you and me and the space between

      Квартира Нанами слишком мала для них всех, но он единственный, у кого есть собственное жилье, так что дела обстоят так: он предоставляет место, а остальные приносят выпить. Еду тоже, но в основном напитки. Годжо уже на третьем стакане, не скрывая своего веселья, наблюдает за засыпающим Хайбарой. Тот всего на год младше, и они собирались вот так уже десятки раз, но каждую неделю он будто в очередной раз наблюдает, как птенец пытается научиться летать. Еще не так уж поздно, но, по подсчетам Сатору, они здесь уже несколько часов, так что это, в некотором роде, объяснимо. Рубашка Сугуру расстегнута, а волосы ему распустила Утахиме во время караоке, и Сатору считает, что проделал замечательную работу, удерживая свои взгляды при себе. Саму Утахиме обычно разносит уже после первого стакана, а сейчас она допивает пятый, и теперь он одиноко стоит на кофейном столике.       Сёко должна быть тут ответственным врачом, но она нихрена не сделала, чтобы предотвратить их алкогольное отравление. Они придерживаются теории, что на ее мозг так влияет сигаретный дым.       — Кинь мне чипсы, — просит Сатору, широко открывая рот и высовывая язык в ожидании. Он физически ощущает, как Сугуру закатывает глаза, но секундой позже плоская сторона чипса приземляется ему в рот. — Попал!       Сатору опирается на подлокотник дивана, а Сугуру сидит у другого конца. Его куртка висит на спинке пустого кресла. Сатору притворяется более пьяным, чем на самом деле, и все его мысли занимает Сугуру: то, как он скрещивает лодыжки, морщинки вокруг рта, когда он улыбается, дистанция между ними, которую он специально установил. Сатору старается не думать про последнюю часть, потому что если думает, в его голову закрадываются и другие нежелательные мысли. Например, о том, как Сугуру избегает его прикосновений и уходит из комнаты, когда они находятся наедине слишком долго. Это его недавняя привычка. Из-за которой Сатору чувствует себя дерьмово, но это не имеет значения.       Блять. Теперь он об этом думает.       Сатору делает очередной глоток пива, почесывая живот. Может ему просто стоит последовать примеру Хайбары и вывести Нанами из себя. Его инструктор по йоге перенес занятия на сраных девять утра, так что уже какое-то время он просто смертельно уставший, потому что для Сатору встать в девять, это как для Нанами в пять. Ему просто хорошо удается забывать об усталости. Он уже закрыл глаза, но внезапно почувствовал на себе чей-то взгляд. Он не питает особых надежд и отказывается от желания посмотреть.       — Эй, если ты собрался завалиться спать, то выметайся отсюда, — раздраженно говорит Нанами. Сатору фыркает. Он практически видит вену, пульсирующую на его лбу, даже с закрытыми глазами.       — Не, — вздыхает Сатору, — кроме того, кто тогда заберет Сёко и Утахиме?       Утахиме потягивается, ее рубашка задирается, когда она безвольно сползает с дивана. По итогу она падает рядом с Сёко, и Сатору даже удивлен, что она не оказалась там раньше.       — Не надо нас забирать, — вздыхает она, лениво усмехаясь. — Если я задержусь здесь еще на минуту, то уже не встану с этой подушки. Увидимся послезавтра, придурки, потому что я буду занята…       — Напомни, почему мы всем об этом рассказываем? — перебивает ее Сёко. Ее подружка только хихикает, переворачиваясь, чтобы уткнуться лицом ей в бедро.       — Меня сейчас стошнит, — фыркает Сатору. Утахиме бросает в него виноградиной (идея Сугуру).       — У меня хотя бы есть девушка, — усмехается она. — Все те бедняжки, бросающиеся на тебя, убежали бы за тридевять земель, если бы узнали, какой ты на самом деле.       Ауч, ладно.       Сатору не идиот, он знает, что она не серьезно, что это просто стеб над тем, что куда бы он не пошел, его преследуют взгляды как женщин, так и мужчин всех возрастов (что немного странно). Он дружит с Утахиме уже много лет, дольше, чем знает Нанами и Хайбару, и все их отношения построены на вот таких подколах. Он уверен, что последнее, чего она хотела, это по-настоящему задеть его, но блин. Сугуру хмурится, бросая на Утахиме неодобрительный взгляд, которого она не замечает, и Сатору понимает, что пауза затянулась.       — Ты ранила мои чувства, Химе, — стонет он. — Все знают, что я самый красивый человек во вселенной. Кроме того, мне составит компанию Сугуру, так что кто здесь по-настоящему проиграл?       Это, вероятно, ложь. На самом деле, Сатору не уверен, что сможет удерживать Сугуру рядом достаточно долго, чтобы хотя бы досмотреть фильм, не говоря уже о том, чтобы провести вместе целый день. Господи, он стал действительно жалким. Если бы речь шла о ком-то другом, Сатору либо потребовал бы объяснений, либо просто бросил его без раздумий, но Сугуру всегда был исключением.       Как ни странно, Утахиме не поддается на уловку и, приоткрыв глаз, смотрит на него, будто спрашивая: «Правда?». На другом конце дивана Сугуру вежливо кашляет. Взгляд прищуренных темных глаз метается от него к Сатору и обратно, а потом Утахиме снова садится прямо, опираясь на колени.       — Что? — начинает она, с недоверием приподнимая брови. — Он тебе не сказал?       — Сказал что?       — У твоего любимого Сугуру завтра свидание.       Что?       Сатору чуть не засмеялся. Сугуру не был на свиданиях с прошлого года, и не то чтобы он постоянно ныл о своем одиночестве, как Сатору.       — Свидание? С каких пор?       Утахиме, видимо, пересказ этой истории приносит огромное удовольствие, несмотря на взгляды Сугуру и Сёко, направленные на нее. Они, очевидно, хотят, чтобы она заткнулась, но ведь в разговоре участвует только Сатору — напрашивается всего один вывод: им не хочется, чтобы он знал.       — С вроде бы прошлой недели? Наверное, — она пьяна и игнорирует Сёко, шепчущую ей в ухо. — Иэйри сказала, ему нужно двигаться дальше, и я помогла ему найти пару! Он милый парень, — добавляет она задумчиво, — светлые волосы, голубые глаза, все как положено. Он кажется немного мягким, но… — она прерывается, пожимая плечами, и Сёко откидывается назад, проводя рукой по лицу. Сугуру внимательно рассматривает свой стакан, смахивая последние капли пива со стенки.       Внезапно все они кажутся очень далекими. Нанами и Хайбара притворяются, что не слышат этого разговора, перешептываясь, но пальцы Нанами слишком сильно сжимаются на стакане, чтобы хоть кто-то в это поверил, а Сугуру… Сугуру на него не смотрит. Это странно. Сатору не кажется, что это должно быть какой-то большой проблемой, и не было бы, если бы Сугуру не держал от него секреты. Особенно такие.       — Двигаться дальше? — повторяет Сатору. — Ты что, в кого-то влюблен?       Сугуру вздыхает, задняя часть его шеи краснеет, Сатору только и остается смотреть на нее, потому что ублюдок даже не поднимает на него взгляд.       — Кто говорил что-то о любви? — бормочет он, защищаясь.       — Все знали? Про твою… твою не-любовь и это свидание? Почему ты не рассказал мне? — напирает Сатору. Если и есть что-то, что он ненавидит, так это хождение вокруг да около, поэтому лучше он спросит напрямую. Честно говоря, ему стоило ожидать подобного, беря во внимание недавнее поведение Сугуру, но это не уменьшает боль, когда тот просто пожимает плечами, наконец-то — наконец-то — встречаясь с ним взглядами, только чтобы Сатору увидел его безразличное лицо. Это жалит. Не по-настоящему, Сатору знает, но он был уверен, что Сугуру не чувствовал необходимости носить эту маску притворного безразличия рядом с ним.       — Не думал, что это важно, — спокойно говорит он, — это просто свидание.       «Просто свидание, и тот факт, что ты не хотел находиться рядом со мной неделями», — не озвучивает Сатору. Он проглатывает слова и смотрит в стакан, на свое отражение в темной жидкости. Яркие голубые глаза смотрят на него в ответ.       Все знали, кроме него.       — Да, — в конце концов произносит он, — да, это не важно. Повеселись завтра.       