◯
Обещание вернуть Минхо в человеческий мир Хан всё же сдерживает. Он даже вынужден это сделать как можно скорее после пары случаев, когда Минхо чуть не оказывается съеденным лесом заживо, а также пережив генеральную уборку, в результате которой из дома безжалостно выкинуты все оккультные артефакты и древний бесценный гобелен. Как бы ни просил демон человека не высовывать без него нос на улицу, тот оказывается слишком активным и деятельным, чтобы усидеть на месте. Поэтому спустя всего неделю совместной жизни в потустороннем мире они принимают решение перебраться в человеческий до тех пор, пока душа Минхо естественным путём сама не покинет тело, и он не перейдёт красные врата уже на законных основаниях. Но после переезда у них наступает неизбежный этап привыкания к жизни в новом социальном статусе. — Как из маленького милого ребёнка, каким ты был в детстве, могла вырасти такая злая горгулья? — громко стонет Хан, лениво перекатываясь по дивану с отлёженного бока на другой. — Я просто попросил тебя убрать за собой посуду, — ровным тоном отвечает ему Минхо, перенося ворох грязной одежды из спальни в ванную. — Природа для этого даже наделила тебя целой парой рук. — Могу отрастить ещё три! Или совсем без рук, смотри! На его ребячества Минхо лишь привычно возводит глаза к потолку и запускает загруженную стиральную машину. — Просто. Помой. Чёртову. Посуду. — Хорошо-хорошо, только не говори больше с такой интонацией, это пугает, — быстро тараторит демон и послушно поднимает себя на ноги. Минхо несказанно рад тому, что Хан не применяет для этого магию, потому что в прошлый такой раз ожившая посуда вместо того, чтобы помыться самостоятельно, устроила бунт. И даже спустя месяц Минхо всё ещё тихонько извиняется перед каждой тарелкой, прежде чем положить в неё еду. — Ты же вроде чёртов повелитель мира демонов, или я что-то забыл? Тебя вообще можно напугать? Минхо мог бы и не вставать в позу и легко помыть посуду после совместного ужина сам, но ухаживать за взрослыми демонами он не нанимался. Тем более, что Джисон наверняка старше его на добрых… — Кстати, Джисон. — М? — допивая остатки кофе на дне одной из кружек, тот удивлённо вскидывает брови, показывая, что он внимательно слушает. — А сколько тебе лет? Ненадолго задумавшись, Хан усиленно хмурится и медленно проглатывает напиток — взгляд Минхо невольно цепляется за его соблазнительно дёрнувшийся кадык. — Не придавал этому особого значения. Но, кажется, поддерживаю биологический возраст своего тела последние две сотни лет где-то на двадцати трёх… — Понятно. А, впрочем, чего ещё Минхо ожидал от магического существа? Терпеть, которое, к слову, на территории своего жилища он добровольно согласился сам. И которое целую проклятую вечность может оставаться в теле двадцатитрёхлетки, молодым и всё таким же горячим, а Минхо каждый день находит на своём лице новый изъян. — Джисон. — Я знаю, о чём ты подумал, но мой ответ — нет, — категорично отрезает тот, а Минхо раздражённо закатывает глаза. — Детка, мы же уже обговаривали этот момент. Это так не работает, я не могу обратить тебя в бессмертное существо, как чёртов вампир, и это не передаётся половым путём, как мы уже выяснили, — Джисон вздыхает и трогательно сводит брови, подходя ближе и протягивая к Минхо руки, приобнимая за талию. — Ты великолепен в своей смертности, наполненный жизнью, взрослением, изменениями — вот этим вот всем, — демон прижимается нежным поцелуем к шее своего мужа, и тот не может не капитулировать перед таким ним, опуская напряжённые плечи. — Я буду любить тебя в любом виде до самого конца. А после смерти заберу твою душу навечно к себе, если ты согласишься и подпишешь контракт… — Катись, к дьяволу, Хан Джисон, я больше не буду ничего подписывать! — взрывается уже было расслабившийся Минхо. Джисон обиженно дует губы, словно ему и правда двадцать три. — Тогда ты не сможешь пройти врата, и мы не будем жить вместе в вечности! — Какое облегчение! — фыркает Минхо, выпутываясь из объятий. — Значит, найдёшь меня в новой жизни после перерождения. — Я не хочу перерождаться, мне нравится быть великим и