, что новым Потрошителем оказался этот коварный немец. Мало одной баталии с ним, чтобы отомстить за нанесённое оскорбление всей нашей семье. Я обещаю, что сотру его Империю не только с земли, но и с истории, оставив после неё только его физиономию на штыке. В одно мгновение ока у Франции пропадает желание признаться. Он наконец услышал те слова, в которых нуждался ещё тем вечером. Рядом с ним сейчас тот, кто обещал его защищать во что бы то ни стало, будь его врагом Германия или Англия, который много раз пытался избавиться от француза. Этот сильный, желанный им мужчина сохраняет перед всеми свою стойкость, а при своём гневе заставит любого монарха пробить до дрожи от страха. Но другого Британию может увидеть только Франция, которого тот может заставить почувствовать себя маленьким беззащитным ребёнком, что будет нуждаться в крепком плече возле себя. Это именно тот Великобритания, которого полюбил Франц. Их уста соприкоснулись, как только француз чуть ли не напрыгнул на супруга. Слабые руки обвили шею Британии по самые плечи, прижавшись своей грудью к чужой. Их сердца были рядом по обе разные стороны и чувствовали учащённое биение друг друга, словно из них сейчас полетят воздух множество других маленьких. Тело Франца стало настолько лёгким, что крепкие руки британца с лёгкостью приподняли его. Оба Солнца встретились и закружились в пламенном танце, наделяя друг друга большим теплом и энергией, что прям сочилась из влюблённой пары. Очень хорошо, что сыновья сейчас не видят этого, иначе у кого-то, как у Австро-Венгрии, скрутился бы живот.