Лифт

      Жилая одноподъездная многоэтажка стояла одной из многих ровно таких же высоток, посреди нашего огромного города. Я, затаив дыхание и запрокинув голову, смотрел вверх. Где-то там, на восьмом этаже этого шикарного, на мой взгляд, здания находилась моя собственная новенькая квартира-студия. Которая, с легкой руки департамента по делам сирот, досталась мне. Хотя из детского дома меня поперли еще два года назад, свободного маневренного фонда для сироты, меня, Ируки Умино, не находилось. Я восхвалил всех Ками, когда поступил на бюджет в педагогический университет на факультет детской психологии и учителя младших классов, о чем всегда и мечтал, ибо там предоставлялось общежитие, и я не оставался без крыши над головой. И вот, я стою с картой-ключом в руке перед высокими стеклянными дверями парадного входа в подъезд. Стою и до сих пор не верю, но писк индикатора магнитного ключа срабатывает и пропускает меня внутрь здания. Переезд не занял много времени. Пожитков у меня было не много. Тонкий скрученный футон с пледом и маленькой подушкой, чемодан, в котором умещались комплект сменного постельного белья, полотенце, кружка, тарелка, небольшая кастрюлька и электрочайник. За спиной висел рюкзак с главным мои сокровищем — книгами и учебниками. На ногах — единственные стоптанные кеды и рваные на коленях джинсы. Куртка досталась мне от Изумо, моего соседа по общаге в универе. Ему купил новую его парень, Котецу, а эту, от всего доброго сердца Изумо, подарили мне. Парни всегда меня выручали, с первого курса, как мы познакомились.       Ребята жили до этого в одном небольшом городке, и вместе приехали поступать в универ, где сейчас мы все и учимся. Они пара уже давно, с начала старшей школы. Я им навсегда останусь благодарен, именно они вернули мне веру в людей, веру в то, что в этом мире есть не только алчность и подлость, но и дружба. Глядя на их отношения, я втайне мечтал найти себе такого же заботливого и любящего человека, партнёра, чтоб идти с ним рука об руку по жизни, дарить свою любовь и тепло, но, к сожалению, во-первых, я гей, а найти подходящую пару не то что гею, а и натуралу не так просто. А во-вторых, кому нужен почти нищий студент, сирота, который ничего не может дать, кроме своего тщедушного тела. Я радовался за друзей, они радовалась за меня, когда узнали новость, что наконец-то я обзавелся своим жильем, и государство вспомнило о существовании маленького человека — Ируки Умино. Нет, я не жаловался никогда. То, что меня должны были обеспечить жильем сразу при поступлении в ВУЗ, я знал, но всегда лишь пожимал плечами и говорил, что, видимо, не сейчас, время не пришло. Так прошел весь первый курс. На время каникул деканат разрешил мне остаться в общежитии, заодно я там работал все каникулы на ремонте корпуса, подработал ещё и сторожем и сумел скопить совсем немного, но хоть каких-то денег. Их мне хватило чуть обновить гардероб, на питание до первых стипендий, телефон и книги. Мои любимые книги, которые я готов был читать, проглатывая одну за другой.       И вот, начался новый учебный год. Через какое-то время мне звонит наш завотделением, и зовет сообщить эту невероятную новость о том, что со мной хотят связаться и вручить ордер на собственную новую квартиру почти в центре города, недалеко от университета. Предела моему счастью не было, я считаю, это было то самое вознаграждение за терпеливое ожидание.       Я катил старый чемодан на колесиках с привязанным к нему скрученным футоном и сам себе улыбался. Керамогранитные полы холла сияли чистотой и новизной. — Юноша, а вы куда направились? — голос пожилой женщины меня окликнул, и я остановился как вкопанный, боясь повернуться, потому что мне показалось, что сейчас моя сказка разрушится вдребезги, и я проснусь снова в общаге. Как в страшном сне. Внутри меня всё похолодело. Я глубоко вздохнул, натянул одну из своих самых дружелюбных улыбок, и обернулся. — Доброго дня. — я учтиво поклонился женщине. — Меня зовут Ирука Умино, и я, вот!— я достал магнитную ключ-карту. — Я новый ваш жилец из квартиры на восьмом этаже, номер восемьдесят восемь. Давайте знакомится, теперь мы будем часто видеться, — я еще раз улыбнулся пожилой даме. — А-а-а! — протянула она мне, понимающе. — Вы тот, кому досталась последняя студия, понятно. Меня, милый, зовут Ватанабэ Акеми, — она мне улыбнулась. — Приятно с вами познакомиться, Ватанабэ-сан! — я ещё раз склонился в традиционном поклоне старшим. — Какой ты хороший парень, Ирука-кун, мне тоже приятно познакомиться с тобой. Ну, беги скорее. Рада, очень рада такому жильцу, — она мне всё улыбалась, и я подумал, что это хороший знак, что встретил сразу при заселении такого приветливого человека. Я прошел вперед, где располагалась площадка с лифтами. Их было два. Новенькие, в красивом дизайне и с ярким освещением. Я нажал кнопку вызова, и кабина лифта с мягким «дзинь» прибыла, женский голос робота огласил: «Первый этаж. Холл», и двери этого чуда раздвинулись, окатив меня яркой подсветкой, которая отражалась в зеркале в полный рост. Кабина даже обычного пассажирского лифта была очень просторна, здесь с легкостью могло поместится хоть десять человек. Я, едва дыша от волнения, поднимался в свою собственную квартиру. Целых, невероятных, двадцать восемь квадратных метров. После нашей комнаты в пятнадцать квадратных метров в общаге это были настоящие хоромы. Лифт поднимался чрезвычайно медленно, с заунывной мелодией, что-то из классики. Мое терпение заканчивалось. И вот он, восьмой этаж. Я вышел на площадку. В холе было две двери по разные стороны, я посмотрел нумерацию квартир, написанную на стене, и пошел в нужную мне сторону. На удивление, как только вошел в холл этажа, дверь моей квартиры оказалась прямо передо мной. Это была стандартная недорогая металлическая дверь с магнитным замком, который открывала та же ключ-карта, что и общий вход. Её можно было бы заменить, но зачем? Во-первых, воровать у меня нечего, во-вторых, тут всё утыкано камерами видеонаблюдения, да и навряд ли какой-то дурак полезет сюда.       В очередной раз перехватило дыхание, когда я прижал тонкий пластик к датчику на стене, красная кнопка стала зеленой, я с мягким щелчком открыл дверь и окунулся в пространства моего собственного жилья. Вкатив чемодан и вещи в прихожую, я был готов перейти на ультразвук от желания заорать от счастья. Я думал, что увижу голые бетонные стены, и готовился к долгому ремонту, но то, что предстало перед мной, перекрыло все мои ожидания. На полу прихожей была постелена плитка. Из нее, прихожей, шли три двери, я открыл одну, и автоматически загорелся свет, сработав на датчик движения. Достаточно просторный санузел, выполненный в белой кафельной плитке. В нём было всё необходимое: небольшая душевая кабина, раковина и унитаз. Я закрыл дверь. Дверь напротив вела в какое-то небольшое помещение, скорее всего, это была кладовка, и прямо передо мной, финальным аккордом моей счастливой рапсодии - огромная, прямоугольной формы, единственная комната, которая в себе совмещала жилое помещение и кухню. Кинул лучащийся радостью взгляд на небольшой закуток, в котором, о Ками-сама, стояла простенькая кухня, состоявшая из трех ящиков внизу и двух сверху, и небольшой, на две конфорки, электрической варочной панели. Слезы счастья наворачивались на глаза. Я рассматривал всё, не веря, что это мой дом. Подошел к широкому окну почти во всю стену, и, оказалось, оно выходит на лоджию. У меня есть лоджия! Этот факт окончательно добил меня, и первые слезы радости брызнули из моих глаз. Наверное, так счастлив я еще никогда не был. Я открыл стеклянную дверь вошел в её узкое пространство, сел на пол и уставился вниз. Там, внизу, суетились люди, ехали по широкому проспекту машины. Звукоизоляция была просто отличная. Я подумал, что когда стемнеет, тут откроется отличный вид на ночной город, и можно будет постелить плед, пить чай и любоваться этой красотой. Я хотел скорее поделиться радостью со своими друзьями. Скорее пригласить Изумо и Котецу на мое новоселье!       