могущественным. Минхо смотрит в упрямое лицо своего бессмертного мужа и понимает, что в этом споре не победит никто. Поэтому намеренно уводит разговор в другое русло. — Объясни-ка мне лучше тогда: что это за хтоническое нечто в углу моей квартиры? — А, это зашики-вараши, — поникший Хан неопределённо машет куда-то рукой за спину. — Оно со мной. — Оно пугает моих котов! — Оно их не ест! Минхо смотрит на него со смесью удивления и ужаса в глазах. — Какое облегчение. На этот раз уже для тебя. Давно назревающий серьёзный разговор снова откладывается на неопределённый срок, погребённый под грудой мелких бытовых проблем.◯
— А вот если я сейчас здесь, то, чисто гипотетически, получается, что я не кицунэ, а кумихо? — спрашивает внезапно Чонин, резко повернувшись к Чану и хвостом подчистую снося приборы со стола. Минхо издаёт протяжный стон, в очередной раз поднимая их с пола и заменяя на новые. Демон-лис выглядит пристыженным, но на другом конце стола Ёнбок в этот момент сражается с развязавшимися шнурками на кедах, сметая крыльями все ближайшие тарелки вместе с едой. Явно почуявший надвигающийся взрыв Хан хватает ладонь мужа под столом и крепко сжимает в своей руке. Помогает, но слабо, и Минхо всё же взрывается. — Так, а ну убрали свои причиндалы — втянули как улитки, спрятали в карман, что угодно с ними сделали, пока не разнесли мне всю квартиру к чертям, — шипит Минхо сквозь зубы настолько устрашающе, что втягивает голову в плечи как улитка даже обычно непоколебимый Чанбин. — Живо! Как по команде все демонические признаки исчезают из облика гостей. Чонин даже уши дематериализует, хотя гордится ими больше всего. — В следующий раз, если не будете выглядеть по-человечески, даже на порог не пущу, уяснили? — все демоны часто-часто кивают головой, даже те, кто за много лет уже привыкли выглядеть как человек. Печально ткнув вилкой в кусочек жареной свинины, в тишине громко вздыхает Хёнджин. — Вы действительно уверены, что нам можно есть человеческую еду? Я же не потеряю свои божественные способности, у меня не появятся прыщи или что-то в таком роде? — По крайней мере, она точно не подействует на тебя как афродизиак, — ядовито бросает ему Минхо, а Чан и Чанбин одновременно давятся едой. — Я только подсыпал в неё отраву для крыс, потому что в прошлый раз выяснилось, что от инсектицидов толку ноль. Хан смотрит на мужа встревоженным взглядом, продолжая усердно жевать. — Ты всё ещё злишься, детка? Мы же тогда просто пошутили, чтобы тебя немного подтолкнуть. Поверив в это, ты смог себя отпустить, и та ночь была… — Не продолжай, — угрожающе шипит Минхо, а Сынмин и Чонин одновременно закрывают Ёнбоку уши и зачем-то глаза. — Ещё раз я услышу историю о твоём природном обаянии, которое действует на меня как афродизиак… — Но это так! — громко возмущается демон, проворно распихав за щёки еду. — Можешь продолжать травить нас сколько пожелаешь, мы всё равно бессмертные, но хотя бы раз признай открыто, что я горяч, а ты от меня без ума! Насчёт температуры он не врёт — Минхо буквально сейчас ощущает её своей ступнёй, которую осторожно накрывает нога Хана. Их маленькие незаметные тактильные контакты — нечто глубокое и интимное, разделённое только на двоих. И в глазах, направленных на него, читается лишь бесконечное обожание и то, что у смертных принято называть “любовь”. В груди Минхо разом теплеет и словно тяжёлый камень падает с души. — Всё в порядке с едой, я пошутил, — бурчит он, снова утыкаясь в тарелку. — Доедайте и проваливайте обратно в свой мир. Джисон в знак одобрения игриво толкает его плечом в плечо. — Ты слишком великолепно готовишь мясо, чтобы кто-то из нас из-за такой мелочи, как крысиный яд, перестал приходить к вам на барбекю! — восклицает Чанбин. Минхо же в этом даже не сомневается. — Да ладно, мы же знаем, что на самом деле ты нас любишь, — произносит Чан и улыбается настолько добродушно, что если бы Минхо не посчастливилось однажды увидеть его в гневе в истинном обличьи, то он всё ещё верил бы, что тот просто его старый добрый друг. Не просто. Теперь для Минхо вообще ничего не просто. Потому что он разговаривает с тарелками и пугается каждого шороха деревьев на ветру. Хан, конечно, окружил его заботой и защитой как мог, но Минхо понимает, что, находясь рядом с нечистью, для собственного спокойствия ему этого недостаточно. Ему очень хочется бессмертия и, может быть, немножечко каких-нибудь сил.◯
