волчок

      Дэн тяжело вздохнул — стоило ему сглотнуть и наконец опуститься на пол задницей, а не стоять на нем на коленях, как идиот.       явная ошибка — он мигом поморщился, стиснул зубы и мотнул головой, позволяя выпрямленной старательно с утра челке, что уже начала завиваться от духоты в маленьком помещении, закрыть глаза.       болит. сильно болит после прошлых клиентов.       нынешний же ухмыльнулся, глядя на Дэна сверху вниз и неторопливо заправляя член обратно в брюки.       — а ты хорош. как они тебя там назвали?       — Волчок, — отозвался Дэн чуть хриплым голосом, — хочешь потом увидеть меня снова?       — да, пожалуй, когда будет побольше времени, — этот противный, полулысый мужчина посмотрел на него слишком уж сальным взглядом, — будешь меня ждать?       — буду, — прохрипел Дэн в ответ.       ага, конечно.       как только за очередным придурком захлопнулась дверь, Дэн запустил пальцы в волосы, потянул себя за них, пытаясь вернуться в реальность.       реальность явно нелицеприятную — где он каждый день объявлялся здесь, дабы поторговать телом.       возблагодарит же он Господа, что у него была собственная квартира, и здесь спать не приходилось, серьезно.       хотя это не была действительно квартира — а комната в таковой, которую он снимал с тремя шумными студентами физфака.       они немного раздражали Дэна — особенно когда полупьяные расспрашивали про юрфак, где он так-то и не учился давно, но для легенды про него заливал — но выбирать с его-то жизнью не приходилось.       в принципе, в свои двадцать три он еще на студента выглядел — может, мог сойти на двадцать или малость помладше.       клиентам так тоже нередко приходилось привирать — ну, не про юрфак, а про возраст.       все-таки совсем молоденького мальчишку трахать или в рот ему давать всяким старым извращенцам (в такие Дэн записывал мужчин за сорок, в некоторых случаях — и за тридцать пять) казалось куда интереснее.       Дэн наконец помотал головой, поднимаясь с пола и, как в тумане, накинув футболку и кофту и забросив на плечо рюкзак, поплелся к выходу.       хорошо, что только начало осени, что не нужно таскать с собой тяжеленную куртку; проверяет, что в карманах на месте ключи, старый телефон, кошелек.       слава Господу — ну да, тащить никому не надо ничего, приходят в основном люди при деньгах.       так что Дэн — кое-как, он не помнит, как — забирает свои деньги за сегодня, выбирается из неприметного старого здания и спешит по вечерней прохладе к подземке.       что бы сегодня придумать, чтобы наврать соседям-студентам? так, сегодня четверг. по расписанию, что он прочел на сайте университета, пары у будущих адвокатов в душащих галстуках сегодня самое позднее до трех сорока; а сейчас тусклый экран и часы в витрине какого-то магазина электроники подсказывают, что сейчас все девять.       ну, скажет, что зашел к знакомому.       у Дэна знакомых нет, но и об этом физикам, что наверняка сейчас навеселе, знать и думать ни к чему.       он идет, периодически останавливаясь, чтобы поправить неудобные узкие джинсы, что врезаются, кажется, во все возможные места; выглядит он в них привлекательно, а чувствует себя отвратительно.       и нет, не потому, что они ему не нравятся.       а потому, что уже почти железно уверен, что большинство людей в этих джинсах интересуют исключительно зад Дэна и бедра — и никто не посмотрит выше.       надежды на это Дэн уже давно оставил.

≈ ≈ ≈

      — о! Дэнни. где был?       в прихожей, не успевает Дэн стянуть ботинки, его приветствует Феликс; что волосы, что борода у него встрепаны, от парня явно пахнет алкоголем.       Дэн недовольно жмурится — после того, что его на работе зовут Волчком, «Дэнни» — второе из нелюбимых им к себе обращений. но ругаться он не собирается, знает, что его просьбы восприняты вряд ли будут — лишь кивает в ответ.       — у знакомого, — Дэн показушно шуршит рюкзаком — бумагам в нем уже несколько лет, остались со времен, когда он действительно учился, — готовили проектную работу.       — Дэнни, — Феликс весело усмехнулся; пожалуй, из троих соседей Дэна он все же нравится ему больше всех, не такой доставучий, — работяга ты наш. отдыхал бы хоть иногда. хочешь с нами по пивку?       Дэн колеблется несколько секунд — но, судя по голосам на кухне, там только Бен и Аарон, так что он переживет.       он слабо кивает, и Феликс тащит его на кухню; да, Бен сидит, закинув ноги на стол и куря сигарету, и да, Аарон, явно прилично выпивший, сидит и смотрит вперед себя — но мигом, как только Дэн входит, переводит взгляд на него.       Феликс из них троих больше похож на придурковатого студента, который полезет зимой в фонтан — таким он, собственно, и был.       Бен походил на торчка на грани вылета — и, пусть Дэн не мог быть уверен, что он употребляет хотя бы что-то, даже травку, никак от этого ощущения он избавиться не мог.       а Аарон…       Дэн, опять же, уличить его ни в чем не мог — но его взгляд и как будто блестящие глаза сейчас напоминали ему то, что он постоянно видел на работе.       и от этого становилось неприятно — так что Дэн расположился на другом конце кухни от Аарона, и туда Феликс ему и протянул банку, что вытащил из холодильника.       Бен шумно присвистнул, отрывая от губ фильтр сигареты.       — вау, приятель! к нам сошел со своих юридических высот Дэнни. давайте все скажем «привет, Дэнни!»       — я уже с ним здоровался, — Феликс усмехнулся, наблюдая за тем, как Дэн с громким щелчком открывает банку и делает несколько глотков.       пиво все еще не входит — вообще ни в каком виде — в список его любимых напитков, но никогда не помешает запить хоть чем-то то, что тебе сегодня двое мужчин за сорок по очереди плевали в рот.       Аарон какое-то время молчит — а затем, явно пытаясь сделать свой голос глубже и привлекательнее, выдает:       — привет, Дэнни.       Дэн морщится, и очень недовольно; но готовится, если спросят, списать это на пиво.       Аарон с его вечно немытыми, светлыми патлами его ни капли не интересует — как бы ни пытался внимание привлечь.       так что Дэн делает еще несколько глоточков, совсем мелких — хорошо, что хоть холодное — и нервно заговаривает:       — ну, ребята, как у вас прошел день?       Бен негромко хихикает, показывая большой палец: серьезно, если он считает это приемлемым ответом…       но все же заговаривает:       — да, приятель, а как? мы че-то… мы вообще ходили на пары сегодня?..       — да-а, — показушно тянет Аарон, — на молекулярку, на лекцию еще, которую… которую та старая дура ведет…       — оп-па, а лекцию-то я и не помню, — Бен усмехнулся, — а че еще…       — да потому что ты на ней не был, — Феликс пихает Бена в плечо, и тот чуть не падает со стула, — и, Аарон, она не такая уж…       — не такая уж и старая? — Аарон смеется в голос, — да ну. она прям доисторическая…       — …не такая уж и дура, — Феликс говорит это вроде и не порицающим голосом, но по нему слышно, что не так уж ему и приятна позиция Аарона.       Аарон, однако, совершенно не умеет читать чужие эмоции — и потому лишь пьяно посмеивается.       Дэн чувствует себя лишним и одновременно нет.       лишним — потому, что он уже давно не студент.       потому что не часть этого разговора, этих шуточных и нет перепалок, этой компании в целым.       а не лишним — потому, что парни, пусть и на добрых четыре года его младше, сейчас выглядят ровно как та компания, что заказала бы его — пьяные, с тупыми шуточками и вот таким взглядом Аарона.       серьезно, фу.       Дэн морщится и пытается запить мысли пивом — его едва ли не выворачивает наизнанку.       он тянется к Бену, что все еще смеется от какой-то шутки Аарона, жестом прося сигарету — и, пусть курение ему нравится не очень, кажется, из всех зол сейчас это меньшее.       Бен удивленно дергает бровью, издает звук, близкий по звучанию к крику чайки — но из пачки сигарету для Дэна, тем не менее, достает.       у Дэна уходит на то, чтобы зажечь ее, около трех щелчков зажигалки — ему приходится отставить пиво на стол, и он по привычке отслеживает его взглядом.       было такое, что не клиенты приходили — а его куда-то вызывали.       и он был почти уверен, что в один из этих раз какой-то парень — совсем молодой, вряд ли старше тридцати — попытался ему в старой однокомнатной квартире подсыпать что-то в стакан с дешевым виски.       Дэн тогда как будто бы случайно опрокинул стакан, и ему поверили — кажется, стоило бы стать актером.       а сейчас всегда на свои напитки смотрел втрое пристальнее, чем раньше.       итак, Дэн курит и пытается не ловить взгляд Аарона — слишком уж внимательный, въедливый.       побыстрее бы свалить отсюда к себе в комнату — тем более что на него за новой перепалкой что Феликс, что, замечательно, Аарон пока внимания не обращают, и лишь Бен смотрит на Дэна каким-то встревоженным, обеспокоенным взглядом.       у Дэна же нет времени разбираться в чужих взглядах, в видах пива, банки от которого занимали уже чрезмерное количество места, и в чужих лаборантах с физфака, о которых поспорили Аарон и Феликс.       ему бы в себе разобраться.

