Последняя Икарус-Тян

      В предыдущих сериях:       Тотальный пиздец! Икарус готова к путешествию в Мику-рут, но для этого ей пришлось замочить Лиаз-тян (впрочем, лишь на время), украсть платье Лены и просрать его (похуй), а также поебаться с шеф-поваром Гедеваном (но было хорошо). Правда, в этот момент девушку застукала вожатая, и теперь проблем не избежать…       ***       Икарус с голой жопэнькой, изъедаемой комарами, кое-как пробежала через лес к старому лагерю и нырнула в люк бункера. Внутри ещё пустовало, посему девушка взялась подыскивать новый лук. В шкафчиках нашлись комбинезоны химзащиты, дождевики и нижнее бельё в комплектации «только трусы». Делать нечего, Маруся оформила на женское лоно тканевый писько-прикрыватель и кинула сверху полупрозрачный водонепроницаемый плащ, через который абсолютно бесстыже проницали её розовые соски:       — А ведь была приличной женщиной…       Юля не возвращалась, и это повод для беспокойства, ведь пользоваться миелофоном умела только она. Икарус нервно поглядывала на часы, не заметив, как сладенько уснула. Разбудил автобусиху необычный шорох за гермо-дверью, как будто по ней шкребли когтями:       — Демоны! — мелькнуло за секунду в дизельном движке.       Маруся ухватила подготовленный дробовик:       — Кто там? — спросила она.       В ответ послышался сдавленный кошачий шёпот:       — Это Юля… Открой… Мяу…       Автобус запустила кошку и узрела масштаб трагедии: та была вся в крови и захлёбывалась ею, не в состоянии даже толком стоять. Вглубь тёмного коридора тянулся красный след. Маруся быстро втащила напарницу и закрыла проход:       — Твою мать… Что произошло? — в панике машина бросилась к аптечке.       — Лиаз… Возродилась раньше, чем я думала, — прохрипела Юля. — Она выхватила пистолет и… Кха-у!       Икарус принялась останавливать кровь, но было уже очевидно — кошку не спасти. Она и сама это понимала:       — Не трать силы… Мяу… У нас мало времени… Икарус… Найди Мета-Творца…       Марусе стало безумно жаль маленькую умирающую подружаньку. Она разозлилась, что ничего не может с этим поделать, и что весь цикл только терпит и терпит унижения от проклятого лагеря:       — Сука! Сука! Юля, очнись, пожалуйста!!! Я не знаю, как дальше…       На последнем издыхании кошка промяукала:       — Просто возьми… Мяу… Возьми его в руки и представь… Мяу-у-у… Нужное место… Я… Я… К-х-х-х…       В этот момент Юля кончилась. Икарус вытерла слёзы и поднялась на ноги:       — Вы все ответите, пидарасы! Я вам назло не сдохну.       Девушка была полна решимости отомстить за тяжёлую потерю:       — Надеюсь, что этот Мета-Еблан окажется полезным, иначе я его захуярю, — процедила озлобленная автобусиха.       Она сложила волыну и Конфету в мешок, взяла миелофон и посмотрела на едва светящийся кристалл:       — Бля, ну, типа, хочу попасть в Мику-рут… Хочу-хочу-хочу!!! Мику, сука, рут!!!       Внезапно её закрутило и выкинуло нахуй из этой реальности.       ***       Вот он — ужасный Мику-рут! На улице была ночь, темноту которой зловеще компенсировала неестественно яркая луна. Икарус глянула по сторонам — она оказалась среди площади в окружении бесчисленных зомби-Ульянок. Те смотрели на неё, будто ждали появления, при этом любезничать с автобусом никто не собирался. Голодные гнилые рты раззявились в предвкушении свежего мяса.       Но Икарус не собиралась умирать: ловким движением руки она достала из рюкзака Конфету. Вообще, это было рискованно и ничем не обоснованно, но девушка отчаянно верила, что её Царь-Леденец пробудит в мёртвых шмакодявках память живого прототипа и заставит их робеть:       — С дороги, нежить!!! Большой сладкий небесный булка говорить подчиняйся!       