Golden room

      Бёрр точно не знал, от кого ему достался в наследство большой дом в горах, вдали от города. Знал только, что поколение-два назад на его территории проводились грандиозные мероприятия, званые ужины, большие представления и всё в этом роде. После его родственники по неизвестным причинам перестали созывать гостей в этот дом, поэтому он стал часто пустовать, пусть немногочисленная прислуга всё ещё ухаживала за зданием. Последние несколько лет Аарон всё чаще приезжает туда. Мысль о почти полном уединении далеко на природе его не пугала, а учитывая, что он стал работать над большим романом, именно это ему было и нужно. Уединение. Дом был невероятно красив, хотя порой казался жутким из-за своих огромных габаритов и пустоты. Было интересно ходить по пустым полузаброшенным коридорам с тысячами дверей. У Аарона были ключи от всех них, и он уже давно прошёлся по каждой, рассматривая и запоминая. Такая атмосфера благоприятно сказывалась на вдохновении и скорости написания книги, ведь как не почувствовать себя героем какого-нибудь детектива, а то и ужастика, находясь по громадному помещению, исследуя каждый угол и собирая вещи, которые помогут приблизиться к решению главной загадки. Но, несмотря на эту загадочную и интересную атмосферу в коридорах, Бёрру больше всего нравился зал, торжественно названный золотым. Обычно он предпочитал комнаты с тёмными стенами и мрачной мебелью, так что золотой зал был скорее исключением из его вкусов, пусть там и присутствовала некая своя мистика. Зал был огромных размером. Он был довольно пуст в середине, а вдоль стен тянулись зашторенные кабинки со столиками и креслами. Вдалеке была небольшая сцена с роялем. Ближе ко входу были красные диваны, где, наверняка, много лет назад сидели статные господа и курили сигары. Порой Аарон представлял себя в обществе таких успешных мужчин, и ему становилось приятно на душе. А стены и потолок комнаты правда были как из чистого золота. А больше всего Бёрра привлекал стоящий за диванами бар. Он был весь светящийся, лакированный и из дорогого дерева. Полки на стене были заставлены красивыми бутылками (большую часть их Бёрр купил самолично), которые сверкали будто сапфиры из-за световых панелей, установленных на полках. Аарону нравилось находиться у барной стойки. даже просто сидеть, смотря на обширную коллекцию алкоголя было приятно. Обычно он наливал себе что-то, доставал ноутбук и начинал работать. Работалось в этом месте как-то легче. Слова бурной рекой вытекали на экран, и всё больше строчек, строчек, строчек. Перечитывая новые страницы, Аарон по-детски счастливо улыбался. Его сердце дрожало и хихикало. Всё-таки переехать сюда было хорошей идеей. Иногда за спиной слышался гул вечерней беседы, будто в зале сидели солидные джентльмены, потягивающие бренди за разговорами о финансах и политике. Порой гул не утихал, пока не обернёшься на пустые пыльные кресла. После снова возобновлялся спустя пару минут, будто эти самые джентельмены, словно дети, играли в прятки или салочки, и считали своим долгом подразнить отвернувшегося воду. В минуты озорства Аарон принимал их игры и пытался подловить момент, чтобы обернуться до того, как голоса затихнут. Пока ещё ни разу не получилось. Октябрь. Внизу мир желтел осенью, а здесь в горах первый нерешительный и дырявый снег накрывал колючую траву. Бёрра накрывало мрачное и загадочное торжество в такое время, когда охровые оттенки смешивались с блестящим белым цветом, было в этом сочетании что-то мистическое, но родное. Книга была написана больше, чем наполовину, ещё полгодика и можно будет отдавать в редакцию. Аарон был рад этой перспективе, хотя он хотел бы выпустить книгу именно в конце октября, в самое лучшее время для рождения его романа. Около восьми вечера, за окнами приятная чернота, но Аарон направляется в светлейшую комнату дома с ноутбуком запазухой. Сегодня у него довольно тяжёлая глава, но это только подогревает интерес к работе. Берр улыбается, заворачивает в светящийся зал, огибая кресла, словно поддернутые табачной дымкой. Он ставит ноутбук на лакированую барную стойку, тянется за ближайшей бутылкой неясно чего, орошая этим чем-то стакан. Первый глоток для пробы — немного сладко и горьковато, весьма неплохо. Значит можно начать работу. Клавиши хаотично заклацали в тишине. Первые две страницы прошли быстро. Глава набирала обороты и Аарону становилось всё веселее, то ли от происходящего в сюжете, то ли от содержимого стакана. Продолжая печатать одной рукой, он потянулся рукой к этому самому стакану, не отрывая глаз от экрана. Но рука стакана не нащупала, и взгляд быстро запрыгал по столешнице. Стакан пропал. Аарон удивленно встал, оглядывая стойку внимательнее. Он осмотрел пол, отвернулся к креслам, осматривая всю комнату целиком. Табачный дым будто сгустился, хотя