Разрушенные идеалы

      — Что это за игры такие?! — возмутился аль-Хайтам, отбиваясь от поцелуев Кавеха.       — Я просто хотел проверить качество помады. Хм… Надо бы вернуть шарлатану этот товар. Он меня убеждал, что косметика стойкая и не отпечатывается! — негодовал архитектор, рассматривая лицо аль-Хайтама, которое было сплошь покрыто отпечатками красной помады.       Секретарь наспех растирал кожу руками, пытаясь избавиться от постыдных следов. Кавех наблюдал за картиной сурового и серьёзного аль-Хайтама, который в этот момент выглядел забавно. Не выдержав комичной ситуации, архитектор без стеснения расхохотался.       — Смешно тебе? Быстро избавь меня от этого позора! — протестовал Хайтам.       — Н-е-е-е-т, — протянул Кавех. — Пожалуй, всё-таки оставлю эту помаду у себя. Буду периодически оставлять такие отпечатки, чтобы отбивать девушек, которые постоянно к тебе липнут.       — О, поверь, в этом нет необходимости. Особенно когда ты так накрашен.       — То есть ты намекаешь на то, что я выгляжу как девчонка? — переспросил Кавех, раскинув руки. — И вообще, косметикой могут пользоваться все люди вне зависимости от пола. Или хочешь сказать, что ты сексист?       — Я этого не говорил! — начал протестовать аль-Хайтам, задетый столь серьёзным обвинением. — Тебе очень идёт этот макияж.       — Говорил! Говорил! — продолжал выкрикивать Кавех больше в шутку, нежели всерьёз думая, что аль-Хайтам кого-то дискриминирует.       Секретарь схватил первую попавшуюся подушку и швырнул её в чрезмерно активного Кавеха.       — Ах! — выкрикнул архитектор от неожиданности. — Значит, мы говорим уже на таком языке?       Кавех взял подушку и со всей силы бросил её в аль-Хайтама. Тот в ответ сделал то же самое. Между ними завязалась шутливая потасовка. Оба носились по дому сломя голову и били друг друга подушками. Игра зашла так далеко, что в конце, когда они вымотанные свалились на диван, перья летали по всей гостиной.       — Уф… — произнёс Кавех, пытаясь отдышаться. — Придётся ещё и убираться.       — Да, — подтвердил аль-Хайтам. — Займёшься этим, а мне пора на работу.       — Нет уж, у меня тоже работа. К тому же, пора бы разделить обязанности по дому поровну, — ответил Кавех, встав с дивана и начав переодеваться, как ни в чём не бывало.       Аль-Хайтам удивлённо изогнул брови. Такого ответа он никак не ожидал. Обычно Кавех сам всё делал по дому. Мог, конечно, протестовать, но всегда самостоятельно брался за дело. В этот раз он был чрезмерно настойчив и уверен в собственных словах. Аль-Хайтам почувствовал, что гнуть свою линию бесполезно. Архитектор будет настаивать до последнего. От понимания этого улыбка расползлась по его лицу. В последнее время Кавех часто стоит на своём, учится заботиться о собственном комфорте и отстаивать личное мнение. Это не могло не радовать. Наконец-то лёд тронулся: архитектор стал думать о себе!       — Иди ко мне, — мягко подозвал аль-Хайтам, похлопав по своим коленям.       Кавех молча подошёл и уселся на секретаря. Обняв его за шею, Кавех спросил:       — Ну, что такое?       — Ничего, — ответил аль-Хайтам, не отводя взгляда от Кавеха. Он внимательно рассматривал его утончённые черты лица. Косметика только подчеркивала пухлые губы, интересный разрез глаз и заостренный подбородок. — Ты прекрасен.       От услышанного щёки Кавеха начали пылать. Он уже давно привык к комплиментам от аль-Хайтама, но продолжал смущаться. Его упрямое изучение заставляло чувствовать архитектора практически нагим, но Кавех не был против этого. Наоборот, ему приятно осознавать, что он стал объектом любви и вожделения.       Кавех заключил аль-Хайтама в глубоком поцелуе, который, к сожалению, был недолгим. Архитектору нужно было спешить, поэтому пришлось разорвать тёплые объятия и продолжить сборы.       — Остальное вечером получишь, — завершил утренний поток нежности Кавех, вертясь перед зеркалом.       А вот аль-Хайтам не спешил переодеваться в повседневную одежду, хоть и сам опаздывал на работу. Он не мог налюбоваться пластичностью и элегантностью Кавеха. Ему всё время было мало, сколько бы он ни смотрел и ни трогал архитектора. Казалось, что Хайтам никогда не насладится вдоволь этим прекрасным телом и поистине доброй, открытой личностью.       Так они и провели всё утро. На работу, конечно же, опоздали, но это ничуть не омрачило настроение. Оба знали, что вернутся не в пустой дом, а в место, наполненное любовью, заботой и пониманием. Тем, что дарили друг другу каждый день и что получали взамен.