Вот так я начал жить в этом прекрасном месте. Соседи оказались хорошими. Я очень сдружился с Ватанабэ-сан. Женщина оказалась одинокой, её дети давно разъехались в разные стороны страны. На мое счастье или удачу недалеко от моего чудесного нового дома была куча круглосуточных магазинчиков, куда постоянно требовались работники. И вот теперь, помимо нового дома, я нашел ещё и подработку в одном их них. Выходил, в основном, на ночные смены в выходные и пару раз на неделе. Было трудно, сложно, но никуда не деться, деньги мне были очень необходимы. Хотелось купить ноутбук. Я нуждался в нем для учебы, всё чаще и чаще нам задавали курсовые проекты, а у Изумо много не напросишься, да и некрасиво это - просить, ему самому нужно для учебы, а библиотечная техника пользовалась большим спросом, там попробуй успей занять свободный. Без меня желающих много.       Жизнь шла своим чередом. В целом, я был счастлив, и доволен всем. Но вот как-то раз я встретил его. Этого мужчину, который мне показался отчего-то глубоко несчастным, каким-то потерянным, но безумно загадочным и притягательным. Я увидел его впервые на подработке, в магазине. Как раз была моя ночная смена на неделе. Он зашел, в черной кожаной куртке, синих офигенно крутых джинсах Levi’s. Из-под куртки торчал высокий ворот свитера, что мягкой тканью охватывала его красивую шею. На руке висел черный байкерский шлем. Стройный, высокий, с узкими бедрами и широким разлетом плеч. Его фигура была, без преувеличения, шикарна. Я смог рассмотреть его украдкой, пока он выбирал пиво, стоя около холодильника. Выбрав нужное, и взяв пару банок, он направился напрямую ко мне. Я застыл истуканом, засмотревшись на его волосы. Они были чуть отросшими, я сначала подумал, это они выкрашены в пепельный блонд, но каково было мое удивление, когда я понял, что это его натуральный цвет! Я опустил глаза, натянув форменную кепку пониже. Банки с пивом с глухим тяжёлым стуком опустились на прилавок. Я взял их, и начал пробивать, проводя сканером по штрих-коду. — Бонд серый компакт, пару пачек, и зажигалку. — я сначала подумал, это мне показалось. Его голос был бесподобен: глубокий, с едва уловимой хрипотцой, негромкий и ровный. Он показывал уверенного в себе мужчину, знающего, чего хочет. Я не решался поднять на него глаза, но хотел услышать его ещё. — Извините, что вы сказали? Повторите пожалуйста. — неловко попросил я. — Понимаю, тоже притомился, друг, — он устало потер глаза большим и указательным пальцами. — Две пачки, Бонд серый компакт и зажигалку, — повторил он, совсем не рассердившись, и даже как-то вроде посочувствовав мне, решив, что я тоже устал на ночной работе. Время и вправду было поздним, глубокая ночь. Откуда, интересно, он едет. А вообще-то, какая разница. Я подал товар, рассчитал его. Он приложил дорогой смартфон к терминалу, оплата прошла. Еще раз пожелал мне доброй ночи, и скрылся за стеклянной дверью входа магазина. Буквально через минуту я услышал, как заработал двигатель байка, и мой ночной покупатель уехал.       В следующий раз судьба свела меня с этим человеком буквально через три дня. После очередной смены в магазине я проспал, и хорошо, что проснулся на третий звонок будильника. На первый урок первой пары я уже точно опоздал, а ещё сегодня после обеда обещали промежуточное тестирование. Его надо было сдавать на хороший балл, иначе мне грозило лишение повышенной государственной стипендии, а она ох как мне была нужна. Я, уткнувшись в учебник, с жадностью поглощал информацию, заскочил в лифт и, по привычке, уже не глядя, нажал на первый этаж. Стоит кто-то рядом со мной, или нет, я особо никогда не замечал, благо лифт огромный. Я очень спешил, чтобы успеть на второй урок пары. Пропускать лекции было не в моих правилах. Где-то на периферии сознания я только услышал характерное «дзынь», которое обычно звучало перед открытием дверей, и поспешил выскочить из лифта, всё так же уткнувшись в учебник. — Юноша, это восемнадцатый этаж. А вам, как я понял, на первый! — смутно знакомый голос раздался за моей спиной, только сейчас он звучал еще более уставшим, и меня кто-то потянул за капюшон моей куртки обратно в кабину лифта. — Ой…! — я обернулся и встретился с чуть прикрытыми веками уставшими серыми глазами уже знакомого мне байкера. Того самого взрослого красивого мужчины, что покупал пиво и сигареты у меня в магазине. И, конечно, он меня не узнал. Куда там! Я ж был в униформе. Да и почему он должен запоминать такую посредственность, как я? — Ой, а я думал, один еду в лифте. Доброе утро, спасибо! Ой, извините, я ж спешу, на пары опаздываю, еще раз спасибо! — произнес я несуразный набор слов из приветствия, почему-то извинений и за что-то благодарностей. Сыграла растерянность. Я не думал, что еду в лифте с кем-то ещё, и его присутствие оказалось для меня полнейшей неожиданностью. Я остался, он же проследовал вперед, видимо домой. Даже не обернувшись. Створки лифта сомкнулись, и он понес меня вниз. А почему он должен был оборачиваться? Понятно же, что я для него пустое место, а он… этот мужчина был настолько загадочен и прекрасен одновременно... И, оказывается, мы соседи, ну, скорее всего. Но почему он тогда раньше не заходил ко мне в магазинчик? На этот вопрос я мог лишь предположить, что либо смены не мои были, либо же он редко посещал его в принципе, то есть, бывал в крайних случаях.       