≈ ≈ ≈

      очередной паршивый день на работе шел довольно неплохо (ну, его за сегодня ни разу не ударили, уже замечательно) — пока к Дэну не заглянул один из тех, кто в этом месте называл себя менеджерами (ага, из них менеджеры, как из него самого монашка), мистер Гаррисон, и не откашлялся — громко и показушно.       — Волчок, к тебе… хм-м… клиент, — заговорил Гаррисон так, как будто был не очень уверен не то что в своих словах — в ситуации в целом.       Дэн приобнял себя за колени — он с ногами сидел на кровати, что стояла в его «рабочей комнате», что просто походила на гостиничный номер. если приоткрыть небольшую дверь в углу — найдешь там ванную, где на небольшой площади ютились душ, унитаз и совсем небольшая раковина; там Дэн в перерывах между клиентами прятался, пытаясь смыть вечно еле теплой водой с себя всю будто налипшую грязь.       — как будто меня спрашиваешь, — Дэн подернул плечами.       Гаррисон был ему противен — пусть и не настолько, как предыдущий «менеджер».       о нем Дэн предпочитал вовсе не думать — хорошо, что он здесь уже не появлялся и появится вряд ли.       — не спрашиваю, — Гаррисон нахмурился, — просто у клиента просьба есть.       — да? — Дэн насторожился.       такие просьбы бывали самыми разными — начиная с того, чтобы надеть какую-то вещь, что принес клиент, и заканчивая тем, чтобы трахаться строго в какой-то одной безумно неудобной позе.       а то и чего похлеще.       что теперь?       — он просит завязать глаза, Волчок. ну. тебе.       Дэн аж закашлялся.       казалось бы, в такой фразе нет ничего необычного — но это опасно.       чертовски опасно, если так подумать. с тобой могут сотворить что угодно, даже самое хреновое.       но у Дэна выбора нет — он мрачно кивает, так что Гаррисон заходит все-таки в комнату и кладет перед ним на кровать чужой галстук в крупный горох.       — просит еще снять верх. и завязать так туго, как получится.       — сохранение анонимности? — Дэн чуть истерично хихикнул.       — да. наподобие, — Гаррисон очень серьезно кивнул.       вот черт. кто ж там такой пришел?       Гаррисон выходит, хлопнув дверью. Дэн спешно стягивает кожаную футболку, ругаясь на то, что та липнет к коже — и подносит галстук к лицу.       от него пахнет сладковатым, цветочным одеколоном — как будто спрыснули сей аксессуар им слегка, — но запах не очень-то и навязчивый, даже приятный.       Дэн делает такое, на самом деле, не впервые — но впервые в одиночку, а не при клиенте, и такой приятной вещью, как черный галстук в серебристый горох с легким запахом цветов.       он завязывает глаза, и хорошо; так, что практически ничего не видит из-за достаточно широкой и темной полоски ткани, лишь небольшую светлую полосу где-то снизу.       с другой стороны, вот что хорошо — не увидит очередного старого извращенца.       стоит ему только снова усесться на кровати — и дверь снова скрипит, приоткрывается. он слышит услужливое «сюда, сэр» от Гаррисона, после чего дверь снова закрывается — и кто-то негромко откашливается.       — а ты красивее вживую.       и, вау.       голос не противный и вполне мог принадлежать кому-то, кто старше Дэна всего на несколько лет; с северным акцентом, слегка звонкий, немного нервный.       — да, у них крайне дерьмовая моя фотография, — Дэн вздохнул, позволив себе небольшую вольность в общении, но тут же одернул себя — если это кто-то важный, и ему не понравится, и он пожалуется Гаррисону…       уволить-то его не уволят, «нехватка кадров» — но выволочку устроят, и неплохую.       и Дэн потеряет деньги.       но, на удивление, северянин (а так его решил прозвать Дэн у себя в голове — вообще большинству клиентов он давал прозвища, скорее от скуки) лишь так же звонко, как говорил, и негромко рассмеялся.       — а еще ты смешной.       — спасибо, — Дэн вздыхает, — как я могу тебя называть?       северянин явно колеблется. что ж, кем бы он ни был, а он явно пытается сохранить анонимность уж слишком хорошо.       — зови меня Майкл, — наконец неуверенно предлагает он, — а тебя как?       — хм-м, — Дэн садится в слегка более открытую позу — становится на кровати на колени, присаживается, чуть раздвигая ноги, и надеется, что выглядит не совсем глупо — видеть-то себя не может, — здесь меня зовут Волчком. думаю, это ты уже узнал от мистера Гаррисона, — здесь звучит согласное хмыкание от северянина (его уж точно не зовут Майклом, Дэн в этом уверен), — но если тебя это не устраивает — можешь называть меня любым именем.       — э-эм, — Дэн так и чувствует, как от северянина исходит неловкость. в первый раз в подобных местах? — а как тебя?..       — Дэн, — выдавливает из себя он, понимая, что мужчина в помещении с ним четко настроен на то, чтобы звать его по имени.       — хорошо, Дэн, — имя с языка так называемого Майкла будто скатывается, он выделяет «э» уж слишком сильно и явно нервничает.       — впервые? — наконец пробует Дэн, прождав еще пару-тройку секунд.       — нет, не скажи, — северянин, судя по звукам, снимает с себя что-то (пиджак? ну да, если галстук его, наверняка он в костюме), звеня пуговицами, — не впервые. ну, нет, конкретно здесь — да, но в целом…       — хорошо, — соглашается Дэн.       — но опыта у меня с подобным немного, — Майкл, судя по запинке, как будто избегает того, чтобы назвать Дэна каким-нибудь нелицеприятным словом, не хочет так делать, но другого не может подобрать, так что молчит вовсе, — и я до сих пор не понимаю, как объяснить, чего я хочу.       шелест явно дорогой ткани слышится совсем рядом с Дэном — он готов поставить на то, что пиджак северянина оказался на диванчике рядом с кроватью, где сидел сам парень сейчас.       — у меня есть вопросы на этот случай, — да, Дэн все еще напряжен, но голос его понемногу расслабляется. если все так, как есть — не придется ожидать как минимум ненужной жестокости.       — задавай, — а теперь шуршит рубашка, что расстегивает наверняка неспешно Майкл, — черт, пуговицы… противные такие, мелкие.       Дэн вздыхает.       — если ты направишь мои руки, я помогу расстегнуть. итак…       и резко Дэн перестает и говорить, и дышать, потому что северянин оказывается где-то сбоку и, слегка постучав его по плечу, чтобы он повернулся к нему, берет за руки, кладя их на одну из верхних, как он понимает, пуговиц.       руки у него достаточно мягкие, но холодные; он слегка сжимает свои пальцы на ладонях Дэна, затем отпуская.       Дэн фыркает — не впервые такое, чтобы направляли. но впервые — с такой уверенной аккуратностью.       что ж, сегодня у него здесь некий интересный кадр — ну, этот Майкл, северянин.       хотя дело еще не дошло до того, за чем он пришел.       — так вот, вопросы, — продолжает Дэн, принимаясь за пуговицы (странное дело наощупь! тем более что они действительно мелкие, еще и тонкие), — грубо или нет?       — хм-м, — задумывается северянин, — что-то между?       — окей, — соглашается Дэн, — есть какие-то предпочтения?       — ты уже заметил эту штуку с завязыванием глаз, — Майкл тихонько вздыхает, а Дэн хихикает в ответ.       — заметить что-то с завязанными глазами крайне тяжело, — две пуговицы уже пройдено, а сколько ещё впереди — он не знает и знать не может.       северянин фыркает, явно под руками и от шутки Дэна слегка расслабляясь.       — да уж. ну… могу ещё предложить какую-нибудь неудобную позу. я достаточно высокий, и мне кажется, что получится, а потом…       — я тоже высокий, — бросает Дэн, — может, на этот раз тебе и повезет.       — отлично, — с облегчением выдыхает Майкл, — рад знать. хотя не факт, что я хочу так сегодня.       — а как хочешь? — Дэн продолжает спускаться вниз по рубашке, и, кажется, остается лишь одна пуговица; он нащупывает кромку рубашки, кивает и затем за эту самую пуговицу принимается.       — ну… ничего особенного, наверное? — выдает северянин после недолгого молчания, — я фантазией особо не отличаюсь.       слава Господу, думает Дэн, серьезно.       главное, чтобы все это не оказалось прикрытием для чего-то жесткого — а то был один такой, который пришел и сказал, что ничего такого не хочет, а затем в запале дал Дэну несколько пощечин.       до сих пор вспоминать неприятно.       хотя Дэну ото многих вещей было неприятно — но некоторые из них его мозг тупо блокировал, дабы достучаться до этих воспоминаний он мог только в самых худших кошмарах.       Дэна вернуло в реальность то, что он наконец справился с рубашкой; теперь, кажется, Майкл стянул и ее, отбрасывая в сторону.       а затем Дэн почувствовал одну прохладную руку у себя на плече, другая приподняла его голову за подбородок, и…       губы северянина оказались прохладными и сухими, Дэна будто поцеловал ветер — такой надоедливый, что дует тебе в спину по пути домой ровно в тот день, когда ты решил не надевать куртку.       но Дэн потянулся навстречу и ответил, нащупывая руками плечи Майкла; последнему явно пришлось сильно наклониться, чтобы поцеловать его.       особо неприятно не было — по крайней мере, ему в первую же секунду не попытались обслюнявить весь рот.       но от работы Дэну давно не бывало и приятно — так что он лишь попытался расслабиться, позволяя северянину себя целовать.       в принципе, даже вышло. Майкл был не так плох, от него, как и от него галстука, пахло цветочным одеколоном, да и целовался он сносно, лишь однажды прикусив губу Дэна — но даже это он сделал не так сильно, чтобы вызвать раздражение.       наконец северянин оторвался от него, руки Дэна соскользнули с его плеч, когда тот начал распрямляться, и он вдохнул, стараясь восстановить дыхание — во время поцелуев на работе, которые были не так уж и часты, он слегка терялся и даже переставал нормально дышать.       Майкл откуда-то сверху с негромким придыханием усмехнулся.       — так, Дэн, — все же имя Дэна очень непривычно звучит с его уст, — что у нас теперь?       — а это как ты скажешь, — отвечает Дэн, — можем сразу к делу перейти, а могу сначала отсосать. или еще чего.       Дэн научился говорить подобные вещи так, дабы звучать непринужденно — хотя внутри у него все в такие моменты умоляло, чтобы человек не согласился.       чтобы все закончилось побыстрее.       конечно, Майкл не кажется неприятным — однако Дэн знает, что любой секс сейчас для него — полное дерьмо.       по крайней мере, в этих стенах или в чужих квартирах по вызову — а другого у него и не бывает.       северянин, однако, согласно хмыкнул.       — да, думаю, начнем с минета. ты, конечно, выглядишь хорошо, но член у меня по мановению руки не встанет.       — встанет, — парирует Дэн, — чтобы ты знал: у меня неплохие руки.       и, как доказательство, демонстрирует ладони, надеясь, что в нужном направлении; длинные пальцы с мягкими подушечками, которые бы кто угодно назвал музыкальными.       Дэн с сожалением и тихо вздохнул, вспоминая, сколько не садился за пианино.       а северянин, видимо, оглядев его ладони, согласно и слегка восхищенно, кажется, хмыкает.       — да, похоже, ты прав. так попробуй — руками, ртом, чем хочешь. почему-то не сомневаюсь, что ты хорош.       а, вот и эти типичные фразочки — Дэн их ненавидит, больше он ненавидит лишь себя самого.       но кивает, сползая с кровати и становясь на колени (северянин уже сделал пару шагов назад, хорошо), а затем протягивает руки, дабы отыскать пояс брюк Майкла — и снова он своими прохладными руками направляет Дэна, кладя их на почему-то теплую бляшку ремня.       у Дэна уходит около десяти секунд, чтобы понять, как ее расстегнуть, но он справляется — а с пуговицей проблем уж точно нет.       брюки дорогие даже на ощупь — серьезно, Дэн за все это время научился различать, кто купил брюки в брендовом магазине, а кто — в масс-маркете за смешную сумму.       впрочем, не сильно задумываясь, Дэн приспускает их и, нащупывая резинку боксеров Майкла (самые удобные, по мнению Дэна, трусы, которые ему самому удается поносить нечасто), запускает в них руку.       отлично. член уже хотя бы полутвердый, да и, судя по голосу северянина, проблем с эрекцией у него не должно быть хотя бы в силу возраста.       так что Дэн вытаскивает его из трусов Майкла и принимается длинными, неторопливыми движениями дрочить мужчине; с его стороны слышатся негромкие, отрывистые вздохи, которые северянин явно пытается немного приглушить.       впрочем, ладно, кажется, ничем неприятным не пахнет — разве что все тот же запах одеколона слабо доносится до ноздрей Дэна.       так что, в целом, не так будет плохо исполнять пожелание северянина.       собственно, это Дэн и делает (предварительно, правда, предложив Майклу презерватив, что тот без скандала и с небольшой помощью Дэна натянул) — обхватывает рукой основание члена, обводит языком пару раз головку и берет в рот.       что ж, член не огромный (пусть он и продолжает еще наливаться кровью, да и кажется довольно крупным в целом, но у Дэна было… всякое), так что и горловой минет не составит Дэну труда.       и он сосет, достаточно мастерски, дабы Майкл перестал пытаться сдерживать вздохи и редкие стоны; и, как Дэн и обещал, тот довольно резко возбуждается.       пусть еще кто-нибудь попытается в нем сомневаться.       хотя, думает Дэн, пытаясь все еще фокусироваться на процессе, лучше бы люди сомневались в нем в каком-нибудь более лицеприятном плане.       эти мысли он пытается отбросить побыстрее, и рука Майкла, что ложится на его затылок, помогает — вызывая тревожность, но тоже неплохо; однако он не тянет Дэна за волосы, лишь слегка направляет, достаточно мягко, и он снова в определенной мере успокаивается.       в какой-то момент северянин все же оттягивает голову Дэна назад, но вперед не направляет; между его вздохами слышится:       — я так кончу, Дэн… черт, — тянет слово «черт», как будто соединив со стоном.       итак, Дэн фыркает, отстраняясь. фраза «вынь хер изо рта и скажи нормально» приобретает новый смысл.       — разве ты не за этим пришел?       — за этим, но… — Майкл фыркает в ответ, — не так рано.       Дэн кивает, залезая обратно на кровать — прохладная ладонь северянина напоследок чуть поглаживает его по волосам на затылке.       вслепую снимать узкие джинсы — двойная пытка; вроде как завязанные глаза не должны мешать, но мешают.       северянин, кажется, в это же время снимает собственные брюки и боксеры до конца — а затем Дэн, даже ничего не видя, чувствует на себе пристальный взгляд.       его слегка передергивает. он всегда надеется, что люди не будут смотреть слишком пристально.       ведь если слишком пристально смотреть на Дэна Хауэлла, можно увидеть шрамы — на плечах и на бедрах, запястья он не трогал никогда в жизни по разным причинам.       конечно, это не играет значения. для клиентов он Волчок — очередная шлюха, которая будет вертеться на твоем члене как только пожелаешь — и шрамы на нем не играют роли.       вообще никакой.       кажется, он слышит, как Майкл уж слишком шумно выдыхает — но не придает значения.       так что, управившись со своими джинсами, Дэн остается лишь не в самых удобных трусах — они тоже жмут во всех местах, даже если у него не стоит (а стоит у него теперь редко и то это скорее как естественная реакция организма, если второй человек в помещении не выглядит мерзко) и заставляют Дэна чувствовать себя лишь сексуальным объектом.       и располагается на кровати в привычной позе, становясь на четвереньки и слегка выпячивая задницу — мало кто хочет в лицо рассматривать проститутку, которую трахает.       где-то у него за спиной — негромкий кашель.       — Дэн, — наконец попросил северянин, — ляг на спину.       и тихо добавил:       — пожалуйста.       — хорошие манеры? — отшучивается Дэн.       — вроде того, — чуть серьезнее подмечает Майкл, — мне кажется, или ты уже вычислил, что я в костюме, и по мне заметно?       Дэн негромко хихикает, жмурясь под галстуком, что закрывал его глаза; теперь смешно ему, а в последний раз ему было так смешно, когда несколько месяцев назад их заведение посетил известный комик.       с ним, кстати, было ничего; он шутил непринужденно, как будто не ожидая толком реакции, а реакция была, и вел себя достаточно аккуратно с Дэном, чтобы к концу его времени он сумел расслабиться.       в мыслях об этом Дэн и перевернулся, лег, чуть сгибая ноги в коленях; кровать достаточно большая, чтобы можно было лечь и поперек — даже такому гиганту, как он — и было комфортно.       северянин одобрительно хмыкает.       — Дэн, у тебя есть смазка?       и снова Дэн мысленно вздыхает с облегчением; его не будут драть насухую или со слюной, хотя пытаются регулярно, и он сможет потом практически с комфортом сесть на пол в душе и немного поплакать.       так происходит практически после каждого клиента, даже когда попадаются такие обходительные, как Майкл; ну неприятно ему от себя, даже противно.       Дэн отгоняет эту мысль — и отвечает:       — да, на тумбочке около кровати несколько, ароматизированных и нет. выбери что-нибудь, что понравится.       северянин отходит, негромко стуча бутылочками и тюбиками, поднимая их с места и ставя обратно. в итоге, кажется, он что-то выбирает, щелкает крышкой; помещение заполняет сладковатый, но легкий запах ванили, что неплохо сочетается с его одеколоном.       Дэн даже слабо улыбается — как минимум запах в помещении комфортный.       чуть-чуть «слишком», но в целом комфортный, приятный.       может, на сей раз ему будет получше после всего этого.       только может, а не точно.       Дэн чувствует, как Майкл нависает над ним, кровать чуть продавливается под весом их тел; он втягивает ноздрями запах мужчины, инстинктивно жмурясь, пусть и так ничего не видел.       одна рука точно над его плечом, вдавленная в матрас; другая — кажется, скользит куда-то вниз.       и все же Дэн оказывается удивлен, когда вместо члена в него скользит сначала палец. не такой тонкий, как у него самого, но и не такой, который причинит боль; благодаря смазке и тому, что он занимается сексом чуть ли не каждый день, Дэн его вообще замечает не мгновенно.       Дэн приподнимает слегка задницу, чтобы Майклу было удобнее; он явно сейчас в каком-то странном положении, раз одна его рука прямо около плеча Дэна, а палец — нет, уже два — неторопливо движется в его заднице.       северянин долго, согласно хмыкает — ему явно стало удобнее — а Дэн пытается напомнить себе, что ему не должно быть комфортно.       что в любой момент его может ждать подвох, удар по лицу, слишком резкое движение, кулак в заднице — что угодно, черт возьми, что сделает ему в разы хуже.       он пытается не расслаблять ни одну частичку ни своего сознания, ни тела — кроме задницы, конечно, в которую вскоре проскальзывает и третий палец — и ему это удается.       ровно до тех пор, пока из него не выходят и тут же не заменяют пальцы членом, все-таки достаточно крупным — но не настолько, чтобы причинил боль.       сначала Дэн напрягается — он напрягается всегда — но внезапно его губ касаются чужие прохладные, на секунду, затем отстраняются, и северянин негромко бормочет:       — расслабься. я не люблю делать людям больно и стараюсь не делать.       и, блять, Дэн не может себя больше контролировать.       он все еще не хочет всего этого, не хочет никакого секса, как и не хотел весь последний год — но он хотя бы способен расслабиться и позволять Майклу овладевать им.       а правильное ли это слово?       северянин скорее не овладевает им, он берет Дэна; и не в плохом смысле этого слова. скорее как будто одалживает его, зная, что Дэн ему ни капельки не принадлежит (о чем большинство, не все, но большинство, забывают и долбят так, как в последний раз и как будто Дэн — лишь их собственность).       звучит отвратительно, как ни посмотри — но для Дэна так даже лучше.       он, в целом, даже находит в себе силы пару раз подмахнуть задницей навстречу проникновению Майкла, так, что раздавался громкий шлепок, и начать постанывать — собственно, даже нужные моменты для этого подбирая.       и, кажется, северянину все нравилось — учитывая, что он сам продолжал негромко вздыхать чуть ли не на каждом движении.       отлично. серьезно, это отлично. Дэн не получит выволочку от Гаррисона, получит деньги и…       Майкл резко меняет угол проникновения, и из Дэна вырывается шумный, хриплый и, кажется, почти искренний стон.       ебать его, думает он.       ну, во-первых, это и так происходит — а, во-вторых, ловит себя на мысли Дэн, ему практически не противно.       даже…       стало на секунду приятно, как давно не было.       северянин замирает, слыша это, его член все еще полностью (или почти полностью) в Дэне; он даже немного недоуменно смотрит на Дэна сейчас, наверное, пусть тот и не может знать наверняка.       — все в порядке? — интересуется он; Дэн как будто слышит отголоски заботы в его голосе. —       да, — неуверенно отвечает Дэн, замирая, а затем уже четче утверждает, — определенно да, Майкл.       — хорошо, — Майкл выдыхает, снова выходя почти полностью и толкаясь внутрь.       снова волна удовольствия на Дэна не нахлестывает, но ему действительно не противно; он может и даже по-больному хочет это терпеть.       а еще — задумывается, почему у северянина почти наверняка никого нет, раз он расхаживает по таким заведениям.       он не походит на изменщика, обычно такие в первую очередь ведут себя так, как будто ты им что-то должен; а тут Майкл действительно не такой, ну, по крайней мере, пока.       от этого ощущения, что что-то все же будет не так, Дэну никак не избавиться; он привык всегда быть настороже, всегда быть готовым к подвохам.       так все это и заканчивается — с тревожными мыслями Дэна северянин, судя по легкой пульсации, кончает.       Дэн наконец расслабляется, стоит тому выйти окончательно — теперь ему не мешает ощущение чужого члена в заднице, разве что лишним является то, что Майкл все еще нависает над ним.       — ты доволен? — интересуется Дэн, кладя голову на бок. даже если он не видит северянина, он хочет отвернуться — то ли потому, что ему все еще ни хрена не приятно, то ли потому, что он не хочет, чтобы Майкл это заметил.       — да, — раздается откуда-то сверху, — эм, спасибо?       Дэн снова ломается. в какой это вселенной его благодарят на его работе за секс?       видимо, в этой микровселеной, что сформировалась здесь и сейчас, но не просуществует долго.       — эм… не за что? — таким же сомневающимся голосом отвечает Дэн, — это хорошо.       — окей, — северный акцент Майкла делает это «окей»… очаровательным?       ну, может, слегка.       северянин поднимается с него, кажется, вставая на ноги; вскоре Дэн слышит шорох одежды и тянется к своему лицу, дабы развязать повязку из галстука. но Майкл останавливает его — неожиданно высоким и нервным голосом:       — оставь. пока я не уйду.       — как скажешь, Майкл, — Дэн пожимает плечами, пусть в лежачем положении это и не очень понятно, — собираешься заглянуть снова?       — может быть, — чуть колеблется северянин; он негромко пыхтит, видимо, над все теми же идиотскими пуговицами, — а даже если нет, все равно оставь. он мне нравится, но не настолько, чтобы я им супер-сильно дорожил.       — окей, — парирует Дэн, но его голос куда более мягок по сравнению с северным акцентом Майкла.       Майкл негромко смеется, слыша это — и, судя по звукам, продолжает одеваться.       — позволишь один вопрос, Дэн? — интересуется все же он перед тем, как уйти.       — пожалуйста, — Дэн разлегся к тому моменту на кровати во всем ее удобстве, пытаясь расслабиться.       сейчас ему недостает для этого только похода в душ — чем он, пожалуй, после ухода северянина и займется.       — почему Волчок?       вопрос повисает в комнате ненужным любопытством, недосказанностью, что всегда удерживали в себе прозвища здешних парней; но Дэн все же вздыхает, переходя на полушепот:       — отлично верчусь на чужих членах. хочешь проверить в следующий раз?       Майкл тихо, незлобиво посмеивается и негромко хмыкает.       — может быть, Дэн.       застывает тишина, северянин делает шаг к двери, шурша ботинками по ковровому покрытию, что-то скрипит — но Дэн почему-то нарушает эту тишину снова:       — можно и мне вопрос?       — только быстро, — просит северянин немного нервным голосом.       — Майкл — это второе имя? или вроде…       Майкл шумно вздыхает — а затем хлопает дверь и раздается тихий шорох.       и, когда Дэн уже думает, что тот ушел, так и не ответив — практически над его ухом раздается негромкое:       — да.       а затем — снова шорох; и на сей раз дверь скрипит и затем хлопает, выпустив его наружу.       Дэн развязывает глаза.       в комнате пусто — ни следа чужого присутствия, кроме использованного презерватива на тумбочке и того, что Майкл вытерся лежащим на краю кровати специально для того полотенцем, что каждый раз, что Дэн был в душе, менял Гаррисон.       Дэн осторожно откладывает галстук в сторону — тот все еще пахнет чужим одеколоном — и встает, дабы направиться в душ.       это негромкое «да» отдается в его ушах еще несколько минут, что он стоит под теплой водой и старается привести себя в порядок.       а галстук тем вечером Дэн уносит с собой — и он так и валяется на дне его рюкзака следующие три недели.

