Грешным делом

      Сегодня вечером обещали дождь. И Кавех, разумеется, об этом знал, ведь он предусмотрительно ознакомился с прогнозом погоды. А потому, когда в конце дня природа выпустила на волю предсказанное синоптиками стихийное бедствие, архитектор лишь самодовольно усмехнулся. Нет, ну какой же он предусмотрительный! Пока люди вокруг вынуждены искать спасение под деревьями и на автобусных остановках, он будет не спеша наслаждаться видами через призму дождевых капель. Сейчас он раскроет свой зонт и…       Внезапное осознание словно острым ножом исполосовало кавеховскую мечту о приятной прогулке и, пробежавшись по спине неуютным холодком, заставило молодого человека в ужасе застыть на месте. Он отчетливо помнил, как снял с вешалки зонт и положил его на комод у двери, чтобы не забыть. И забыл. Так он, наверное, там и лежит.       А дождь тем временем усиливался, грозясь перерасти в настоящую бурю. И как бы Кавех не ускорял шаг, с каждым пройденным метром становилось очевидно, что стихию ему не обогнать. Да еще и как назло именно сегодня он задержался на работе дольше обычного, и теперь в округе не осталось ни одной открытой кафешки, чтобы переждать непогоду. Конечно, можно было бы вызвать такси или подождать автобус, но Кавех потому и надеялся на вечерний променад под зонтом, ведь у него совершенно не осталось денег. Зарплата только через два дня, а до тех пор надо было еще чем-то питаться.       Осознав всю бесполезность борьбы со стихией, Кавех остановился и грустно вздохнул. Пальто уже промокло насквозь и неприятно липло к телу. Обувь красноречиво хлюпала при ходьбе. Растрепавшиеся волосы лезли в глаза. Да уж, выглядит как черт. Мокрый и замерзший черт без денег. И куда такому податься?       Отпустив ситуацию, архитектор уныло побрел в сторону дома. Торопиться уже незачем. Если после этих уличных омовений он еще и простынет, то даже не удивится. Как будто могло быть по-другому.       Но, кажется, сегодня у судьбы-злодейки были другие планы на мокрого архитектора. В конце улицы Кавех вдруг заприметил высокое красивое здание в готическом стиле, ярким пятном подсветки выделяющееся среди других своих каменных соседей. Церковь. Прямо-таки божий промысел какой-то.       Продрогший архитектор не считал себя набожным человеком и мало что смыслил в религиозных вопросах. Но прикинув в уме, что церковь вроде больше не карает инакомыслящих страшной смертью, он все же решился поискать убежища в обители божьей.       Тяжелые двери поддались неожиданно легко, и Кавеха встретила чинная атмосфера католического храма. Сводчатые потолки устремлялись ввысь, увлекая за собой восхищенный взгляд архитектора. Стройные ряды скамей, округлые колонны, резные пролеты арок, красочные витражи – все это вкупе с приглушенным освещением придавало месту ауру порядка, спокойствия и благоговения.       Внутри было не очень много людей: одна пожилая дама да парочка стариков. Торжественная тишина, изредка нарушаемая приглушенным бормотанием прихожан, заполняла собой все пространство. Стараясь как можно незаметнее, чтобы никого не потревожить, забраться в какой-нибудь укромный угол, Кавех тихонечко примостился на скамье в последнем ряду. Честно говоря, он плохо представлял, чем люди занимаются в подобных местах. Наверное, молятся. Растерянно обведя взглядом окружающую обстановку, архитектор с облегчением осознал, что никому до него нет дела. А значит, можно просто скромненько позалипать в телефон и покинуть это место, когда дождь закончится. Определившись с занятием на ближайший час, Кавех разблокировал устройство и отправился разгребать мемы, которые ему накидал один довольно известный в узких кругах юморист. К сожалению, бедный архитектор позабыл убавить громкость, что в случае с мемами от Сайно являлось роковой ошибкой. Едва он открыл первое видео, как возвышенная атмосфера была тут же нарушена каким-то безумным потоком мемных шумов. Кавех, конечно, быстро среагировал, моментально выключив звук, но все присутствующие уже с осуждением смотрели в его сторону. Архитектор пригнулся, сделав вид, что очень внимательно разглядывает заставку своего смартфона, и вообще, это не он тут нашумел. Но сверху до него вдруг донеслось чье-то недовольное покашливание. Наверняка, какой-нибудь старикан-священник подбежал отругать его за нарушение божественной атмосферы. В том, что священнослужители все поголовно являлись стариканами, Кавех почему-то не сомневался.       