— Возможно, есть один способ, но тебе он вряд ли понравится… Улучив удачный момент, когда они лежат в постели разморённые после потрясающих оргазмов, Минхо снова поднимает эту тему, но Хан не торопится отвечать. Он готов услышать уже что угодно, но абсолютно не то, что после продолжительной паузы произносит его муж. — Беременность. — Что, прости? — Минхо думает, что это какая-то очередная шутка, но взгляд Хана абсолютно серьёзен. — Силы ребёнка-полукровки обычно передаются его… носителю. С целью защиты плода. И в большинстве случаев частично остаются насовсем. Это всё звучит до невозможного абсурдно, и Минхо фыркает: — Но я же мужчина и не могу… Ох. Ну, конечно, думает он, демонические силы — с ними возможно всё. — Нет, ни за что, — волна из гнева, смущения и чего-то ещё, не определённого, обжигает его изнутри. — Мы не будем это даже обсуждать. И, кажется, ты говорил, что бессмертие не передаётся половым путём. — Бессмертие нет, а силы, получается, да. Тихо вздохнув, Хан кладёт на его обнажённую грудь горячую ладонь и ведёт вниз, мягко оглаживая рельефы натренированного тела. Его взгляд скользит вслед за движением руки и тяжелеет с каждым мгновением всё сильней. Когда демон поднимает глаза, в них уже плещется чёрный огонь, зовущий в бездну желания за собой. В глубине души признавая, что его муж невероятно горяч во всех существующих смыслах, Минхо с готовностью отдаётся искушению. Да, определённо он от него без ума. — Ложись на живот, хочу сделать тебе приятно, — голос Хана, низкий и хриплый, и пробирает насквозь. Желая как можно скорее скрыть пылающие щёки, Минхо послушно переворачивается на живот. Он непроизвольно вздрагивает, когда его бёдер касаются горячие руки и заботливо разводят ноги в стороны, помогая приподняться и встать на колени. В этой позе Минхо чувствует себя слишком открытым, слишком уязвимым, просто слишком, но он знает, что Джисону можно доверять. Его Джисону. Который выбрал его и которого выбрал он, чтобы провести вместе одну вечность на двоих. Подушечка большого пальца обводит ещё чувствительный после секса вход, член Минхо дёргается, выделяя капли предсемени. Сердце сходит с ума, больно бьётся о рёбра, а от возбуждения у него кружится голова. Он с силой жмурит глаза и прячет пылающее лицо в прохладной подушке, безуспешно глуша громкий стон, когда горячий влажный язык скользит от яичек вверх, а затем медленно погружается внутрь него. — Боже! — Неправильно, детка, попробуй ещё раз, — усмехается Хан, вводя в него сразу два пальца со смазкой. Сбиваясь с дыхания, Минхо думает лишь о том, чтобы дрожащие колени не подвели его. В голове больше ни одной связной мысли, он прогибается в пояснице сильнее и скулит, когда демон точным движением скользит пальцами по простате, специально надавливая сильней. Минхо в очередной раз за этот вечер думает, что преждевременно умрёт. Прижавшись горячей возбуждённой плотью между ягодиц, Хан наклоняется, касаясь грудью его спины и упираясь сильными руками в кровать по обе стороны от него, и обжигает жарким шёпотом ухо: — Минхо, ты хочешь от меня детей и немного демонических сил? Минхо хочет. Минхо хочет всё, что только предложит ему его демон-искуситель, его муж, его Джисон. — А я хочу, чтобы ты сказал это вслух, — Хан прикусывает край его ушной раковины и скользит по ней кончиком горячего языка. Сглотнув скопившуюся во рту вязкую слюну, Минхо с трудом находит в себе силы разомкнуть губы и едва слышно выдохнуть: — Хочу… Головка члена толкается в подготовленный вход и медленно скользит по смазке внутрь, идеально растягивая и заполняя целиком, а рука плотно обхватывает его возбуждение, ведя горячими пальцами по всей длине. Выучив все предпочтения и слабости мужа, Хан знает, что надо делать и как, чтобы доставить ему максимум удовольствия. Войдя до конца, он обхватывает Минхо за