≈ ≈ ≈

      до следующей встречи с северянином как раз эти три недели и проходят; за них Дэн успевает несколько вещей.       первое. несколько раз «прогулять учебу» — на самом деле его рабочие выходные выпадали на будние дни, и он совершенно не хотел гулять в них по постепенно остывающему и мрачнеющему сильнее обычного Лондону, что так и норовил пролиться дождем, который, что бы Дэн ни делал, вечно попадал за его воротник куртки.       второе. несколько раз выпить после совершенно хреновых дней пива с Феликсом и Беном (Аарон уехал навестить семью, чему Дэн не мог быть более рад — пусть и, кажется, у Аарона умер кто-то из родственников, но, честно говоря, ему было плевать).       оказалось, да, Феликс действительно был неплохим парнем — но таковым оказался и Бен. конечно, он вечно был пьян, пусть и немного, но был, однако он не шевелил в сторону Дэна и пальцем — лишь сидел так важно во главе стола, курил, называл Дэна приятелем всякий раз, что к нему обращался, и в целом показался ему не таким уж придурком, как раньше.       без Аарона стало…       спокойнее.       тревожность Дэна в его собственной (ну, не совсем, но легче было думать так) квартире понемногу спала, оставляя место лишь относительному покою и банке пива пару раз в неделю.       наверное, все еще противное ему пиво было необязательным — но оно тоже было.       итак, Дэн дальше учился — постепенно — так жить.       учился жить такой жизнью, которую отторгал раньше — и последний год, и два года до этого, что он работал в стрип-баре.       Дэн морщится.       не то что бы он этого хочет, пусть и пытается привыкнуть.       не то что бы периодически не берет в душе в руки бритвенное лезвие — и явно не для того, чтобы избавиться от легкой щетины на лице.       но что имеется.       он вспоминает обо всем этом в полутьме своей комнаты, что достаточно сейчас убрана, чтобы казаться ему чистой; на самом деле на спинке стула висят спортивные штаны, на столе стоит чашка с недопитым кофе (да, он пил кофе вечером и определенно пожалеет об этом), а ноутбук лишь наполовину прикрыт и все еще светит экраном.       Дэна это устраивает. ну, с его образом жизни идеальной чистоты не будет.       так что он может пережить немного одежды, полупустую кружку и собственную лень, что не дает ему сейчас подняться и выключить ноутбук.       и переживает — а еще и переживает свою работу в стрип-баре в собственной голове; там он и познакомился с жмущими трусами, кожаной футболкой, что была у него до сих пор, и предварительно возненавидел узкие джинсы.       что было потом — неважно, Дэн массирует руками виски, слегка надавливает и пытается выкинуть это из головы.       а теперь он здесь.       продает свои рот и задницу за деньги.       Дэн не хочет сейчас думать о том, что его к этому привело — вернее, кто — так что нехотя поднимается с кровати, хлопает крышкой ноутбука, стягивает носки — для них жарковато — и лишь в потертых клетчатых штанах и растянутой футболке опускается обратно на простыни.       его простыни. не самые чистые, на них он как минимум единожды, когда недавно на пару дней разболелся, как-то чихнул так резко, что не успел достать салфетки, и в итоге разводы все еще виднелись на черно-серой ткани.       у него все не было сил сменить их.       как, честно, не было сил ни на что большее, чем работа (и то не всегда), бессмысленные многочасовые прогулки по Лондону, иногда игры на ноутбуке и небольшие посиделки с Феликсом и Беном.       Дэн начал проваливаться в сон — и сегодня, на удивление, заснул легко.       повезло.       примерно так и проходил каждый его день последующие три недели — подъем, кофе, завтрак, дорога на работу и сама работа, если не выходной, возвращение домой в подземке с больной задницей, если день выдался паршивый — а там Дэна всякий раз встречал зов пустоты, — ужин, возможно, немного пива, немного браузерных игр (ноутбук ничего более не тянул) и снова сон.       а затем снова объявился Майкл.

≈ ≈ ≈

      черт бы побрал тот день, когда Гаррисон — непривычно попытавшийся уложить волосы, видимо, водой из крана и в рубашке с полностью застегнутым воротником — снова влетел в комнату Дэна сам вместо того, чтобы прислать следующего клиента.       — Волчок, у тебя остался тот галстук? что тебе всунул любитель завязывать глаза?       — с чего ты взял, что он вообще у меня? — Дэн, конечно, лукавит — это действительно так; но что, если Майкл вспомнил про тот галстук, решил «черт, он слишком дорогой» и решил вернуть, параллельно обвинив Дэна во всех смертных грехах.       — да потому что он мне сам сказал, — Гаррисон нервно выдохнул, — твой клиент снова здесь. и снова хочет тебя видеть.       — снять верх, завязать глаза? — повторяет, уже больше не отрицая наличие у него аксессуара и протягивая руку к своему рюкзаку, что стоял прямо около кровати, Дэн просьбу, что почему-то хорошо запомнил — как и Майкла с его северным акцентом и непонятной вежливостью в целом.       — да, — согласился Гаррисон, — и побыстрее, хорошо? мистер… э-э… как он тебе назвался?       — Майкл, — Дэн, как по команде, скривился после вопроса «менеджера».       отлично, кажется, Гаррисон то ли не знает имени северянина ни в каком виде, то ли знает, но лихо увиливает от того, чтобы его называть.       — Майкл настаивает на том, чтобы начать побыстрее.       и, развернувшись на каблуках, Гаррисон чуть ли не пулей вылетает из комнаты, закрывая дверь — Дэн раздеваться начал еще при нем, стянув и так расстегнутую темно-синюю рубашку, что была на нем сегодня, и завязывая глаза отысканным в недрах рюкзака галстуком.       он там слегка помялся — ну, может, даже не слегка — но свою функцию выполнить вполне себе мог.       и, только Дэн закончил, садясь на кровати поудобнее, как дверь скрипнула. хлопнула. по ковру зашуршали ботинки.       — привет, Дэн.       он и забыл, как его имя звучит из уст Майкла.       это достаточно мягкое «д», выделенное «э» и небольшой звон на «н» — черт, да он ни разу не слышал, чтобы кто-то с таким акцентом произносил его.       так что Дэн пару секунд тратит на то, чтобы вернуть дыхание в норму — а затем отвечает:       — привет, Майкл.       — не забыл еще? — в голосе северянина слышна улыбка; он подходит к кровати, на которой сидит Дэн, берет его своей прохладной рукой за подбородок, слегка поглаживая тот большим пальцем, — я обещал вернуться.       — не смеши, — практически требует Дэн, — здесь обещания ничего не значат.       — оттуда, где я, они значат все, — резко парирует Майкл.       слишком резко для своего привычного тона — того, что было в прошлый раз, и того, что был сейчас, до этого.       и замирает; не отрывая руки от подбородка Дэна, все еще приподнимая его голову, как будто парень мог сквозь плотную ткань галстука его видеть.       не мог. хотел ли?       не особенно.       Дэн думал, что, скорее всего, северянин не очень-то и красив; и не хотелось рушить иллюзию от его приятного голоса и прохладных рук, что давали Майклу хотя бы небольшую фору перед остальными клиентами.       так что довольствуется этим — и, естественно, большего не хочет.       Дэн привык не хотеть ничего, связанного с сексом; он хочет иногда лишь хорошей утренней дрочки, когда его мысли и тело при нем, и он в полном праве направить и то, и другое туда, куда захочет.       этого ему хватает — с остальным затрахивают (буквально) на работе.       пока Дэн думает, Майкл неспешно опускает руку — и негромко заговаривает:       — извини, пожалуйста. я не люблю, когда в моих обещаниях сомневаются.       — полагаю, что к твои обещаниям должно быть прикреплено твое лицо, — пытается то ли отшутиться, то ли уточнить Дэн.       — да, — северянин тяжело вздыхает, — пожалуй, в этом ты прав. готов поверить мне на слово? тебе нельзя меня видеть.       — я никому давно не верю, — Дэн фыркает, — но сделаю для тебя исключение.       врет как дышит, если честно. он и Майклу-то не верит — после еще пары раз он, несмотря на все свои обещания, точно перестанет являться.       однотипность надоедает таким, как он — судя по словам и костюму, что, предположительно, и в этот раз на северянине, да, таким, — из мира наглаженных воротничков, идеальных напускных улыбок и с приличными деньгами в кармане.       так что Дэн не верит — но очень хорошо притворяется.       — чего хочешь сегодня? мне сказали, что ты спешишь, — Дэн старается настроиться на работу и не думать о том, что Майкл имел и имеет в виду.       это не его дело.       — я спешил сюда, а не отсюда, — поправляет северянин, — выдался паршивый день. совсем паршивый.       — и ты решил, что я сделаю его лучше? — типичная мысль в головах людей, что приходят к таким, как Дэн.       — что угодно сделает его лучше, Дэн, чем находиться там, откуда я приехал, среди этих напыщенных придурков, — Майкл как будто побыстрее пытается свернуть этот разговор, дабы не трогать тему своих сегодняшних дел (какими бы они ни были), а в его голосе слышно закипающее раздражение.       так что Дэн поддается — и продолжает уже рабочий разговор:       — так чего хочешь?       ответом ему служит касание, сильное, с нажимом, холодных, суховатых губ к его собственным. даже не касание — требование; Дэн приоткрывает рот, позволяя северянину углубить поцелуй, и снова поднимает руки, дабы нащупать его плечи.       и Майкл снова не возражает, когда Дэн исследует руками ткань очередного дорогого пиджака — наверняка сшитого на заказ, иначе как объяснить то, что он так хорошо на северянине по ощущениям сидел?       Дэн даже слегка сминает пиджак Майкла пальцами, крепче вцепляясь в его плечи.       и он одновременно хочет, чтобы северянин перестал его целовать — и не хочет.       хочет — потому, что ему сейчас неприятны взаимодействия подобного рода в любом виде и с кем угодно, такие напористые — особенно.       не хочет — потому, что после этого — с таким-то настроением у северянина — может стать хуже.       но, кажется, сам Майкл пока не сильно-то и настроен отрываться от Дэна; он слегка посасывает, затем прикусывает его верхнюю губу, что зажимает между своими, и Дэн за ним буквально не поспевает.       северянин явно в данный момент прогибает Дэна под себя, целуя все жеще и настойчивее — и это заметно.       Дэн привык. так делают все. он мирится с этим.       но проходит еще немного времени — и Майкл отстраняется, он отступает назад, отпускает Дэна, в его голосе — паника.       — я… а… Дэн… — он тяжело дышит, пытается собраться, — я…       — что? — в голосе Дэна — ни тени эмоций; он даже понятия не имеет, что хочет сказать ему Майкл, потому что с ним делают что-то такое, с силой, прогибая, ну…       все.       а северянин явно в ступоре, не знает, что сказать; проходит еще немного времени, прежде чем он вообще пытается заговорить снова.       — Дэн, я… я не должен был…       — Майкл, шлюха здесь я, — отрезает Дэн, — ты можешь делать со мной все, что тебе взбредет в голову. хоть сейчас поставь задницей кверху и засунь в нее кулак — я даже не пискну. как думаешь, зачем я иначе здесь?       черт. Дэн слишком, слишком, слишком много говорит — слишком много для шлюхи, которой себя только что и назвал.       — ты не понимаешь, — северянин несколько раз вдыхает и выдыхает, пытаясь собраться, — я этого не хотел. это срыв. это не… не то, что мне нужно, — запинается, пытаясь собрать мысли в кучу, — и наверняка не… не то, от чего будет совсем приятно тебе.       Дэн жмурится (пусть ему это и не нужно), резко выдыхая воздух, что он вдохнул было для очередной тирады.       не то, от чего будет совсем приятно ему?…       а кто-то вообще интересуется, спрашивает, от чего приятно Дэну?       Гаррисон, когда приводит клиентов?       сами клиенты, когда трахают его во всех возможных позах и всеми возможными посторонними и нет предметами, когда так глубоко пихают ему в рот члены, что он давится?       блять, да даже банально Феликс, как бы он ни нравился Дэну, который сует ему банку пива в каждый удобный и неудобный момент, как будто это универсальное решение проблемы?       нет, нет и нет.       а Майкла как будто…       это интересовало.       но ведь так не может быть, да?       просто не может.       Дэн молчит слишком долго — настолько, что, когда Майкл снова заговаривает, его рука лежит на щеке парня.       и нет, не дает пощечину — лишь мягко поглаживает по старательно выбритой с утра Дэном коже, как будто пытаясь успокоить.       — ну и чего ты? — интересуется северянин; его голос тоже смягчается, в нем больше нет панических ноток.       — Майкл, пойми, — Дэн пытается остановить себя от того, чтобы высказать северянину все, что у него в голове, и это ему удается — но кое-что он все-таки сказать решает, — я не знаю, от чего мне вообще может быть приятно. я здесь давно, достаточно давно, чтобы перестать испытывать удовольствие. можно, конечно, разок войти под правильным углом или поцеловать меня так, чтобы у меня не было ощущения, что меня моментально после этого нагнут. но не более того, — он выдыхает, пытаясь хотя бы сейчас остановиться.       рука с щеки никуда не исчезает; северянин все еще поглаживает кожу Дэна, пусть и несколько нервно, и это заметно.       — я… Дэн, я понимаю, я не совсем глупый, — пытается Майкл, — но я не хочу — и сам не хочу, и с кем-либо такое проворачивать — бить кого-либо по лицу, засовывать куда-то что-то, что туда явно плохо лезет, или, я не знаю, трахать кого-то так, чтобы порвать задницу. мне это удовольствия не приносит.       Дэн приподнимает брови, выслушав северянина — и задает закономерный вопрос:       — почему тогда у тебя нет, я не знаю, парня? потому что сюда обычно приходят, чтобы сотворить над кем-то что-то совсем непристойное. либо за сексом, если никто не дает. а я не уверен, что тебе прямо-таки никто дать не готов.       Майкл отрывает руку с щеки Дэна, но лишь для того, чтобы сесть с ним рядом на кровать; тот находит его плечо, кладет на него руку.       он, конечно, не любил все эти моменты, когда приходилось оказывать клиентам психологическую поддержку — а находились же такие бедные и несчастные, которые жаловались на жен, которые не могут дать им того, чего они хотят (так и шел бы замуж, а не женился, думает в такие моменты Дэн).       но тут, скорее всего, был другой случай — с которым Дэн разбираться, если честно, тоже не имел особого желания.       но выбирать ему не приходилось.       — у меня его не может быть, — как будто невзначай роняет Майкл, — и я об этом думать совершенно не хочу.       ага. как будто звучит как типичное оправдание изменщика — но в грудной клетке Дэна бьется ощущение, что это не так.       что что-то не так.       голос северянина — грустный, почти разбитый, уставший; Дэн может представить себе, как он нервно закусывает губу, думая, как бы свернуть с неудобного разговора, и…       почему он вообще пытается представить себе человека, лица которого он не видел?       странное ощущение: Дэн как будто и знает, что именно у него в голове, но одновременно — и нет.       вдруг что-то подсказывает, что стоило бы попытаться отвлечь Майкла — и явно не на секс; настроения на него, во-первых, не было у Дэна (хотя у него никогда его не было, так что его мнение тут ничего не решало), а, во-вторых, после своего — как сказал северянин? — срыва вряд ли этого прямо сейчас хотелось и Майклу.       так что Дэн откашлялся — и заговорил:       — эм… Дэниэл Джеймс Хауэлл. я мог бы назваться тебе Джеймсом, наверное, когда ты в прошлый раз спросил про имя… но, нет, мое имя — не государственная тайна. и мне двадцать три.       — Дэн, — у Майкла вырывается нервный смешок, — ты что делаешь? если ты пытаешься сейчас развести меня на ответные откровения…       — я пытаюсь, что бы у тебя сейчас ни было в голове, поместить туда что-нибудь другое. ни хрена не значимое, зато не грузящее, — отвечает Дэн, негромко фыркая.       — ты назвал себя «ни хрена не значимым»? — северянин задает вопрос почти потрясено, и Дэн, располагаясь на кровати поудобнее (все же намного приятнее сидеть на заднице, чем на коленях), парирует:       — я работаю проституткой в какой-то заднице Лондона, конечно, я ни хрена не значимый.       — друзья? — аккуратно предлагает Майкл.       — три соседа по квартире, — возражает Дэн, — двух я бы назвал приятелями, третий вызывает у меня безумно неприятные ощущения. но я бы не сказал, что они мне друзья. и Гаррисон — менеджер, который тебя встретил, — он набивается мне в приятели, но я больше не дружу с сутенерами.       — больше не дружишь… — попытался повторить Майкл за Дэном последнюю фразу, но запнулся; тот нахмурился, раздраженно качая головой.       — больше нет.       он попытался отогнать мысли о Уэсе — на первый взгляд добродушном рыжем ирландце — и у него даже, кажется, вышло.       Дэн помассировал виски. херово.       — хочешь, чтобы я продолжил? — наконец спрашивает он.       что угодно, говорить о чем угодно, только не возвращаться к теме его прошлых знакомств и к Уэсли.       — почему бы и нет? — решает северянин, ведя плечом, чтобы скинуть с него руку Дэна — и вместо этого усесться прямо рядом и самому опустить голову на его голое плечо, судя по шороху ботинок по ковру, забираясь на кровать с ногами.       Дэн нерешительно поднял руку снова, опуская ту на голову Майкла; его волосы оказываются достаточно короткими, но мягкими.       северянин попытался было стряхнуть прикосновение, и Дэн почти убрал ладонь с чужой макушки — но наконец Майкл решил:       — ладно, оставь. пожалуйста.       так что Дэн гладит мужчину, о котором он знает лишь его второе имя, то, что у него мягкие и коротко стриженые волосы и прохладные руки, и то, что у него очаровательный (по-другому не назовешь, решил Дэн) северный акцент, по голове, и говорит.       обо всем, что приходит ему в голову. о Феликсе и Бене, об Аароне (с ноткой неприязни в голосе), пересказывает их истории из университета.       о том, как некоторое время он проработал в Старбаксе — и был уверен, что к концу этого периода уже никогда не сможет пить кофе, так он въестся своим запахом ему в ноздри.       о том, как те парни, что в школе его дразнили и называли педиком, оказались геями сами — серьезно, Дэн думал, что это будет один из самых травмирующих опытов в его жизни, но знал бы он, как ошибался.       он не упоминает родителей, два с половиной года на юрфаке, стриптиз-бар и, конечно, Уэсли — просто не считает это необходимым, грузить подобным малознакомого человека, которому к тому же самому приходится явно как-то не очень.       отбрасывает значимую часть своей истории — оставляя мелкие, незначительные, но забавные детали.       как будто описал дерево через его фрукты, листья, семена — по частям, что всегда менялись, не оставались статичными.       но не сказал ни слова про корни, ствол, ветви.       хотя и дело не в нем — а в Майкле сейчас, в том, что с каждым словом Дэна он, похоже, расслаблялся, даже иногда посмеивался, и в итоге парень почти не чувствовал под пальцами того напряжения, что было в северянине изначально; кажется, что все, из-за чего он был так взвинчен, сейчас отошло на второй план.       в конце концов Майкл даже начинает что-то Дэну отвечать — отмечает, что в школе был немного ботаником, что не понимает, как процесс заваривания кофе может занять как десять секунд, так и добрых пять минут, и что в университете занимался чем-то крайне скучным — типа менеджмента.       в итоге они даже занимаются сексом — Дэн, все-таки понимая, что северянин пришел не просто так, предлагает объездить его, как и обещал в шутку в прошлый раз, а Майкл не отказывает.       в конце концов он сидит сверху на бедрах северянина, что устроился в кресле в углу комнаты, тянет того за галстук (он действительно хочет увидеть, тоже ли он в горошек, но знает, что ему нельзя по той или иной причине смотреть на Майкла), что тот на себе вместе с рубашкой оставил, и они делают все достаточно неторопливо — так, что Дэн снова ловит себя на том, что может и хочет терпеть подобное.       дело не в Майкле, нет, думает Дэн, пока северянин неторопливо одевается после секса. просто в его отношении.       в том, что он действительно попытался спросить Дэна, что было бы ему приятно.       хотя бы попытался — а потом, напоминает себе Дэн события ближайшего часа или около того, выслушивает его (правда, это было попыткой Дэна успокоить Майкла) и трахает его так, что, в целом, это терпимо для парня (и это тоже было в интересах самого северянина, как он понял).       галстук все еще перекрывает глаза Дэна, и он тяжело вздыхает; теперь его побуждает посмотреть на Майкла не просто исследовательский интерес, а желание понять, с кем он поделился незначительной, но частью своей жизни.       конечно, если он сделает это — северянин больше никогда не придет.       нужно ли это Дэну?       наверное, нет.       потерять одного вполне адекватного клиента, что может стать постоянным, и выделить время на кучку придурков — не идеальный расклад.       потому Дэн и сидит, не касаясь галстука.       когда Майкл наконец одевается, судя по всему, до конца, и начинает обуваться, Дэн решает спросить хотя бы про его сегодняшний галстук — так что на сей раз начинает первым:       — Майкл, у меня вопрос.       северянин затихает; Дэн пытается представить себе, что он уже обул один ботинок и что у него в руках прямо сейчас — второй, который он расшнуровывает.       у Майкла точно обувь на шнурках — почему-то Дэн это просто знает.       тишина висит ровно несколько секунд — после чего северянин отвечает, но не так, как Дэн ожидал.       это всего одно слово над ухом Дэна, произнесенное полушепотом — ощущение дежавю прошибает его, а следом — и потрясение.       — Фил, — просто отвечает северянин.       и, кажется, Дэн ломается до такой степени, что не может воспринять этот набор звуков как что-то осмысленное.       — что?.. — лишь находит в себе силы спросить он.       — Фил. меня зовут Фил, если ты хотел это знать.       Дэн негромко вдыхает — а затем на выдохе произносит, будто уточняя:       — Фил.       и это звучит намного, намного лучше на его языке, чем несколько громоздкое, на вкус Дэна, и перекатывающееся «Майкл»; «Фил» звучит как что-то такое же краткое и естественное, как его собственное имя, пусть это тоже наверняка сокращение, как шелест, как такой же прохладный, суховатый ветер, как поцелуи самого Фила.       и почему-то Дэну кажется, что это имя само по себе намного лучше подходит северянину.       — да, — Фил довольно хмыкает, слыша, как Дэн произносит его имя; да уж, наверняка лучше, когда тебя называют по тому имени, что ты предпочитаешь использовать, по твоему собственному.       — спасибо, — произносит Дэн, теряясь в словах, — спасибо за доверие.       — ты никому не скажешь, — в голосе Фила звучит металлическая нотка, но Дэн может ее понять.       — я могила. не буквально, но слова из меня не выбьют, — хотя Дэн все же не понимает до конца, почему это так важно; но, раз Фил так говорит… — правда, я хотел спросить, какой на тебе сегодня галстук. но… но спасибо.       Фил смеется — достаточно звонко, достаточно громко. Дэн негромко и хрипло смеется вместе с ним; он не может не отметить, как хорошо и гармонично их манеры смеяться звучат вместе.       — красный. в серебристый мелкий горошек.       а затем Фил, кажется, управившись и со вторым ботинком (если Дэн был вообще прав насчет этого), наклоняется к Дэну и, положив ладонь ему на голову, целует его в макушку.       Дэн слегка подрагивает — он ожидал какого угодно прощания, но не такого.       Фил снова тихонько посмеивается — а потом говорит:       — я приду снова. хорошо? я приду. веришь?       и Дэн отвечает — уже далеко не уверенный, что всего лишь врет, чтобы успокоить Фила:       — верю.

