I'll burn all the bridges and keep all my stitches Now I can't think clearly, I'm blown by tequila sunrise I keep dancing and dancing all night, I'll get over you, baby ___
max barskih — «tequila sunrise»
Антон выходит из аэропорта и вдыхает свежий летний воздух полной грудью. Тут даже дышится легче, чем в родной Москве — и плевать, что родился он далеко не в столице. Как сказал когда-то Эд: «Тот, кто прожил в Москов-сити больше десяти лет, автоматически становится её коренным жителем». В этом есть логика, учитывая, что половина «москвичей» и не москвичи вовсе. Люди из года в год толпами едут покорять белокаменную. Антону хочется верить, что он то её уж точно покорил, а ещё, что слава продлится дольше, чем пару несчастных лет, как это часто бывает. Но модельный бизнес непредсказуем: сегодня ты на пьедестале, сияешь, как начищенная чеканная монета, а завтра — ты никто и звать тебя никак. В модельном бизнесе, в отличие от шоубиза, всё иначе: здесь рыбы покрупнее, и зубы у них острее — сожрут, пережуют и выплюнут, только повод дай. В Милане стоит такая жара, что хочется снять с себя футболку, которая за пару минут пропиталась потом. Антон оттягивает плотный ворот, вздыхает и смотрит на прогноз погоды в телефоне: лучше на этой неделе не будет. Что ж, нужно запастись холодными напитками, терпением и надеждой, что номер в гостинице достанется хороший, и там будет кондиционер. Однажды Антон жил в таком гадюшнике, что уже ничему не удивится. Вместе с Антоном из аэропорта выходит и Арсений. Антон провожает его долгим взглядом, наблюдая за плавно раскачивающимися при походке упругими бёдрами, обтянутыми кожаными штанами, — кто вообще носит кожу в такую погоду? — пока их обладатель топает по направлению к парковке: где-то там должно быть такси, заботливо и заблаговременно заказанное Эдом. Кстати о нём. Антон оглядывается по сторонам в поисках своего менеджера и по совместительству лучшего друга, но того нигде нет. Впрочем, кого это может удивить? Эд всегда в заботах, всегда в движении, он всегда куда-то спешит и, у него всегда куча дел, которые нужно было сделать ещё вчера, а сегодня — горят дедлайны. — Шаст, ты чего застрял? — раздаётся справа, и Антон слегка вздрагивает. — Я вообще-то тебя, придурка, ищу, — сопит он, оборачиваясь и видя, что Эд параллельно ещё и разговаривает по телефону — как обычно. — Давай живей в машину, нам в гостиницу нужно успеть и на фотосессию ехать, — торопит Эд. — Там твой любимый уже заждался, — он кивает на жёлтое такси, в которое уже успел забраться Арсений. Арсений Попов в модельном бизнесе даже дольше Антона, он настоящий профессионал своего дела, за то, чтобы заполучить его на съемку, многие издательства готовы отдать бешеные деньги. Они знакомы несколько лет, и Антон всегда мечтал сняться с ним вместе, и вот, наконец, ему выпал такой шанс. Не потому, что он считает Арсения звездой мирового масштаба и пускает на него слюни, — разве что немного — а потому, что съемка с ним — отличный пиар. Вообще-то у Арсения есть свой менеджер, но в этой поездке их обоих сопровождает Эд. Антону бы вопить от счастья — это ведь целая неделя в Милане, всего три дня из которой будут заняты съёмками для одного из известных брендов, а остальное время — делай, что душе угодно. Но радости отчего-то нет, только необъяснимая тревога: хотя это у него фишка такая — паниковать на пустом месте и всегда ждать, что всё пойдёт по одному месту. — Да иду я. Чё разорался? — вздыхает он. Антон подходит к машине, волоча за собой чемодан, ждёт, пока водитель откроет багажник, и ставит свою скромную утварь рядом с немыслимо огромным чемоданом Арсения. Он точно на неделю сюда приехал или решил переместиться на ПМЖ? Судя по количеству вещей, он ещё и родственников с собой перевозит. Закончив с погрузкой, Антон обходит машину и забирается в салон. Арсений окидывает его внимательным взглядом голубых глаз, поправляет отросшую чёрную чёлку и хмыкает, двигаясь подальше. А когда Эд забирается на переднее пассажирское, такси медленно выезжает с парковки. — Как долетел? — спрашивает Антон, и Арсений отвлекается от своего телефона, с которого уже успел выложить пару фотографий с аэропорта. — Мы летели в соседних креслах, чудик, — фыркает он. — Ты летел в наушниках, — напоминает Антон. — А я просто пытаюсь поддержать разговор, не обязательно каждый раз строить из себя суку. — Я ни кого из себя не строю, а наушники — это намёк, что я не хочу разговаривать, — парирует Арсений, снова втыкая «затычки» в уши. — Сам чудик, — запоздало отвечает Антон. — Забей, — улыбается Эд, оборачиваясь к нему. — Граф сегодня не в духе. — Он всегда не в духе, — Антон откидывается на спинку кресла. — Вся злоба от недоёба, отвечаю. Эд тихо хихикает, но больше ничего не говорит, похоже, соглашаясь с глупым выводом Антона.***