Какого-то черта этот мужик не выходил у меня из головы весь тот день. Я думал о нем, витал в облаках. В чувство пришел только после обеда, когда пришлось собрать все ресурсы и написать тест на "хорошо" как минимум, что, в принципе, и сделал. Одно я понял точно — я попал, и это моя первая настоящая влюбленность но, скорее всего, даже если оно так и есть, то безответная. Раньше я думал, что моя первая влюбленность был Мизуки, но вспоминать о нем было сейчас противно. Это была не влюбленность, а какое-то непонятное больное чувство. Не самый приятный промежуток времени я, как дурак, тянулся за ним, но быстро понял, что он пошел по кривой дорожке легких денег, на которую я ступать не собирался. Мизуки был старше меня на пару лет, он сколотил небольшую банду хулиганов и занимался мелким вымогательство и воровством, что быстро меня от него отвратило. Можно сказать, я и не любил его никогда. Да и ему я больше нужен был, как занятная игрушка. Он ко мне ничего не испытывал, и отношений, как таковых, между нами не было, хотя он и называл меня какое-то время своим "близким другом с привилегиями". Привилегии эти заключались в паре неумелых поцелуев и совместной дрочке в душе. Но потом я поступил в университет, и благополучно затерялся в огромном городе, а поскольку с меня нечего было взять, он обо мне вскоре забыл. До меня доходили слухи о том, что он угрозами заставил нашего общего знакомого, Иваши Татами, продать квартиру, которую дало государство. Но я не верил слухам - это было уже слишком, и на такое он не мог пойти. Это был чистой воды абсурд.       У меня появилась одна дурная привычка: я стал высматривать своего соседа с восемнадцатого этажа по утрам. Хотелось иногда нечаянно, вот так же, заметить его возле дома. Может, как-то улыбнуться и поздороваться, но я так и не видел его. Это было странно. Видимо, у него работа раньше моих пар начинается, и он уходит из дома раньше.       Новая возможность увидеть этого красавца выпала мне совершенно случайно. В тот вечер, уже достаточно поздний, я провожал друзей после наших посиделок у меня. Мы все-таки справили новоселье, как только я получил свою первую зарплату на подработке. Ребята подарили мне котацу и четыре мягкие разноцветные подушки к нему. В тот вечер выходного дня мы весело провели время, изрядно засидевшись у меня на лоджии: пили пиво, общались, шутили и мечтали о будущем. И я в этот вечер рассказал друзьям о нем. Что, вот, встретил такого офигенного мужчину, что дух захватывает. Конечно же, это моя безответная любовь, и надеяться я не должен ни на что. Как и придумывать себе какие-то розовые воздушные замки. Он, может, и вовсе ярый гетеросексуал?! А я тут со своей гейской ванилью... даже смешно. Буду любоваться им издалека. Ну, возможно, познакомлюсь со временем, этак по-соседски. Да и взрослый он, на вид ему за тридцать. Я поведал им всё, грустно улыбнувшись и отпил пива. — Почему ты сразу всё в негатив какой-то сливаешь? Ирука, не попробуешь — не узнаешь! Для начала познакомиться хотя бы надо. Ты парень симпатичный, миловидный. Вон на тебя в универе сколько обращают внимание, и даже очень! Просто ты не замечаешь этого, скромник, — Изумо, как всегда по привычке, начал меня успокаивать и пытаться приободрить. — Посмотреть бы хоть глазком на этого твоего "альфа-самца"! — протянул он, а я лишь улыбнулся.       И вот оно, чудо из чудес, прям как по запросу! Я стоял на улице, разговаривал, провожая ребят. Мы шутили и смеялись у подъезда, когда подъехало такси. Через несколько секунд пассажирские двери открылись, и из машины вышел очень красивый молодой парень и мой сосед. Он был всё так же шикарен в тот поздний вечер. Мой взгляд буквально прилип к нему. Мы стояли в стороне, совсем недалеко от входа в подъезд. На нем было короткое серое пальто с воротником стойкой, оно было расстёгнуто, и краем глаза я увидел тонкий светлый свитер. Дополняли стильный образ строгие брюки и классические туфли оксфорды. Ками-сама, он был идеален. Молодой человек рядом с ним шутил и смеялся, видимо, над какой-то ситуацией, а он лишь сдержанно улыбался и кивал, а после, положив руку на поясницу парня, повел его в подъезд. — Это он? — спросил Изумо, хотя по моему взгляду, мне кажется, и так понятно было, что "да, это он!". — Ну тут и без слов понятно, он гей. Причем особо не маскируется. Вон, повел к себе кого-то, явно будут трахаться, — простота моего друга порой просто убивала на месте. Ну, вот мог бы и без этих подробностей. Хотя чего уж там, понятно же, что мне ничего не светит. И это не стало разочарованием, оно случилось позже.       А случилось оно примерно через неделю, в ночь с пятницы на субботу. Я возвращался из гостей от парней. Мы хорошо посидели, посмотрели футбол, они прекрасно знали, как я люблю эту игру, и при случае составляли мне компанию. Мы, как обычно, с пивом и чипсами залипли на добрых три часа, а потом еще обсудили матч. В моем доме (ух, до сих пор замирает сердце, как об этом подумаю!) бывало, хоть и не часто, что переставали работать лифты, причем оба сразу. Они были настолько напичканы электроникой, что при каждой непонятной подозрительной ситуации просто спускались на первый этаж и стояли с открытыми дверями. В этот раз случилось, видимо, то же самое. Я вздохнул, ну что ж, физкультура ещё никого не убивала. Да и 8й этаж — не 22й. Вот этим людям я не завидую. Ремонтники, скорее всего, приедут в ближайшее время, но ждать тут, внизу, не хотелось. И я неспеша побрел к лестничной площадке, чтобы подняться на свой этаж. Всё было относительно тихо при подъёме наверх. А вот стоило доползти до третьего этажа, как я услышал отчетливые звуки, копошения и тяжелое дыхание. На мгновение я застыл. Эти звуки говорили, без вариантов, об одном. А вдруг кого-то принуждают?! — пронеслась мысль в моей голове. Я, как можно меньше создавая шума, начал подниматься по лестнице на этаж выше, потому что подозрительные звуки шли примерно оттуда. Теперь я услышал уже шёпот и тяжелое дыхание, шорох одежды. Подкрался еще на пару ступенек, и мне открылась невероятная и постыдная картина. Двое, вроде, мужчин страстно целовались. Темный был крупнее второго, из-за его широкой спины я не видел второго участника этого действа толком. Я уже понимал, что насилия тут никакого нет, и всё по обоюдному согласию. Дыхание мужчин становилось всё более интенсивным, а вздохи рваными, вперемешку с громкими звуками страстных поцелуев и рваных полу-стонов. Самое время было тихонько уйти так же, как пришёл. И совсем неожиданно я услышал фразу, сказанную голосом, который пригвоздил меня к месту и заставил повернуться. — Давай быстрее, прямо тут. Я не могу больше терпеть, Тензо…, — эти слова, сказанные между яркими громкими стонами, под аккомпанемент страстного тяжелого дыхания, полного желания второго мужчины, и этот голос: глубокий бархатный. Ками-сама, если бы кто-то спросил меня: можно ли влюбится в голос человека? Я бы ответил - да. Несомненно, да. Я поплыл от голоса моего соседа, каким он был во время... секса. Снова копошение, а я безвольно возвращаюсь на свой наблюдательный пост. На полу валялась куртка. Того, кого мой сосед назвал Тензо, и который уже повернул его спиной к себе и стянул брюки вместе с нижним бельем. Света было достаточно, и мне все прекрасно было видно с нижнего пролета. Я прижался к стене, чтобы не упасть, потому что мои ноги уже не держали меня, а глаза буквально горели и слезились от увиденного. А ещё меня накрыла волна стыда, когда я осознал, насколько сильно возбужден от увиденной картины. Я боялся дышать, лишь бы они меня не заметили, но при этом адский стыд сжигал меня изнутри, возбуждение и неистовое желание видеть приковывали мои глаза. Смотреть, пошло подглядывать за этим прекрасными