≈ ≈ ≈

      в следующие десятка с два или чуть меньше, Дэн точно не считал, раз на протяжение трех месяцев, что Фил приходит снова (а он действительно приходит), он не делится прямо уж многим.       он может в конце, полушепотом над ухом Дэна, сказать что-нибудь вроде:       — у меня есть брат, он скоро женится.       или:       — черт, ненавижу дорогие машины. они непрактичные.       или:       — у меня мама на этой неделе особенно нервная.       в общем, небольшие вещи, что не дают Дэну особо много информации, но, однако, они все еще куда более личные, чем тишина, что поначалу приходит с Филом.       с каждым разом эта тишина напрягает Дэна все меньше — и с каждым разом он стремится сам заполнить ее, что-то рассказывая.       перед сексом или после, неважно; иногда Фил приходит достаточно нервным, чтобы они начали просто с разговора, иногда — достаточно расслабленным, чтобы сначала заняться сексом.       даже секс становится для Дэна… ничего. он привыкает к Филу, как не привыкал ни к кому другому: к ощущениям от прохладных рук на коже, к периодическим поцелуям (сначала на прощание, потом и с приветствием), к тому, как Фил ощущается внутри.       это скорее привычка, она не значит, что Дэну нравится. вовсе нет.       но даже тело начинает понемногу отзываться на Фила, направляя кровь ко всем необходимым в данный момент (и не совсем) местам.       единственное, что остается неизменным — он не видит Фила.       ну конечно, с чего бы.       внешность Фила, до сих пор ему неизвестная, явно таит в себе что-то, что не нужно знать Дэну и за что, чтобы хранить в секрете, Гаррисон наверняка берет неплохие деньги; серьезно, кем он вообще может быть, чтобы так скрываться?       иногда Дэн от скуки строит догадки (что, наверное, в разы интереснее правды).       иногда — спрашивает самого Фила.       а тот обычно оказывается даже в настроении, чтобы отшутиться.       однажды они после секса лежат рядом друг с другом; время Фила еще не закончилось, оставалось около тридцати минут, что он явно собирался лениво валяться в полутемной комнате, где работал Дэн, на сомнительной чистоты простынях, и болтать с ним.       тогда Дэн впервые — со смехом в тоне — и поинтересовался:       — а ты чем вообще по жизни занимаешься-то?       Фил затих на секунду — а затем заговорил загадочным голосом:       — я секретный агент МИ-6, Фил Страйкер. и я расследую вовлеченность иностранных государств в торговлю сексуальными услугами на территории Великобритании, — на последних словах он все же захихикал.       — отличный агент, раз спишь с одним и тем же парнем энный раз подряд и так и ни в чем не разобрался, — Дэн фыркает в ответ, — у тебя же фамилия не Страйкер на самом деле, да?       — нет, нет, — Фил усмехается, — она мне нравится, конечно, но нет.       — плюс, будь ты агентом МИ-6, явно не болтал бы об этом направо и налево, — Дэн негромко и хрипло смеется, Фил так же негромко, но звонко, вторит ему.       это вызывает у Дэна легкую, неконтролируемую улыбку.       серьезно. он не помнит, когда в последний раз улыбался при клиенте и трезвым — или когда в последний раз улыбался вообще?       возможно, он рассмеялся над шуткой Бена несколько дней назад, когда та оказалась особенно удачной — но и тогда Дэна сопровождала банка пива.       а тут…       это для него что-то новое — так спокойно смеяться спустя столько времени, не бояться, что что-то случится, пока он с клиентом.       а ведь Дэн еще и делится с Филом чем-то о себе — конечно, не о своем прошлом, но о настоящем.       и пусть ничего особенно личного, что могло бы намекнуть на ту скрытую от глаз Дэна (буквально) жизнь Фила вне этой комнаты, где они встречались, но и он сам кое-что о своем собеседнике узнавал — потому что, как выяснилось, Фил и сам не любил тишину.       итак, Дэн выясняет, что Филу двадцать семь — после шутки про соответствующий клуб, когда на очередной вопрос, кто же такой Фил, он со смехом отвечает, что является солистом одной набирающей популярность группы и не хотел бы влипать в скандалы с борделями.       что Филу нравятся примерно все те же сериалы — а он думал, что никакой адекватный взрослый человек, кроме него, не смотрел Баффи (или, по крайней мере, не рассказывает об этом при знакомствах), серьезно.       что он хотел бы, когда станет еще старше, жить на Мэне — потому что Лондон слишком шумный для него, и Фил устал. может, Дэн и не понимает до конца, он привык к тому, каков Лондон, но в целом — говорит, что это было бы славно.       что они оба слушают Muse — что Дэн узнает потому, что однажды, после того, как он отсасывает Филу, и они собираются перейти к сексу, на Фила резко нападает желание пропеть несколько строчек, а Дэн узнает их и подпевает — после чего они оба смеются.       Дэн хрипло, Фил звонко — но они резонируют друг с другом, и оба, кажется, наслаждаются этим несколько дурацким моментом.       Дэн много чего еще узнает — и понимает, что не такие уж они с Филом и разные.       пусть они и отличаются даже хотя бы по облику — Дэн в кожаных футболках, полупрозрачных рубашках и узких джинсах, Фил в дорогих костюмах, наглаженных без единой складочки рубашках и забавных, но галстуках, — но их интересы, оказывается, схожи.       да, конечно, они все еще мыслят по-разному — Дэн сетует на дороговизну такси в Лондоне по ночам, когда Фил пришел к нему совсем поздно и задержался надолго, а Фил в ответ издает удивленный звук — и вызывает это несчастное такси сам, предупреждая Гаррисона на стойке перед уходом, что Дэна будет ждать машина (тогда Гаррисон впервые на памяти Дэна говорил с искренним удивлением).       но Дэн — иронично — так близко себя еще ни к кому не чувствовал.       он даже почти не жалел, что не может увидеть Фила — хотя вечерами в подземке, едва ли не засыпая лбом на поручне, все еще пытался представлять себе, каким он может быть.       толковой картины пока не выходило — хотя Дэн, единственное, был готов ручаться, что Фил бледный (и то только из температуры его рук).       но Дэна устраивало и это.       его устраивало это еще сильнее потому, что рядом с Филом он мог просто помолчать и расслабиться.       что все чаще случались моменты, когда они после секса, если Дэн не особенно хотел говорить, просто молчали или Фил читал что-то вслух — те книги, что в это время читал сам, с какого-нибудь неудобного места, и Дэн слушал и немного комментировал, вызывая у Фила легкие смешки.       что однажды даже Дэн при Филе собирался в душ, а затем взял и позвал того с собой (потому что тогда было, в отличие от обычных встреч, еще относительно рано, и Фил уже посетовал, что ему куда-то надо).       в итоге они даже не трогали друг друга, как можно было ожидать; да, вымыли друг другу головы дешевым шампунем, поставив волосы дыбом, посмеялись над дурацкой шуткой, что выдумал про Гаррисона и его вечные попытки красиво выглядеть перед важными клиентами Фил, и Дэн, старательно игнорируя мокрую ткань галстука на лице, даже ненадолго сумел забыть про то, где находится (даже эта шутка не сильно заставила его задуматься об этом).       в общем, с Филом было комфортно.       даже можно, наверное, сказать, что хорошо.       и в целом, кажется, Дэн сейчас готов принять свою жизнь — пусть он все еще и подставляет задницу незнакомым мужчинам большую часть времени, хотя предпочел бы этого не делать, но у него появляются друзья — да, он проводит достаточно времени с Феликсом и Беном, чтобы считать их таковыми, и даже то, что тут и там периодически мелькает Аарон, почти не портит картину.       а еще у Дэна появляется Фил.       он не знает, как охарактеризовать Фила и удастся ли ему это вообще — клиент, но уже немного не совсем? знакомый? приятель? э-э… можно ли считать человека другом, если ты ни разу не видел его лица?       так что Дэн останавливается на том, что всегда в своей голове зовет его Филом.       он говорит Феликсу и Бену, когда рядом нет Аарона, что видится с неким Филом; он не называет это никакими словами, но они оба решают, что Фил — его парень.       ну, Феликс решает — Бен лишь согласно кивает на его слова.       и это еще дальше от правды — да, они занимаются сексом и говорят на общие темы, но они толком не знают друг друга, и Дэн, наверное, все равно особенно не нужен Филу, и…       в общем, Дэн отбрасывает все лишнее и все нервирующее у себя из головы, включая то, что Фил целует его все чаще и интересуется им все больше (хотя и он Филом, чего уж скрывать) — правда, не из задницы; и пытается жить, как живется.       ему не нужно думать об этом; он Волчок, он тот самый, кто удовлетворяет множество мужчин, о котором среди клиентов ходит молва с предложением попробовать, будто он экзотическое блюдо. он вряд ли будет другим — его просто не отпустят в нормальную жизнь.       он не может испытывать лишних эмоций среди клиентов, иметь любимчиков; да, Фил приятный, и да, со временем в груди Дэна начинает трепетать что-то, чему там явно не место.       а Дэн глушит это; подавляет, пытаясь порой заглушить пивом за столом с Феликсом и Беном, но затем понимает, что это далеко не его способ.       он проваливается в некое подобие экзистенциальных кризисов в собственной голове в итоге, часами в выходные не выходя из комнаты: от мыслей, что он должен чувствовать, а что не должен, он переходит к смыслу своей собственной жизни.       и все еще не думает о том, что чувствует, чем живет — напоминая себе самому, что это лишнее, хотя что-то внутри пытается этому возразить.       но так остается лишь до поры до времени.       а потом все идет кувырком.