Архитектор до последнего собирался игнорировать подошедшего старика с непрекращающимся приступом кашля. И чего он привязался? Ну подумаешь, нашумел немного, он же не специально. Бывает, оступился, ему и так стыдно. А тут еще эта рухлядь старая над душой стоит.       Время шло, а наместник бога на земле, страдающий туберкулезом, и не собирался уходить. Кавех не мог и дальше имитировать интерес к телефонной заставке, а потому, рассудив, что лучшая защита – это нападение, решился взглянуть опасности в лицо. Напустив на себя слегка нагловатый и возмущенный вид, он шепотом, но все еще достаточно громко произнес:       – Уважаемый, вам нездоровится?       Говоря это, архитектор медленно повернул голову в сторону надоедливого старикашки, и все его напускное амплуа тут же вдребезги раскрошилось. Во-первых, чтобы смотреть своему «собеседнику» в лицо, сидящему Кавеху пришлось запрокинуть голову куда выше, чем он изначально предполагал. А во-вторых, чахоточный старик-священник оказался молодым человеком довольно недурной наружности. Весьма и весьма недурной, подумалось Кавеху. А не грех ли прятать такие внешние данные под сутаной священника? Скромная, но утонченная церковная одежда выгодно подчеркивала фигуру молодого человека, не скрывая от глаз Кавеха ни (определенно) подкачанных рук, ни впечатляющих своим рельефом мышц торса. В семинариях появились занятия по кроссфиту? Почему он выглядит словно Аполлон, сошедший с полотен великих мастеров и ослепивший своим светом несчастного смертного? Интересно, а без сутаны... А если потрогать?... А нормально ли вообще о таком думать, глядя на служителя церкви? Но под суровым взглядом преподобного (который даже не пытался скрыть свое раздражение неодухотворенной персоной архитектора) Кавех почему-то резко утратил способность трезво мыслить, словно этот симпатичный представитель духовенства, только покашляв в его сторону пару раз, сдул последние остатки мыслей из его головы.       А что если это лукавый пытается ввести несчастного смертного во грех? Или Господь проверяет его веру? Но Кавех никогда не считал себя набожным человеком. И явно был бы не против отдаться этому служителю церкви самым греховным образом, будь он даже самим дьяволом.       Видимо, распутные мысли отразились на лице шумного прихожанина неконтролируемой сменой мимики, потому что молодой священник нетерпеливо хмурился и, кажется, сдерживался из последних сил, чтобы не закатить глаза. Что и говорить, вид у бедного архитектора, претерпевшего столько потрясений за вечер, был сейчас чрезвычайно придурковатый: с мокрой одежды уже натекла лужица под скамьей, волосы в прилипшем безобразии внушали жалость, а на лице застыло неприкрытое изумление вперемешку с восхищением – открытого рта только не хватало. Но ничуть не смущаясь своего положения, Кавех продолжал молча таращиться на священнослужителя.       – Вы не забыли, где находитесь? – донесся до Кавеха низкий голос. От него веяло спокойствием и в то же время некоторой отчужденностью. Будто бы самого говорившего ничуть не волновала сложившаяся ситуация, но вот собеседнику от этого не становилось легче. Архитектор вернулся в реальность, и осознание того, что он уже какое-то время молча раздевает взглядом священника, заставило его густо покраснеть.       – А... Ох... Прошу прощения... эм... святой отец.       Лицо молодого священника ощутимо скривилось при подобном обращении. И хотя вслух он ничего не сказал, взгляд его достаточно красноречиво выразил мнение «святого отца» о мыслительных способностях архитектора. Кавех понял, что изъяснился некорректно, и почувствовал себя еще более неловко. Надо бы на досуге почитать, как там принято к духовенству обращаться. Он же все-таки образованный человек, а попадает в такие нелепые ситуации.       Будто бы прочитав его мысли, священник вдруг сказал:       – Отец аль-Хайтам. Этого будет достаточно.       «Какое-то нехристианское у него имя,» – засомневался архитектор. – «Хотя, может, у меня слишком устаревшие представления о современной религии.»       – И прошу вас выключить звук на телефоне, – продолжал преподобный аль-Хайтам, смерив Кавеха пренебрежительным взглядом. – Это храм божий, а не торговый центр.       С этими словами молодой священник отвернулся от ошеломленного отповедью архитектора и зашагал прочь.       Последняя фраза была явной пощечиной его внешнему виду и цели визита. Этот аль-Хайтам видит его насквозь. Хотя тут и к гадалке не ходи, и так все понятно: абсолютно промокший человек завалился в церковь и стал залипать в телефоне. Явно не вечернюю службу послушать пришел. Кавеху стало стыдно. Но вместе с тем его злило то, с каким высокомерием с ним общается священник. Какой-то он слишком резкий и прямолинейный для служителя церкви. Разве они не должны быть добросердечными и всепрощающими в беседах с прихожанами? При этом, в своем негодовании Кавех уже забыл, что сам изначально повел себя неуважительно к окружающим да еще и воспользовался храмом как убежищем от дождя. Но в любом случае, такое отношение к себе он терпеть не собирался.       – Отец…как вас там… Подождите! – Кавех вскочил со своей скамейки и в два прыжка догнал священника. Аль-Хайтам без особого энтузиазма остановился и обернулся.       – Разве это по-христиански указывать и без того страдающему человеку на его постыдное положение? – спросил архитектор, с нагловатой ухмылкой заглядывая в глаза собеседнику. – Не вы ли должны дарить утешение страждущим?       – Что-то я не заметил, что вы нуждаетесь в моем утешении, – холодно отрезал священник, не отводя взгляда.       – А зачем же я тогда сюда пришел, если не за утешением? – Кавеху очень захотелось вывести преподобного из этого показного душевного равновесия. Спокойный тон священнослужителя действовал на нервы.       Аль-Хайтам еще раз оценивающе смерил взглядом вымокшую до нитки физиономию архитектора и красноречиво усмехнулся. Мысленно он уже давно закатил глаза так далеко, что сделай он так на самом деле, то точно ослеп бы. Нет, ну он издевается? Заявился в церковь в непотребном виде, уселся смотреть что-то в телефоне на полной громкости, налил лужу под скамью. А теперь пытается рассказать священнику о его работе и утверждает, что искал утешения.       – Меня не интересует, зачем вы сюда пришли, и я сомневаюсь, что вы понимаете, о чем говорите, – все еще беззлобным, но и не особо доброжелательным тоном обратился он к архитектору. – Думаю, вам лучше уйти.       Кавех почувствовал, что обтекает не столько от дождевой воды, сколько от словесных помоев, вываленных на него с самым бесстрастным видом. Да что происходит? Его выгоняют из церкви? Насколько же далеки его представления о религии от реальности?       – Вы пытаетесь выгнать меня? – зачем-то решил уточнить он.       – Не пытаюсь, а выгоняю.       – Вот как. Вы знаете, что не имеете на это права?       – Имею, если человек мешает другим.       – Я на вас пожалуюсь, – Кавех не заметил, как с шепота перешел на повышенный тон. Присутствующие пенсионеры с интересом наблюдали за разыгравшейся сценой. Хоть какое-то разнообразие в жизни.       – Как вам будет угодно, – все так же спокойно пожал плечами священник. – А теперь прошу меня извинить, у меня еще много дел.       Аль-Хайтам нарочито учтиво склонил голову, давая понять, что разговор окончен, и пошел прочь. Разумеется, он не собирался собственноручно взашей выгонять архитектора из храма. Всего лишь дал рекомендацию удалиться. Но вся ситуация сильно взбесила Кавеха. Особенно стиль общения этого благочестивого служителя церкви, который мало того, что не ведется на провокации, так еще и будто намеренно общается с архитектором как с дурачком.       От негодования или все же от промозглой погоды на пребывающего в смешанных чувствах Кавеха вдруг напал приступ чихания.       «Отлично, простыть только не хватало,» – посетовал на состояние своего здоровья архитектор. Раз уж здесь ему не рады, надо как можно скорее добраться до дома. Остается только надеяться, что дождь поутих. Запахнувшись в мокрое пальто, молодой человек выскочил на улицу, демонстративно хлопнув за собой тяжелой дверью.       Священник безучастно проводил взглядом удаляющуюся фигуру чихающего скандалиста. И только уголок губ слегка приподнялся при звуке захлопнувшейся двери.