У чувств нет законов

– Целуешь человека справа, – ехидно щурится Джабраилов, загадывая Попову действие. Потом переводит взгляд на пылающего краской Антона. Глаза горят злобными искорками, которые дыру готовы прожечь в зачинщике такого неловкого задания. А тот же знает, что за этим кроется тайное желание. Шастун с первого курса сохнет по самому красивому мальчику юрфака, весь мозг Игорю уже выел своими страданиями. Поэтому раз сам не может, друг поможет. Только вот о такой помощи его никто не просил. Да, поцелуй с Арсением был несбыточной мечтой, но хотелось его получить при других обстоятельствах и взаимных чувствах, а не потому, что того взяли на слабо и заставили исполнить тайное желание сидящую по правую сторону звезды университетского КВНа. Они были словно из двух разных миров: серьезный и дурной, начитанный и знающий кучу разных мемов, тот, кто не был обделен женским вниманием и охотно им пользовался, и тот, кто не обращал внимания ни на кого вокруг. Этот дуэт редко пересекался, а связующим звеном между ними была одногруппница Попова, которая играла в одной команде с Шастуном. Собственно день рождения Даши Мартыненко и собрал их вместе, по какой-то счастливой случайности усадил рядом, а сейчас провокационно толкает на такой шаг. Казалось бы – просто глупая игра. Поцелуй и все. Поехали дальше. Забыли. Но не тут-то было. Ведь и для Арсения это имело смысл. Сначала он и не знал о существовании своего поклонника, а потом Даша рассказала, как ни раз палила того за просмотром странички Попова, как Антон ни раз «просыпался», когда речь заходила про его объект обожания, как ни раз краснел при шуточках о том, что втюрился в этого зазнайку. И тогда Арс начал ходить на их выступления: начал наблюдать, смеяться с шуток, откровенно пялиться. А когда заметил, что у него на Шастуна встает не только вопрос заинтересованности, но и кое-что еще, то исчез. Исчез, забрав у Антона последнюю надежду. А потом они неожиданно стали врагами. Не выходила эта кудрявая башка из головы Попова, как он не старался подавлять свои чувства – ничего не получалось. Поэтому он решил восполнять нехватку взаимодействия тем, что тупо загасил пацана. Он стал его главным хейтером, начал поддерживать неправдоподобные слухи, постоянно стебал, а при крайне редких встречах делал вид, что того не существует. Нормально общаться с человеком, который тебе нравится? Нет. Обсирать его на весь универ, а потом в душе дрочить на его фотки? Да, дайте два. Это был первый курс. На втором все стало только хуже. Антон эту вражду не признавал, но обстоятельства заставили. Их команда прошла городской этап и получила шанс поехать в столицу на выступление. Вот тут-то компания Попова и пустила слух о том, что Шастун на эту победу насосал. А люди же реально верили. Только вот Даша не понимала. А как в шутку предположение выдвинула о том, что дружбан ее страдает от неразделенной любви к своему «врагу», так каменная маска в миг слетела. Отнекивался, но уже и так все было ясно. Слушать он советы не стал, мол сам разберется. А сам он мог только дурью страдать. Вот и решил юмористический дуэт Джабраилова и Мартыненко взять инициативу на себя. Арсений ловит виноватый взгляд подруги и натянуто улыбается. Кажется, что время ужасно тянется, хотя на деле проходит всего лишь несколько минут. Собравшаяся компания таращится в ожидании, отчего внутри все переворачивается и скручивается в неприятный тугой узел. Не хочется выглядеть подопытной крысой, поэтому Шастун с места поднимается, не отдавая себе отчет в том, что это выглядит еще более странным. Попов подскакивает следом, хватает за локоть, на себя разворачивает и целует. Антон понимает, что еще немного и его разорвет от эмоций. Он не чувствует со стороны Арсения отвращения, не чувствует насмешки, не чувствует