Зомбячки при виде чудо-артефакта стопорнулись и недоумевающе зависли. Они учуяли запах карамели и признали своими разложившимися мозгами Конфету именно как конфету. Её размер поломал к хуям низкоразрядную загробную прошивку через переполнение буфера, поэтому атака захлебнулась ещё в утробе.       Безумная идея оказалась невероятно рабочей, хотя было неизвестно, как долго продержится эффект. Маруся только сейчас почувствовала страх, но он её накрыл до самой глубины души. Девушка сжалась в комочек, каждый миг ожидая нападения, но его не следовало — мёртвые девки оставались инертными куклами, едва слышно постанывая. Чуть выдохнув, автобусиха осторожно подняла здоровой рукой Конфету над головой и дрожащим голосом вопросила:       — Я… Глыть… Ищу Мета-Творца! Где он?       Ульянки продолжали молча испепелять заблудшую душу пустыми глазами. По толпе пробежал шумок, и мертвечинки расступились, образовав узкий проход, который вёл к памятнику. Икарус подняла голову на бронзового исполина:       — Генда! Ну хоть здесь Мета-Семён до тебя не добрался, — прошептала она, чуть приободрившись. — Жди меня, жеребец…       Рыжая тёплая тяночка среди тысячи таких же рыжих, но далеко не таких же тёплых тяночек, двинулась вперёд. «Живой» коридор был шириной всего лишь в пол-жопы Маруси, её широкие бёдра неизбежно стали задевать мёртвых Советовых. Те вели себя подобно марионеткам, и просто падали, если столкновение было слишком сильным, а остальные даже не реагировали, завороженные Сладостью. От каждого такого глухого падения сердце сжималось, и под конец проходки оно готово было выскочить из груди.       Очевидно, путь вёл к шахте через памятник. Решётки там не имелось, да и весь лагерь, насколько позволяло оценить скупое освещение, выглядел крайне разъёбанным. Оно и немудрено: сколько циклов он так прокрутился на задворках сознания? От количества нулей в этом числе девушке аж поплохело. Она кое-как забралась в шахту и двинулась вперёд, во тьму.       ***       Тёмные коридоры длились бесконечно. Ульянки шерудили и здесь, они незримо ощущались вокруг. Их ледяные туши постоянно касались Икаруса, провоцируя новые приступы паники, сдерживать которые становилось с каждым разом тяжелее. Но отчаянная девушка продолжала идти вперёд, потому что назад пути не было. Шахта стала сужаться, ряды нежити изрядно поредели, хотя Маруся знала — они всё равно где-то близко. И тут машинка врезалась во что-то неожиданно мягкое:       — Сука, кто здесь??? — в панике она отступила на шаг.       Тьма была настолько глубокой, что даже силуэт препятствия не разглядывался. Проход озарился ворохом искр — вспыхнул факел, он осветил пространство, и бля-я-я-ять, лучше бы этого не происходило. Напротив стояла Лена, изуродованное лицо которой не могло принадлежать человеку: вместо рта и глаз у неё зияли чёрные дыры, а цвет кожи отдавал бледной синевой, не свойственной даже покойникам:       — Икарус-Тян… — проскрипело существо таким ужасающим голосом, что Маруся прям вот уже реально обосралась со страху.       Девушек, если можно так сказать, разделяли считанные сантиметры, и автобус буквально смогла заглянуть внутрь Леночки через пустые глазницы, но там ничего не было. Вообще ничего!       — Ёб твою мать… Лена…       — Е-хе-хе-хе, ну да, — скрипуче расхохоталось чудище. — Сколько лет… С нашей последней встречи?       Мало гнетущей обстановки, так эта тварь ещё и загадками стала говорить. Икарус поднапрягла свой работающий на форсаже двигатель и сообразила, что дохлая Леночка имеет ввиду не её, а одну из тех загадочных «прошлых» Марусь, о которых говорила Юля:       — Я не тот автобус, которую ты, наверное, когда-то знала, — еле выдавила машинка, ожидая эскалации конфликта каждую наносекунду.       Чучело манерно принюхалось, сократив дистанцию буквально до нуля:       — И правда… Смердишь иначе… Животным страхом…       Вот на этом моменте автобус чуть осмелела. Если оно умеет пиздеть, значит, как минимум, его можно заткнуть (а там, глядишь — и захуярить), поэтому наша отважная и слабоумная героиня не полезла в карман за словом:       — А от тебя говной воняет. Отсюда чую.       Лена снова рассмеялась, ещё более скрипуче:       — Они тоже дерзили…       Икарус смолчала, прикидывая свои шансы и судьбу тех, кто дерзил.       — Ты отсюда уже не выберешься, глупая автобусинка…       Дело приобретало скверный поворот! Маруся, как это полагается в случае неизбежной драки, ударила первой — резко и без колебаний. Кулак твёрдо протаранил челюсть Лены, буквально раскрошив её. Та пошатнулась, но не упала. Вместо этого лютая тварь заорала диким визгом, как будто застряла в укупнике, что даже факел потух. Икарус ломанулась к выходу с последней передачи. В голове стучала лишь одна мысль: «Выжить!!!»       Она бежала с закрытыми глазами, выставив руку вперёд, и отчётливо слышала нарастающий топот крохотных ножек вокруг. Мёртвые ручонки стали хватать девушку за неприличные места, и в какой-то момент она споткнулась. Миелофон вылетел из рюкзака и с оглушительным треском разбился о землю. Гнилые тела в тот же миг навалились на Марусю, принявшись рвать её на части:       — Вот и всё… Опять шахты… Опять черти… Опять смерть, — горько подумалось девушке, ощущая каждый новый порез на теле.       Но прозвучал дикий крик Леночки, и шелупонь в страхе разбежалась кто куда. Уродка догнала Марусю и со всей дури въебала ногой по лицу:       — А ты куда собралась? Мы ещё не закончили!       Икарус отлетела и ударилась головой, но концентрацию не потеряла. Автобусинка сердцем чуяла, что это её последний бой, но твёрдо молвила в лицо смерти:       — Пошла нахуй.       Девушка встала и оценила соперницу. Неподалёку маячил выход: тусклый свет освещал прокажённое тело, застывшее в позе для атаки. Марусе нечего было терять, и она тоже напрягла каждую мышцу измученного тела. От такой силушки богатырской бинты просто-напросто разорвались на клочки, обнажив больную руку. Кость, тем не менее, уже срослась (хорошо быть человеком из стали):       — Я побеждала тебя каждый раз, — наугад спизданула автобусесса в надежде выцепить из Леночки немного лора.       Тварь на провокацию не купилась и оскалила чёрные зубы:       — Кроме последнего, — нежить бросилась в бой.       Битва вышла короткой, но крайне разрушительной. Лена широким взмахом когтей процарапала глубокий шрам на лице Маруси, ослепив её на один глаз. Этот же удар открыл корпус, и в него прилетел яростный стальной кулак, что снёс нахуй все рёбра, после чего гнилая мразота тупо развалилась на две части. Икарус откатилась назад, ухватившись за лицо:       — Падла… Гнида… Как же больно!!!       Место драки окружили Ульянки, не решаясь открыто напасть на титанессу, что одним ударом превратила в труху местного суперхищника. Но неутолимый голод толкал их вперёд. Преодолевая панику и адскую боль, Маруся ухватила оброненную Конфету и выставила её перед собой:       — Ах вы мрази! Я же просила отвести меня к Мета-Семёну!!!       Ответом было лишь тупое мычание. В узком пространстве шансов на спасение для громоздкой автобусихи не имелось, поэтому она бросила Конфету вглубь шахты и ломанулась к лестнице. План сработал: нежить ринулась за леденцом, это дало Икарусу время, чтобы покинуть проклятое место.       