мужчинами. Я просто не представлял, что бывает так хорошо людям, что они могут бесстыдно стонать. Тензо пальцами стимулировал мое соседа сзади, тот стонал, они не переставали целоваться, он что-то шептал ему. И вот, я вижу, как он достает презервативы, слышу, как рвет фольгу упаковки. Чуть приподнявшись на ещё одно ступеньку я увидел, как он прокатывает его по своему члену. Ох, Ками-сама, а такие вообще бывают? И как он поместится? Но не успел я об этом подумать, как Тензо одним плавным и быстрым движением вогнал его полностью в своего любовника. Мать его, полностью и сразу! У меня окончательно перехватило дыхание. Нет я не был монахом, я пробовал пальцами нащупать ту самую точку, о которой столько говорят. Но даже два пальца - это было больно, может, это дело привычки. Я не хотел задумываться об этом, я смотрел и смотрел, как Тензо жестко вгонял свой член в моего соседа, распластывая того по стене. Он жестко держал одной рукой за талию, фиксируя его, а пальцы второй руки сплелись с пальцами чужой руки. Он вскрикивал и подгонял его, просил, чтоб тот трахал глубже и быстрее приближая его к пику наслаждения. Мой собственный член просто разрывался от напряжения, мне хотелось срочно снять его и, прикоснись я к себе сейчас, я бы кончил. И именно тут случилось именно то, что должно было случится. Мой сосед повернул голову и чуть опустил взгляд вниз. Этот взгляд человека, близкого к пику наслаждения, отрешенный с поволокой, я не забуду, наверное, никогда. Он смотрел прямо на меня. На приоткрытых губах его застыла едва заметная улыбка. Но он и не думал останавливать жестко трахающего в него мужчину. Он лишь вновь застонал… Я попятился спиной назад, понимая, что меня заметили, и, спустившись на этаж ниже, рванул скорее из этого лестничного пролета. У нас был еще один. Вот по нему и заберусь домой.       Тяжело дыша от того, как быстро забирался по лестнице, я закрыл скорее за собой дверь и буквально стёк по двери в коридоре. Зайдя в прихожую, я не включал свет. Перед моими глазами до сих пор стояла картинка жаркого секса между моим соседом и тем другим мужчиной. Мой член подергивался и изнывал от желания. Я чуть стянул спортивные брюки и сжал в ладони свой пульсирующий орган. Провел раз, потом второй, ускоряясь и уделяя внимание больше головке. Я никогда не видел, чтобы мое белье так испачкалось естественной смазкой, я буквально истекал ею, размазывая выступающий предэякулят по головке. Я сидел в темной прихожей и надрачивал себе с таким остервенением... Кончил быстро. Но возбуждение никуда не ушло. Я снова принялся мастурбировать, представляя, что это меня так жестко трахает сосед, и это я не переставая стонать, подгоняю его. Ками-сама, как я возбудился! Мне было так хорошо и так стыдно одновременно. Я кончил второй раз, болезненно и обильно. Глубоко вздохнул и облокотился головой на дверь. Ноги подрагивали от оргазма, надо было вставать, принять душ и идти спать. Когда я уже проваливался в сон, ко мне пришла одна простая мысль: как теперь смотреть в глаза этому мужчине, если снова пересечемся в лифте? А ведь это случится...       Как я и предполагал, случайные встречи стали неизбежны. Я не то чтобы разочаровался в нём, или мне было как-то больно от того, что я увидел. Хотя, кому я вру, мне было очень неприятно. Не скажу, чтоб эта картинка вызывала во мне боль, скорее сожаление и некую зависть, что мне никогда не быть с таким мужчиной, как Хатаке Какаши. Да, я узнал о нём всё, что мог. Он жил в большой однокомнатной квартире на восемнадцатом этаже. Со слов Ватанабэ-сан, а она - мой главный поставщик информации, Хатаке служил в полиции. После я, покопавшись в интернете, узнал, что ему тридцать два года, он офицер в управлении полиции. Начальник одного из следственных отделов. На хорошем счету у руководства, имеются награды. Ранее работав специальном отделе, после травмы перевелся в более спокойное место. Так же я нашел несколько вырезок из газет, прочитав о раскрытии громких преступлений. В этот момент я почувствовал себя этаким сталкером. Мне даже смешно стало. А еще у Хатаке был пёс, замечательный старик мопс. Мы пересекались в лифте. Стоило мне чуть раньше выходить на учебу, и встречи стали чаще. Я ощущал его взгляд на себе и, отчасти, понимал, почему он на меня смотрит, ведь я единственный свидетель его тайны. Ведь нигде и словом не сказано об ориентации этого идеального мужчины. Я про себя почувствовал некоторое удовлетворение от этого факта, но всегда убегал быстрее, чем он успевал со мной заговорить.       Прошло немного времени, и судьба столкнула меня с Хатаке в очередном «испытании на прочность» моей психики и выдержки. Мне надо было заступать в первом часу ночи на смену. Я спешил в магазин. Закинув на плечи рюкзак с униформой, я как можно тише закрыв дверь, поспешил к лифту, и по привычке нажал кнопку вызова. Параллельно копался в своем смартфоне, подыскивая видеолекцию, что посоветовал нам посмотреть преподаватель. Двери нашего идиотского лифта раскрылись. Я уже давно понял, что алгоритм электроники в нём сбит напрочь, ведь он должен доставить сначала гостей наверх, а потом спуститься за мной. Но нет же, он останавливался ровно там, где его вызвали, чтобы идти дальше. Тупое железное создание. И как всегда судьба-злодейка жестоко пошутила надо мной. Двери лифта открылись, и моим глазам открылась картина, от которой я знатно охренел, уж простите мне эту грубость. Хатаке стоял, облокотившись на стену, и его руки утопали в золотистых волосах юноши, что старательно отсасывал ему прямо в лифте. Мне бы бежать, но я на каких-то несколько секунд застыл от вида происходящего. При этом Хатаке уставился на меня с четким пониманием в глазах, что снова накосячил, и снова передо мной. — Ой, извините! — пролепетав, я быстро развернулся, пытаясь забыть всё, что увидел только что, на этот раз решил пробежаться по лестнице вниз. Даже не пробежаться, а наоборот - помедленнее пройтись. Может, получиться убедить тебя, что ничего не было и забыть. И почему я сказал: извините, что помешал? Какого он постоянно, уже можно сказать, трахается в подъезде?! Это меня просто возмутило, и, спустившись к первому этажу, я немного негодовал. Вроде взрослый человек, а нет бы до квартиры не дойти, надо смущать людей и ставить в неловкое положение! А если бы дети увидели? Ками-самааа… мне подурнело. Я шел по холлу, глубоко в своих мыслях, и уже выходил из него, когда увидел, как на улице в стороне, ковыряясь в телефоне, зябко жавшись в тонкой куртке, стоял тот самый парень, который так хорошо отсасывал в лифте моему соседу. Я очень удивился, и про себя даже ехидно посмеялся. Видать, я всё же подпортил вечерок голубкам. И на этот раз я совершенно об этом не сожалел. — Вот надо было тебе явиться, пацан, не раньше, не позже! — крикнул он мне в спину, когда я уже шел по направлению к работе. Я не обернулся, никак не отреагировал на его выкрики. Просто осознал, что секса у них не будет, и растянул губы в улыбке. Мои рабочие выходные пролетели очень быстро. Директор меня премировал