издевательства. Крики и визги смотрящих отдают неприятным эхом пока парень лужицей готов растечься по полу. Мягкие губы слегка, но так по-свойски накрывают, и кажется, что поцелуй в шутку не должен происходить именно так. Не так нежно, не так чувственно, не так мучительно долгожданно. Он же сосался в прикол с Джабриком, и все было совсем не так. А тут оторваться не может не только он, но и Попов. Попов, который его ненавидел. Попов, который его любил. Арсений отстраняется первым, даже мимолетного взгляда на него не бросает, выходя из комнаты. Игра заканчивается, снова включается музыка, все разбредаются по углам. Шастун ловит Игоря и испепеляет его испытывающим взглядом. – Ну что? Хочешь сказать, что не понравилось? – ехидно улыбается тот. – И зачем? – Затем, что вы два клоуна, которые делают вид, что слепые, – вклинивается в разговор Мартыненко. – У вас на лицах все написано. Как только речь про тебя заходит, так этот дурак трескается, хоть склеивай лицо по кусочкам. – Давай, пиздуй, Шаст, помоги «врагу» своему. Ему, кстати, очень повезло, что толстовку решил напялить сегодня, по-другому бы стояк не скрыл, – смеется Джабраилов, встречаясь с выпученными глазами. – Давай-давай. Иди. И Антон правда идет, а потом словно столетие ожидает, когда Арсений выйти соизволит из комнаты. «Да сколько уже можно дрочить?!» – проносится в голове. Ну а что? Потешить свое самолюбие тоже хочется, вдруг и правда там не все так однозначно. Когда он только собирается постучать в дверь, та открывается. Прежде, чем Попов успевает что-нибудь сказать, Шастун заталкивает его назад и щелкает щеколдой. Брюнет снова глаз не поднимает, лишь сквозь зубы шлет его нахуй. – Если только на твой, – с непонятно откуда взявшейся смелостью кидает в ответ Антон. – Несмешно. – Я знаю. Мне тоже не было смешно, когда я из каждого утюга слышал про поездку в Москву, на которую я насосал. – Ясно, – выдыхает Арсений и опускается на край ванной. – Поговорим? – Шастун садится рядом. Их бедра соприкасаются, и «заклятый враг» резко отодвигается. – Нам не о чем разговаривать. – А мне кажется есть о чем. – Тебе кажется. Может съебешься? – Почему ты так? – Потому что это блять незаконно! Это неправильно! Так нельзя, понимаешь ты или нет? – через надоедливую музыку прорезается его голос. Алкоголь неприятно отдает в голову и заставляет выпалить все, что так долго мучило его бессонными ночами. Наконец-то глаза поднимает на Антона и встречается с пониманием. С пониманием? Да как так? Он тут его нахуй шлет, отталкивает, который год слухи грязные распускает, а этот дурак сидит тут рядом и хочет с ним поговорить. – А ты знаешь, что у чувств нет законов? Правил тоже нет. У них нет нельзя или можно. Они просто есть. И зачем от них бежать, когда можно просто принять и быть счастливым? – Ого! Ахуеть как у тебя просто все! А люди, а общество, а… Он не успевает договорить. Антон молниеносно сокращает расстояние между ними и теперь его очередь целовать. Так, как он мечтал. Так, как хотел. А Арсений поддается, пальцами в волосы зарывается, пока что-то приятное внутри разливается. Вот как в сопливых мелодрамах любовь описывают, так и он чувствует ту самую легкость, освобождающую от оков, в которые сам себя и заковал. Конечно, когда он проснется утром, то снова вспомнит про закон, про общество, про то, что не может принять себя. Но он сможет. Обязательно сможет. Потому что сейчас, сквозь шум, сквозь орущий остаток рассудка после выпитого алкоголя, сквозь чужие руки на своем теле, сквозь жаркие поцелуи и долгожданные слова, он осознает, что это именно то, чего он хотел. Пока рядом с ним есть Шастун, у него есть он. Есть Арсений Попов, который знает, что такое закон, что такое общественный порядок, что такое правильно. Но самое главное – теперь он знает, что такое любовь.