РАДИ ТЕБЯ. Баки

      Рамлоу долго стоял перед дверью в блок Солдата, не решаясь войти. И, чем дальше — тем больше сомневался в том, что поступает правильно. У него было достаточно времени, чтобы всё обдумать. Эффект от того дерьма, что ему вкололи в госпитале, уже практически сошёл на нет: по крайней мере, плескавшееся в крови раздражение порядком поутихло, и в голове немного прояснилось. Те самые мысли о Зимнем, правда, так никуда и не делись, но эти эмоции хотя бы удалось обуздать и в достаточной мере осознать, какого хрена он успел тут наворотить. А наворотить он успел дохуя. И возможно ли теперь хоть что-то исправить — было не ясно.       Впрочем, если сделать уже ничего нельзя, то нужно хотя бы попытаться расставить все точки над i. В любом случае, им и дальше предстоит работать вместе, и хорошо бы — если с прежней эффективностью и без совершенно ненужных сейчас рецидивов. Даже при условии, что в прежнее русло эти отношения уже не вернутся. Поэтому решительно вздохнув, он зашёл внутрь и тихо прикрыл за собой дверь.       Солдат лежал на койке, обратив неподвижный взгляд в потолок, и совершенно никак не отреагировал. Даже головы не повернул, прекрасно осознавая, что этим нарушает, по крайней мере, с полдесятка директив. Брок, конечно, понял, чем вызван этот бунт, но комментировать это никак не стал. Он вообще остался стоять у той самой двери, решив, что ближе ему подходить не стоит.       — Слушай, Зимний… — Рамлоу немного помялся, прежде, чем начать. Да и начал он не то, чтобы за здравие. — Я рад, что у нас с тобой так всё гладко складывается. — и скривился: да уж куда там — глаже некуда! Потом помолчал немного, ощущая себя крайне глупо — всё, обычно свойственное ему красноречие, походу, осталось в коридоре. — Но, вот эта наша фишка… Твоя фишка с прикосновениями… — Господи, как сложно-то. От неловкости хотелось сквозь землю провалиться. — В общем, я хочу, чтобы ты понял: мне тяжело. Ты даже не знаешь, как это всё ощущается. Для нас с тобой это очень по-разному: ты трогаешь просто так, а у меня просто так не получается. Мне сложно не реагировать и сложно игнорировать свои желания. Физически сложно. — добавил он и наконец-то умолк, готовый просто сгореть к херам от такого количества озвученного вслух «личного».       Солдат даже не пошевелился. А Брок, тяжело вздохнув, продолжил:       — Признаю, что тогда в госпитале я вышел из себя и наговорил тебе лишнего. Это не ты сделал что-то не так. Это я не смог справиться с собой. — он поколебался, но, всё же, решился. — Я бы хотел… Блядь. У меня… — и не смог договорить, почувствовав, что в штанах снова предательски встаёт. — В общем, я был неправ и надеюсь, что мы поняли друг друга. — с этими словами Рамлоу повернулся к двери. И плевать, что больше всего сейчас это напоминало позорное бегство. Идея изначально была хуёвой.       А уже в следующее мгновение Зимний бесшумно метнулся к нему со спины. Брок, всё же, уловил тень этого движения, но было, разумеется, поздно: он оказался в крепком захвате. И если Роллинз был хотя бы на одну десятую прав в том, что «однажды Солдата перемкнёт», то, кажется, сейчас настал тот самый момент. Парень мог просто напросто свернуть ему башку, а он даже пикнуть бы не успел.       — Ты вконец охуел? — напряженно спросил Рамлоу, прекрасно впрочем осознавая, что это сейчас вряд ли поможет, и ситуация теперь целиком и полностью принадлежит Солдату. Что ж, это был его глупый просчёт: пошёл на поводу у эмоций, послав в жопу всю свою грёбанную выучку вкупе с интуицией — сам дурак и есть. А вот Зимний просчётов не знал.       