за этот месяц за то, что я три раза выручал по сменам. Был, так сказать, на подхвате, и предотвратил кражу алкоголя какими-то малолетками. Гордость распирала меня. Эти не лишние для меня деньги я собирался потратить на новую обувку. Единственные кеды, хоть и были целы пока, но скоро наступят холода, и хотелось, очень хотелось, утепленные кроссы. Высокие, по типу «джорданов» я такие видел у Изумо, и влюбился. Хотелось обязательно белые. И крутой спортивный костюм с худи и капюшоном. Мне кажется, я бы выглядел в нем круто. Еще одним плюсом работы в магазине стало то, что тут я мог забирать списанные продукты, срок годности которых подходил к концу, но они были совершенно пригодны к еде. Так у меня появилась куча снеков, чипсов, печенья и лапши быстрого приготовления. Утром понедельника я, невыспавшийся, шел к первой паре в университет. Лифт остановился с мягким привычным «дзынь» на моем этаже. В лифте стоял он и его пес. Я зашел, настойчиво стараясь не смотреть ему в глаза. Быстро шмыгнул в угол кабины лифта. Я встал и уткнулся в телефон. — Привет. — услышал я за спиной, и сначала не поверил, что это обратились ко мне, и прям чувствовал прожигающий взгляд на своем затылке. Я внутри себя выдохнул, и сделал как можно более безразличное и обыденное выражение лица. Он стоял передо мной с опушенной головой, ввиду моего роста, который уступал этому амбалу. Мои сто семьдесят один сантиметр рядом не стояли с его, скорее всего, сто восемьдесят с плюсом хорошим. И этот вид вызвал во мне улыбку. Я сделал удивленное выражение лица и улыбнулся. — Доброе утро. — ответил я, и отвернулся, стараясь показать всем своим видом, что ну все равно мне на вас, Хатаке Какаши. Ага, представьте себе, вот такой я гордый, Ирука Умино. И мне абсолютно похер на вас. Плечи невольно расправились. — Ты извини меня, что так получилось, за те пару раз. Ну то, что не стоило тебе видеть, и, наверное ..., — он выдержал паузу, подбирая правильные слова, — было неприятно, — и всё же, это было достаточно неожиданно услышать! Мне захотелось увидеть выражение его лица. Я снова обернулся и посмотрел, эдак с ног до головы окинув практически оценивающим взглядом. Ну, допустим, вы удивили меня сейчас, Хатаке Какаши. Не ожидал я от вас такого, а сам лишь скромно ответил: — Извинения принимаются. — двери лифта открылись, и я выскочил, делая важный вид, что спешу на пары. В душе мне хотелось, чтоб он остановил или догнал меня, но, видимо, я хотел слишком много. Хотя принесенные извинения уже говорили о том, что этот человек не потерян, и совесть не совсем уснула с возрастом. Я думаю, все-таки осознал, что надо такие вещи делать у себя в квартире, а не в подъезде или в лифте. Хотя, о чем это я, романтику спонтанности никто не отменял. Вот я дурак... какая, нафиг, романтика… так, с внутренним спором, я дошел до университета. Около главного входа меня ждал Изумо, и я с удовольствием заметил в его руках стаканчик кофе для меня. — Дружище, держи! — он протянул мой любимый капучино. — Ты какой-то возбужденный. — от внимательного взгляда друга не утаить мое состояние. Я им не рассказывал о том, что видел, и, вроде как, не собирался. Ну вот решил в более мягких тонах поведать деяния Хатаке в нашем подъезде. То есть сказал, что пару раз застукал страстно целующимся сначала в подъезде на лестничной площадке, а потом в лифте с разными мужиками. Никаких подробностей. Ну и о том, как этот мужик красивый извинился за то, что доставил неудобства, поведал. Изумо присвистнул. — Смотри-ка, а мог по таким пустякам и не извиняться..., — «Пустякам» — подумал я, знал бы ты эти пустяки. Но не стал ничего больше добавлять. — А может он на тебя запал, Ирука? Чего ты теряешься? Ну пофлиртуй, начни с того, что обрати внимание на его пёсика, спроси, как зовут, там, глядишь, и разговоритесь. Он пойдет с ним гулять, а ты скажи, вам по пути, и с ним прогуляешься, — Изумо, попивая свой кофе, шел, рассуждая, как мне подкатить к взрослому, состоявшемуся мужику. И идея так-то была рабочая, если честно, хотя и банальная. Мы пошли на пары, и благополучно забыли о вариантах, как подкатить к Хатаке.       После пар, что закончились после обеда, мне позвонил директор магазина. Попросил заменить до вечера, примерно до девяти. Ему надо было срочно отлучится по семейным обстоятельствам. Конечно же я согласился, дополнительная смена — дополнительные деньги. Я поспешил скорее на работу, домой уже не успевал. Смена выдалась непростая. Если ночью обычно было тихо и мало посетителей, то сегодня, как назло, навалилось все. Привоз товара под вечер, куча народа в час пик. Мы с моей напарницей носились, как ошалевшие, чтобы не создавать очереди и быстрее обслуживать посетителей. Уже к восьми я отпустил Минако и остался сам дожидаться директора, который должен был работать сам сегодня ночью. Колокольчик на двери звонко отозвался на открытие двери, привлекая моё внимание к новым покупателям. В торговый зал вошли двое. Они казались огромными по сравнению со мной, так что я сначала даже опешил. Парни взяли два энергетика и подошли к кассе. Один уставился на мой бейджик, ухмыльнулся и, рассчитавшись, оба вышли из магазинчика. По моей спине пробежали мурашки нехорошего предчувствия.       Директор приехал вовремя и отпустил меня домой отдыхать. Закинув на плечи рюкзак, я поспешил к себе домой, скорее укрыться от своих тревог. Но это оказалось невозможным от слова совсем. Не успел я пройти и квартала от работы, а мой дом уже находился вот практически в шаговой доступности, как меня дернули за рукав. Из темноты проулка между каким-то кафе и торговым зданием на меня смотрели знакомые светлые глаза. Лицо этого человека я не забуду никогда, но вот счастья видеть его снова у меня не было. — Мизуки… — со временем, кажется, он не похорошел, а скорее подурнел. Лишь наглость в глазах осталась прежней, причём её количество там увеличилось. Он растянул губы в широкой улыбке, делая добродушный вид и демонстрируя наигранную радость от встречи со мной. — Ирука, друг мой, не забыл обо мне! Ай молодец! — он меня потянул за рукав и… резким движением притянул к себе, схватив за затылок железной хваткой, и впился в мои губы, поцеловав и больно прикусив. — А я скучал по тебе, милый. Чувствуешь, как скучал? — я оттолкнул его от себя. Парень, что стоял за моей спиной, мерзко загоготал. Два амбала, которых я узнал тоже, именно они приходили ко мне в магазин, растянули свои губы в глупой улыбке на лицах, не обременённых интеллектом. Я оказался окружен этими парнями. Бежать было некуда. Я смутно стал понимать, что впереди меня ждут огромные проблемы. — Говорят, ты обзавелся жильем. Наше щедрое государство одарило тебя уютным гнездышком. Не хочешь показать? — он вышел на проспект из проулка, потащив меня за собой и, закинув руку мне на плечи, потянул в сторону высотной свечки, где была моя квартира. — Ты же помнишь, Ирука, правило, которое действовало в нашем приюте? Что надо делиться со своими братьями? — он шел рядом и тянул меня в сторону дома. — Ты же понимаешь, что я не