≈ ≈ ≈

      этот вечер выходного Дэна (к слову, второго подряд, но последнего; Гаррисон оказался достаточно добродушен, чтобы подобное разрешить) начинается как обычно: с бодрого Феликса, что стучится в дверь его комнаты и слишком уж настойчиво зовет его по имени.       Дэн вытаскивает наушники из ушей (он смотрел какую-то ересь на ютубе, валяясь в постели, не сильная потеря), чтобы ответить:       — входи уже. и, когда Феликс распахивает дверь — интересуется:       — что стряслось?       — да как обычно, Дэнни, — а, понятно, — я принес хорошего пивка. ну, может, довольно много хорошего пивка. и Бен там тоже, и Аарон…       — я тут побуду, — Дэн тяжело вздыхает.       последнее, чего он сейчас, хорошенько отдохнув, хочет — это пить с Аароном.       — ну, — Феликс делает едва ли не щенячьи глазки, — давай! пожалуйста! нам тебя не хватать будет…       — устал, — врет Дэн, кивая на собственный стол; там какие-то бумаги, что он раскидал, дабы выглядело поубедительнее, что он вообще учится, — видишь вон ту херню?       — ага.       — там черновики эссе, — не неправда, и такие остались у Дэна. почему вообще не выбросил? надеялся однажды стать успешным и топить ими камин, а потом как-то не доходили руки? — и мне надо закончить до завтра. конечно, может, я выберу что-нибудь наиболее удачное оттуда, но все же надеюсь написать что-нибудь получше.       — Дэнни, зануда, — шутит Феликс, но в его голосе нет злого умысла, — ну работай. или смотри видео с котиками, смотря чем ты на самом деле занят. но если закончишь пораньше…       — обязательно, — кивает Дэн, зная, что все равно к ним не придет.       Феликс улыбается, показывает ему большой палец и наконец закрывает дверь.       Дэн выдыхает с облегчением; что ж, кажется, он сможет спокойно досмотреть это глупое кулинарное шоу и пойти спать.       завтра снова вставать в девять и ехать на работу — которую, если честно, Дэн и не хотел бы называть таковой.       наблюдая за тем, как чересчур раздраженный Гордон Рамзи кричит на кого-то за пересушенное мясо (по мнению Дэна, выглядело блюдо вполне неплохо, но он и не повар), он думал о том, как бы было прекрасно не приходить завтра никуда.       или, потому что этого избежать не выйдет — чтобы завтра хотя бы пришел Фил.       с ним все в принципе терпимее.       вскоре Дэну удается отложить телефон; очередной неудачник в шоу уезжает домой из-за этого самого пересушенного мяса, а глаза парня постепенно закрываются.       он вытягивается на кровати, жмурясь и все же пялясь некоторое время в потолок; почему-то вспомнилось давнее желание купить люминесцентные звёздочки и заклеить ими потолок, чтобы в темноте комнаты однажды увидеть не растрескавшуюся краску, а звёздное небо.       но денег у Дэна на такое не будет, все уходит на еду, жилье и какие-то мелочи типа новой одежды или случайных небольших вещичек, что иногда он решается себе позволить — платят ему, на деле, лишь процент с того, что Уэс обещал изначально, а держатся за него слишком крепко, чтобы, даже если уйдет, отыскать.       Уэсли ублюдок, думает Дэн, отгоняя эти мысли.       а звёздное небо ему разве что кто-то подарит. только вот кому это хотя бы в голову могло бы прийти — не говоря уж о том, чтобы осуществляли?       Фил.       Филу могло бы, зная в том числе его совсем недавно раскрытую Дэном страсть к космосу (тогда Фил потратил достаточно много времени, дабы рассказать Дэну про созвездия, про которые читал еще подростком, и про двойные звезды, и про много что еще).       шальная мысль — но Дэн ловит себя на том, что почему-то желанная.       он убеждал себя в том, что лишь привык к Филу, что лишь может его терпеть, что лишь иногда получает наслаждение от их разговоров и уж точно никогда — от секса.       а что на самом деле?       Дэн выдыхает, жмурится так, что под его веками прыгают блики; он пытается отогнать и эти мысли, но на сей раз они не уходят далеко.       его обволакивают мысли о голосе Фила, о его руках — да, прохладных, но очень приятных. о том, как Фил наклоняется перед уходом к уху Дэна, дабы сказать что-нибудь чуть более личное, чем их типичные разговоры, о том, как целует в макушку, в щеку или в губы после этого — и уходит.       Дэн не должен испытывать симпатии к своим клиентам, это опасно, это глупо — но, однако, эта черта уже им переступлена, что он так старался скрыть от себя самого, подавить.       пожалуй, он и сам не заметил толком, как это произошло — просто как-то, как будто естественно.       с Филом все было очень странно — как будто даже не было никакой неловкости, как будто их разговоры могли течь часами без перерыва.       а секс…       ну.       из всех людей, с которыми Дэн вообще занимался сексом, он выбрал бы в любом случае Фила.       он был и в целом хорош, в общепринятом смысле — и, кроме того, каким-то образом попал и в предпочтения Дэна своей неторопливостью в действиях, тем, что не бывал резок.       наоборот, с каждым разом Фил становился как будто все мягче и… ну, заботливее.       да, кажется, Дэн поступился всеми возможными принципами — и теперь остается лишь об этом жалеть.       он и жалеет — снова крепко жмурясь, пытаясь не слушать пьяный смех за стенкой и, уж не зная, будет ли действительно лучше, если Фил придет завтра.       может быть, не стоит это скрывать хотя бы от себя самого — Фил нужен Дэну.       но это абсолютно, черт возьми, не значит, что Дэн нужен Филу.       только Дэн стопорится на этой мысли — очень болезненной, на самом деле — как раздается шум у его двери, и она распахивается.       на пороге стоит Аарон — довольно ухмыляющийся и, кажется, пьяный до такой степени, что это пересекает все грани приличия.       — какого черта?! — едва ли не взвизгивает Дэн (кажется, он даже и позабыл, каким высоким мог быть его голос), — закрой дверь!       — у меня тут дела, — пытается вновь изобразить «сексуальный» голос Аарон, притворяя дверь, но оставаясь в комнате; он получается у него паршиво, — и ты в них участвуешь.       это плохо, мигом понимает Дэн.       очень плохо.       но поделать ничего не может — несмотря на то, что Аарон его на добрых пятнадцать сантиметров ниже, физически он сильнее Дэна — так что…       собраться морально он не успевает — Аарон уже припечатывает его к кровати; пытается поцеловать, но Дэн не дается и получает пощечину.       — слышь!.. я сколько вокруг тебя ношусь?! можно было уже и заметить.       — я замечаю, — попытался сохранить спокойствие Дэн (может, тут и спасут рабочие привычки? разве что отчасти), — если не отвечаю, значит, не хочу.       — я хочу, — раздраженно гудит Аарон, — и ты мне дашь того, чего я хочу.       блять. Дэна начинает крыть паника.       все-таки даже за год работы в проституции он так и не научился принимать моменты, когда его берут силой.       все же на работе он мог контролировать, пусть и минимально, происходящее, и добровольно подставляться; он знал, что продает себя, и что вести себя должен подобающе.       грубость была грубостью, даже чрезмерная.       но не была насилием — Дэн уже привык.       хотя бывали случаи на грани. именно из-за них он ненавидел выезжать куда-то и со временем перестал; в стенах заведения было безопаснее, он хотя бы знал, что, если что, пожалуется Гаррисону.       менеджер сочувственно кивнет и, возможно, если повезет, направит этого клиента в следующий раз к кому-то другому.       да, Дэн подставлял своих «коллег».       но и чрезмерное количество издевательств над собой терпеть не собирался.       а сейчас…       это, блять, вне его контроля, успел подумать Дэн, когда Аарон припечатал его запястья одной рукой к кровати, а другой потянулся к поясу пижамных штанов Дэна.       вне его.       это его квартира, но он не может даже контролировать то, что с ним делают здесь.       Дэн не понимает, в какой момент остается без одежды ниже пояса; и в какой момент Аарон тоже.       он пытается сосредоточиться на чем-то другом, но не может — любая мысль прерывается, возвращая его в момент.       кажется, Аарон настолько пьян, что даже не думает, что творит — он задирает Дэну футболку, царапает его до боли везде, где видит, и едва ли этой самой футболкой не душит — чисто случайно; Дэн кое-как, но слегка шевелит шеей, чтобы его не придушивал воротник. ребра Дэна жжет от царапин, он закусывает губу — и он совершенно не готов к тому, что в его задницу вторгается член.       слава Господу, шутит он про себя, что небольшой; однако приятного мало, нервные окончания буквально кричат от боли и отсутствия смазки, и если бы Дэн регулярно не занимался сексом и все же не был бы сколько-то привыкший — сейчас бы чуть ли не плакал от боли.       а Дэн и так чуть не плачет. Аарон наваливается на него с новой силы, и толчки учащаются; нервы во всем теле как будто обливает кипятком, и он шипит от боли и бессилия, от того, что им овладевает один из самых противных ему людей в его собственной комнате, и он едва ли может вырваться.       мозг прошибают воспоминания. Аарон весит еще не так много, просто достаточно мощный; Уэс весил за сто килограмм и буквально вдавил тогда Дэна в кушетку, не давая двинуться с места — да и член у него был побольше…       Уэсли — причина, почему он не дружит с сутенерами; если честно, и причина, почему он вообще не дружил до поры до времени, до Феликса и Бена, до Фила (на этом моменте Дэну становится больно еще и душевно) с людьми.       Аарон не был ему другом; да и было понятно, что он мудак.       однако ощущение было не лучше — потому что не важно, кто насилует тебя, делает с тобой что-то плохое, но отпечаток на тебе это оставит.       Дэн жмурится и молится, чтобы это побыстрее кончилось — а в итоге тянется, и боли не становится меньше.       Аарон, кажется, наслаждается моментом; глаза у него темнеют, едва ли не блестят, он вдавливает Дэна в кровать еще сильнее, буквально вколачивается в его тело, своими действиями требуя, чтобы парень ответил ему хотя бы как-то.       Дэн не движется, лишь пытается не смотреть — не хочет, чтобы в мозгу отпечатался потный Аарон с немытыми волосами, который изо всех сил старается, но, наверное, не смог бы удовлетворить и человека, который лег бы под него добровольно.       эта шутка позволяет Дэну на секунду отвлечься, мысленно усмехнуться; черт, кажется, его стрессоустойчивость со времен Уэса все же подросла.       Уэс…       в общем. Дэна опять кроет.       его захлестывает истерикой ровно в тот момент, когда Аарона захлестывает оргазмом.       больной ублюдок.       напоследок Дэн получает пощечину, пьяное дыхание, что щекочет губы, когда Аарон снова пытается его поцеловать (а Дэн вновь мастерски уворачивается), и оставленную распахнутой дверь.       он мигом сворачивается в клубок, как по команде; его глаза опять заполняют слезы.       Дэн даже едва ли находят силы натянуть на себя пижамные штаны. ему нужно в душ, очистить себя, но он понимает, что мог бы пойти и утром; бывало всякое, бывало долгое отсутствие возможности помыться после секса, хорошо, что сейчас лучше.       главное, с утра не валяться (чего ему точно захочется), а делать все быстро.       из открытой двери он слышит голоса.       — …все-таки смог, — явно смеющимся и очень пьяным голосом объявляет Аарон, — черт, я же говорил.       — хоть с его разрешения? — Феликс будто пытается шутить своим тоже нетрезвым голосом, но слышна жилка тревожности.       Аарона разбивает смехом — он хохочет на приличной громкости, явно показывая, что тоже считает это за шутку.       — конечно! Феликс, я что, по-твоему… вот такой? — в голосе Аарона — настолько напускная обида, что Дэну становится тошно.       — нет, — Феликс смеется в ответ, видимо, расслабившись — и теперь обижается уже Дэн.       он десятки раз говорил и Феликсу, и Бену, как его напрягает Аарон — но, кажется, ни один из них не прислушивался на самом деле.       хотя лишь кажется — потому что сразу после этого смеха раздается звон бутылки.       — Феликс, приятель, вот ты как знаешь, а я пойду и проверю, — это Бен.       неожиданно; тот Бен, которому, казалось, больше всех было без разницы вообще на многие вещи.       Дэн задерживает дыхание — и ждет.       может, Бен шутит и он пошел отлить.       может, Дэн Хауэлл скоро разуверится в людях окончательно.       но Бен входит в его комнату — растрепанный, в черной рубашке с нашивками разных метал-групп, которые он слушает — и мигом опускается на корточки возле кровати Дэна.       — Дэнни, приятель. что сделал Аарон? — спрашивает он своим, как обычно, бодрым голосом, но в нем — нотка волнения.       — то, чего я совершенно не хотел, — почти ровно отвечает Дэн, но его голос дрожит, — дай ему затрещину. и скажи Феликсу, что он придурок…       — ты нас слышал? — Бен качает головой, — боже, Феликс реально придурок. а Аарон… блять. блять… хочешь, чтобы я вызвал полицию?..       — не сейчас… ничего не хочу, — мотает головой Дэн, еле сдерживая слезы, — я хочу в душ, спать…       и к Филу, додумывает он.       но вслух не говорит.       — давай тебя поднимем, — медленно предлагает Бен, — аккуратно. я могу тебя коснуться? помочь?       — не стоит, — Дэн качает головой, и Бен понимающе кивает, — я сам.       и он действительно сам садится, даже сам на ноги встает — и чувствует, как что-то липкое и противное стекает по его заднице.       у него не уходит много времени, чтобы догадаться, что это — потому что это, если не сперма ублюдка Аарона, да чтобы у него не было никаких чертовых болячек?       Дэн раздраженно стонет, прикрывая лицо руками, и замирает.       Бен встает и тоже замирает рядом — в тишине и не двигаясь.       — может, кто-то может побыть с тобой сейчас, приятель? я не знаю, вон у тебя вроде парень, Фил этот…       — он не мой парень, — полушепотом произносит Дэн, а в его голове мгновенно возникают мысли о Филе, о его голосе, руках, и, на удивление, он слегка успокаивается,— и близко не стоял… — в голосе Дэна звучит сожаление, — да и сейчас — вряд ли.       — ну… — в голосе Бена — небольшое непонимание, но, когда Дэн находит в себе силы открыть лицо, он кивает, — хорошо. иди в душ, а я, если позволишь, посижу вон там, — кивает на стол Дэна, — не буду подходить. ничего. просто посижу там, чтобы к тебе не вломился Аарон, хотя бы пока этот мудак не ляжет спать. идет, приятель? или…       Дэн задумывается.       хочет ли он, чтобы кто-то сидел в его комнате сейчас?       вообще, наверное, компания была бы в тему — он вряд ли сможет заснуть сразу, не с ощущением грязи на теле, что он сейчас будет, как обычно, пытаться смыть и стереть мочалкой в душе.       так что он кивает Бену — дескать, да, оставайся.       и, прихватив чистые штаны и полотенце, быстрым шагом проходит в сторону ванной — Аарон и Феликс (придурок. серьезно, Дэн обижен за то, что он так легко поверил Аарону, и сильно) все еще на кухне, надо их не потревожить.       в душе он действительно проводит много времени — добрых минут двадцать — и трет кожу мочалкой до покраснения, пока местами та не начинает даже зудеть.       а потом возвращается в комнату. Бен сидит там, в его руках — еще запечатанная бутылка газировки; Дэн несказанно ему благодарен, скорее за то, что она не вскрыта и он спокойно может попить из нее без страха.       жажду она утоляет не очень хорошо, но что-то всегда лучше, чем ничего.       Бен откидывается на спинку стула; Дэн, выпивая сразу пол-бутылки за раз, бросает запачканные штаны на пол вместе с влажным полотенцем (он устал, чертовски устал; все силы от двухдневного отдыха из него выкачал ебучий, мать его, Аарон) и укладывается на кровать.       хорошо, что спать ему осталось еще долго; может спокойно посидеть немного без зазрения совести.       хотя уже вряд ли отоспится.       Бен, негромко откашлявшись, заводит какой-то длиннющий рассказ про старого профессора механики и трех студентов, что пересдавали ему экзамен; рассказывает он тягуче, в числе этих несчастных студентов называются он сам и еще какие-то Крис и Пиджей.       Крис опаздывает, сам Бен теряет шпаргалки в туалете, пока идет перед экзаменом отлить, а имя Пиджея старый профессор и вовсе не может нормально написать — в итоге, удивительно, но все трое сдают.       Дэн благодарен Бену за эту историю — тем более что его клонит теперь хотя бы в сон, так длинно и с таким количеством деталей вещает сосед, что это походит на длиннющую сказку с размытым концом.       у него не остается сил ни поблагодарить, ни пожелать спокойной ночи; он лишь закутывается поплотнее в одеяло, кивает Бену, слабо улыбаясь, и тот улавливает это, кивает в ответ, а затем — выходит из комнаты, мягко затворяя дверь.       Дэн впивается ногтями в плечи, пытаясь обнять себя, и проваливается в тревожный, поверхностный сон — в котором ему, однако, снится, как вместо одеяла его греет, обнимая, Фил.