Он опустошает стакан, отставляя его и собираясь уходить. Даже он сам слышит неискренность в своем голосе, и это заставляет его скривиться. Он сейчас закатил сцену, да? Неудивительно, что Сугуру не хотел ему рассказывать.       — Эй, ты куда? — окликает Сугуру. — У тебя завтра занятия в четыре вечера, а сейчас только одиннадцать.       В его голосе практически слышится беспокойство, но Сатору знает, что ему просто показалось. Какая разница. Они скорее всего просто посмеются, когда он уйдет.       — Я устал, — просто отвечает он. — Извините. Спокойной ночи, придурки, не забывайте предохраняться, — он указывает на две парочки, сидящие вместе на диване. Он не может заставить себя посмотреть на Сугуру. Остальные четверо в тишине наблюдают за тем, как он уходит. Четыре взгляда буравят его спину. Это даже противно.       Дверь за ним закрывается. Сатору слышит, как кто-то говорит «блять», но не может понять, кто именно. Что ж, какая разница. Сатору делает вид, что ему все равно, но никому на самом деле не хочется слушать, как его поливают дерьмом, так что он засовывает руки в карманы и широкими шагами уходит по коридору. Наверное, он слишком драматизирует. Нет, он сто процентов драматизирует, потому что никто в той комнате не стал бы обсуждать его — по крайней мере за спиной — но все выглядит именно так. Сатору думает о прошедшей неделе, вспоминая каждый раз, когда ныл из-за отсутствия пары на День святого Валентина, отчаянно надеясь, что Сугуру поймет намек, но тот лишь смеялся и говорил, что ему следует только позвать — и сразу найдутся желающие. «Мне нужен не абы кто, — хотел ответить Сатору, — а ты». Очевидно, Сугуру согласен с Утахиме: самое главное в Сатору — внешность. На все остальное всем наплевать.       К горлу подкатывает тошнота. Это, наверное, от выпивки.       Сатору слишком поздно понимает, что забыл у Нанами свою куртку. Холодный ночной воздух врезается в кожу, пробирая до костей. Пока он едва переставляет ноги, шаркая по асфальту и раздумывая, стоит ли вернуться и забрать ее, дверь за его спиной открывается, и из нее выходит Утахиме, держа в руках его куртку. Сатору встречает ее на полпути, хватая за плечо.       — Вот спасибо, — восклицает он, дрожа, пока одевается. — Возвращаться за ней было бы слишком неловко.       — Конечно, после такого-то драматичного ухода, — смеется Утахиме. — Эй, Годжо… Хоть ты и надоедливый придурок, ты все равно мой друг, ладно? Я говорю так только потому, что надеюсь не вспомнить об этом завтра, так что не смей это упоминать. Я не хотела…       — Я знаю, — мягко прерывает ее Сатору, улыбаясь. По-настоящему улыбаясь, потому что он уверен, что она говорит искренне, а еще потому что он знает, что, протрезвев, Утахиме ничего не забудет, а Сатору еще не раз ей об этом напомнит. Утахиме фыркает.       — У тебя до сих пор нет десяти подружек только потому, что ты не пытаешься, — ворчит она. — Не знаю, ведешь ли ты себя так по той же причине, что и Гето, с его невзаимной херней, но живи уже дальше. Разреши себе быть счастливым хоть раз. Вы оба такие унылые, чувак. Это уже раздражает.       Сатору очень не хотелось бы, чтобы ему снова напоминали о безответной любви Сугуру к кому-то, кто не он, но он ценит попытку. И еще он знает, что не может последовать ее совету. Вряд ли он когда-нибудь сможет «жить дальше».       — Да, — тихо отвечает он, почесывая шею, — легко говорить, мисс счастливые-отношения-со-второго-курса. Возвращайся внутрь, ты уже дрожишь.       Она перескакивает с ноги на ногу, обхватив себя руками. Утахиме снова на него смотрит, на этот раз менее мрачно и с большим сочувствием, чем он ожидал, что на самом деле еще хуже, но в итоге она просто хлопает его по плечу и возвращается. Прежде чем уйти, Сатору ждет, пока за ней закроется дверь. Он думает о Сёко, которая в это самый момент ждет, когда ее девушка вернется; о Нанами с Хайбарой и их полных любви взглядах, которыми они вечно обмениваются. Думает о Сугуру. О том, в кого же он влюблен и почему не доверяет Сатору достаточно, чтобы об этом рассказать. Может быть он больше не его лучший друг.       Сатору все еще холодно.