сделаю того, что ты хочешь? И я знаю, как ты поступил с Иваши! Это подло, Мизуки, — я пытался скинуть руку со своих плеч, но не получалось. Мы вышли с более темной стороны. Время уже было почти десять часов, несмотря на туман, фонарь отлично освещал этот угол дома. Народу проходило очень мало, и помощи мне ждать было неоткуда. Они стояли, окружив меня и отрезав пути к отходу. — А что Иваши? Татами поступил так, как должен был поступить. И ты сделаешь точно так же. Продашь квартиру, мы купим тебе комнату. А разницу отдашь в "фонд детей-сирот, обделенных вниманием государства". Иначе я сделаю так, что эта квартира встанет тебе поперёк горла. Сделаю тебя безногим калекой, инвалидом, а может, и слепым ещё. И будешь жить ты одиноко в своей квартирке, никому не нужный, а, Ирука? Как тебе перспектива? А так ты отучишься, пойдешь работать, и купишь себе новую квартирку! А может ебаря найдешь богатенького, м? Ты ж у нас такой милый парень! Прям так бы и засадил в этот ротик. Плохо, раньше я с тобой нежничал, а надо было тогда еще трахнуть! Чтоб привыкал к этой жизни! — он глумливо захохотал, снова закинув руку мне на плечо, его товарищи ему подхихикивали. Мне стало страшно. Ведь этот придурок реально может так сделать. И глазом не моргнет, как сделает... Издалека послышался рев двигателя спортивного мотоцикла, с характерным свистом. С учетом того, что на улице стоял легкий туман, видимо водитель ехал не быстро, не рискуя, или же приближался к стоянке, то есть, был жильцом этого дома. Мое сердце забилось в груди, стоянка-то вот она, недалеко, за углом спуск. А значит это мог вполне быть Хатаке, а он же полицейский, не должен оставить в беде! Хотя со стороны происходящее не выглядело как-то подозрительно. Просто молодые люди общаются. Но сбылись все мои самые смелые надежды. Байк затормозил ровно под столбом фонаря и водитель снял шлем. Его как обычно растрепанные непослушные волосы оказались в еще большем беспорядке. Под светом фонаря он был прекрасен. Моё сердце сейчас замирало от счастья, что он приехал домой именно сейчас. Все-таки случайные встречи не всегда бывают неловкие и нелепые. Мизуки насторожился, и как-то весь напрягся от такого неожиданного внимания. — Чё так обрадовался, твой ебарь? — он наклонился, негромко проговорив мне почти на ухо. — Ну значит и его сейчас угандошим, это не проблема, Ирука. И не таких пидорков усмиряли! — Ребят, а что вы тут делаете, и почему мой сосед, что рядом с вами, походу, не очень рад встрече? Я так понимаю, вы не одногруппники, и не хорошие знакомые, которые приехали навестить друга, — он говорил это с такой уверенностью и силой в голосе, что я воспрянул духом. А когда прикурил сигарету, то я понял: он их совершенно не боится и как-то даже пренебрежительно отнесся к такой толпе. — Дядя, идите, куда шли, точнее, катитесь. Тут не вашего ума дело. Нам с другом надо поговорить, не так ли, Умино? — Мизуки выпрямился в полный рост и снова закинул мне на плечи руку, которую я так же быстро скинул, показывая свое отвращение. — Руки убрал, Мизуки! — я почти прорычал на него. Во мне кипела злость. Хатаке ободрительно улыбнулся и сплюнул в сторону. Он выпустил дым, держа при этом сигарету одними губами. Он был совсем рядом с нами. Вот он вплотную стоит в треугольнике: я Мизуки и он. Что произошло с этого момента, я уже начинаю путаться и плохо помнить. Вроде, он без предупреждения ударил, и Мизуки согнулся пополам, задыхаясь и потеряв возможность что-то сказать. Я не заметил, как он набросился, с видимой злостью ударил пару раз, и первый бугай покинул боле битвы, а потом второй. Я схватил досочку, или что там лежало около стены, и со всего размаху ударил четвертого, даже, кажется, вырубив. Но в тот же момент перед глазами блеснуло что-то холодное и блестящее. Яркая жгучая боль пожаром разгоралась на моем лице. Я не понимал, что случилось, лишь прижал руки к лицу и понял, что оно все в крови. На меня накатила паника. Я ничего не понимал, только слышал где-то на периферии испуганный голос Хатаке, как он кричит моё имя, а перед глазами все застилала кровь и накатывали невыносимые волны боли, до тошноты. Не знаю почему, но из глаз потекли слезы, они смешивались с кровью, которая была буквально повсюду. Сквозь все это я слышал слова Какаши, он просил убрать руки от лица. Но мне, по глупости и от страха казалось, что если я уберу руки, то кожа слезет просто с моего лица, а так я ее держу, стягиваю. Неприятное хлюпающее чувство разрасталось под ладонями. Кровь сворачивалась сгустками, попадала в рот и в нос. Меня сильнее затошнило от боли, и я буквально терял сознание. Наконец Хатаке каким-то чудом убрал мои руки от лица и, о чудо, мне стало легче дышать. Что-то холодное прислонилось к лицу. Я слышал суету, сирену скорой помощи, меня подхватили под руки. Дальше, уже после укола, все было как в тумане, я помнил яркий свет, госпиталь, людей в медицинских костюмах и всё… на меня опустилась темнота. *****       Что-то пригревало меня, это оказался солнечный свет. Я лежал на удобной медицинской кровати. Такие я помню только из фильмов. Рядом пиликает какой-то прибор. В руку воткнута игла капельницы. Во рту неприятная сухость. Глаза болели от яркого света, хотя жалюзи окон палаты были наполовину прикрыты. Я попытался провести языком по губам. Это движение отдалось неприятной тянущей болью. Лицевыми мышцами двигать вообще не хотелось. Я глубоко вздохнул. Не прошло и пятнадцати минут прежде, чем в палату вошла приятной внешности молодая девушка с удивительными розовыми волосами. Она мило улыбнулась мне. — Добрый день, Умино-сан. Я ваш лечащий врач, Харуно Сакура, — она подошла ко мне совсем близко, и помимо розовых волос у нее оказались красивого изумрудно-зеленого цвета глаза. — Старайтесь поменьше улыбаться и разговаривать. Вам будет пока неприятно. Швы свежие, могут и разойтись. Лицо - очень деликатное место, и операция была сложная, слишком глубокие повреждения. Но ничего, вы полностью восстановите свою мимику, и всё будет хорошо. Скоро мы переведем вас в другую, платную палату. Хатаке-сан распорядился за вами присматривать, — она с загадочной улыбкой посмотрела на меня. — Очень у вас заботливый дядюшка. Настаивает потом на пластике, чтобы швов совсем видно не было. Хороший мужчина, —она без умолку болтала, проверяя показания приборов. Потом отобрала анализы крови. Измерила температуру. Сделала пару уколов. — А вы наверное знаете, он женат, или девушка у него есть? Он тут весь женский персонал просто с ума свел своим обаянием. Главврач Цунадэ-сан в бешенстве. А сама-то такие взгляды бросает на него... потрясающий мужчина, — она прижала планшетку к груди, еще раз улыбнулась. Я хотел нервно рассмеяться, тут же зашипев от боли. Он и их очаровал всех. Эх, знала бы женская половина больницы, с каким огоньком может трахаться с мужиками этот... самец. Я давился нервным смешком, но смеяться больше не решался. Видимо, эта вертихвостка врачиха меня уколола еще и снотворным, и я вновь провалился в сон.       