тазовые косточки и вжимается в него сильней, медленно увеличивая размер члена и начиная двигаться. — Тогда потерпи немного, любовь моя. Возможно, ощущения окажутся не совсем приятными, когда я начну вносить в божий замысел правки, — обвив руками Минхо вокруг талии, Хан помогает ему подняться и прижимает спиной к своей груди. — Особенно учитывая тот факт, что в этом у меня ещё не было практики… Продолжая нашёптывать нежные слова, успокаивая и отвлекая, он толкается в Минхо сильнее, ускоряя темп. Осыпает поцелуями шею и плечи и ласкает пальцами грудь, намеренно задевая короткими ногтями соски, заставляя Минхо дрожать всем телом в его руках. Затем накрывает обжигающе горячими ладонями низ его живота и сильно надавливает. Минхо задыхается беззвучным стоном и откидывает голову ему на плечо, чувствуя, как внутренности скручивает и обдаёт огнём. Но ощущение это быстро сменяется согревающим изнутри теплом. — Вот так, молодец, — хриплый от возбуждения и волнения голос звучит словно в самой голове Минхо. — Теперь мне надо лишь кончить в тебя, как мы не раз уже это делали. Расслабленное тело принимает член демона легче, и тот снова увеличивает его размер, вбиваясь всё резче, прикусывая покрытую испариной кожу на шее и утробно рыча. Минхо плавится в его руках, прикрывая глаза и позволяя себе утонуть в эйфории и наслаждении. Дрожащие ноги всё же подводят, и крепко держащий его в своих руках Хан аккуратно укладывает его спиной на постель. Нависнув над Минхо сверху, он улыбается несдержанно, прикусывая нижнюю губу, и убирает прилипшие пряди волос с его лба. — Твоя красота — настоящий смертный грех, любовь моя, ты знал? Минхо льнёт щекой к горячей ладони, а затем прижимается к ней губами, прикрывая глаза. Сердце болит в груди от того, как быстро оно бьётся и сбивается с ритма от захлестнувших его чувств. Пальцы и член демона входят в него одновременно, подушечками скользят по влажному языку, слюна бежит каплями из уголка рта, а внизу внутри приятно тянет и требует разрядки. Увеличившаяся в размере головка мучительно попадает точно по простате с каждым толчком. Выгнув поясницу, Минхо обхватывает бёдрами талию Хана, скрещивая ноги за его спиной, предоставляя ему удобный угол для проникновения. Ладони скользят от его икр вверх, к нижней части бедёр. Минхо вздрагивает от прикосновений к чувствительным местам, а затем выгибается сильнее, с протяжным стоном откидываясь назад и закрывая глаза, когда Хан сжимает пальцами его упругие ягодицы и слегка разводит их в стороны. С каждым толчком они становятся всё ближе друг к другу, теснее, глубже, словно сливаясь воедино и неизбежно становясь одним целым. Минхо любит это чувство. А ещё любит ощущать Джисона настолько глубоко внутри, насколько это возможно. Он любит Джисона так сильно, что готов с ним пойти до самого конца, даже если оттуда не будет дороги назад. Не переставая ритмично двигаться, Хан склоняется над ним и жадно припадает к его губам. Он целуется ненасытно, кусая губы, оттягивая их зубами, до боли посасывая, и бесцеремонно врывается в рот горячим языком. Скользнув рукой по его груди к низу живота, Хан накрывает его до крайней точки возбуждённый член, мягко сжимая, и аккуратно по кругу обводит головку подушечкой большого пальца. Минхо не в силах издать и звука, когда оргазм ослепляет его яркой вспышкой, ворвавшейся в затуманенное сознание. Член подрагивает, разбрызгивая семя на живот, и он чувствует, как разливается жидкий огонь внутри — Джисон кончает с громким стоном глубоко в него и утыкается горячим лбом в часто вздымающуюся грудь. Ещё какое-то время они загнанно дышат, приходя в себя, а Минхо пытается прогнать искры, оставшиеся перед глазами даже после того, как он их открыл. — Всё… получилось? — наконец спрашивает он, положив руки на широкую спину демона, поглаживает и прижимает его к себе. Ему абсолютно плевать, что они оба мокрые от пота, а с живота стекают остатки семени. На волне эйфории от оглушительного оргазма хочется нежности и много-много любви, и демон даёт ему всё это сполна. — Конечно получилось, детка, — обдав горячим дыханием шею мужа, Хан оставляет