Первая съемка проходит достаточно быстро, и через час Антон уже полностью свободен. Теперь у него есть возможность без зазрения совести залипать на Арсения завороженно — слюни не текут, и на том спасибо. Не то чтобы у Антона недостаток секса в жизни или какой-то фетиш на тех, кто регулярно шлёт его в пешее эротическое, но добиваться ведь всегда интересно. А Арсений необычный: он скрытный, часто молчаливый, а иногда насмешливый и весёлый. С ним никогда не бывает скучно, даже когда их общение ограничивается парой неловких или колючих фраз. Арсений пластичный. Он выгибается в разные стороны, принимая самые немыслимые и завораживающее позы, стреляет глазами налево и направо, выгибает шею, покрытую родинками, и местами ведёт себя так распущенно, что даже неловко. Он улыбается загадочно и вообще чувствует себя перед камерой, как рыба в воде. Антон даже немного завидует, потому что ему самому, чтобы вот так раскрепоститься, нужно как минимум полчаса. Сам он постоянно находится в напряжении и прокручивает в голове тысячу и одну мысль. Кажется, про таких как Антон говорят, что он из тех людей, которые способны утопить рыбу. А Арсения хоть прямо сейчас бери и трахай. Последний образ Арсения выбивает остаток мозга, наверное поэтому Антон пялится уже в открытую, даже не пытаясь скрыть своего восхищения. На Арсении простая чёрная майка, выгодно подчёркивающая талию и открывающая взор на плечи, что как и шея усеяны созвездиями родинок. Штаны широкие, такие же чёрные, с огромными карманами, которые подло скрывают красивые стройные ноги, что ещё совсем недавно обтягивали кожаные брюки. — Шастун, рот закрой, — улыбается Арсений, ловя на себе его взгляд. — Муха сейчас залетит. — Смотри, чтобы в твой рот ничего не залетело, — усмехается Антон, облизывая чуть пересохшие губы. Арсений вскидывает тёмные брови: — Это предложение или угроза? — Смотря, что тебе больше нравится. За время их знакомства Антон привык к подобного рода намёкам, которые никогда ещё не переходили черту. Однажды, он уверен, он заткнёт этот рот чем-то более приятным, чем слова — сладкими стонами например. Однажды он психанёт, разложит Арсения на ближайшей поверхности и будет трахать до тех пор, пока тот не попросит пощады. — Мне нравится, когда на меня не смотрят, как на кусок мяса, — запоздало отвечает Арсений, продолжая позировать. — Разве я так на тебя смотрю? — в этот раз очередь вскидывать брови за Антоном. Теперь понятно, почему Арсений так на него реагирует: просто Антон, похоже, выглядит в его глазах как какой-то маньяк-насильник или, как сказал бы Эд, ёбарь-террорист. — Сделаем перерыв? — спрашивает Арсений у фотографа. — Без проблем. Давайте двадцать минут, — улыбается тот, и Антон радуется, что бренд, для которого ведётся сьёмка предоставил им русскоговорящего фотографа. Он откладывает камеру и первым выходит из помещения. Следом за ним выходят и остальные помощники. — Антон, ну что я только что говорил про взгляд? — вздыхает Арсений, накидывая на плечи пиджак. — Да я же… — Антон встряхивает головой. — Ладно, я действительно пялюсь на тебя, но не как на кусок мяса. Что это за сравнение вообще такое? Ты очень красивый, вот я и смотрю. — Я и без тебя знаю, что красивый, — Арсений подходит ближе, осматривает его с ног до головы и хмыкает. — Ты тоже ничего, но я же не пялюсь вот так, — он строит гримассу, пытаясь, похоже, изобразить Антона. — Бля, какой же ты охуенный, когда строишь из себя суку, — в этот раз шаг ближе делает Антон, оказываясь на расстоянии нескольких сантиметров, выдыхая слова ему в губы: — Я давно хотел кое-что попробовать. — Что? — Арсений заметно сглатывает вязкую слюну, когда чужая рука будто невзначай — на самом деле вполне целенаправленно — проходится по паху. Антон улыбается и тянется вперёд, накрывая его губы своими, а после — чуть толкает в грудь, заставляя прижаться спиной к стене. Он сжимает руками Арсеньевы