Вся эта история, конечно же, затянулась. Я понимал, что из-за своего вмешательства Какаши получил кучу неприятностей на работе, хотя он уверял меня, что это все рабочие моменты, и чтобы я не грузился. Меня вызывали пару раз на допрос, как потерпевшего и свидетеля, потом был следственный эксперимент. Подозреваемые пошли на сделку со следствием, сознавшись ещё и в других случаях, надеясь, что им сократят срок. Что вряд ли. Мои друзья, Изумо и Котецу, были ошеломлены произошедшим. Пару раз приезжали в госпиталь. Котецу с видом знатока уверял, что даже день пребывания в такой палате - недешевое удовольствие, и что я должен быть благодарен судьбе, что встретил на своем пути такого человека, как Хатаке-сан. Да я ей и так был благодарен, что случилось именно так, как случилось. Потому что в моей душе затеплилась надежда, как маленькая искра, что, возможно, у него все-таки есть какие-то романтические чувства ко мне, а не вот эти покровительственные, как всем казалось. Потому что он при встрече обращался ко мне как старший товарищ или старший брат. Ни больше, ни меньше. А мне хотелось иного, но пока я никак не мог придумать, как сблизиться. После выписки из госпиталя жизнь встала на привычные рельсы, за исключением того, что у меня теперь было ответственное задание — навещать после университета старого мопса Паккуна, быть с ним примерно часик, выгуливать. Когда Какаши уходил на дежурства, я приходил к Паккуше еще и вечером. Пару раз забирал к себе на ночь, но это оказалось дохлым номером. Спать с ним в одном помещении было невозможно. Он храпел, а еще у него были газики. Ну, я решил, что делать так больше не буду.       А ещё я всё думал, как показать мои чувства к этому человеку, ведь я влюбился в него не на шутку. И я видел, как он иногда смотрит на меня. И еще я заметил, что он никого не водил больше к себе с тех пор, как я стал приходить. Неужели из-за меня?! Я так хотел на это надеяться. Сначала я просто стал развешивать стирку, потом решился самовольно стирку ставить, если она была. Потом я стал ещё и готовить ему ужин из тех продуктов, что были в холодильнике. Тем более, такая офигенно удобная кухня. Я кайфовал, когда на ней работал. Вообще квартира у Какаши была крутая, всё в сдержанных серо-белых тонах, с благородным изумрудным текстилем и красивой дорогой черной мебелью. Черно-белые фотографии пейзажей были развешаны по квартире. Особое место занимала огромная плазма. Иногда я наводил порядок в комнатах. Жильё стало теплее и уютнее. Я был доволен, что могу хотя бы так оставить следы своего незримого присутствия.       Как-то мы собрались с парнями выпить пивка, и Изумо, этот генератор идей гейских подкатов на минималках, подкинул мне интересную мысль. Он сказал, что свободные, в поиске, геи носят кольца на мизинцах. Это то, что я, пожалуй, мог сделать. Хотя всё равно было неловко. В тот же вечер я заказал себе обычное тонкое серебряное колечко. И если он в теме, а он в теме, это уж я в курсе, должен заметить мой непрозрачный намёк.       И как раз вскоре мне выдался прекрасный случай щегольнуть своим кольцом и попробовать пофлиртовать с ним в открытую. Потому как влажные сны с Какаши преследовали меня уже с регулярным постоянством. И ещё, я очень переживал, что он встретит кого-нибудь. Или ещё хуже — решит жениться на женщине, в другой, так сказать, лагерь переметнётся... В этот вечер шёл футбол, и Какаши пригласил посмотрел Лигу Чемпионов с ним, на его охрененной плазме. Вечер начался как обычно, мы выпили, я пару банок, он же цедил одну. Я заметил, что на вечер ему хватает одной-двух, он выпивать не очень любил. Пока шел перерыв между таймами, я предложил освежить тарелку с мясом и сыром, которые, собственно, съел практически один. Я снова засуетился на кухне, заметил краем глаза, как Хатаке наблюдает за мной. Мне это так нравится. Последнее время он часто молча наблюдал за мной, словно любовался. Смущает, конечно... — Ирука, а сколько тебе лет? — этот его вопрос будто окатил меня с ног до головы сначала жаром, а потом холодом. Я развернулся к нему. Улыбнулся. Вышло как-то нервно, наверное, потому что сейчас я именно, что нервничал. — Ну так, двадцать… один… будет в мае. Какаши, вы уже должны были всё досье на меня собрать, — я ответил на его улыбку, ещё шире улыбнувшись. Он глотнул пива, а я взял блюдо с нарезкой в комнату, и мы пошли смотреть второй тайм футбольного матча. Я всё болтал без умолку, сам не помню, что, а он не сводил с меня глаз. Вдруг раздался вопрос, который я ждал весь вечер. — А ты в курсе, что означает, когда кольцо носят на этом пальчике? — он нежно подхватил мою руку и поднес поближе к себе. Я не вырывался, лишь замолк на несколько долгих секунд. — Да, знаю, Какаши. И это я для вас специально его надел, чтобы вы, в конце концов, заметили. Я не знал, как еще показать, что вы мне нравитесь. Очень нравитесь. Ох-х-х, Ками-сама, я сейчас со стыда умру, неужели я это сказал…? — не верю, я сказал это, и мои лицо и шея полностью заливаются краской. Я сгорал со стыда, и уже готов был подорваться с дивана и унестись в неведомые дали, когда он схватил меня за край футболки, остановив порыв. — Эй, стой, все в порядке. В том, что ты испытываешь симпатию ко мне, ничего нет такого плохого. Блять…, — он выругался тихо совсем. Повернул меня лицом к себе и улыбнулся. И тут я понял, что, вроде, добился того, чего хотел, и мне стало на миг не по себе. — Нет, вы не понимаете, Какаши. Я сирота, безотцовщина, как я могу вам нравиться. Я видел, с какими мужчинами вы были. Та картинка до сих пор стоит у меня перед глазами. Тот… шикарный мужчина, тогда, в подъезде, и как вам с ним было… хорошо. Я такого вам дать не смогу, — из меня водопадом лился какой-то нервный бред самокопания и моей же неуверенности. — Знаешь, то, что ты увидел… мне стыдно за это перед тобой. Извиниться я должен был ещё раньше. Мое поведение недостойно взрослого человека, это все низко и грязно. Не буду говорить высоких слов оправданий, что на самом деле я не такой — такой я, Ирука, взрослый извращенный мужик. Но я и мужчина, готовый дарить тебе всё, что смогу, — я никогда не надеялся услышать и части тех слов, что он сказал мне тогда. Я посмотрел на него с непередаваемым восторгом и эйфорией, идущей прямо изнутри меня. Я смотрел на него, и мне до сих пор не верилось во всё происходящее. Это был тот, второй мой момент в жизни, когда я испытывал абсолютное счастье. Человек, которого я полюбил, искренне ответил взаимностью. — Можно мне кое-что сделать? — я хотел наконец сделать то, о чем мечтал. Отдать ему свой первый поцелуй, пусть не слишком уже невинный, но настоящий. Я встал между его широко расставленных ног, запустил пальцы в копну густых и, как оказалось, таких мягких волос. Наклонился. Его глаза, прекрасные серые глаза, были совсем рядом. Я мог видеть радужку. Шрам ничуть не портил его, а больше украшал. Хотя у меня теперь тоже есть свой шрам, убирать который пластикой я не собирался. Пусть будет, на память. Я наклонился ближе, прикрыл глаза и прижался своими губами к тонким твердым губам Хатаке. Пусти