≈ ≈ ≈

      голова Дэна гудит, когда он выходит из душного автобуса и стекает в подземку, отыскивая карточку у себя в кармане зимней куртки.       естественно, за ночь он проснулся раз десять и столько же пытался заснуть; в итоге он встал в семь, сел за стол, прибрал свои бумаги с него, допил ту газировку, что вчера принес ему Бен, и принялся слушать, как соседи за стенкой собираются в университет.       в какой-то момент завязывается ссора; Бен прикрикивает на Аарона, тот начинает оправдываться и в итоге, кажется, звенит какая-то разбитая тарелка; Феликс пытается их унять, но тоже получает от Бена выволочку и как будто виновато замолкает.       ну хоть что-то, думает Дэн — но все равно стискивает зубы и раздражается.       когда в восемь все затихает и он выходит на кухню, парней уже и след простыл; осколки разбитой тарелки, слава Господу, валяются в мусорном ведре, на столе — крошки и лужица от кофе.       Дэн, чтобы хоть чем-то себя занять (а из дома ему выходить лишь через полтора часа, добираться почти столько же и еще час «готовиться» вместе с остальными к открытию), мочит тряпку и вытирает со стола.       затем — смотрит в окно.       Лондон затянуло тучами.       Дэн хмурится им в такт.       что ждет его сегодня?       хочется надеяться, что Фил.       Дэн мотает уже слегка больной головой, жмурится на секунду — а затем начинает делать себе кофе.       путь до подземки превращается в одно смазанное пятно — и вот он уже здесь, сходит с эскалатора на платформу.       и ждет поезд.       голова Дэна все еще гудит, а мозг, стоит подойти к краю платформы, настойчиво требует спрыгнуть на рельсы.       зов пустоты, думает Дэн — или его скрытое желание умереть?       не лучшим образом скрытое, конечно.       и уже давно.       около полутора уже лет тому назад, когда после серии неудачных работ (кассиром в магазине одежды, оператором службы поддержки, дегустатором крайне дерьмового пива, баристой в Старбаксе) Дэн уже два года как «трудился» в стрип-баре (с довольно серьезным, тем не менее, отношением к моделям; секс в любой форме был строго запрещен, так что его все устраивало), одним из клиентом, заказавшим приват, стал Уэсли.       совершенно стереотипный, рыжеволосый и рыжебородый ирландец, любитель пива (в отличие от Дэна, после той работы дегустатором — точно) и парней вроде Дэна.       тогда Уэс тоже объявился несколько раз подряд, в течение, может, месяца; он всякий раз дружески заговаривал с Дэном, заказывал приват и в целом вел себя очень мило.       тогда Дэн подумал, что завел друга.       тогда он думал, что в таких местах заводят друзей.       однажды в кабинке привата Уэсли взял Дэна силой; неудобная кушетка под ними отчаянно скрипела, а вышвырнули на улицу в итоге их обоих.       тогда заплаканному, злому, дерганому Дэну все тот же Уэс с ухмылкой на лице, что так и кричала «откажешься — я сделаю это снова», и предложил его нынешнюю работу.       как выяснилось, он был сутенером.       и он и приволок Дэна тогда в бордель, став его первым «менеджером»; парень сквозь зубы звал ирландца «мистер Уэс», принимал клиентов и молился, чтобы тот куда-нибудь исчез.       к моменту, когда уже прошло несколько месяцев и Уэс попал в реабилитационную клинику (он слишком сильно любил пиво), а ему на смену пришел Гаррисон, Дэн был уже слишком раздавлен, чтобы менять хоть что-то.       так что остался — решив, что все будет не так уж и плохо.       а сейчас, как никогда раньше, Дэн отчаянно желал вырваться.       он больше не хотел быть сексуальным объектом, не хотел лежать под такими, как Уэс и Аарон.       он — разве что — хотел Фила.       в самом чистом из смыслов.       но всю жизнь — с момента отчисления из университета точно — ему было доступно что угодно, но не хорошие события в жизни.       так что черт ему, а не Фил.       ну и разве можно дружить с людьми в таких местах?       в конце концов, он Волчок. и не только в плане, что вертится мастерски на членах — но и в том, что, закрученный много лет назад, он теперь вращается, движется, воспринимает жизнь все медленнее и медленнее.       скоро, по ощущениям, остановится совсем — и потеряет волю хотя бы к чему-то, даже к небольшим, микроскопическим хорошим моментам.       а пока Дэн ступает в вагон прибывшего поезда и все равно изо всех сил молится несуществующему Господу, чтобы сегодня Фил пришел.

