издержки эскапизма

октябрь 28 вселенная может ошибаться. атомы могут выстраиваться в неправильные конструкции. бабочки могут садиться не на те цветы. ну пожалуйста? лиза очень надеется. лиза очень надеется, что это просто злая шутка. или сбой в матрице. девушка пару раз тупо медленно моргает, уставившись на надпись на своем запястье. с губ слетает резкий выдох. оказывается, она не дышала все это время, пока буквы проявлялись. черное витиеватое «кристина». лиза судорожно пытается вспомнить хоть одну кристину, кроме этой. мартышка в голове бьет в тарелки. невероятно. девушка растирает глаза до разноцветных вспышек, спрыгивает с подоконника на плитку и направляется к раковине, пару раз умывает ледяной водой лицо и снова смотрит на запястье. надпись все еще там. лиза опирается на раковину, пытаясь понять, что ей дальше делать. а что она может? может, это вообще не та кристина. может, у лизы просто память отшибло и она знает какую-нибудь другую кристину. раздражающая трель звонка вырывает из мыслей. и завучам, выискивающих прогульщиков, абсолютно точно безразлично на любовную драму андрющенко. лиза закидывает рюкзак на одно плечо и толкает дверь туалета, направляясь в класс. — ты сделала домашку? — шепчет вилка, когда лиза садится на свое привычное место у окна. та кивает и подвигает ей тетрадку. и, лиза клянется сапфо, шея сама поворачивает голову в сторону захаровой кристины, голубоглазой блондинки с красивым лицом и руками, способными за секунду свернуть тебе шею. а эти пронзительные глаза, по-холодному злые, уже терзают лизовскую тушку. лиза взгляда не отводит, ни единым мускулом не шевелит, а у самой разряды молний по спине бегут, когда в голубых глазах она находит подтверждение. и сомнений нет. а есть только желание взвыть истошно в непонимании, хочется спросить у неба, или у бога, или у дьявола, за каким чёртом было закреплено задание решить, с кем у лизы будет особая связь? с кем лиза должна чувствовать комфорт или хотя бы минимальную безопасность. кого лиза должна держать за руку, с кем она должна целоваться в летние грозы прямо под дождем, с кем должна валяться в снегу в морозный декабрь, с кем должна делить теплые вечера под пледом за просмотром «гарри поттера», с кем, в конце концов, должна жить бок о бок до конца своих дней и умереть в один час. оледеневшие пальцы сжимают пластиковую ручку так, что та трещит и скрипит, во рту пересохло, онемевший язык отказывается отвечать на бесконечные вопросы малышенко. всё кажется чересчур сюрреалистичным, мир — бредовый сон, нарисованный кисточкой сальвадора дали, и все вокруг — иллюзия. потому что быть такого не может. не может кристина захарова быть соулмейтом, родственной душой лизы андрющенко. не могла с самого первого слова, с самого первого взгляда и с самого первого удара. *** сентябрь 1 еще совсем летнее солнце нагревает макушку, слепит глаза и вынуждает расстегнуть первые пуговицы на рубашке. совсем не успокаивает и шумное сборище подростков, сбившихся в кучу на школьном дворе. лиза вообще людей не особо жалует, а сегодня тем более. одиннадцатый класс, на носу ЕГЭ, а ей с матерью пришлось переехать в другой город. грустно запахло одиночеством: новая школа в последний год, лиза — типичный фрик. друзей она тут точно не найдет. примерно такие мысли проносились в голове андрющенко ровно до того момента, пока тонкие пальцы не расстегнули третью по счету пуговицу на рубашке и на это действие не прилетел многозначительный свист: — расстегнешь еще одну пуговку, и я точно перестану жалеть о переводе в эту помойку, — короткостриженная девушка с тоннелями в ушах блаженно оглядывает лизу с легкой ухмылкой на красивом лице. она протягивает руку, — я вилка. лиза моментально отмечает такой же фриковатый стиль вилки, уверенную, но не надменную манеру общения и очаровательно торчащий клык. и тут уже андрющенко крепко жмет руку вилке, растягивает губы в дружелюбной улыбке и продолжает разглядывать собеседницу. — лиза, имя говорящее, — вилка поднимает бровь в непонимании, — я бы тебе отлизала. и девушка заходится нескромным гоготом, а лизе уже не кажется все происходящее таким невыносимо ужасным. пока она не сталкивается с этими невозможными голубыми, как ебаное лазурное море, глазами, и сердце