это выглядело по-детски, но мне хотелось именно так. Я почувствовал, как его сухие жесткие губы подхватили мою верхнюю, и он стал её нежно посасывать. Отпускать и снова принимать, легко подхватывая своими. Это сводило с ума. Я отвечал ему, повторяя тоже самое с его нижней губой. Потом он вовсе осмелел и добавил язык. Я почувствовал, как он прошелся по зубам, подцепил мой язычок, и тут нас сорвало. Мне его мало, я напираю вперёд, он откидывается на спинку дивана, и я у него на коленях. Мы целуемся остервенело. Он боится отпустить мои губы, да и я боюсь разорвать этот контакт. От губ он переходит на скулы, покрывает поцелуями шею. Невольно вырывается сам собой первый стон. Это подстегивает Какаши, он стягивает с меня футболку. Я чувствую его член, наполненный желанием. Я двигаюсь на нем, потираясь сквозь одежду, показывая, как хочу его. Я не знал, что так умею. Откидываюсь полностью на его надёжные руки, открывая доступ к груди. И подумать не мог, что мужская грудь может быть чувствительной. Он широким мазком лизнул сосок и вобрал его в губами, посасывая. Мне так хорошо, я показываю это новым протяжным стоном, и он прикусывает его зубами, так нежно, но ощущения прошивают насквозь. Все время я слышу приятные вещи, что я его солнечный мальчик, что я свет, подаренный ему самой судьбой, и это сводит меня с ума ещё больше. — Может, переместимся в спальню? — на ухо прошептал мне Какаши, слегка прикусывая мочку. Я не думал, что дождусь от него этого, и лишь закивал головой, улыбнувшись ему. Я уже было собирался встать с колен, но он не хотел отпускать меня, бережно обнимая и прижимая к себе. — Нет, обхвати меня ногами и держись руками за шею, — проговорил Хатаке и встал вместе со мной на руках с дивана. — Ирука, ты чего, недоедаешь? Ты как пушинка для меня! — я покраснел снова, мне стыдно осознавать свою, можно сказать, миниатюрность, по сравнению с ним. — Вам не нравится, Какаши? — Не вам, а тебе, сколько уже можно, обращайся ко мне на ты, а то я и так по сравнению с тобой чувствую себя стариком! — проговорил он тихо в губы между поцелуями, пока шел в спальню с мной на руках. — Мне всё в тебе нравится, милый мой мальчик! Он бережно опустил меня на кровать. Матрац был как надо, не твердый и не совсем мягкий. Он встал, стянул свою футболку, оголив торс. Я залюбовался им. Его тело - не чета моему. Сухое, жилистое, светлая кожа, а вот мышц было достаточно много. Пресс выделялся чёткими кубиками, тугие канаты мышц красиво перекатывались под кожей. В некоторых местах были видны рубцы застарелых шрамов. Я откровенно любовался этим прекрасным мужчиной, и огонь, и то желание, что я видел в его глазах, говорили, как он сдерживается, хотя и хочет меня. Его грудная клетка высоко вздымалась. Я опустил глаза, туда, ниже, где явно выпирал стоящий член. Он тоже опустил глаза и, не задумываясь, стянул брюки с себя. Красивый член качнулся под своей тяжестью, весь увитый венами, розовая головка чуть прикрыта крайней плотью. А я не мог оторвать от него взгляда. Только сейчас я задался вопросом, а как он поместится в меня. Я нервно сглотнул. — Хочешь его? — спросил он, я лишь кивнул, и как-то нервно улыбнулся. Он провел по нему рукой, оттягивая крайнюю плоть и обнажая ярко розовую головку, налитую кровью. Это было так сексуально и красиво одновременно, я снова сглотнул. — Какаши, я никогда не делал минета, и если что, вы мне скажите, — опять это «вы», но сейчас он лишь улыбнулся и кивнул. Не зная, с чего начать, я высунул язык и провел мокрую дорожку от основания до головки, нежно взяв в руки ствол и направил к себе в рот. Ками-сама, всё-таки большой, я чувствовал эту тяжесть на языке, пытался сосать головку, в голове пронеслась мысль: «это будет сложнее, чем я думал, но так возбуждающе!» — Ирука, поработай язычком, пройдись по уздечке, поласкай его. Сосать — это образное выражение, сделай ровно так, как ты хочешь, чтоб сделали тебе, — он посмотрел на меня, и я кивнул, что понял. Мои действия поменялись, я нежно обхватил губами крупную головку и стал ими водить по ней, параллельно лаская руками ствол и яички. Иногда выпускал полностью изо рта и проходился языком по венкам и по всему стволу. — Тц… хмм. Ирука, я так и кончить раньше тебя могу, а я так не хочу. Подожди минутку, — он отстранил меня, наклонился и глубоко поцеловал. — Я понимаю, это твой первый опыт, нам не стоит спешить. Он стянул с меня спортивки и кинул в сторону, обнажив полностью. Обнаженный, я совсем беззащитный лежал перед ним. Он довольно окинул взглядом меня и улыбнулся. Мой член стоял в полной боевой готовности, мне стало чуть стыдно, я никогда не сбривал волосы в зоне паха, и мелкая поросль темных волосков спускалась от пупка к интимной зоне. Я думал, это смутит Какаши, он, в отличие от меня, был ухожен в этом плане. Но ничего не изменилось, он все так же нежно мне улыбался, глядя на меня, будто любуясь, или же на самом деле любовался?! Он пару раз снова провел ладонью по своему члену, что-то обдумывая. Как будто вообще можно думать в такой ситуации. Я вот уже не думал. Какаши потянулся в сторону и достал из прикроватной тумбы смазку, обильно полил её на руки, чуть разогрев в руках, чтоб не доставить дискомфорта, смазал свой член и мой. Его ладонь так нежно прошлась по моему члену. Я подавил желание толкнуться ему в руку. Из всех последующих после действий я понял, он не собирался проникать в меня, решив, что будет достаточно того, что он сделал позже. Приподняв меня, он положил под спину мою подушку, чтоб было удобнее, и сведенные вместе мои ноги прижал к своей груди. Смотреть на это было отдельным удовольствием. Какаши толкнулся меж моих сомкнутых бедер, и медленно прошелся по моему члену и яичкам, потираясь так, чтоб доставить нам обоим удовольствие. Я смотрел, не отрываясь, и он стал двигаться быстрее, все больше надавливая и потираясь о мой член. Я чувствовал, что уже на грани, задышал прерывисто, стоны невольно стали вырываться из меня, приближался яркий оргазм. Он отпустил ноги и склонился надо мной, мазнул губами и языком по моим губам, и, обхватив наши горячие члены рукой, стал сильнее надрачивать. Кажется, я извивался под ним на этой кровати. И я кончил раньше него, излившись в ладонь Какаши, выгнувшись в спине так, словно сейчас сломаюсь, с протяжным стоном. Он подхватил губами мой сосок, нежно прикусив и следом излился мне на живот. Я взглянул на него, и мои глаза от переизбытка эмоций стали закрываться, я просто провалился в какое-то блаженство и отключился. Проснулся я рано утром, было, наверное, четыре часа. На улице темно. Сначала я не понял где нахожусь, а потом повернулся. Рядом со мной спал Какаши.       Я смотрел на него, спящего рядом со мной - самого красивого и желанного мужчину и понимал: с ним будет не просто, и все будет далеко не гладко, но сейчас я был слишком счастлив, чтобы омрачать этот момент тревожными мыслями. Сама судьба свела нас этим лифтом, тогда, между восьмым и восемнадцатым этажами, и теперь я был уверен, что однажды мы будем приезжать на один каждый день. Конец.