Панк, душнила и разгильдяй: будни курсантов полицейской академии

— Спокойно, — выдохнул Вэй Ин, облизывая губы. — Не нервничай. Всё под контролем. Мы рядом. — Ты в курсе, что он нас не слышит? Вэй Ин оторвал взгляд от входа в полуподвальное помещение и с возмущение воззрился на напарника. Тот сидел весь такой красивый, высокий, опрятный, подтянутый — образцовый патрульный, образцовый курсант. Невозмутимый. Даже по рулю не барабанил, как будто происходящее его никак не касалось. Зараза. Хотя на какое-то мгновение Вэй Ин на него залип. Как и в первый раз. Как и каждый раз, когда смотрел на курсанта Лань Ванцзи. Лань Чжаня. Лучшего из лучших во всех отношениях, чтоб ему пусто было… — Я в курсе, — Вэй Ин постарался передать этой ядовитой фразой всю свою злость, всё своё неодобрение. Он почти прошипел это, но Лань Чжань лишь продолжил невозмутимо на него смотреть. Красивая зараза. — Так это ты себя успокаиваешь? Красивая и ироничная зараза. Хотя, казалось бы, где Лань Ванцзи, а где — ирония и в целом чувство юмора. — Я похож на идиота? — Что ж, поругаться Вэй Ин всегда был не против. Эта машина слишком мала для двух гениев, двух лидеров. Вэй Ин привык, что он — первая скрипка. А этот прилизанный красавчик, племянник коменданта, пусть и дальше сидел бы в полицейском участке. Из него вышла бы восхитительная секретарша. В смысле, дежурный, разумеется, дежурный. Непыльная работенка и задница в тепле. Что курсант Лань забыл в патрульном отряде? — Да, — вот ведь говнюк высокомерный! Усянь ответил взглядом, полным возмущения и справедливого негодования. Он не идиот! Он — гений. И не закончил школу в пятнадцать только потому, что сам не захотел. Ну, наверное. В теории. Так что Лань Чжань зря тут задирал нос. По итогу-то они все равно оказались на одном курсе полицейской академии! — Реально? У вас есть… — по салону машины разнесся громкий и четкий голос. Программа связи на айфоне добросовестно передавала сигнал «из», но ничего «в». Впрочем, фраза так и осталась незаконченной, перебитая чужим торопливым «молчи». Вэй Ин напрягся, весь обратившись в слух. Клуб «Мясная рыба» давно ходил под подозрением как одна из точек сбыта всякой нелегальной дряни. Проблема заключалась в том, что все облавы заканчивались неудачей, а по документам клуб был чист — предъявить руководству обвинения формально было не за что. Слухи — не доказательство. А контингент… Ну, неформальный внешний вид посетителей, конечно, вызывал определенные подозрения, но законом запрещён не был. И не являлся основанием для ареста или проверок. Вэй Ин это знал совершенно точно. В конце концов, Цзян Чэн был добрейшим и законопослушнейшим человеком, курсантом полицейской академии, хотя встреть его на узкой дорожке вечером благовоспитанная пожилая дама — мигом бы отправилась к «желтому источнику». Чего только стоили массивные ботинки до колена, косуха, украшенная неприличными нашивками и шипами, и ядрено-фиолетовый ирокез на голове. Цзян Чэн кардинально сменил имидж, как только достиг совершеннолетия: демонстративный бунт против авторитарной, требовательной матери, брошенное в лицо «ты мне больше не указ». Глядя на брата в последние полгода, Вэй Ин то и дело задавался вопросом, кто из них теперь проблема. Вопрос риторический, потому как это Усяня дядя Цзян, потеряв терпение, записал в экспериментальную правительственную программу по увеличению полицейского штата. А Цзян Чэн, как раз начавший свой запоздалый подростковый бунт и борьбу за независимость, последовал за братом. Помимо самого бунта это было ещё и выгодное решение с экономической точки зрения. Госпожа Юй, мягко говоря, от взбрыков сына была не в восторге и дотации урезала. Академия же предоставляла бесплатное проживание, а делить комнату — и не только комнату, но и постель — Цзян Чэну было не привыкать. К тому же, их с Усянем отношения вышли за рамки побратимства ещё в школе, и теперь, почуяв свободу, Цзян Чэн взялся вовсю этой свободой пользоваться. Разумеется, стараясь не спалить их перед комендантом. Ведь помимо этого он пытался активно доказывать, что неформальный внешний вид — это не только законно, но ещё и полезно. Например, для работы под прикрытием. Разумеется, официально такую операцию первокурсникам никто бы не доверил. Даже заикнуться об участии не позволили бы. Но никто не мог помешать в рамках планового и совершенно безопасного патрулирования немного отклоняться от маршрута, а в свободное время курсанты и вовсе могли заниматься чем угодно, если это не противоречило закону. Цзян Чэн просто каждый свободный вечер заявлялся в этот бар с включённым телефоном в кармане, а Вэй Ин и Лань Чжань сидели в патрульной машине неподалеку и ждали. Страховали. Был