пропускает удар. на секунду все вокруг, кроме этих двух сверкающих алмазов, смазывается в неразборчивом слюре. лиза никогда таких глаз не видела. никогда не видела таких красивых и таких одновременно злых. сколько отвращения и презрения плещется в этом ледяном омуте? достаточно, очевидно, чтобы голубоглазая прошипела: — вы че, нахуй, лесбухи? громкий гул окружающего мира снова становится слышим, а голубые глаза перестают быть единственным предметом в поле зрения. смысл слов доходит не сразу, потому что сначала лиза впитывает в себя этот хриплый грубый тембр. прокуренный. низкий. глухой и грудной, лиза отчетливо слышит его даже сквозь какофонию чужих голосов, слышит и хочет еще. а потом приходит осознание — осознание вопроса и осознание нескольких секунд зрительного контакта. резко бросает в пот. смех вилки резко прекращается, черты лица грубеют и заостряются, а плечи поднимаются – поза из расслабленной переходит в оборонительную. лиза старается не выдавать собственного напряжения. — а тебя ебёт? — вилка чуть наклоняет голову, из-за чего вся светлость, веселость и беззаботность моментально слетает с её образа. — или, наоборот, обидно, что тебя не позвали? и лиза видит эти сжатые до побеления костяшек кулаки блондинки, она видит запульсировавшую на шее вену, видит расправившуюся от гневного вдоха грудь, в конце концов, видит нескрываемую надменную брезгливость, будто в поле зрения этих прекрасных ангельских глаз попали две жирные навозные мухи. — ты ебало своё завали, сучка поганая, — цедит блондинка, а за её спиной кровожадно скалятся в преддверии драки подростки, потому что видят: такие, как вилка, не заткнутся никогда, но обязательно получат от таких, как эта голубоглазая. у лизы всё внутри сжимается, потому что драка неизбежна. и понимает она это, когда вилка насмешливо и громко, чтобы все вокруг услышали, тянет: — бля, ты знаешь, от тебя любовью к сиськам несёт за километр, так что советую найти себе какую-нибудь шлюшку, которой ты сможешь отлизать и удовлетворить свои жалкие латентные потребности, — а блондинка, видимо, много пиздеть не любит, потому что вилке бы по зубам знатно прилетело, если бы лиза не успела чужую руку отвести от новоиспеченной подружки. сама андрющенко получает несильный мажущий, но неприятно ощутимый удар по щеке, а ещё разъярённый взгляд пылающих синим пламенем глаз напротив. секунда требуется блондинке, чтобы осмыслить положение и почувствовать крепкую хватку новенькой, волна агрессии накрывает с головой, потому что это лицо невыносимо бесит. нехуй вмешиваться в разговор. блондинка тут же другой рукой бьёт андрющенко в живот, отчего та сгибается, но не успевает прийти в себя, как её тут же за шкирку, будто котёнка, откидывают в сторону, и она тяжело приземляется на бок. сука. лиза вскакивает, не в силах распрямиться. живот будто стянуло железными тисками, а мышцы покрылись стальной плёнкой. бедро ноет. сука. а дальше туман — в голове и перед глазами, потому что горячая волна гнева захлестнула по самое не балуй, и лиза летит костяшками вперёд, со всей скорости и силы врезаясь в чужую острую скулу, тут же чувствуя хватку на воротнике рубашки. будто сквозь толщу воды звук рвущейся ткани доносится до слуха лизы, и эта секундная заминка стоит ей целой губы. рот наполняется теплой кровью. девушки сливаются в борющуюся кучу, катаются по земле в кругу расступившихся одноклассников, из-за которых к ним не могут прорваться пытающиеся перекричать детей учителя, а толпа настолько восторженна, что даже не замечает их. потому что лиза с кристиной дерутся не на жизнь, а на смерть. обе бьют, не жалея сил и уже разбитых кулаков, носов и скул, одежда порвана, испачкана, но безграничная ярость будто только-только набирает обороты, а ор болеющих то за блондинку, то за брюнетку школьников только подливает масла в огонь. и, кажется, в этот день все поняли, абсолютно до каждого дошло — эти двое жизни друг дружке не дадут до конца года, потому что кристина — все уже знают — настоящий бешеный бык, которому нахуй красная тряпка не сдалась, она лишь хочет растерзать такого же наглухо отбитого тореадора — новенькую. от них ненавистью, вспыхнувшей за миг, не то что веет, пышет жарко, потому что они даже не пытаются остановиться. и пусть весь