На поверхности оказалось не легче: толпы Советовых по-прежнему целиком заполняли площадь, и они уже пришли в себя. Икарус была залита кровью, а правая фара безнадёжно потухла: с ориентацией возникли проблемы — девушка попросту упала на искрошившуюся бетонную плитку.       Ближайшие Ульянки немедля повернулись к источнику протеина и вознамерились его-таки получить. У Маруси оставался дробовик, она села на колено и наугад ёбнула дробью куда-то в сторону угрозы. Оглушительный выстрел снёс ёбла полусгнившим мертвечинкам в радиусе нескольких метров. Остальные застыли, не выкупая за движ. Эта заминка пошла на пользу Икарусу, дав ей возможность перезарядить ружьё:       — Бум-палка, блять!!! — второй выстрел уложил ещё с десяток шмакодявок.       «Выжившие» Советовы, кажется, одуплили расклад, и идея Ульяно-геноцида им пришлась не по душе. На этом моменте девушка потеряла инициативу, поскольку в таком состоянии она не могла быстро вставлять новые патроны. Свежая порция мертвечины была уже на подходе со всех направлений, и безнадёжность ситуации стала совсем уж очевидной.       Маруся не хотела в очередной раз погибнуть от толпы кровожадных выродков, а козыри в руках закончились. Сердце Икарусятоньки больно ёкнуло, а ствол дробовика упёрся в собственный подбородок — так хотя бы не доведётся быть съеденной заживо… Слёзы хлынули из уцелевшего глаза, накрыв пеленой безжалостную действительность. Перед девушкой пролетела вся её крохотная жизнь: каждая драка, все забавные и неловкие ситуации, лучшие друзья и заклятые враги:       — Прости меня, Генда, — зарыдала Маруся. — Прости меня, пожалуйста… Увидимся в следующей жизни.       Медлить было нельзя. Икарус дёрнула крючок и прозвучал выстрел, но за долю секунды перед этим кто-то выбил ствол из дрожащих рук:       — Ты что делаешь, Икарус??? — голос был знакомым. — Стоило лишь на секунду отлучиться…       Чудовищной громкости ба-бах оглушил и без того потрёпанную Марусю, чиркнув по щеке дробью. Но даже контуженная, она не могла не узнать эти датфильные интонации — над сломленной девушкой нависла тень Семёна:       — Все вон!!!       Толпа мёртвых девок куда-то мигом рассосалась, оставив площадь, заваленную трупами, Икарусом и…       — Мета… Как там тебя? — упала на спину обессилевшая Маруся, которой даже уйти из жизни спокойно не дали.       — Разговоры потом, — прервал её «незнакомец». — Для начала, тебе нужна помощь…       ***       Неведомым телепортом парочка оказалась в полуразрушенном медпункте. Галогеновые лампы, что явно не горели уже тысячи лет, вновь мерно загудели волей спасителя Маруси. Очищенные магией от налёта времени, нитки, иголки и бинты сами выскочили из насквозь проржавевших футляров и принялись за потрёпанное тело машины, исполосованное вдоль и поперёк когтями рыжих тварей. Икарус уложили на кушетку, а Семён стал рядом. Его лицо было покрыто всё той же непроглядной тенью, что и во сне девушки:       — Ты… Этот… Творец? — пролепетала Маруся, пытаясь смириться с тем фактом, что она пять минут назад чуть не пустила себе пулю в рот.       — Кто-то меня, вероятно, и так называет, — ответил собеседник. — Но ты всё же явилась в это богом забытое место…       Перед каким-то там Творцом опустошённая Икарус не собиралась лебезить. Более того — её прорвало:       — Пидор! Ещё больше загадками разговаривай, сказочник хуев. Сказал бы, мол, приходи в такой-то рут, где людей ебут, там поговорим. Нет же, сука, распизделся про секреты простых мелодий, нахуй, — выплеск эмоций помог девушке слегка успокоиться. — Я сюда-то еле попала, а Юля вообще погибла в процессе. Так что не выёбывайся, и помоги мне.       