Солдат прижимался к нему вплотную, всем телом, и Брок почувствовал, как мягкие волосы защекотали плечо и щёку, когда тот склонился к его уху:       — Если хочешь трогать не просто так, — тихо, но яростно прошипел Зимний, выделяя голосом слово «хочешь». — Почему не трогаешь?       Он держал крепко, так, что мышцы тянуло на самой грани, и конечно же — хрен рыпнешься. И был слишком, слишком, мать его, близко. Но, несмотря на опасность, тело среагировало моментально, стоило только горячему дыханию коснуться шеи.       — И нахера мне это делать, если тебе самому не всралось? Что-то резко изменилось? — Рамлоу слегка повернул голову и оскалился, потому что да — адреналин пизданул, как надо и куда надо. Словно перед боем. Даже зная, что тот заведомо проигран.       Солдат склонил голову ещё ниже — почти на плечо положил, прикрыл глаза и вдохнул пряный аромат сигарет, едва уловимый — пота и хер знает, чего ещё: такой знакомый, записанный на подкорку запах, который он бы не спутал ни с чем другим. Особенно сейчас. И заметно ослабил хватку — если Брок захочет, то сможет скинуть его руки одним движением.       — Трогай. — сказал он. И прозвучало это, как приказ.       Рамлоу не надо было просить дважды, он, как известно, дураком не был. Хотя, в этом случае, ещё как посмотреть. Но, конкретно сейчас всё это отошло на задний план и стало абсолютно не важным. Он высвободился из захвата и развернулся, оказавшись лицом к лицу с Зимним, в такой близости, что мог разглядеть узор на его радужке, а бедром почувствовать пусть ещё и не до конца оформившийся, но вполне себе стояк.       И Брока повело моментально. Одним движением он поменял их местами, буквально вмазав Солдата спиной в дверь, и тут же сам вжался в него всем телом в алчной, совершенно дикой потребности утолить свой тактильный голод, который, сука, вызревал в нём годами. И, кажется, не смог сдержать вымученный стон, когда, задрав на парне футболку, наконец-то смог дотронуться так, как давно уже хотел: жадно, с нажимом провёл ладонями по бокам, по торсу, поднялся выше к мощной груди и шее, а дальше — к этим совершенно блядским губам. И было невозможно не коснуться их, пройтись по ним языком, прежде, чем глубоко поцеловать.       Зимний удивлённо распахнул глаза, приоткрываясь навстречу — то, что делал Рамлоу, явно было ему в новинку. Он, разумеется, не ответил, но и отстраняться не спешил, не зная, как правильно на такое реагировать.       — Ещё не передумал? — хрипло спросил Брок и большим пальцем слегка надавил ему на подбородок, заставляя разомкнуть губы. Наверное, сейчас он действительно был похож на наркомана, дорвавшегося до дозы.       Солдат не препятствовал. Только вздохнул едва слышно, а его живая рука неуверенно, но всё же опустилась Рамлоу чуть ниже талии. Блядь. И откуда только в нём это всё?       Зимний поймал взгляд своего командира и смотрел нахально, но вместе с тем слегка растерянно:       — Я… жду приказов… — выдохнул он хриплым шёпотом.       — Приказ… — Брок словно вынырнул из какого-то душного дурмана, вмиг вспоминая, где он и с кем, но хрен он сейчас даст заднего. — Ничего мне не сломать и сказать прямо, если что-то не понравится. Ты понял? — однако, он уже ловко расправился со штанами Солдата и запустил внутрь руку, сжав крепкий, тёплый член ладонью. С аппаратурой у него, кажется, всё было в полнейшем порядке.       — Ты меня понял? — повторил Рамлоу, горячо поцеловав парня куда-то в шею и двинул рукой.       В ответ тот шумно втянул воздух носом и звучно приложился башкой о дверь. Его зрачки стали большими и тёмными, а крепкие пальцы неловко и судорожно сжали левую ягодицу Брока. Наверное, всё же, останутся синяки. Хорошо ещё, что бионика оставалась неподвижной. Пока.       — П-принято… — и, не выдержав, тихо зашипел сквозь зубы, подаваясь бёдрами навстречу настойчивой ласке там, внизу.       Рамлоу пьяно осклабился и, достав из штанов свой стояк, обхватил ладонью уже оба члена. Нормально подрочить тут не получилось бы при любом раскладе, поэтому он просто сжал пальцы покрепче и толкнулся в кулак, притираясь к Зимнему вплотную, словно желал намертво в него вплавиться. Это было ахуенней любой фантазии. Боже, да ему даже и не снилось такое, чтобы вот так… Он слишком давно и сильно этого хотел, и поэтому хватило буквально пары-тройки фрикций, чтобы кончить, глуша рык в шее Солдата. И это было так мощно, что мир выцвел до белизны.       Зимнего забило крупной дрожью, когда он, откинув голову назад, доверчиво открыл шею. Короткое время он ещё продолжал трахать его кулак, а потом кадык Солдата дёрнулся, и он беззвучно спустил, пачкая руку командира и свои собственные штаны.       Кажется, они стояли так целую вечность. Просто дышали и старались собраться обратно из тысячи осколков. Брок аккуратно разжал пальцы, и чуть пошевелился, просто чтобы проверить, может ли вообще двигаться. Мог. Ему было до одури ахуенно. И как только он отпустил Зимнего, тот медленно и тяжело сполз по стене вниз, словно собственные ноги его больше не держали.       Наверное, вид у Рамлоу был глупый, примерно как тогда, когда Солдат наконец-то очнулся после того крайне неудачного ранения. Только в довесок сейчас из штанов торчал хер, и взгляд был голодным и диким. Брок склонил голову, словно в бреду наблюдая за парнем — за тем, как он тяжело и горячо дышит ему в живот, а в башке долбилось лишь одно: боже, боже, боже. И от этих, казалось бы, незатейливых действий в паху снова требовательно потянуло.       — Боже… — выдохнул он вслух и зарылся пальцами в волосы Зимнего, оттягивая его от себя. Хотелось просто посмотреть в эти невозможные глаза, провести пальцами по губам, по скулам, осознать хоть в какой-то степени, что он действительно может трогать его вот так, и это нихрена не ебучий сон.       Солдат ответил ему таким же шальным взглядом и ткнулся взмокшим лбом в бедро. На Рамлоу это сработало так, что и без того уже заинтересованный происходящим хуй подпрыгнул сам собой. И от одного только вида стоящего перед ним на коленях Зимнего, можно было снова кончить. Брок бы смог, он даже не сомневался. Поэтому пришлось пережать свой стояк у основания.       — Давай, детка, открой рот. — хрипло произнёс он и мягко ткнулся влажной головкой ему в губы.       Парень впустил его всего, неожиданно взяв сразу по самые яйца. На миг задохнулся, но член изо рта не выпустил. В другое время Рамлоу не преминул бы хохотнуть, что упускать «добычу» Солдату не свойственно в любом случае, но сейчас было совсем не до этого. А Зимний, между тем, быстро просёк, что действовать надо чуть осторожнее, и дело, что говорится, пошло. Рвотный рефлекс у него, похоже, и вовсе отсутствовал или же проявлялся после совсем других вещей. Скорее второе. Да и слава богу.       Хер знает, откуда парень вообще знал, что делать, но это всё Броку нравилось до одури. Он упёрся одной рукой в дверь, а вторую уложил ему на затылок, придерживая, и двинул бёдрами, выходя из горячей глотки почти полностью и тут же медленно толкаясь обратно. Смотреть вниз было невыносимо, но Рамлоу смотрел: на то, как мокрые губы растягиваются на его члене, как блестящий от слюны ствол раз за разом исчезает в одуряюще узкой, влажной глубине. С такого ракурса ресницы Солдата казались невероятно длинными, особенно, когда он прикрывал глаза, полностью отдаваясь желаниям своего командира и чутко подчиняясь направляющей его руке.       