на ней поцелуй — тот моментально покрывается мурашками. — Знаешь, Минхо, за тебя я мог бы снова умереть. Хоть тысячу раз, если потребуется. Отпустившее наконец окончательно Минхо напряжение выходит наружу, превращаясь в лёгкий смех. — Надеюсь, нам это не потребуется, — отвечает он ему. — Мы же теперь будем родителями, нам нельзя оставлять сына сиротой. Если котов я могу доверить родителям, то насчёт маленького демона не уверен — это будет уже сложнее им объяснить. Приподнявшись на локтях, Хан с изумлением во взгляде смотрит на него. — Почему ты так уверен, что у нас будет сын? Минхо хмурит брови, потому что и сам не знает ответ. Уверенность эта сама собой родилась в его голове, не требуя доказательств и не вызывая сомнения. — Я просто… знаю это? — неуверенно произносит он. — Словно моё тело само мне это говорит. Тепло улыбнувшись, Хан наклоняется и прижимается губами к его щеке. — Поздравляю, дорогой, с получением своих первых демонических сил. Когда до Минхо доходит смысл сказанного, он удивлён и немного разочарован, потому что ожидал чего-то более существенного, чем ясновидение. Двигать предметы силой мысли, например. Или отращивать дополнительные руки, чтобы готовить одновременно несколько блюд. Или даже… Дофантазировать ему не даёт спазм, внезапно скрутивший живот. Горький комок подкатывает к горлу, и Минхо срывается с постели, едва успев добежать в туалет. — Ох, детка, прости! — извиняющимся тоном кричит ему вдогонку из комнаты Хан. — Я забыл рассказать о побочках при вынашивании плода, в котором течёт демоническая кровь… И Минхо наконец в полной мере осознаёт, насколько влип.◯
Оказывается, что демоны-полукровки растут почти в пять раз быстрее обычных детей. И уже к шестой неделе Минхо приходится скрывать за широкими футболками заметно округлившийся живот. А ещё уволиться с работы, которую он всё равно не особо любил. Все расходы на содержание его и котов Хан благородно берёт на себя, благодаря связям Чана и Чанбина устроившись на должность менеджера одной из молодых музыкальных рок-групп. К глубокому сожалению Минхо в цепях и коже его мужу на работу ходить не требуется, поэтому такого потрясающего зрелища он лишён. — Купи вечером по дороге домой кимчи и шоколадную пасту, дорогой, — поправляя перед выходом спутанные волосы и капюшон чёрного худи на нём, Минхо улыбается тепло и охотно отвечает на прощальный поцелуй. Хан удивлённо вскидывает брови за толстой оправой декоративных очков — он считает, что его кэжуал образу они придают более строгий вид. Минхо считает, что так он выглядит словно подросток-геймер, но тактично молчит. — Надеюсь только, что ты не собираешься есть это одновременно, — недоверчиво произносит он, натягивая кроссовки, даже не развязывая шнурков. — Конечно собираюсь, что за вопрос. Минхо и самого в последнее время пугают собственные гастрономические пристрастия, но поделать с этим он не может ровным счётом ничего. Сегодня утром, например, он проснулся с отчётливым желанием поесть острой капусты, предварительно намазав на неё шоколад. — Что ж, кимчи и шоколад — значит, кимчи и шоколад! — соглашается Джисон, растягивая губы в милой улыбке, и тянет руки к мужу, чтобы его обнять. Спрятав лицо на его плече, укутанном в тёплый кардиган, он стоит так какое-то время, шумно пыхтя. — Тебе пора на работу, Хан-и, — тихо зовёт Минхо и касается рукой его мягких ещё пахнущих шампунем волос. — Не хочу, — глухо стонет тот, только сильнее вжимаясь в него и утыкаясь лицом в шею, прижимаясь к ней губами. — Хочу каждую минуту времени быть с тобой. Минхо терпеливо вздыхает, чуть отстраняя недовольно скулящего мужа от себя. — Ты сам захотел устроиться на человеческую работу, чтобы не скучать. Теперь иди и дай мне тоже побыть немного одному и отдохнуть от суеты. Демон недовольно дует губы в ответ. — Хорошо, детка, — наконец смиренно принимает он свою судьбу. — Но я вернусь вечером и мы обязательно продолжим то, на чём остановились утром. И даже этот маленький чужой не помешает мне оказаться в тебе. Он накрывает его мягкий живот ладонью поверх футболки, а Минхо закатывает глаза, но уголки его губ предательски ползут вверх. — Иди уже, водитель давно ждёт. Когда за мужем закрывается входная дверь, Минхо почти облегчённо вздыхает и взмахом руки отправив посуду мыть себя, растягивается перед телевизором на диване. Он с величайшим удовольствием без каких-либо физических усилий одним взглядом включает аниме и вытягивает ноги под мягкий пледом. Ему предстоит ещё один чудесный спокойный день в компании себя, котов, безобидного ёкая в дальнем углу и… неожиданного телефонного звонка. — Привет, мам! — Привет, у тебя всё хорошо? Вечером с твоим отцом мы будем в городе, заодно планируем навестить тебя. Не виделись уже почти год! Ребёнок возмущённо пинает его изнутри ногой, и не ожидавший такого сюрприза Минхо беззвучно охает сквозь стиснутые зубы. Хотя сюрпризов у него и самого теперь хватит на всех с головой. — Эм-м, — не зная, с чего начать, Минхо пытается хоть что-нибудь быстро сообразить. — Возможно, я буду не совсем один… Он мнётся какое-то время, прежде чем как-то помягче закончить мысль. — Со мной сейчас живёт мой муж. Ответом служит оглушительная тишина на том конце — не так он планировал открыться родителям, но что есть. Мысленно Минхо даёт себе пощёчину за бестактность, но отступать уже смысла нет. — И как же… его зовут? — как можно деликатнее интересуется женщина, но Минхо слышит, как сильно её голос напряжён, и он может её понять. — Хан Джисон. — Ах, не может быть, что это действительно произошло! — а вот уже облегчение и радость в её тоне Минхо не может оправдать ничем. — Как здорово, что вы встретились! В голове у Минхо полный бардак, в ушах шумит, а непонимание происходящего вызывает целую лавину вопросов. Но он выдавливает из себя лишь один-единственный: — И что это значит? — Когда ты был маленьким, мы ездили в Японию, где случайно набрели на храм в горах. И его служитель поведал нам, что твоя судьба уже предрешена, а имя ей — Хан Джисон, — информация эта словно вышибает из Минхо весь дух. — И он тот, кто будет оберегать тебя и любить больше жизни до скончания времён. Минхо цепляется за маленькое зерно сомнения в этой истории, хотя оно вполне может оказаться и даром ясновидения, и задаёт ещё один вопрос: — На этом служителе, случайно, были не богато расшитые одежды, его волосы не спускаясь мягкими волнами до плеч, а на лице не было маленькой бороды и усов? — Неужели ты тоже помнишь его, милый? — удивлённо выдыхает в трубку женщина, а Минхо устало накрывает ладонью лицо. — Догадался, — уклончиво отвечает он. — В любом случае, вечером увидимся и обо всем поговорим, — с улыбкой в голосе легко меняет тему его мать. — Буду рада познакомиться с Джисоном. Целую, милый пока! Попрощавшись с ней, Минхо тут же делает ещё один звонок. После пары длинных гудков на том конце берут трубку, и радостный звонкий голос слышится из неё: — Уже так сильно соскучился по мне, детка? Минхо закатывает глаза. — Нет, детка, просто хотел предупредить, что вечером приедут родители, и у тебя есть несколько часов до знакомства с ними, чтобы придумать, как оправдать тот факт, что за двадцать лет служитель храма не постарел ни на день… — Ох… — …и почему вообще бессмертный демон выдаёт себя за монаха и раздаёт сомнительные пророчества. — Я иногда подрабатывал там от скуки! — Не забудь купить шоколад и кимчи. Минхо слышит, как обречённо Джисон вздыхает на том конце. — Тяжёлый будет разговор, да? — Уверен, ты придумаешь достойную речь, — пожимает плечами Минхо, садясь удобнее и скрещивая ноги под собой. — Я просто честно скажу, что безумно люблю тебя. Прикусив губу, Минхо не позволяет счастливой улыбке расползтись по лицу, но проигрывает. Его хитрый демон слишком мил. — И я тебя люблю, — он сбрасывает трубку так же быстро, как произносит это, до того, как услышит в ответ радостный вопль. Поездка в Японию с друзьями навела в его жизни полный бардак и превратила её в сущий кошмар, но он обязательно со всем справится. Потому что бонусом к этому всему он получил любимого мужа, предназначенного ему самой судьбой, и будущего нового повелителя тёмных сил, чьё маленькое горячее сердце сейчас часто бьётся прямо под его сердцем внутри.◯