бёдра, снова утягивая его в поцелуй, смазано проходит губами по подбородку, шее, соединяет родинки линиями, чуть прикусывает кожу, а рукой начинает мять чужой уже чуть привставший член. Арсений отзывается на каждое прикосновение тихими стонами и сбитым дыханием. — Хотел попробовать это, — шепчет Антон. — Шаст, что ты… делаешь? — спрашивает Арсений, но отстраниться даже не пытается, только голову чуть склоняет, открывая больше пространства шеи. — Сюда зайти могут в любой мо… — он проглатывает окончание фразы, когда рука Антона пробирается под резинку штанов. — Шаст… — Ты же слышал, у нас есть двадцать минут, — Антон смотрит на него чуть расфокусированным взглядом и проводит большим пальцем по головке члена, размазывая по ней капельку естественной смазки, срывая с тонких губ несдержанный стон. — Тшшш. Только не шуми сильно. — Шаст… — Арсений сильнее жмётся к стене. — Стой, стой, — он снова тихо скулит, пока Антон медленно с оттяжкой надрачивает ему, а второй рукой забирается под футболку, оглаживая рёбра, живот, грудь, пальцами цепляя затвердевшие соски. — Ммм… — Ты такой тактильный, — улыбается Антон. — Заткнись, просто заткнись, — шипит Арсений сам толкаясь в его кулак. — Блять, — он запрокидывает голову назад, закусывает губу, а пальцами впивается в Антоновы плечи, когда тот начинает двигать рукой быстрее. За дверью слышаться тихие, но быстрые шаги, и Антон резко отстраняется, вытаскивая руку из чужих штанов. Дверь распахивается и в помещение заходит Эд. Он осматривает их внимательным взглядом, щурит глаза и молчит какое-то время. — У вас всё нормально? — уточняет он. — Вы не поубивали ещё друг друга. — Нет, — сипло отвечает Антон, пытаясь прикрыть рубашкой собственное возбуждение, пока Арсений прячет покрасневшие щёки, отвернувшись к окну. — Отлично, — улыбается Эд. — После съёмки будет фуршет, не опаздывайте. Я отправлю за вами машину. — Угу, — кивает Антон, впервые в жизни желая поскорее отделаться от компании своего, вдруг ставшего слишком назойливым, менеджера. — Ах, да, Шаст, если уже освободился, спустись вниз, надо пару вопросов решить, — просит Эд. Антон чувствует себя болванчиком на приборной панели в машине, когда снова кивает: — Сейчас. Эд, наконец, уходит, а Антон выдыхает с облегчением и переключает внимание на Арсения, который наспех пытается привести себя в порядок. — Ты как? — осторожно уточняет Антон. — Не хочешь мне врезать? — Хочу кончить, — коротко отвечает Арсений. — Жду тебя сегодня в номере, — как раз в этот момент в помещение возвращается фотограф и его команда. Антон сияет яркой улыбкой и выходит в коридор, кидая на себя взгляд в зеркало: чуть взъерошенные пшеничные кудри, поплывший взгляд, ещё не спавший стояк и покрасневшие то ли от возбуждения, то ли от смущения уши. Нужно умыться и привести себя в подобающий вид, отсидеть чёртов фуршет и поскорее оказаться в номере гостиницы. Этой ночью им явно будет не до сна.***
Время тянется точно резиновое, и Антон с трудом дожидается вечера, добросовестно отсиживает положенные пару часов на фуршете, улыбаясь остальным гостям, а после — спешит обратно в гостиницу, разве что на ходу из такси не выпрыгивая. Он тратит ещё около получаса на душ и ровно в десять вечера стоит перед дверью в номер Арсения, не решаясь в неё постучать. Ладони предательски потеют, будто он не взрослый мужик, а девственник, которого впервые пригласила к себе одноклассница. Проблема решается сама собой, когда дверь резко распахивается и на пороге появляется Арсений, одетый в один белый халат на голое тело. Он улыбается неловко, склоняет голову на бок и тихо спрашивает: — И долго ты собирался под дверью стоять? — Я боялся, что ты передумал, — признаётся Антон. — С чего бы это вдруг? — усмехается Арсений. — Ты меня сегодня завёл, а кончить так и не дал, теперь придётся отрабатывать, — он отходит с прохода. — Заходи. — Спасибо, — тупо отвечает Антон, переступая порог. Номер ничем не отличается от его собственного, потому он решает не тратить время на разглядывание интерьера, тут же прижимая Арсения к стене и утягивая в долгий тягучий поцелуй. Чёрт, он ведь правда так давно этого хотел, что сейчас сам себе не верит, даже когда тёплые губы отвечают, а в рот вторгается горячий язык. Арсений тихо стонет, когда Антон толкается бёдрами вперёд, чувствуя чужое возбуждение. Антон переходит поцелуями