То, что происходило между ними сейчас, было так неожиданно хорошо, что Зимний таял и терялся в попытке одновременно добрать удовольствия и обработать всю информацию сразу: проанализировать, разложить на составляющие и запомнить. Это было необходимо запомнить, чтобы никогда больше не забывать. Он несколько раз дернул живой рукой, а потом нерешительно, медленно обхватил ею собственный член, неумело провёл пальцами вдоль ствола и застонал. Очень тихо и как-то совсем жалобно, прямо с достоинством Брока во рту.       И не понятно, что стало катализатором: этот сдавленный стон или вибрация, прошедшая по члену. Рамлоу непроизвольно вцепился в его волосы, сжал их в кулаке, еле сдерживаясь, чтобы не толкнулся ещё глубже. А потом замер, до мозга костей прошиваемый удовольствием, крупно вздрагивая и жарко кончая в узкое горло. Если бы он до хруста не сжал зубы, его вой услышала бы вся База, но, как ни странно, благоразумие включилось ровно в последний момент.       Зимний такого явно не ожидал, и его рука, неловко оглаживающая свой член, замерла. Он рефлекторно сглотнул и поднял особенно яркие сейчас глаза на командира. Со спущенными штанами и задранной футболкой, с жемчужно-белыми каплями спермы, стекающими по губам — выглядел он сейчас как настоящий кадр из порнофильма. А во взгляде читался целый калейдоскоп немых эмоций и вопросов: он что-то сделал не так? Или так? Можно ли ему продолжить?       Брок тяжело опустился перед ним на колени, аккуратно стер сперму с его лица, а потом долго и тягуче поцеловал, так, как всегда себе это представлял.       — Продолжай. — выдохнул он Солдату в губы и посмотрел вниз, на побагровевшую головку в накрепко сжатом кулаке. Потянулся к ней, с нежностью размазывая выступившую прозрачную каплю, накрыл пальцы парня своей ладонью, сжал и, задав направление, хрипло добавил: — Сделай себе хорошо.       Зимний так и не смог понять, сколько это продолжалось, наверное, впервые потеряв чувство времени. Он задыхался от острого, непонятного, но такого поистине восхитительного удовольствия. От осознания того, что командир был рядом — касался его, трогал. И это было так… так… А когда, наконец, внутри что-то отчаянно взорвалось, отпуская и освобождая его — просто ткнулся головой в подставленное плечо, вздрагивая и всей тяжестью обвисая на Рамлоу:       — К-к-омандир…       — Тише, детка, всё хорошо… — шептал Брок ему куда-то в волосы и обнимал так крепко, словно боялся, что отнимут. — Ты молодец. Боже, блядь… Какой же ты охуенный… — он чувствовал, как чужая тёплая сперма неторопливо стекает по его пальцам, и почему-то сейчас это ощущалось таким естественным и совершенно не грязным.       Солдат какое-то время вообще не шевелится, видимо старался как-то пережить всё произошедшее, поэтому Рамлоу, обтерев пальцы второй руки о свои штаны, которые и без того были уже безбожно испачканы, обнял парня и ею, заключая в немного неуклюжие объятия.       — Ты в порядке? — тихо спросил он, и от едва различимого кивка не смог сдержать совершенно глупой, нежной улыбки. Сейчас, в моменте, ему было по кайфу и спокойно. Он словно бы отодвинул на второй план их общую реальность, и просто наслаждался этой близостью: расправил на парне футболку и неторопливо гладил его плечи и спину, словно бы успокаивая. А Зимний просто тихо дышал ему в шею, не думая вообще ни о чём — ему впервые в жизни было слишком хорошо.       Однако, долго вот так нежиться не получилось бы при любом желании. Телефон требовательно тренькал уже добрую четверть часа, а сам он старательно это игнорировал. Чуйка Роллинза его, видимо, вообще никогда не подводила, и чтобы этот чёртов интуит не припёрся в поисках командира ещё и сюда, нужно было поскорее сворачиваться. Хотя, этого хотелось в самую последнюю очередь. Но, мягко растолкав Солдата, Брок всё-таки поднялся.       