Банни и жнец

Когда они оставляют двухцветного позади, они спешат в многоквартирный дом, где Кисаки, должно быть, ждёт их, чтобы узнать последние новости о Кадзуторе. По прибытии они приветствуют швейцара и входят в лифт в уютной тишине. — Ты сегодня выглядишь очень мило, Банни. — Голос Ханмы заставляет Такемичи застонать и наблюдать, как его милый парень наклоняется, чтобы поцеловать его, свободной рукой обхватывая за талию, чтобы притянуть к более крупному телу. Несмотря на то, что они проводят вместе практически весь день, есть вещи, которые они не могут делать перед другими, и это иногда порождает взаимное желание, несмотря на то, что они держатся за руки, как прямо сейчас. Такемичи ахает, когда другая рука Ханмы быстро сжимает его задницу, заставляя эрекции тереться друг о друга в медленном ритме, который заставляет его закатывать глаза от удовольствия. Его собственные руки запутываются в волосах Ханмы, он смеется, когда тот жалуется, что так долго их расчесывает, но не находит слов, когда Такемичи прикусывает губу. Они настолько сосредоточены друг на друге, что не слышат звука лифта, прибывающего на этаж Кисаки, их встречает сам Тетта, который гримасничает и, зная, что они всегда делают в его лифте, достает распылитель с водой и обливает их, как будто они кошки которые плохо себя ведут — Почему вы всегда делаете это в моем присутствии? — Спрашивает Кисаки, подавая им знак следовать за ним в его комнату, поскольку горничная убирает в гостиной и на кухне, лишая их возможности говорить о делах, или так называет это сам Кисаки, что всегда забавляет Такемичи. Войдя в комнату, Ханма запрыгивает на диван, сажает Такемичи к себе на колени и запускает руку под его форменную рубашку, нежно поглаживая его кожу, наблюдая, как он извивается. Кисаки снова обрызгивает их водой, и они оба фыркают от его отвращения. — Ты был прав насчет Казуторы, это бомба, которая вот-вот взорвется. — Это первое, что говорит Ханма, рассказывая о событиях встречи, на которой Кисаки не может присутствовать, потому что он новый капитан третьего дивизиона Томана, что-то относительно новое, что произошло, когда предыдущий был доставлен в исправительное учреждение за нанесение ножевого ранения Осанаи. Кисаки внимательно слушает и начинает делать пометки в блокноте, где он обычно подробно расписывает каждый из своих планов. Что удивило Такемичи, когда он впервые увидел это, так это то, что это было написано кодом, и он понял, насколько Кисаки действительно умен. — Бой состоится тридцать первого октября, на Хэллоуин, я хочу, чтобы вы предупредили банду во время посвящения нового члена. Посвящение, отличное от посвящения Казуторы. — Почему ты так уверен, что у нас будет новый участник? — Спрашивает Такемичи, слегка вздрагивая от улыбки Кисаки, как будто сомневаться в его плане было и смешно, и оскорбительно одновременно — Казутора сказал, что он капитан томана, зачем ему присоединяться к нам? — Потому что Баджи Кейсуке хочет забрать его обратно в Томан. Важно не говорить ни о чем ценном, когда он собирается присутствовать, мы должны думать о нем как о тайном агенте. Нехорошо раскрывать слишком много конфиденциальной информации, но было бы также подозрительно ничего не говорить — Объясняет Кисаки, пока Такемичи гладит Ханму по волосам, который без колебаний засыпает, зная, что получит свои приказы позже. Его посвящением должен стать разрыв с Томаном, поэтому его испытанием будет забить своего вице-капитана до смерти. — Как ты думаешь, он согласился бы сделать что-то подобное с кем-то настолько близким ему? — Спрашивает Такемичи, зная, какими преданными могут быть члены банды, особенно те, кто принадлежит Томану. Он никогда не понимал, что такого есть в Майки, что заставляет их всех хотеть преданно следовать за ним. — Да, я уверен, что в списке его приоритетов Ханемия Кадзутора намного опережает Мацуно Чифую. — Кисаки возвращается к записи чего-то в своих заметках и, кажется, действительно доволен тем, что читает. — Скоро у меня на ладони будет Томан, о котором я всегда мечтал, если только я смогу быстро избавиться от остатков, это было бы здорово, но мне придется делать это постепенно, как на шахматной доске. Такемичи наблюдает, как Кисаки, кажется, с удовольствием планирует и разрушает жизни других людей, поэтому он мудро прижимается к груди Ханмы и решает вздремнуть вместе с ним, не мешая злому разуму разрабатывать свои планы. Однако его мысли не оставляют его в покое, теперь