на шею, развязывает пояс халата и скидывает его с Арсеньевых плеч, тут же изучая губами каждую родинку. Арсений запускает руки ему в волосы, слегка массируя, и дышит загнанно. Он такой податливый и раскрытый сейчас, что крышу сносит окончательно. Тогда Антон толкает его к кровати, заставляя лечь, а сам нависает сверху, увлекая в ещё один поцелуй. — Это ничего не значит, — сбито шепчет Арсений, помогая ему избавиться от футболки и спортивных штанов. — Не строй иллюзий на наш счёт. — Захлопнись, — просит Антон, покрывая поцелуями шею, спускается ниже, исследует, кажется, каждый сантиметр тела. Устроившись меж разведённых ног, на пробу лижет головку члена, слизывает каплю естественной смазки, накрывает головку губами, посасывает. Арсений под ним тихо скулит и извивается. — Ммм… — тянет он, когда Антон берёт глубже. — Блять, как хорошо, Шаст. Антон мычит что-то в ответ, пуская по члену вибрацию, и Арсений срывается на громкий стон, толкаясь бёдрами навстречу его рту. Он мечется по кровати, пальцами путается в его волосах и шепчет сбивчиво, словно на повторе «Шаст, Шаст, Шаст». — Антон, — зовёт Арсений, чуть отталкивая его. — Я не так кончить хочу. Антон понятливо кивает, поднимается вверх, целует в губы. — Перевернись, — просит он. Арсений замирает на пару секунд, но всё же выполняет просьбу. Встаёт в колено-локтевую и чуть оттопыривает зад. Антона от этого зрелища ведёт, и он хватается руками за упругие бёдра, боясь потерять равновесие. Впервые в жизни спонтанный секс кажется настолько желанным. — Презервативы и смазка там, — Арсений указывает рукой на прикроватную тумбочку. Антон дотягивается до верхнего ящика, вытаскивая всё необходимое, а после начинает покрывать поцелуями чужие плечи, спину, спускается ниже, мажет языком по впадине, но Арсений вдруг отстраняется, дёргаясь вперёд. — Ты чего, Арс? — Меня не надо растягивать, я подготовился, — говорит Арсений, оборачиваясь к нему и прикрываясь руками. — Это хорошо, — Антон улыбается, — но я просто хочу тебя вылизать, если ты не против. У Арсения вспыхивают щёки, и он тут же отворачивается, снова пряча лицо в своём предплечье. А Антон расценивает это как свою маленькую победу, улыбается ещё раз, и возвращается к колечку мышц, обводя его языком по контуру, изучая складки. Арсений стонет громко протяжно, когда он толкается кончиком языка внутрь, вылизывая тугие стенки. — Ах! — вырывается ещё громче с каждым новым движением, когда юркий длинный язык заходит всё глубже. — Шаст, блять, да давай уже, я не могу больше. Антон отстраняется, вытирает губы тыльной стороной ладони, нащупывает на кровати презерватив и вскрывает упаковку. Раскатывает латекс по своему члену, добавляет на него смазки и Арсению на вход тоже, но, кажется, слишком много, потому что сгусток падает на простынь. — Ни слова, — предупреждает он, когда Арсений вновь оборачивается, явно собираясь что-то сказать. Пристроившись ко входу и помогая себе рукой Антон входит одним плавным толчком и сам стонет от ощущений узкости и тепла. Он склоняется ниже, покрывает поцелуями каждую родинку на чужой спине и начинает медленно двигаться. — Да, Шаст, ещё, — просит Арсений и сам насаживается бёдрами назад, и снова стонет громко, когда член попадает по простате. Антон ускоряется, вдалбливаясь резче, жёстче. Когда понимает, что осталось недолго — обхватывает рукой член Арсения, подстраиваясь под свои движения. Ещё несколько резких толчков, попаданий по нужной точке, и Арсений кончает с протяжным стоном, изливаясь в Антонов кулак. А Антона утягивает следом, когда и без того узкие стенки начинают сужаться вокруг члена и пульсировать. — Это только на одну ночь, — ворчит Арсений, когда Антон выходит из него, укладывается рядом и тянет к себе в объятия. — Даже не рассчитывай на это, — улыбается тот, целуя его во влажный от пота висок. — Я слишком долго тебя ждал. Арсений хихикает: — Ты слишком долго тупил, — он поднимает голову с плеча Антона. — Я тебе два года намекал. — По твоему «пошёл ты в жопу, Шастун» — это намёк? — Антон вскидывает брови. — Как умею, так и намекаю, — закатывает глаза Арсений. — Больше не буду. Антон не отвечает, он только улыбается и прижимает его крепче к себе. Быть может, всё это и правда останется в единственной ночи, а может, перерастёт во что-то большее. Одно Антон знает точно: Отпускать Арсения он совсем не хочет.