ли в этом смысл? К концу третьей недели Усянь уже всерьез сомневался. Слухи могли быть происками конкурентов клуба. Или устаревшей информацией. Но теперь, кажется, они напали на след. Либо Цзян Чэна раскрыли. — Здесь? Сейчас? — с четкими недоверчивыми интонациями сообщил телефон. Вэй Ин напрягся еще сильнее. — Идём. — Лань Чжань поднялся со своего места. Правил форму и кобуру. Вышел из машины, твердым шагом направляясь ко входу в полуподвальное помещение. Времени думать у Вэй Ина не было. Захватив с собой телефон, он вылетел из машины и, захлопнув двери, поспешил за напарником. Мысли одновременно бежали в разные стороны. Во-первых, кажется, их безумный план сработал. Сработал же? Цзян Чэн ведь имел в виду, что ему предлагают запрещенные вещества? И не просто предлагают, а уже можно накрывать сделку? А Лань Чжань не слишком спешит? Они вроде как договаривались о кодовом слове, а сейчас вломятся, все испортят и о плане можно забыть… Вэй Ин даже попытался схватить парня за руку, чтобы остановить. Попытался. Потому как одновременно с этим в голове гремела мысль: а что, если они опоздают, а Цзян Чэна раскроют? Что, если тот нуждается в помощи? Вот прямо сейчас, в этот самый момент? Что, если его убьют, пока они будут ждать? Что, если… Непохоже, конечно: телефон вполне себе уверенно и даже увлеченно выдыхал: «ничего себе», «никогда бы не подумал», «даже не пробовал», что никак не вязалось с активной перестрелкой. А ещё у Лань Чжаня в форменных брюках задница выглядела до неприличия сексуально. Полицейская форма не должна выглядеть так, чтобы хотелось лечь и раздвинуть ноги. Они были уже в прямой видимости охранника, когда Лань Чжань стрельнул на Усяня многозначительным взглядом. Вэй Ин поспешил отключить звук на телефоне: не хватало ещё сдать Цзян Чэна, особенно учитывая, что из трубки, наконец, донеслось «розовый ужас». Контекст фразы Вэй Ин не расслышал, хотя в свое время знатно посмеивался с того, как брат собирается вплетать это дурацкое кодовое слово в свою речь. Похоже, получилось вполне органично. Охранник на входе на телефон в руке Вэй Ина внимания не обратил и уже тем более не мог расслышать разговор. Впрочем, он и без этого попробовал связаться по рации с кем-то. Попробовал, но не успел. Лань Чжань, который, казалось, был всего в нескольких метрах от Вэй Ина, вдруг сорвался с места и в пару шагов оказался рядом с охранником, вырубая того одним быстрым ударом. И тут же достал из кармана наручники. Захват начался. Вытащив из кармана рацию, Вэй Ин бодро отрапортовал в участок о том, что не помешала бы подмога для пресечения противоправной деятельности, обнаруженной курсантами при патрулировании. Ответа дожидаться уже не стал, сменив рацию на пистолет. В клуб Лань Чжань вошёл первым, попросту выбив дверь. Не то чтобы это требовалось: та и так открывалась вовнутрь и от пинка просто распахнулась. Но выглядело эффектно. — Никому не двигаться, руки вверх! — Вэй Ин, ввалившись следом за напарником, произвел один предупредительный выстрел в потолок, чем немедленно заслужил раздраженный взгляд Лань Чжаня. Ну и что, что не по правилам? Зато эффектно и все замерли, несмотря на то, что представился Вэй Ин только через пару мгновений: — Полиция! Дальше все оказалось не так уж сложно. Да, их было только двое, но и людей в клубе — хотя вернее было бы назвать его баром — было не больше десятка. И никто особо не сопротивлялся. Возможно, верили, что им ничего не будет. А может, Лань Чжань держащий на прицеле любого, кто осмеливался пошевелиться, выглядел впечатляюще. В смысле пугающе, а не возбуждающе. Хотя одно другому, по мнению Вэй Ина, не мешало. Лично он старался лишний раз на напарника не смотреть, опасаясь всяческих неуместных ассоциаций. Ему хватало вида Цзян Чэна с дерзким ирокезом, подведёнными стрелками, в греховно обтягивающих задницу и бедра джинсах и рваной майке, сквозь которую виднелся сосок с пирсингом. Тот, помнится, страшно возмущался, что должен выглядеть брутальным панком, а не шлюхой, но Усянь авторитетно заявил, что «шлюхе» предложат поразвлечься веществами с более высокой вероятностью. И образ получился что надо. Возможно, Вэй Ин слегка увлекся и перестарался, заламывая брату руки и толкая того грудью на барную стойку. Но, серьёзно, кто бы не возбудился?! Даже Лань Чжань то и дело косился в их сторону заинтересованным взглядом. А уж когда на запястьях Цзян Чэна щёлкнули наручники, Вэй Ин почувствовал, как весь мозг утек в член и тот встал по стойке смирно. — Не раздевайся после. Я хочу тебя трахнуть прямо в этом, — и если в ответ на тихий горячий шёпот на ухо Цзян Чэн больно пнул его тяжелым ботинком по голени, то Вэй Ин ни в чём не раскаивался.