Мета-Творец всё это впитывал с каменным еблом лягушки:       — Мне жаль. Я не имел возможности говорить прямо, и надеялся, что ты уловишь посыл. Тогда нас могли подслушивать.       — А сейчас? — безразлично махнула девушка, ощущая, как эфемерный хирург с филигранной скрупулёзностью манипулирует орудующими в её теле медицинскими инструментами.       Бесчисленные порезы сшивались прямо на глазах — зрелище не для слабонервных!       — Этот рут никем не отслеживается, и позабыт даже Главным, — безэмоционально констатировал Творец. — Только здесь я способен принимать человеческий облик. Извини, что не пришёл сразу. Я зависим от Мета-Разума, и подчиняюсь ему.       — Не мог залечь на дно в местечке поприятней? — уже перестала злиться Маруся.       — Мику-рут — уникальная точка в экосистеме Совёнка. Он столь же реален, как и основной лагерь, но выброшен из системы поддержки.       — Да, я слышала, что наш Мета-Графоман сам его склепал без твоего участия.       — Горькая ирония, — впервые выразил подобие эмоции Творец. — В стране Воображляндии мне приходится зябнуть в самом безыдейном уголке из всех возможных.       Икарус даже рассмеялась:       — Реально, как можно было выдумать такую срань! При чём тут зомби-Ульянки? И кстати, что за ёбаная Леночка сидела в шахте?       Творец рад был поговорить хоть с кем-нибудь, но изо всех сил не показывал этого:       — Она вырезала исходных обитателей лагеря и заселила рут нежитью. Я застал это место уже таким. У Главного особая связь с Тихоновой, вот он её и сюда впихнул, долбоёб.       Незримый медик принялся зашивать лицо Икаруса:       — Ах… Больно же… Она выцарапала мне глаз! — огорчилась девушка. — Я теперь уродина, да? Гедеван меня бросит, наверняка, лишь завидев…       Семён склонился над ней:       — Я говорил, что ты моё любимое творение?       — Кажется, да, — неуверенно пробормотала Маруся, смутившись близким контактом.       Творец удовлетворённо отодвинулся назад:       — Но я не сказал, почему…       — Да ты вообще нихуя не сказал! — разозлилась автобусинка. — Можешь начинать.       Мета-Персун уселся на сломанный стул, который под обычным человеком должен был проломиться, но, по факту, даже не скрипнул:       — На тебя поступил заказ тогда, когда у Главного начались серьёзные проблемы. Он был не в себе, и сформулировал требования очень сумбурно, оставив простор для фантазии, который я применил в свою пользу.       — И что это за… Ай, щипет!!! Польза? — еле сдерживала боль от пронзающих глазницу уколов Икарус.       — Ни у кого больше нет права на арку персонажа в этом произведении, кроме тебя, — категорично заявил Семён. — Разумеется, кроме Аватара. Поэтому ты и навела столько шума.       — Так, блять! Проще для тупых.       — Спустя невероятное количество приключений, Икарус — всё та же Икарус. И при этом не та же, понимаешь?       — Не-а, — хотя девушка отчасти уловила мысль.       — Автобус из самого первого цикла и автобус сейчас — равны ли они? — воодушевлённо спросил Творец.       — Наверное, нет, — Маруся и правда задумалась. — Я стала хитрее и… Жирнее. Вот спасибо за такую арку-хуярку.       — Отнюдь! — возразил Семён. — На самом деле изменений гораздо больше. Ты начала с животной похоти и ненависти ко всему миру, но потом смягчилась, нашла друзей, определила врагов… Ты перехитрила смерть, в конце-концов. И когда эта история закончится, твоя арка завершится с триумфом!       В голосе Мета-Осколка заиграли торжественные нотки. Марусе, правда, от этого не полегчало:       — Завершится?       — Так в чём же секрет хороших историй? — вернулся к подвисшему вопросу Творец, и сам ответил. — В том, что у них есть конец. Всему должен быть конец.       