≈ ≈ ≈

      Фил приходит.       ближе к вечеру, как обычно, но приходит; когда Гаррисон снова просит Дэна завязать глаза галстуком, что тот теперь всегда носит с собой, и когда парню уже приходится перетерпеть нескольких не самых приятных клиентов.       и, наконец, комнату заполняют знакомые шаги и голос; Дэн дергается на кровати, его глаза наполняются слезами, и он благодарен галстуку на лице за то, что Фил этого не видит.       услышав, видимо, всхлип, Фил опускается на кровать рядом с Дэном; тот было наклоняет голову в его сторону, чтобы положить ее на плечо в дорогом костюме, но одергивает себя.       Фил путает прохладные пальцы в кудрях Дэна, что к вечеру вновь успели начать завиваться после нескольких походов в душ, и делает это сам; Дэн чувствует щекой знакомый пиджак и еле сдерживается, чтобы не расплакаться.       — ты чего?.. — нарушает тишину Фил, едва слышно вздыхая, — что-то случилось?..       и Дэн хочет соврать, что ничего.       что он провел два тихих выходных, отдохнул и выспался и сейчас все будет как обычно.       он действительно хочет. он не хочет вешать свои проблемы на Фила, не хочет даже пытаться прорваться сквозь все же существующий между ними определенный барьер.       Дэн боится.       но сил у него осталось крайне, крайне мало — так что неожиданно вместо «все в порядке» из Дэна вырывается:       — меня изнасиловал сосед по квартире.       и, прежде чем Фил успевает прервать его чем-то, кроме удивленного вздоха, он продолжает — уже не скрывая, что откровенно хнычет:       — и полтора года? да, около того, назад… меня тоже изнасиловали. Уэс, сутенер, который меня втащил сюда… это пиздец, Фил, я не знаю, когда это кончится. я пошел в стрип-бар, чтобы хоть как-то зарабатывать, чтобы у меня были деньги на жизнь, а не сожаление от того, что я не закончил гребаный юридический, а попал в чертов бордель и не могу найти силы выбраться!       глубокий вдох в перерыве между всхлипами — и Дэн чувствует, что на его голову вновь легла, поглаживая по волосам, ладонь Фила. он подается навстречу движениям — и продолжает говорить. сам не знает, почему, но от каждого сказанного слова ему становится легче — и тяжелее одновременно:       — я ненавидел юридический, Фил. я отчислился на третьем курсе — и получил от родителей слова о разочаровании и то, что они меня выселяют. я жил в дешевом общежитии здесь, в Лондоне, где остался после университета — мне даже домой вернуться не дали! — а потом снял квартиру с тремя студентами физфака, которые постоянно бухают. и что я теперь? этакий придурок с кучей шрамов…       — Дэн… — в голосе Фила — как будто просьба и попытка успокоить одновременно.       — ты видел шрамы. ты видел их. я никчемный идиот, который никому не нужен, Фил, я…       — ты нужен мне, — просто отвечает Фил, целуя Дэна в макушку.       и все. Дэну хватает этого, чтобы на секунду утихнуть — а затем расплакаться еще сильнее, хватаясь за пиджак Фила и сминая в руках дорогую ткань — наверняка потом придется отпаривать или еще что.       Фила это, кажется, не волнует; он покрепче обнимает Дэна, прижимая к себе, и мягко шепчет со своим очаровательным северным акцентом:       — тихо, тихо. все, все хорошо. ты сейчас в безопасности.       Дэна это ломает еще сильнее; он между всхлипами пытается то что-то спросить, то поблагодарить, то все вместе.       в итоге Дэн останавливается на вопросе.       — зачем… зачем тебе я?       и Фил, дождавшись, пока Дэн немного успокоится (а все же запах цветочного одеколона и руки Фила влияют на это благотворно), заговорил — негромко, будто чутка испуганно, но твердо.       — слушай, я… я не был ни с кем уже давно — ни в каком плане. вообще. и головой подумал — нужно хотя бы, раз мне не светит никаких отношений, в сексе себя удовлетворить… побывал в паре мест. как будто никакое все было… а потом пришел к тебе, и как щелкнет. серьезно, не с первого, может, раза, но понял, что с тобой хорошо… и не в плане секса, в плане, что с тобой интересно. я где бы еще нашел человека с такими же вкусами в музыке и дурацких сериалах? такого человека, чтобы еще и нравился мне…       Фил запинается, а Дэн на слове «нравится» вцепляется в пиджак так, что, кажется, сейчас порвет ткань; серьезно, он же не может…       — да, в общем-то… я чувствую к тебе что-то, Дэн. я не уверен, как это назвать. не знаю, не хочу пока вешать на эти ощущения ярлыки… знаю, что это глупо. но ты ведь тоже человек, где бы ни был… где бы ни работал… — Фил очень аккуратен со словами, и Дэну очень приятно, — и можешь вполне кому-то нравиться. правда. мне же нравишься.       он, черт возьми, еще никогда так сильно не хотел посмотреть другому человеку в глаза — но не мог.       и не знал даже, нужно ли отвечать — но отлично знал, что хочет.       и, кажется, время на это, на его собственное «хочу» наконец-то обратить внимание.       — Фил, — Дэн едва ли не задыхается, — Фил, Фил… я…       — да? — голос Фила — очень заботливый, очень приятный, как никогда, он все еще мягко прижимает Дэна к себе.       — я тоже. тоже к тебе что-то чувствую. и знаю, что это бред, разве так случается, когда не видят лица?.. но мне и не так уж нужно твое лицо, чтобы знать, что ты мне интересен, что заботишься обо мне, что… вот это все… хотя…       — хотя? — голос Фила слегка напрягается, как и руки.       Дэн слегка подрагивает в его объятиях, пытаясь уловить мысли Фила, но пока не может — и ему страшно отвечать.       но он решается.       — хотя я хотел бы. посмотреть тебе в глаза и все такое… и…       повисает молчание. Фил напрягается на несколько мгновений, несколько ударов сердца, еще сильнее — а затем вдруг расслабляется так же резко, слегка отстраняя (но не отпуская) от себя Дэна.       если бы сейчас глаза Дэна были развязаны, он смотрел бы прямо на Фила; но чего нет, того…       руки Фила плавно, почти неощутимо, скользят по его спине вверх, аккуратно и без касания пробегая шею, касаются затылка и тянут на себя снова.       Фил целует Дэна — и это, черт возьми, самое чувственное, что было у него в жизни, самое теплое, обволакивающее, погружающее в какое-то минутное спокойствие. никакой агрессии в поцелуе, никакой попытки вести — лишь теплые губы и то, какой восхитительный и — да, серьезно — родной Фил на вкус.       Дэн чувствует, как спадает напряжение на затылке, затем — на переносице, лента галстука соскальзывает с глаз; и, когда он отстраняется, он жмурится еще сильнее, чтобы не посмотреть.       Фил негромко, почти переливчато смеется, и берет Дэна за руку — тот моментально сжимает в ответ.       — Дэн.       — я… мне страшно. ты же…       — плевать на меня. ты же сказал, что тебе неважно мое лицо, то, какое оно, разве нет?       — верно. это так… но…       — никаких «но».       — Фил…       — открывай, — наконец мягко просит Фил напрямую.       и Дэн нерешительно, но одновременно и торопливо, открывает глаза.       и негромко, шумно вздыхает — пару раз хлопая веками и так и оставаясь с приоткрытым ртом.       он был готов к чему угодно — но не к тому, что Фил окажется таким очаровательно-прекрасным.       даже в тусклом освещении глаза Фила слишком, слишком голубые (Дэн теряется в них на пару секунд прежде, чем рассматривать лицо Фила дальше), а волосы отливают рыжиной; беспорядочная, слегка лохматая прямая челка немного прикрывает лоб, пострижен он действительно достаточно коротко, а побрит гладко.       Фил — оттенки, подтоны, но такие мягкие и прекрасные; кожа действительно бледная, на носу очаровательная горбинка, к которой Дэн хочет прикоснуться губами, а когда Фил неуверенно и нервно улыбается, в уголках его глаз собираются небольшие, но милые морщинки.       и костюм — синий, темнее глаз Фила, но прекрасно их выделяет; рубашка белая в клетку, выраженную тонкими линиями, а галстук, да, красный в белый серебристый горошек.       все это так идет Филу, таким очаровательным его делает…       черт. черт, черт…       — …ты потрясающий, — выдает Дэн первое, что приходит ему в голову после недолгого молчания и тихого восхищения.       а затем добавляет:       — и извини, но я все еще понятия не имею, кто ты.       Фил слегка смущенно хихикает, его бледные щеки заливаются краской, и он улыбается уже увереннее; кивает Дэну на последний вопрос.       — возможно, ты и знаешь. скорее моя внешность ничего обо мне не говорит, но я старался быть как можно осторожнее.       Фил делает небольшую паузу на вздох — а затем добавляет:       — но, думаю, теперь уже не время молчать и хранить секреты… дай мне пару минут только. хорошо?       Дэн снова сжимает руку Фила, потрясено, но согласно кивая. этот момент наступил закономерно, если смотреть с точки зрения нормальных людей, после их какого-никакого, но все же достаточно близкого, когда оно имелось, общения; и, однако, в их случае он мог даже не случиться.       у Фила и уходит пара минут, чтобы собраться и настроиться на рассказ; Дэн утыкается все же носом ему в щеку, трется об нее, и Фил слегка поворачивается, чтобы поцеловать его в висок. но затем он кивает снова.       — я готов говорить.       — я готов слушать, — Дэн отрывается от щеки Фила, дабы снова посмотреть в его чудесные, яркие глаза.       Фил улыбается так, как будто Дэн только что открыл второе солнце.       — Филип Майкл Лестер, — озвучивает он, — исполнительный директор «Недвижимости Лестеров».       вот тут Дэн узнает название фирмы; эта чертова «Недвижимость Лестеров» отвечала за слишком много жилых комплексов в слишком большом количестве разных городов Великобритании, чтобы и сам Дэн пару раз на них и их чертово недоступное доброй половине людей по цене жилье сквозь зубы матерился.       они выкупали жилые комплексы, неплохо их ремонтировали — но сдавали и продавали доступные многим до этого квартиры куда дороже, чем могли бы.       бизнес, понимал Дэн.       но все равно раздражался каждый раз, когда дурацкий логотип, на котором был не то молоток, не то строительный кран, попадал в его поле зрения, или название звучало по телевизору.       но Фил же не виноват, что он…       стоп.       «Недвижимость Лестеров».       Филип Майкл… Лестер.       — ты… — Дэн заикается, — Лестер?       — один из, — фыркает Фил, — не надо по фамилии.       — один из? — а, ну да. «Недвижимость Лестеров». Дэн идиот.       — ну да. мой старший брат, Мартин, финансовый директор; он должен был быть исполнительным, но сам отказался, так что все это угодило на меня. а мне куда-то уже отказываться?       — а генеральный?… — но, в общем, кажется, Дэн понимал, куда теперь движется весьма хаотичная и детальная порой мысль Фила.       — Найджел Лестер, мой отец. и я — наследник одной из крупнейших в стране компании-арендодателя недвижимости дробь строительной компании.       — и?… — Дэн задерживает дыхание.       — и — какое совпадение — гей. от которого ждут родных детей-наследников для поддержания публичного образа и передачи компании дальше по наследству. забавно, правда?       Дэн не смеется. он поглаживает руку Фила большим пальцем, наконец понимая, в чем дело: если бы Фил выдал свои предпочтения хотя бы кому-то, кто мог бы продать этот секрет дороже, чем платил он сам, то сейчас бы уже гудела вся Великобритания, крича о скандале в кругах богатых бизнесменов.       — ничего смешного. Фил, ты… ведь тебе все еще нужно быть осторожным, разве нет?       — наверное, — Фил качнул головой, — я не знаю. сколько я себя удерживал от многих вещей — пару лет? для сохранения хорошей картинки для окружающих. но я, блин, не картинка в журнале, я больше, чем картинка в журнале с подписью «сын генерального директора…» — ты понял. я на самом деле не умею толком разговаривать с людьми. мне страшно, тревожно, понимаешь? и я в последнее время вроде как начал это соображать… а я даже не знаю, чего хочу сам по себе!       — но точно не заниматься бизнесом? — предполагает Дэн.       — да, скорее всего, — соглашается Фил, — хочу переехать на Мэн, где людей поменьше и потише… не сейчас, так через какое-то время, когда точно решу, что мне хватило Лондона. и не один…       повисает тишина — достаточно комфортная, но чувствуется небольшое напряжение — Фил заметно задумался, слегка закусил губу.       Дэн же, в свою очередь, задумался над тем, чего хочет он.       кроме Фила, того, чтобы уйти куда угодно отсюда и больше тут не появляться, и звёзд на потолке, ничего в голову не пришло.       наконец Фил просиял, улыбаясь; видимо, какая-то идея все же посетила его голову.       — что-то придумал? — интересуется Дэн.       — да. тебя хочу. не в плохом смысле, — спешит добавить Фил, — быть с тобой. это, возможно, бредово, сказал бы кто угодно другой, но я хочу.       честно говоря, Дэн видел книги, фильмы про то, как у людей могут быстро развиться друг к другу чувства.       как они за встречу-две могут понять, что друг другу подходят, и хорошо подходят. как осознают, что могли бы быть друг с другом рядом — а потом что-то мешает.       вот им, вообще-то, тоже мешает.       Дэн не любит надеяться — он знает, что надежды имеют свойство разбиваться.       но Фил смотрит блестящими глазами (серьезно, кажется, он прослезился) и, кажется, знает решения всех проблем в мире — и Дэн не может не зацепиться за это, не попытаться в последний раз.       если с Филом тоже не получится — кажется, на этом вращение жизни Дэна и замрет.       но, может, Фил сумеет закрутить его, зажечь в нем огонь снова.       возможно, и сам Фил нуждается в искорке.       — …Фил, — наконец решается Дэн, — подаришь мне звезды?       — …а? — челюсть Фила слегка отвисает, рот приоткрывается, и Дэн еле сдерживается, дабы не припасть к его губам поцелуем.       — ну, звезды. люминесцентные. на потолок спальни. с детства такие хотел.       Фил хихикает — но затем смотрит Дэну прямо в глаза, в уголках его собственных глаз собираются милые морщинки.       — хорошо. подарю я тебе звезды, Дэн, обязательно.       и затем все-таки Дэн не сдерживается, двигается вперед и касается губ Фила, ловя на них вздох; тот отвечает, тянет парня на себя, и они удачно откидываются на подушки на кровати, на коей сидят.       далеко не факт, что у них сейчас будет секс, он им сейчас необязателен; но Дэн несказанно рад возможности наконец быть ведущим, а не ведомым, пока медленно исследует губы, а затем и рот Фила.       Фил сладковатый, как и его цветочные духи; он на вкус как пирожное с кремом из пекарни за углом (возможно, он там был), как неуловимый сейчас уличный мороз на его слегка потрескавшихся губах, как кофе, что он тоже наверняка пил. в      озможно, лишь возможно, но Дэн очень на это надеется — Фил на вкус и как будущее Дэна.       они отстраняются друг от друга, и Фил мягко улыбается; серьезно, от его улыбки Дэну тепло, как от летнего солнца.       — давай я дам тебе свой номер, — предлагает Фил, — чтобы мы могли друг с другом не только здесь разговаривать. и я попробую что-нибудь придумать.       — что-нибудь? — Дэн приподнимает бровь, но все же слезает с Фила и тянется к рюкзаку, стоящему у кровати, за телефоном. лучше сделать это сейчас, не откладывая; Дэн практически уверен, что Фил его не бросит, но тревожность его говорит иначе.       — чтобы тебе не пришлось больше здесь работать, — Фил пожимает плечами, — да, мы оба не знаем, чего хотим, но мы оба хотя бы знаем, что ты не хочешь этого, ведь так?       — и что ты хочешь на Мэн, а я хочу звёзды на потолок спальни, — Дэн усмехается, — но да, так.       — и что мы хотим быть друг у друга, — завершает мысль Дэна Фил.       они тепло улыбаются друг другу, а Дэн протягивает Филу свой телефон, уже открытый на нужном приложении; тот немного возится, вбивая номер, и возвращает мобильный Дэну.       — как меня записать, решай сам. и набери сейчас, чтобы у меня тоже был номер, хорошо?       — ага, — соглашается Дэн, записывая Фила, наконец, просто Филом; и, недолго думая, все же добавляя ламу — случайный смайлик из списка эмодзи, довольно забавный.       Фил садится прямо, заглядывает в его телефон, и снова — вот эти очаровательные морщинки и пара перезвонов смеха.       — лама? Дэн, серьезно?       — ага, — Дэн ухмыляется, — а почему бы и нет?       — правда, — кивает Фил.       Дэн пишет сообщение — он сейчас не видит особого смысла звонить, раз они сидят рядом, так что ограничивается простым написанным «это Дэн» — и в кармане пиджака Фила звенит строгим, коротким звуком сообщения телефон.       он вытаскивает его, недолго печатает что-то в ответ и затем принимается, кажется, заносить новый контакт.       Дэн опускает взгляд на свой телефон — и, действительно, в диалоге висит ответное сообщение от Фила.       «а это Фил. и у тебя очаровательные кудри» (курсив)       Дэн невольно проводит рукой по волосам — да, действительно, после четырех походов в душ за день они завились от влажности, хотя он и пытался не мочить голову.       Фил кивает, отрываясь от телефона.       — да, вот эти самые кудри. они потрясающие. почему ты их вообще выпрямляешь?       Дэн задерживается с ответом.       он до сих пор не осознает реальность момента.       серьезно — он слышит и видит, как Фил говорит ему все эти приятные вещи с искренней улыбкой на лице?       должно быть, он все же спит.       Дэн щипает себя за руку — и шумно ойкает.       Фил смеется — звонко и так же искренне — и берет его за эту самую руку.       — нет, ты не спишь, Дэн. я действительно здесь и ты действительно меня видишь.       Фил как будто видит Дэна насквозь и знает, о чем тот думает, лучше его самого; но не то что бы это пугает.       Дэну, напротив, приятно сидеть и держаться за руки с человеком, который его понимает, понимает, о чем он думает или хотя бы в каком направлении.       это успокаивает.       — так что с волосами? — снова интересуется Фил.       — больше нравятся прямыми.       — я раньше, — усмехается Фил, поглаживая руку Дэна большим пальцем и слегка погружаясь в воспоминания, — носил почти такую же челку, как у тебя, только на другую сторону. и красился в черный. можешь себе это представить?       Дэн отрицательно мотает головой, вопреки этому посмеиваясь возникшему у его в голове образу эмо-Фила. должно быть, это было чертовски забавно — но все так же очаровательно, как он выглядит сейчас.       они затихают и улыбаются друг другу.       кажется, сейчас любое сказанное слово будет лишним; Дэн уж точно хочет просто вцепиться в Фила и не отпускать, неважно, что делать, лишь бы рядом.       Дэн не знает этого точно, он все еще боится, но Фил хочет того же.       собственно, со своими желаниями они встречаются на полпути, цепляются друг за друга, целуются; Фил перед тем прямо в губы Дэну умудряется прошептать, как он прекрасен с любой прической, и затем припасть поцелуем к его губам, чтобы перебить любые попытки к возражению.       Дэн снова запрокидывает Фила на спину — и на сей раз, кажется, воздух приятно нагревается, стоит ему это сделать. они продолжают медленно и мягко, но достаточно глубоко и страстно одновременно целоваться.       вот вроде так и бывает в фильмах, думает Дэн, пока касается плеч Фила в дорогой ткани пиджака, слегка их массирует и слышит в ответ тут же заглушенный поцелуем громкий вздох — в этих сценах с сексом, когда прикрываешь глаза или отворачиваешься, чтобы не было так неловко перед родителями.       в ответ он получает то, что Фил обнимает его сзади за шею, проводит по ней прохладными пальцами — и Дэн слишком шумно стонет, прогибаясь в спине.       — Дэн, ты в порядке? — интересуется Фил, чуть отклоняясь назад и утопая в подушках на кровати.       — да. у меня чувствительная шея, думаю, ты заметил, — Дэн слегка смущенно усмехается.       — заметил, — Фил шумно дышит, стараясь отойти от поцелуя, на который, кажется, он потратил весь свой воздух, — Дэн, слушай… ты…       — хочу, — перебивает Дэн на середине фразы, понимая Фила с полуслова. но следующий вопрос все равно застает его врасплох:       — тогда… трахнешь меня?       глаза Фила темнеют, когда он спрашивает об этом.       — черт возьми, Фил, да, — с придыханием отвечает Дэн.       вот такой, под Дэном, видимый ему, Фил абсолютно точно, без прикрас, им горячо желанный — как бы он ни говорил про клиентов.       хотя Фил уже и не клиент. он…       да кто ж ему Фил, в конце концов, такой?       он не знает пока что точно, думает Дэн, целуя Фила снова и подминая его как следует под себя (однако мягко).       но — четко понял он очередную мысль — хотелось бы, чтобы Бен со своими шуточками в итоге когда-нибудь оказался прав.       но пока все мысли покидают голову Дэна — наконец-то — когда они все же садятся, он забирается к Филу на колени и принимается его раздевать.       пиджак отправляется в сторону первым; он отлично сидит на Филе, и его плечи ровно так же красиво из него выскальзывают. воротник рубашки Фила Дэн расстегивает сначала на одну пуговицу, ослабляет галстук и припадает губами к шее, медленно от челюсти проводя дорожку слегка влажных поцелуев.       Фил тем временем, тяжело вздыхая, уже сам расстегивал остатки рубашки; галстук он пока оставляет. затем — вплетает пальцы в волосы Дэна, но не вцепляется; скорее поглаживает, направляя, нежели указывая, куда дальше.       с шеи Дэн переходит на ключицы Фила, проводит руками по груди; подрагивающие вздохи Фила постепенно становятся похожи на негромкие стоны.       да и сам Дэн постепенно заводится; трется об пах Фила, впервые за эти полтора года вспоминает, что у узких джинсов есть и свои преимущества, и хорошо так его провоцирует.       рубашка с галстуком исчезают практически моментально: раз — Фил одет выше пояса, два — уже нет. Дэн лишь проводит пальцами по ткани галстука, что оказывается в его руках, и затем откладывает в сторону.       теперь они с Филом оба друг друга видят — и момент в десятки раз более личный, более интимный.       Фил тянет Дэна на себя, и целуются на сей раз они уже куда более напористо и ярко; а еще Фил трется о Дэна в ответ, и черт, тут недолго и перестать себя совсем контролировать.       собственно, это закономерно и происходит — казалось, что Дэн только моргнул, а они уже раздеты практически догола (под негромкий смех от того, что узкие джинсы Дэна отвратительно долго снимаются, а дорогие брюки Фила еле уловимо, но противно шуршат) и исследуют тела друг друга руками.       Фил обнимает Дэна за шею, водит руками по груди, ключицам, спускается чуть ниже; в ответ Дэн несильно царапает ребра Фила и его спину, получив на это молчаливое одобрение.       кивки, вздохи, негромкие стоны — в чистой от слов комнате Дэн и Фил вполне неплохо друг друга понимают.       Дэн перенаправляет руки Фила, когда они пытаются дотянуться до ребер, чуть выше; Фил приподнимает бровь, но не собирается ничего спрашивать.       Дэн, тем не менее, собирается оправдаться:       — Фил… там трогал этот… этот парень, мой сосед по квартире, — выдавливает он между отрывистыми вздохами.       — ты не хочешь, чтобы я касался твоих ребер? — мягко спрашивает Фил.       Дэн качает головой. затем кивает. затем снова мотает головой.       — хочу. но, черт возьми, я… тебе не неприятно?       и Фил — черт, Фил — на пару секунд даже замирает в непонимании, глядя на Дэна широко раскрывшимися глазами.       а затем отвечает:       — конечно нет, Дэн. это ты. мне не противно.       они снова целуются, и Фил ловит губами тихое, хрипловатое «спасибо».       Дэн чувствует себя так, как будто они с Филом знакомы десятки лет, сотни, если бы люди могли столько жить, и знают, понимают друг друга с полуслова — а на деле лишь около полугода общаются, и то не в самой стандартной обстановке.       такое должно напрягать.       это слишком хорошо, чтобы быть правдой.       но Фил на грани нежности и страсти продолжает целовать Дэна, и он отвечает, так что отметает эту мысль куда подальше.       и Дэн наслаждается Филом, тем, как он стонет под ним, стоит Дэну спуститься ниже пояса и коснуться ткани его боксеров там, где она уже чертовски натянута; черт, он получает удовольствие от того, что кому-то его доставляет, это что-то необычное для Дэна.       но очень хорошее, приятное.       а еще у самого Дэна стоит.       нет, когда до этого раза он был с Филом, он уже в большинстве случаев (кроме первых и тех, когда он был совсем не в настроении) был полутвердым.       но… на этот раз это серьезный, хороший стояк, и от ощущения его в неудобных, обтягивающих трусах все внутри приятно ноет, требуя выпуска энергии на свободу.       нижнее белье тоже исчезает — сначала с Дэна, а затем и Фил стягивает свои боксеры, слегка шипя от того, как они проходятся по его крепко стоящему члену.       Дэн устраивается между ног Фила и для начала берет его член в руки; неспешными, привычными движениями проходится снизу вверх и слышит, чувствует, как Фил плавится и шумно дышит в его руках.       затем, недолго думая — и в рот; автоматическое скорее движение, Дэн привык делать минет большинству клиентов. Фил приподнял бровь; да, видимо, ему было приятно, но что-то все же было не так.       — Дэн?       — м-м? — пробормотал Дэн, вытаскивая член Фила изо рта.       — ты сам-то вот так, — кивает на собственный член, — хочешь?       и вопрос не бессмысленный. Дэн делает столько вещей в постели на автомате, делал так долго; он ловит себя на том, что даже с Филом, что ему в этом плане не неприятен (напротив, имеет место прямо обратное), было так.       но Дэн задумывается ненадолго.       а затем кивает.       — да. хочу. черт возьми, Фил, это твой член, действительно хочу.       недолго молчит — а затем хитро улыбается перед тем, как снова приняться отсасывать Филу.       — только не вздумай кончить раньше времени.       Фил ахает — то ли от такой фразы Дэна, то ли от того, что рот парня снова на его члене — и вцепляется одной ладонью в простынь, а другую кладет Дэну на затылок — поглаживает, не давит.       видеть Фила — это все еще что-то новое для Дэна.       но все еще очень нужное.       да, из такого положения — тоже.       Фил дышит отрывисто, стонет, закусывает губу; затем — все же снова дает себе волю.       наверное, это странно, но Дэн не закрывает глаза. он не закрывает их, пока Фил не говорит:       — Дэн, я сейчас…       …и тогда Дэн долго моргает, мигом отрываясь от члена Фила, и затем нагло ему подмигивает:       — мы же договорились. не сейчас.       черт, кажется, на этот блеск в глазах Фила Дэн может смотреть вечно, хотя увидел его впервые только сегодня.       был ли он до этого? уже не особо важно.       он есть сейчас, и такое ощущение, что у Дэна уже есть Фил, пусть никому ничего не обещано.       дальше все происходит так, будто уже происходило сотни раз — и это в хорошем смысле.       Дэн будто знает, что с Филом делать, под каким именно углом согнуть пальцы, чтобы растянуть как следует и при этом доставить удовольствие: тот отзывается, стонет, слегка даже выгибается в спине.       Фил чертовски теплый — что снаружи, когда берет Дэна за руку («извини, может, это сентиментально, но мне хочется»), что внутри; он приятно сжимается вокруг пальцев Дэна, и он уже сам хочет стонать от того, что Фил вот, в его руках, его.       а учащается это желание тогда, когда Дэн медленно, натянув презерватив, входит наконец в Фила.       тот стонет шумнее, цепляется за плечи Дэна, ногами слегка неловко обхватывает того за пояс, насаживаясь навстречу; и он такой красивый, растрепанный, обнаженный перед ним, что хочется задержаться в моменте и целовать губы, ключицы, шею, все.       голубые глаза Фила — молча, а губы — вполне себе вслух — просят продолжать, не медлить.       полушепотом Фил зовет Дэна по имени; тот откликается наконец, выходя и снова плавно толкаясь внутрь.       хорошо; Дэн сам негромко стонет, стараясь задать темп (несмотря на ноги Фила, что его достаточно крепко обвивали). что-то ему подсказывает, что грубость Фил не оценит, да и он сам против нее.       особенно с Филом. с Филом все должно быть так — тягуче и хорошо.       чтобы не заканчивалось.       кажется, Филу тоже хорошо; тот повторяет имя Дэна снова и снова, так, как никто и никогда раньше, и сам подается навстречу, тянет на себя, насколько ему позволяет проявленная Дэном инициатива.       и, в кой-то веки, Дэн наконец-то получает истинное и неподдельное удовольствие от секса.       потому что иначе никак; когда Фил под ним стонет от наслаждения; когда Дэн попадает в нужную точку, и Фил шепотом и сбивчиво просит продолжать, при этом притягивая Дэна к себе поближе, не получается по-другому.       Дэн смотрит в голубые глаза напротив, что сверкают от возбуждения, и замечает, что они даже не чисто голубые; там есть какие-то проблески зеленого, и он снова убеждается в том, что Фил невероятно прекрасен.       они привыкают к темпу, что не какой-то невероятно быстрый, но и не сказать, что медленный.       и Фил и сам движется навстречу, он хочет Дэна, он действительно его хочет; как и Дэн хочет Фила.       возникает ощущение, что они слились в единое целое; усиливается оно, когда Дэн наклоняется так близко, чтобы смочь поцеловать Фила, одновременно вновь входя до упора и замирая.       они целуются горячо, мокро и смазано; Дэн чувствует, как Фил из-за, казалось бы, небольшой смены положения сжимается вокруг него, и.       черт.       разрядка наступает неожиданно, приятно и во время чертового поцелуя; и, ебаный Господь, Фил кончает практически одновременно с Дэном, чувствуя, как тот дергается у него внутри.       — ебаный… Дэн, — лишь комментирует Фил, спустя добрый десяток секунд расслабляя ноги и позволяя Дэну выскользнуть из себя.       — ну, Фил, ебаный тут ты, — усмехнулся Дэн, тоже нехотя отпуская Фила (но напоследок совсем коротко целуя его).       итак, время привести их в порядок; снять презерватив, бросить Филу полотенце, дабы тот вытерся от остатков смазки и собственной спермы…       и затем мигом скользнуть обратно, лечь рядом с Филом, что улыбнулся в ответ — медленно, но искренне, снова до морщинок у глаз.       Дэн невольно улыбнулся в ответ.       — Дэн? — позвал Фил, слегка приобнимая парня и прижимаясь к нему — такой контакт, кожа к коже, почему-то внезапно показался Дэну не противным, а очень интимным.       — м? — хмыкнул в ответ Дэн, сам обнимая Фила.       — два вопроса, — Фил мягко улыбнулся.       — хоть десять, — согласно кивнул Дэн, — задавай.       — слушай, — Фил хрипло вздохнул, — первое. я могу подвезти тебя сегодня домой?       кажется, Дэн только что испытал микроинфаркт.       — можешь, — неожиданно высоким голосом ответил он, — конечно… ты, по идее, сегодня последний…       Фил как будто слегка недовольно фыркнул, слыша эту фразу, и прижал Дэна к себе покрепче.       — хорошо. значит, подвезу. второе… ты же мне напишешь, так?       — напишу, конечно, — Дэн выдохнул, — как иначе?       — или я тебе, — добавил Фил слегка нерешительным голосом, — правда, у меня следующие пару дней обещают быть нервными.       Дэн вскинул брови, одновременно слегка подергивая плечами. Фил обычно не делился тем, что происходило в его жизни, но, может, сейчас…       — что-то случилось? — поинтересовался явно встревоженно Дэн.       — случится, — Фил покачал головой, — не по работе, нет, семейное. нужно пообщаться с родственниками. расскажу, как пойму, чем кончится дело. или ты прочтешь обо всем в новостях.       Фил был сейчас донельзя теплым, и поделился чем-то, пусть и косвенно.       и, пусть Дэн и не думал еще о том, чем обернутся следующие несколько дней, не мог догадываться — а Фил в машине, пока вез его домой, держал Дэна за руку, ведя другой, и быстро поцеловал на прощание.       может, пока не изменилось ничего — но чувствовалось все совершенно по-другому.