он знает, что не является мишенью Томана, и это ключевой момент, который заставил его присоединиться к Ханме в мире банд, чтобы он мог без проблем покинуть Валгаллу. Однако теперь, когда он знает, что ему не обязательно быть в мире банд, он хотел бы покинуть этот опасный мир, но он не в состоянии этого сделать, он не знает, что Ханма подумал бы о нем, или не оставил бы он его, потому что он не знает насколько он важен для него, он не знает, сможет ли в мозгу Ханмы любовь, которую он испытывает к Такемичи, когда-нибудь превзойти развлечения, которые предлагает ему Кисаки. Кроме того, он тоже не хочет причинять вред людям, он не хочет видеть, как Баджи Кейсуке вынужден избивать своего друга только для того, чтобы спасти другого. Он не хочет видеть, как умирают люди, которые встают на пути Кисаки. Но теперь для него уже слишком поздно, не так ли? Теперь он часть планов Кисаки, он знает все, что у того на уме, вторые планы на случай, если первые провалятся, подвергая его опасности. И хотя он ненавидит сомневаться в Ханме, он не может отделаться от мысли, что если бы Кисаки приказал ему прикончить его даже за то, что он думал о предательстве, он бы это сделал. Потому что точно так же, как Кисаки знает список приоритетов Баджи Кейсуке, и Ханмы, и Такемичи знает что он не номер один в списке приоритетов своего парня. Это то, что причиняет боль, но к чему он уже привык, зная, что для Ханмы первое — это получить хорошее развлечение, то, что в совершенстве обеспечивает сам Кисаки с его безрассудными, совершенными и жестокими планами. — Перестань думать так громко, Банни. — Шепчет Ханма ему в волосы, заставляя его подпрыгнуть от неожиданности, когда большая татуированная рука начинает гладить его черные волосы, чтобы расслабить их на груди, надеясь, что он вздремнет вместе с ним. — Что тебя беспокоит? — Ничего. Ответ Такемичи заставляет золотистые глаза с беспокойством уставиться на него, поэтому он спешит спрятать лицо под подбородком от проницательного взгляда Ханмы, слегка дрожа. Он всегда будет пугливым кроликом и неуверенным в себе, но он думал, что постепенно становится лучше. Однако одна вещь, которая определяет его, заключается в том, что он всегда убегает от своих проблем. — На самом деле я только что вспомнил, что мне нужно закончить важную работу на завтра, поэтому я иду домой, чтобы закончить ее — Такемичи игнорирует взгляды обоих, поскольку он знает, что это звучит как жалкое оправдание, которым оно и является, однако ему нужен воздух и пространство после того, как он достаточно ясно и лаконично обдумал свои сомнения в верности Ханмы ему — Увидимся вечером. Такемичи наклоняется и нежно целует Ханму в губы, прежде чем помахать Кисаки на прощание одной рукой, а затем бросается бежать, не позволив Ханме предложить проводить его домой, лишив его дара речи. Он прощается с горничной Кисаки и входит в лифт в рекордно короткие сроки. Он знает, что Ханма бежит за ним, поэтому радуется, когда двери быстро закрываются, видя, как в поле его зрения появляется сам Ханма, кричащий ему, чтобы он подождал. Выходя на улицу, он не особо задумывается о том, куда идти, отчаянно нуждаясь в пространстве. Его разум все еще затуманен неуверенностью, сомнениями, чувством вины и тревогой из-за всех тех негативных мыслей, которых Ханма не заслуживает, всегда оставаясь идеальным парнем, как только что, который пытался преследовать его, чтобы узнать, что с ним происходит. Тяжело дыша, Такемичи прислоняется к стене и вдруг понимает, что добрался до станции метро после того, как бежал без передышки и не смотрел, куда идет. Поэтому, не задумываясь, он покупает билет и садится в первый же остановившийся поезд, не особо задумываясь о том, на какой остановке он сойдет или поедет кружным путем, просто чтобы прочистить мозги. Такемичи садится на одно из пустых мест в вагоне и старается не думать о том, что его сотовый телефон непрерывно вибрирует в кармане около двадцати минут, пока он не решает выйти на следующей остановке, Сибуя. Он покидает вокзал и оглядывает всех людей на улицах, решив смешаться с ними, засунув руки в карманы своей куртки Валгаллы, не зная, куда он идет. Наконец он решает зайти в маленькое кафе, где довольно многолюдно, но есть свободный столик, и заказывает себе кусок торта. Во время еды он чувствует, как его кожа покрывается мурашками, как будто кто-то пристально смотрит на него, оглядывает маленькое кафе, его глаза встречаются с теми, кого