А дальше всё ощущалось как-то скомкано, словно в другой реальности. Рамлоу толком не знал, что говорить, да и стоит ли вообще. А уж того, как теперь всё это разгребать — даже представить не мог. Господи, блядь, похоже, он только что самое сложное сделал в разы сложнее. Но, парня теперь не просто хотелось ещё, его до одури хотелось всего и целиком. Много, долго, основательно, до разноцветных кругов перед глазами. Так, чтоб потом оставалось только закурить. Но, он изо всех сил старался держать себя в руках. Хотя бы ради Зимнего.       Он знал, что осознание вот этого всего его ещё накроет. Чуть позже: как только переварит и наконец, перестанет охуевать от всего произошедшего. Почему он не осмелился подойти к парню раньше? Мягко коснуться плеча, заглянуть в глаза, а может быть, просто спросить? Он бы ответил — он же всегда отвечал на ласку. И сейчас Брок клял себя, на чём только свет стоит: за собственную тупость, за измотанные впустую нервы, срывы, третьесортные мотели и беспорядочную еблю с теми, кто хоть как-то был похож на Солдата. И за то, как сильно он тогда его обидел.       Замороженный вместе со всеми своими чувствами и желаниями, запертый в своём грёбанном морозильнике, парень слишком отчаянно нуждался хотя бы в толике тепла и участия. Как и любой живой человек. Просто никому в голову не приходило хоть раз посмотреть на него именно так, а не как на тупую машину для убийств. Да и со всеми этими ебучими протоколами взаимодействия — кому бы это в голову вообще пришло?       Впрочем, Рамлоу и сам долгое время полагал, что если Зимний и не на подавителях, так уж точно без полагающегося арсенала в штанах. Иными словами, у него не встаёт из-за соответствующего врачебного вмешательства, а не просто потому, что при таком существовании, как у него, могло бы встать в принципе.       Но, на самом деле, Брок просто не хотел признаваться себе, что боялся. Не того, чтобы подкатить к парню. А того, что он не захочет быть с ним. Не поймёт. Посмотрит безразличным взглядом и останется невозмутимым, как чёртов монолит. А то и вовсе задвинет по морде, как Гарсии много лет назад. Но, как оказалось, Рамлоу крупно проебался и здесь. Потому, что после произошедшего, Зимнего как будто подменили. И он теперь норовил не просто коснуться своего командира, а весьма недвусмысленно зажать его в каждом тёмном углу.       Жаль только, что дальше зажиманий дело особо не заходило. Однако, при первой же возможности, Брок сам умудрился отсосать Солдату. До парня ему, конечно, далеко, чего уж там — рвотный рефлекс у него был не избирательным, а вполне себе конкретным. Да и отсасывать он, по правде говоря, не любитель. Но, хотел этого так, что желваки сводило, а рот наполнялся слюной, стоило только подумать о том, как это будет, когда на языке почувствуется тяжесть тёплого, твёрдого члена. Солдат тогда впервые не смог сдержаться — застонал протяжно и в голос. Боже, лучшая музыка для ушей.       Сам же Рамлоу словно оказался зажат в пасти большой белой акулы, и все её блядские триста атмосфер давили на него без какого-либо сожаления и сочувствия. Давили, в частности, на хуй, которому приходилось откровенно хуже всего, потому что трахаться хотелось зверски, и все эти шалости в тренерской или в душевой не помогали делу ни разу. И ведь хрен рыпнешься — времени нет, подготовка ко всем миссиям в сжатые сроки, да еще и со второй «работы» постоянно дёргают.       А Зимний, как выяснилось, понятия не имел, куда этот самый хуй ещё можно, а самое главное — нужно было пристроить.