≈ ≈ ≈

      Фил написал сам за три дня лишь несколько раз — и одним из них было краткое сообщение, содержавшее всего несколько слов:       «не ходи на работу»       Дэн поколебался, но послушался. не то что бы ему очень хотелось. позвонил Гаррисону, пожаловался, что заболевает и не хотел бы чихать на клиентов — а тот слегка натянутым, но все равно более-менее бодрым голосом пожелал скорейшего выздоровления.       и принялся ждать.       Дэн, в конце концов, писал Филу и сам, и тот смято, резво, но отвечал: «скучная встреча», «еще и костюм помятый», «у тебя-то дела как?».       и каждый раз Дэн улыбался телефону — за что на второй день подобных бесед получил тычок и знающую улыбку от Бена.       — все-таки он твой парень.       — нет!… — попытался было возразить Дэн, — ну, я не знаю точно…       — значит, пока не твой парень, — Бен фыркнул, — Дэнни, приятель, сомневаюсь, что есть что-то, чего ты не сможешь сделать, если хорошенько захочешь.       сам Дэн по этому поводу сомневался, и сильно; но кивнул Бену, к слову, достаточно искренне улыбнувшись.       и снова принялся ждать.       от Фила не было никаких подвижек по ситуации — и волна эйфории, полученная от той встречи, начала потихоньку идти на спад, оставляя Дэна в недоумении.       с одной стороны, верить клиенту не стоило никогда. мало ли что тебе наобещают; сделают-то вряд ли.       максимум обещаний, что может выполнить клиент борделя — использовать смазку и не порвать тебе задницу.       с другой… Фил все-таки был иным. даже несмотря на хранимую им лично тайну, что он раскрыл Дэну, пусть и не был обязан, он старался — сейчас это было особенно заметно — и для Дэна создать условия получше в те дни, когда они виделись. пусть лишь на свое «время визита», но все же…       и вот все же. три дня, ноль сдвигов в ожидаемую сторону и серотониновая яма вкупе с очередным экзистенциальным кризисом медленно начинали накрывать Дэна, что сейчас сидел на кухне и медленно пил ужасно горький чай.       Бен и Феликс составляли ему компанию; скучающий взгляд Феликса (что за последние три дня извинился перед Дэном за то, что сразу ему не поверил, наверное, раз двадцать; Дэн все еще обижался на него, но уже не так сильно) скользил по экрану его телефона, Бен же, явно с достаточно сильного похмелья, крайне незаинтересованно щелкал семечки и кивал абсолютно на все, что бы ни прочел ему с какого-то новостного сайта Феликс.       Аарона они отселили.       Дэн не видел самого процесса — не нашел в себе сил; но слышал, как Бен довольно шумно выговаривает Аарону, пока Феликс хаотично вышвыривает его вещи на лестничную клетку.       в конце концов, им оказалось не плевать.       даже если Дэну вечно так казалось.       наверное, он просто не проводил с Феликсом и Беном достаточно времени; совместные пьянки считались вряд ли, а вот такие моменты — да.       стало спокойнее во много раз и появилось даже какое-то ощущение безопасности в собственной квартире.       — …о! открыли сверхпроводник с максимально большой пока что температурой, — Феликс довольно улыбнулся телефону.       — ну хоть что-то хорошее, — Бен фыркнул, щелкая очередную семечку, — ты где эту хрень отрыл, приятель? среди сплетней этих-то?       — на другой сайт зашел, — Феликс вздохнул, — не, тут неинтересно… неинтересно…       Дэн уткнулся в лицо руками, пытаясь голосами Феликса и Бена заглушить собственные мысли.       о том, что его бросили, даже ничего не начав — хотя а было ли что-то вообще?       может, он сам себе все и надумал.       наивный дурак.       еще немного — и Дэн убедит себя в том, что Фил был лишь приятным сном — не более.       — …о, какие-то незнакомые имена и гей-скандалы. хочешь? — голос Феликса вырвал Дэна из потока его невеселых мыслей.       — хочу или нет, а ты прочитаешь, — Бен кивает, снова щелкая семечку, — так что давай.       — хм-м… исполнительный директор… тра-та-та… сын и наследник… тра-та-та… какой-то, короче, Филип Лестер…       Дэн моментом вскинулся, едва ли не сваливаясь со стула от резкого движения; Бен с Феликсом мигом уставились на него.       — Дэнни? — Феликс вскинул бровь, — ты чего?..       — Фил, — пробормотал себе под нос едва слышно Дэн, но затем закусил губу; слишком много неудобных вопросов будет, если даст знать, что вот это и есть его (не его) Фил. откашлявшись, он попросил, — продолжай? интересно.       — интересно? — Феликс фыркнул, — как по мне, не очень… ну, тут коротко. Господь с тобой…       — Господа нет, — перебил Бен.       — не суть важно, — Феликс отмахнулся, — впрочем… «Филип Лестер, сын известного бизнесмена Найджела Лестера, генерального директора «Недвижимости Лестеров», по совместительству — исполнительный директор «Недвижимости Лестеров», совершил каминг-аут как гей сегодня утром через свои личные социальные сети. какие-либо комментарии от Филипа, его брата Мартина, финансового директора компании, или Найджела Лестеров пока не получены». ну и к чему это? Дэнни…       — Фил, — все же слышимо повторяет вслух Дэн, пока на его глаза наворачиваются слезы.       Фил, что так пекся о своей безопасности, что несколько месяцев не позволял на себя смотреть, сейчас абсолютно спокойно сообщал о своей ориентации широкой публике.       но почему?…       почему бы то ни было, подумал Дэн, а он безумно гордился.       Бен вскинулся, едва ли не давясь семечками; Феликс потянулся похлопать его по спине, сам не отрывая пораженного взгляда от Дэна.       — этот Фил?! — наконец выдавил из себя Бен, — серьезно?!       Дэн медленно, глупо улыбаясь, кивнул.       — ты как его?.. откуда ты его знаешь?.. — Феликс округлил глаза, — «Недвижимость Лестеров»… это же у них эти новые дурацкие дорогие жилые комплексы? не то что бы я прям знал, кто это, но большая шишка уж точно… Дэнни, чего мы еще о тебе не знаем?       чего еще…       столько, что стыдно открывать рот; никакие слова не охватят всей ситуации, в которой он живет последние несколько лет.       но все же Дэн сильно жмурится, прежде чем выдавить из себя еще несколько слов:       — мне двадцать три. и я отчислился из универа. типа, я не учусь на юридическом… учился, но передумал.       Бен прищурился, глядя на Дэна. Феликс негромко хмыкнул.       затем оба потянулись к нему, дабы слегка рассинхронизированно, но похлопать по плечам. — мы догадывались, — наконец произнес Бен, — ну, в конце концов, даты на твоих работах уж слишком давние. я пару раз видел случайно эти сочинения, когда ты оставлял их тут на столе, и прочее… да и не похоже, чтобы ты писал их с особенным интересом.       — а вот сейчас ты признался, что читал их, — Феликс ухмыльнулся, — извини, Дэнни. нам уж больно стало интересно, чем занимаются потенциальные юристы.       — точно не тем, чем я, — надтреснуто усмехнулся Дэн.       — что там такого, приятель? — Бен усмехнулся, — что тебе пришлось врать людям, с которыми ты живешь? наркодилер? проститутка? м-м… продаешь онлайн-курсы, которые ничему на самом деле не учат?       — …второе.       Бен закашлялся, округлив глаза. Феликс несколько раз медленно моргнул, и с каждым движением его брови двигались все выше.       — …прости? — наконец сумел выдавить из себя Феликс, слегка смущенно дергая плечами.       — не по своей воле, — Дэн покачал головой, — попытаюсь уйти — найдут. слишком я «хорошо» работаю…       парень поморщился, вспоминая слова Уэса. тот всегда утверждал, что Дэн — прирожденный мастер; все бы хорошо, но мастером он был исключительно по сосанию членов.       а это — похвала сомнительная.       вот теперь Феликс и Бен молчат, даже не двигаются с места пару секунд; но, как только Дэн хочет встать, его к месту притягивает фраза Бена:       — Дэнни, приятель… можно тебя обнять?       Дэн кивает, медленно и нерешительно; Бен наклоняется, обхватывая его руками, прижимает к себе и ненадолго замирает.       он оказывается прохладным и пахнет сигаретами.       Дэн думает о том, что жил совершенно отвратительно, раз толком со своими соседями по квартире, что между собой дружили, до этого таких близких моментов не имел.       вот такая история.       совершенно грустная.       Бен же отстраняется — и его сменяет более теплый и пахнущий каким-то «мужским» гелем для душа Феликс.       на оба объятия он отвечает, лишь слегка прижавшись; на большее не находит сил.       кажется, парням этого хватает; они не задают лишних вопросов, лишь от Феликса слышится:       — ты, это… мы тебя не осуждаем… — на этих словах Бен кивнул, вторя словам Феликса, — блять… я не представляю, как тяжело это может быть, Дэн. но ты выдержал. ты оттуда в итоге сбежишь.       тот грустно хмыкает, слегка закусывая губу; слишком давно его никто не поддерживал как следует, чтобы от этого не хотелось расплакаться.       — кто бы еще мне с этим помог…       и тут раздался, как будто слегка хрипло (а он всегда у них такой был?), звон домофона.       Дэн инстинктивно вцепился в стол перед собой.       это же не может быть за ним?..       Гаррисон вряд ли знает, где он живет. Уэс знал. неужели успел рассказать когда-то?..       неужели сейчас последние ниточки его надежды оборвутся?..       — я с этим разберусь, — хрипит почему-то Бен; возможно, ему кажется в такой момент неуместным чье-то вторжение в квартиру.       итак, он поднимается, не торопясь, с места, и, фыркая, идет в сторону входа в квартиру.       Дэн чувствует руку Феликса у себя на плече; тот как будто пытается успокоить его, привести в чувство.       — Дэн, все в порядке. может, кто-то ошибся. или это из нашего универа. или…       — Дэнни, приятель, это тебя! — вдруг выкрикивает Бен.       сердце Дэна замирает на секунду; но он все равно нетвердой походкой движется к входной двери, где подозрительно ухмыляющийся Бен протягивает ему трубку домофона — и почему-то уходит снова вглубь квартиры.       а оттуда слышится самое неожиданное, что могло сейчас произойти — но звучит как благословение, что сошло откуда-то с небес, и как что-то безумно родное.       — Дэн? это Фил. я в столько квартир позвонил… наверное, всех достал. я по тебе скучал. можно?       и Дэн, шумно и облегченно, едва ли не до слез на глазах, выдыхает — слишком, слишком много мыслей в голове, не высказать в домофон все! — после чего отвечает:       — да. да, пожалуйста.       а затем Дэн вешает трубку, приоткрывает дверь квартиры, прижимается к дверному косяку и ждет.       ждет те секунды, что его мозг пытается убедить его, что так не может быть; что Дэн снова и снова обдумывает то, что Фил не бросил его.       и, когда Фил наконец появляется — даже не сразу с места сходит, все еще в легком неверии застывает.       а Фил подходит, аккуратно берет его лицо в свои руки и улыбается; улыбается как настоящее медно-рыжее закатное солнце, глядя своими голубыми глазами прямо на Дэна.       тот смотрит в ответ, приподнимая уголки губ, и жмется к Филу, обнимая его; тот негромко усмехается.       — привет, Дэн.       — Фил!… — Дэн едва не плачет; настолько рад его видеть, — ты пришел!… ты…       — я бы тебя не бросил, — Фил прижал Дэна к себе покрепче, — я же говорил, что тебя не брошу. нужно было разобраться с делами. ты уже узнал?       — …Феликс читал новости, — Дэн все-таки улыбнулся шире, втаскивая Фила в квартиру за тобой и закрывая дверь, — да, я в курсе. ты молодец, Фил.       — ага, — Фил отпустил на секунду Дэна, но лишь чтобы снять пальто и взъерошить волосы рукой, — спасибо.       сегодня костюма на нем не было; лишь рубашка, и та небрежно застегнутая, и джинсы.       Дэн улыбнулся при виде такого Фила. казалось, ему шло все — и деловые костюмы, и этакая небрежная обычная (хотя, кажется, и очень дорогая) одежда.       а искренняя улыбка на его лице шла ему явно больше всего.       — отец жутко злится, — Фил снова усмехнулся, — как я и предполагал. думаешь, чего молчит, написали ж там? думает, как «исправлять ущерб».       а Дэн лишь кивал, слегка в ответ улыбаясь, и снова приобнял Фила, услышав эту фразу, показывая свою поддержку.       черт возьми, как же он им гордится.       — а мама сказала, что главное, чтобы я был счастлив, — продолжил Фил, и в его голосе явно засквозили теплые нотки, — хотя я и не думал, что будет иначе. представь: отец ругается, а мама говорит, чтобы я шел за своим счастьем.       — и ты?.. — поинтересовался Дэн.       — и я пошел.       несколько секунд Дэн обдумывал эту фразу; но затем — вскинулся, посмотрел Филу в глаза и притянул его к себе ближе.       Фил совершенно не возражал — напротив, обхватив руками Дэна за шею, моментом потянулся к его губам.       итак, губы Фила были все еще прохладными и обветренными; но такими уже стали знакомыми, и так не хотелось его отпускать.       а и не надо было. в медленном, мягком темпе они просто продолжили целоваться; и Дэн позволил себе раствориться в этом, почти твердо уверяясь в том, что Фил никуда не уйдет.       окончательно он убедился в этом тогда, когда Фил, совсем нехотя отпустив его и уже снимая ботинки, поинтересовался:       — можно я зайду? был бы не против выпить кофе. и познакомиться с твоими соседями… тот мудак все еще здесь?       — нет, — Дэн качнул головой, сначала отвечая на последний вопрос, — Аарона выгнали. тут только нормальные ребята остались.       — ну и замечательно, — Фил улыбнулся, — так да? можно?       и Дэн, беря Фила за руку и крепко ее сжимая, ответил:       — если тебя не парит, что это квартира проститутки…       — уже нет, — Фил покачал головой, — ты же не будешь возвращаться?       — конечно нет.       — тогда ни капли. да и к тому же — чем эта квартира отличается от какой-либо другой, Дэн?       — тем, что здесь ты, Фил.       — тогда пускай теперь так и будет.