Кое-какие паззлы у Маруси в голове-таки сошлись:       — Ну, я, кажется, поняла, — операция закончилась, и девушка присела на кушетку, дрожащими руками ощупывая своё перезашитое лицо. — Ты мыслишь как писатель, мол, у героев должно быть развитие, а повешенные на стену ружья в конце обязаны выстрелить. Прекрасно! И чё?       Диалог подошёл к критической точке. Творец посерьёзнел:       — За пределами Воображляндии Семёна нас не ждёт ничего хорошего. Он пролежал в коме слишком долго, чтобы вернуться к нормальной жизни. В реальности нет никакой структуры повествования, добро и зло перемешаны в серый клубок бытия. Финал будет скомкан, романтическая линия — просрана, а сюжетные линии оборвутся на полуслове. Нет! Я этого не хочу, — ударил он по столу, от чего тот окончательно развалился.       — Да ты псих! — воскликнула Маруся. — Если мы останемся в коме, то умрём.       — Мы и так умрём. Но здесь это можно сделать хотя бы красиво и по всем канонам качественной драматургии.       — Ёб твою мать, ещё один датфил, — закатила глаз девуля, вытирая запёкшуюся кровь с лица занавеской. — У вас это чисто персуновское.       Творец молча протянул Марусе глазную повязку.       — С такими мыслями, дружище, неудивительно, что ты шкеришься по рутам-помойкам, — нравоучительно выдала Икарус, пытаясь нацепить на голову модный аксессуар. — Все тут стараются, чтобы Семён выжил, а ты, сука, брыкаешься.       Но Мета-Художник чётко выдал контр-аргумент:       — Я не вмешивался ни разу за две предыдущие части, но теперь ситуация изменилась. Потуги Мета-Семёна восстановить Семёна на твоей прошивке обречены на провал. Получится мертворождённая химера, не способная даже в туалет ходить самостоятельно.       Маруся в ахуе раскрыла рот от порции всплывших фактов. В конце-концов, за чем-то подобным она сюда и пришла.       — Но базовые механизмы всё равно попытаются это сделать, у них чёткая программа. Есть шанс, что ты не дашь себя переписать, и тогда тело вновь перейдёт на автобусный контроль, но, как я понимаю, из-за аппаратной несовместимости беды с башкой Икарусо-Семёну гарантированы такие, что можно позавидовать предыдущему варианту. Будучи там, снаружи, не замечала, что тело Главного плохо слушается?       — Точно! Чувствительность была очень низкой, — вспомнила девушка. — И писюн плохо стоял… А ещё постоянно диарея была… И зрение ухудшилось… И…       — Это вот оно, и то лишь первые симптомы, — заключил Творец. — Поэтому я предлагаю пойти третьим путём — не выходить из комы вообще.       Икарус молча пережёвывала эти слова. Она была измучена постоянными драками, переломами, порезами и лишениями. Каждую секунду она только и делала, что пыталась не сдохнуть. Каждую секунду она что-то теряла, и в глубоком отчаянии пыталась загребсти что-нибудь другое, лишь бы удержаться на месте. Её это дико заебало, и она уже выбрала смерть по методу Курта Кобейна, но Мета-Поэт-Песенник вмешался и… А что «и»? Чего же Маруся на самом деле хотела? Наверное, покоя.       — Я… Согласна. Отдай мне один лагерь, где я сделаю всё так, как захочу сама. Остальное лепи на своё усмотрение, будь там куколково… Блять… Клукол… Куколдом, короче. И тогда… Ох блять… Мы разойдёмся с вашей Персуно-братией навсегда. Будем жить до самой старости по своим норкам, и умрём в один день. Так там было?       Творец, вероятно, улыбнулся (нихуя ж не видно):       — По рукам. Помогаешь мне — и лагерь твой. Но, чтобы я смог это сделать, необходимо решить одну ма-а-а-аленькую проблему.       Икарус уже догадалась:       — Ну и какую?       — Мета-Семён. Он должен умереть.