город молится, чтобы все дома на месте стоять остались. *** сентябрь 4 а лиза каждое касание этой блондинки чувствует даже спустя три дня, гематомы кожу прожигают до самых костей, а еще жжет осознание, что на новом месте, в новом городе и новой школе всё так же, всё снова так же. снова косые взгляды, снова тоналка под глазом, лишь бы фингалом не светить. но только в этот раз лизу боятся, потому что та с самой главной грозой успела подраться в первый же день, буквально не сказав ни слова, и не только подраться, но и на лице захаровой оставить темные отметины. потому что сука заслужила. — потому что сука заслужила, — лиза отпивает горячий терпкий чай, отчётливо пахнущий ягодной смесью, и смотрит в окно. а там пёстрыми красками играет природа, и жёлтые, оранжевые, красные листья, подхватываемые ветром, заявляют о правах осени. на маленькой кухне с коричневыми деревянными шкафчиками и того же цвета столом немного холодно — отопление еще не дали, и лиза сидит, завернувшись в плед, а напротив дует в свою кружку вилка. последняя усмехается на слова подруги. — в каком она веке застряла? уже даже наше гомофобное правительство разрешило однополые браки, все-таки страна встала на путь эволюционного развития и всё такое, а это быдло считает, что пиздить человека за такие вещи - норма, блять, — вилка закидывает ногу на стул и коленом подпирает подбородок, немного подбитый, — ей во всей этой вакханалии тоже прилетело. правда, она никому уебать не успела: дерущихся разняли, всех отвели к директору, отругали, вызвали родителей (ни один не пришёл) в школу и пообещали отработку. но вот шёл уже третий день, а про них, кажется, все забыли. ну и спасибо. вообще удивительно, что эта немного чересчур экспрессивная дискуссия не продолжилась, потому что все трое учатся в одном классе и варианта перевестись нет, — в школе один-единственный выпускной одиннадцатый. и то еле-еле людей набралось (зато каких). — она точно не успокоится, — продолжает лиза. — я вижу, как она нас прожигает взглядом и гогочет со своими дружками-гопниками. — да похуй, — возмущается виолетта. — я видела, как ты ей по лицу пизданула, я тоже добавлю, если она себя еще раз показать захочет, — лиза беззлобно хмыкает. ей просто хорошо от того, что она нашла адекватного человека в этом городе, и не только адекватного, но и такого простого и приятного. инцидент сблизил их достаточно. и пусть на них смотрят с опаской, за одну парту садиться не хотят, а за спиной шушукаются — всё это меркнет на фоне того, что лиза впервые за долгое время увидела друга в чужом человеке. это осознание теплым медом по душе разливается, и лиза, возможно, слишком быстро привязалась, но вилка, кажется, не против. и если эта часть новой жизни андрющенко радует, то другая — та, что с волосами цвета пшеничного поля под солнцем и глазами холоднее и злее лютого мороза на северном полюсе, — заставляет болезненно сморщиться. конечно, лиза никогда не судила людей по внешности, но здесь такой резкий контраст просто бьёт по сознанию. кристина красивая, по нескромному мнению лизы, её тонкие и острые черты лица привлекательны, аристократичны и будто по-детски игривы. когда она на лизу не смотрит, конечно. когда просто сидит в классе и витает в своих мыслях, её лоб расслаблен, и брови не хмурятся, губы не сжаты, а лицо не выражает всего того дерьма, что кристина думает о мире, она красивая. и если бы не отвратительный характер, лиза бы не уставала говорить об этом вслух. но ненависть — не любовь, её трепетно выращивать необязательно, она рождается внезапно, мгновенно, будто кувалдой по голове, и крышу сносит не только весной. любое столкновение глазами, случайное касание плечами, и воздух искрится далеко не мелкими разрядами, а целыми молниями, когда они наедине остаются в классе или пересекаются в пустом коридоре. лизу потоками отвращения с ног почти сбивает, но она оборону отважно держит, оборону отважно, а голову высоко, чтобы сука знала — её мнение десять раз прожевали и выплюнули, ногой пнули и нассали сверху. но обе молчат, хотя и понимают — перемирие будет недолгим. и если кристина хочет еще раз получить по лицу, то лиза пиздец готова. *** октябрь 28 а сейчас лиза тонет в этом бездонном озере, замерзая, и понимает, что пропала.