Новая жизнь — порознь

      Иззи переминается на ещё нетвёрдых ногах, одна из которых ушла в песок по щиколотку, а другая — по самый верх раскрашенного золотым копыта. Голова до сих пор иногда кружится от резких движений. Но эта минута слишком важна, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.       Эд глядит прямо ему в глаза, измождённый и окончательно поседевший за последние пару недель, но удивительно умиротворённый. Их обоих ждёт новая жизнь, только теперь уже порознь. Эд придумал наконец вариант, как примирить свою пиратскую натуру с желанием осесть и обрасти рутиной, а заодно сумел сохранить отношения, которые идут ему на пользу. Он нашёл своё счастье, а Иззи только предстоит обрести своё. Столько всего хочется сказать: какой удачей было познакомиться с Чёрной Бородой; как приятно было провести бок о бок столько непростых, но ярких лет; как много они дали друг другу; как он горд, что Чёрная Борода стал Эдвардом Тичем… Но Иззи не знает, с чего начать, и потому молчит, иногда открывая рот, когда кажется, что слова пришли на ум, и тут же со вздохом закрывая. Эд тоже не может ничего сказать. Их выручает, что Боннет здесь.       — Ну так… Ты ведь позаботишься о команде?       Иззи рад, что кто-то прервал это неловкое молчание. Хотя вопрос, конечно, нелепый.       — Куда денусь! После этого всего они мне уже как родные. В чём-то даже больше, чем для тебя или Эдди, — и он непроизвольно касается места, где его культя соединяется с протезом.       Эд тоже пользуется возможностью ввязаться в разговор.       — Заглядывайте к нам при случае. Лучше почаще, а то у таких охуенных трактирщиков все столики будут нарасхват.       — Ага, если в этой рыгаловке появится что-то кроме трупов титулованных бриташек.       — Ещё как появится! Я, например, такой рыбы наловлю, что ты ещё умолять будешь: «Эд, пожалуйста, сбацай мне твоей фирменной рыбки!».       Лицо Эда выражает такую серьёзность, такую решимость, что Иззи не может удержаться от смеха и даже не сразу останавливается, хотя далеко ещё не зажившая рана в животе и отзывается резкой болью. Остальные подхватывают его смех. И неожиданно Эд со словами «ты, старый, желчный подъёбщик!» заключает его в объятия. Иззи поражён. Ни до того, как они наткнулись на Стида с его честной компанией, ни после всех передряг, он не мог представить, что Эд может показать ему свою признательность так. Да и он сам, случись такое в прежние времена, не сумел бы признать, что нуждается в этом, а разразился тирадой о том, что капитан должен быть жёстким, а от всяких нежностей один вред. Сейчас он без колебаний отвечает на объятия. Не так уж и плохо, что они двое размякли. А вот излишне мягкотелый Боннет, напротив, возмужал, и теперь из него может выйти что-то стоящее. Кстати о нём…       — Боннет! Иди сюда тоже. — Иззи протягивает руку и делает манящий жест.       Стид тут же оказывается рядом, и они с Эдом с удвоенной силой и теплотой стискивают Иззи. А он вовсе не возражает — даже ворчать для виду уже неохота — и блаженно обмякает у них в руках. Так ли важно было сказать всё, что он сегодня не сумел? Если и да, на «Возмездии» осталось в избытке чернил и бумаги, а Эд его стараниями умеет читать. О Боннете, которому по-хорошему тоже стоит написать пару вещей, и говорить нечего.       Поддерживая с двух сторон, ему помогают дойти до лодки. Звучит многократное «до свидания» и «ещё свидимся», Иззи берётся за вёсла, Эд и Стид отталкивают лодку от берега и затем долго стоят, взявшись за руки, и машут вслед. Стоящее на якоре «Возмездие» ждёт своего нового капитана.              Остров давно пропал с горизонта, но Иззи продолжает стоять, опершись на борт, и с тоской смотрит на волны, бьющиеся о корабль. Случившееся с ним до сих пор не уложилось в голове, и он заново прогоняет для себя все события. Вот они сталкиваются с британскими войсками. Вот он бежит, и пуля летит навстречу. Вот его едва не волокут по берегу. Вот над ним нависло расплывающееся лицо Эда, он плачет, не хочет отпускать, называет Иззи своей единственной семьёй, хотя знает, что дорог не только ему одному, дурак. Вот невыносимая боль вырывает его из забытья: он лежит, по пояс голый, на койке в каюте, вокруг собралась добрая половина команды, — держать раненого, если зашевелится, — а Стид ковыряется пинцетом в ране, пытаясь ухватиться за пулю, и через несколько мучительных минут достаёт её и победно поднимает над головой. Колени Эда тогда заменяли Иззи подушку, он держал его за руки, умолял потерпеть и мешал уверения, что всё будет хорошо, с «да не дёргайся ты, блять», но вместо благодарности за своё участие получил встречный поток ругательств и заблёванные штаны (последнее, впрочем, было не нарочно, и Эд совершенно не злился). Вот тянутся мучительные дни восстановления, и он, Иззи, потерявший много крови и собравшийся было на тот свет, понемногу начинает приходить в себя и радуется, когда кто-нибудь заходит сменить ему повязку или перекинуться парой слов. Вот он, достаточно окрепнув, однажды поднимается на палубу и с удивлением обнаруживает, что они по-прежнему стоят у берегов Пиратской Республики.       Тогда Эд со Стидом и посвятили его в свои планы. Они решили оставаться на месте, пока Иззи не станет лучше, чтобы потом сразу сойти на берег, заняться заведением Испанки Джеки и посвящать своё свободное время друг другу. Что до корабля, они знали одного очень умного, ответственного, опытного и любимого командой человека, который идеально подошёл бы для того, чтобы стать его капитаном.       После некоторых раздумий Иззи согласился с этой идеей. Он не хотел бросать ни море, ни новых друзей. Но что ещё важнее, расставшись с Эдом, он перестал бы видеть постоянное напоминание, что ему предпочли другого. Конечно, Боннет был славным малым, хотя и с причудами, а Эд заслуживал счастья и не был виноват в том, что его любовь к Иззи была иного рода, чем тому было нужно. Но ревность продолжала мучить его, и сколько о ней ни говори, никуда бы не ушла. Лучшим вариантом было перестать видеть её источник: быть может, её получится пережить, если постоянно не бередить себе душу. Решение было принято и теперь исполнено. Всё в общем-то закончилось хорошо, гораздо лучше, чем он рассчитывал, и всё же, всё же…       Несколько предыдущих часов Иззи простоял совершенно один, но стоило ему, задрожав, уронить голову на руки, рядом как по волшебству материализуется команда.       «Извиняй, не хотели тебя смущать, ты ведь ещё не привык, но блин…»       «Нет-нет, это ничего, не прячься»       «Да оно понятно, все всё знают, удивительнее, что ты так долго держался»       «Просто нужно… э-э-э… дохрена времени и поддержки, и у тебя это есть, вот!»       «Ты-то не думаешь, что он был твоей единственной семьёй? Ладно-ладно, заваливаю»       И всё в таком роде. Иззи ещё долго не может остановить слёзы, но тоска понемногу уходит. Он уже не так слаб, как раньше, и лишившись Эда, не потерял опору. Он справится, и если что, команда позаботится о нём. А он, как и обещал, позаботится о команде. Люциус с Питом вон уже плешь ему проели со своей свадьбой.