он долгое время не ожидал увидеть, — насыщенно-черными. Сано Мандзиро встает из-за своего столика, берет заказанную им тарелку, которая выглядит как стопка тайяки, и направляется к его столику, быстро усаживаясь напротив него, и пока его мозг работает, и он пытается сбежать, сам Дракен скользит рядом с ним на сиденье, оставив его в клетке. — Ты хочешь один? — Спрашивает Майки, указывая на свою тарелку, и Такемичи отрицает, не зная, что сказать, немного напуганный тем, что находится рядом с командиром и заместителем командира Томана, банды, с которой они будут сражаться в конце месяца, хотя они еще этого не знают. — Как тебя зовут? — Ханагаки Такемичи. — Он вежливо представляется, несмотря на свой страх, и даже слегка кланяется, несмотря на то, что ему мешает стол. — Я Сано Манджиро, все зовут меня Майки, но вы это уже знаете. — Говорит Майки и затем улыбается, закрыв глаза, это не похоже на дружелюбную улыбку, но Такемичи немного расслабляется вопреки здравому смыслу. — Я Рюдзи Кен, но я предпочитаю Дракена. — Х-привет. — бормочет Такемичи, глядя на свой недоеденный пирог, не голодный из—за нервов. — Было трудно ударить тебя, Такемитчи. — Говорит Майки с набитым ртом, проглатывая тайяки без остатка, и все же, несмотря на то, что его щеки надуваются, он все еще выглядит устрашающе. — Я хотел встретиться с тем, кто избавил меня от необходимости снимать это кольцо, и оказалось, что тот, кто это сделал, был из Мебиуса, потом я искал тебя, чтобы пригласить в Томан, а ты уже выглядишь так, будто на тебе куртка другой банды. — Валгалла пришла после Мебиуса. — Говорит Дракен, хотя все трое уже знают это, просто намекая и заставляя Такемичи вздрагивать от его близости. Его даже не волнует прозвище, которое он, похоже, получил. — Зачем кому-то вроде тебя быть в такой банде? Хороший вопрос, хочет сказать Такемичи. И все же на него легко ответить. Зачем такому, как он, вступать в банду? Из-за Ханмы. Все в его жизни теперь вращается вокруг него, поэтому, конечно, он с гордостью носит белый пиджак, потому что именно он подарил его ему. — Это сложно. — Отвечает Такемичи, и это так, потому что он не хочет объяснять свои отношения паре незнакомцев, которые пугают его и, более того, могут быть использованы против него, если захотят. — Хорошо, я облегчу задачу. Присоединяйся к Томану, мы защитим тебя от Ханмы. — Говорит Майки, и Такемичи в равной степени зол и удивлен, хотя больше всего его одолевает чувство обиды. — Защитишь меня от Ханмы? — спрашивает он, впервые за время разговора его голос звучит уверенно. — С чего ты взял, что мне нужна защита? — Разве ты не сучка Ханмы? — Вопрос Майки вдвойне оскорбляет Такемичи, как за себя, так и за Ханму. Поэтому он хлопает ладонями по столу, резко встаёт и наклоняется к непобедимому Майки. — Послушай, ты, маленький сукин сын, никогда больше не говори ничего подобного о Ханме или обо мне. Кто мы такие — это наше личное дело, но будь чертовски осторожен, говоря о нас. И, кроме того, я из Валгаллы, я бы никогда не повернулся спиной к Ханме, понятно? — Такемичи без колебаний толкает Дракена и выбирается из ловушки, оставляет на столе плату за свой торт и выходит из кафе, прежде чем эти два монстра успевают среагировать и убить его. Когда он выходит на улицу, ему не стыдно признаться, что он бежал, спасая свою жизнь, он не только почти накричал на них, но и оскорбил Майки своим ростом, что забавно, учитывая, что он всего на пару дюймов выше его. Такемичи врывается в случайный магазин, закрывая лицо руками, потому что его храбрость исчезла, оставив только страх и явное смущение. О мой Бог. Он не ожидал такой реакции, но он действительно назвал его сучкой Ханмы? Его? Гребаный идиот. Окончательно успокоившись, он снова направляется на вокзал после того, как его побег оказался очередной неудачей. Он просто хотел перестать думать о своем негативе, и теперь он не только официально встретился с командирами Томана, но и оскорбил одного и отругал другого. Выходя на своей остановке, он стонет, когда начинается дождь, потому что, конечно, дождь начинается в его дерьмовый день. Часть его побуждает бежать, но более пессимистичная часть заставляет его пожать плечами и идти домой медленным шагом. Когда он приходит домой, он не слишком удивлен, увидев Ханму, ожидающую его в гостиной с испуганным выражением лица, которое он никогда бы не подумал увидеть на нем. Когда он закрывает за собой дверь, Ханма заключает его в теплые объятия.