его тут просто быть не может. — Вам что-нибудь подсказать? Аарон резко обернулся. Золотые отблески расползлись на тёплых глазах, а сквозь вежливую улыбку просачивалось озорство. За барной стойкой стоял мужчина, примерно его возраста в класическом костюме: жилетке и рубашке с воздушными рукавами, тёмные волосы связаны в аккуратный пучок. Этого человека среди прислуги он ни разу не видел. В руке он держал тот самый стакан. — Вы выглядите очень растеряно, Аарон Бёрр. Аарон Бёрр почти поперхнулся воздухом, но вовремя взял себя в руки и просто выдохнул дрожащий воздух. — Ах, пожалуй я знаю чем вас угостить. Странный мужчина больше не скрывал озорства в своём лице, и даже будто подмигнул Аарону, скромно опустившемуся обратно на барный стул. Он вальяжно провёл рукой по бутылкам, размышляя, которую взять. Потом, схватив сразу две, он налил понемногу в стакан. Аарон с некоторым страхом, но больше с интересом наблюлал за этим загадочным человеком. После мужчина мазнул глазами по напряжённому лицу Берра, все также игриво улыбаясь, и полез в шкафчики под барной стойкой. Аарон мог поклясться, что эти шкафчики давно пустовали. Но мужчина достал какую-то маленькую склянку со светлой жидкостью, а также свежий лимон. Аарон внимательно смотрел, как его светлые руки разрезают лимон ножом, выдавливают сок в стакан, а после добавил странную светлую воду. — Прошу. Он пододвинул стакан к Бёрру. Тот, по правде говоря, опасался это пить. Но внимательный взгляд тёплых глаз, пусть и притворялся мягким и вежливым, на самом деле был властным и не принимал отказов. Аарон осторожно поднял стакан самыми кончиками тонких подрагивающих пальцев и приподнял его к своим губам. Непонятно зачем поднял глаза, уставившись в ответ на странного мужчину, только сейчас заметив его прозрачную бледность. Первый глоток, Аарон вдруг понял, как у него пересохло горло. Жидкость была мягкая и холодная, не очень горькая, не очень сладкая, немного кислая и вообще не совсем понятная, но и не отвратительная. — Эм.. — Аарон был все ещё слегка растерян, — Спасибо... Игривая улыбка странного мужчины стала немного шире и довольнее. Он кивнул и отвернулся к стене. Аарон посмотрел на часы, где было полдесятого решил, что нужно скорее дописать главу и уйти спать. А завтра распросить кого-то из слуг об этом странном мужчине. А сейчас Бёрр придвинул к себе ноутбук, и клавиши снова зазвучали, только немного заторможеннее, чем раньше. Глава подходила к концу, время подходило к одиннадцати. Аарон так и не притронулся к стакану. Он чувствовал ласковый взгляд тёплых глаз на своём лице, но боялся оторвать взгляд от текста. Не хотел встретиться с лицом странного мужчины. — Вам не понравилось? Неожиданный вопрос выбил Бёрра из колеи, заставив всё-таки поднять взгляд на мужчину. Тот, все еще улыбаясь перевёл взгляд с Аарона на полный стакан. — Нет, что вы... — Аарон тоже посмотрел на стакан и смутился, — Я просто не в настроении сейчас... Его перебили. — Позволите забрать, в таком случае? Мужчина потянулся за стаканом. — Да, конечно. Аарон смотрел, как мужчина придвинает стакан к себе и поворачивает к себе стороной, с которой пил Бёрр. Он поднимает стакан к своему лицу и Аарону это всё очень не нравится. Странному мужчине с искрящимися глазами и отвратительно заигрывающей улыбкой всё напротив, очень даже нравилось. Он приоткрыл рот и языком прошелся по краю стакана, внимательно следя за взглядом Бёрра а потом!.. А потом Бёрр не смотрел. Он смущённо опустил глаза в лакированную столешницу, сжимая пальцами рукава своего свитера. Потом пустой стакан приземлился на столешницу. Бледные пальцы прошлись по мокрому краю стакана и вспорхнули на подбородок Аарона, приподнимая его голову. Взгляд Бёрра уперся в губы странного, уже жуткого мужчины, которые тот облизывал как сытый кот. — Знаете, Аарон Бёрр, за этот вечер я заметил, что в свой текст вы смотрите с более весёлым выражением, чем на моё лицо. — и это самое лицо вдруг стало слишком близко к Аарону. — Чем же я вам так неугодил за несколько часов нашего знакомства? Я даже понять не могу... Аарон вдруг ясно ощутил, что жуткий мужчина тянется, чтобы поцеловать его. И в последнее мгновение, когда Бёрр уже зажмурился и сжал губы, он просто растворился в воздухе. Аарон схватил свой ноутбук и немедля выбежал из зала, не оборачиваясь. Весь золотой зал игриво и жутко улыбался.

***

      Бёрр надеялся, что все это было сном. Но практически написанная вчерашняя глава говорила об обратном. Хуже стало, когда тощая и морщинистая горничная Эмили, работающая в доме с детства сказала, что никого похожего на человека, которого описывал Аарон здесь не работает. По случаю своего потрясения, Берр решил отвлечься на недельку. Он пару раз съездил в город, прогулялся по магазинам, замечая, что те уже полнятся новогодними украшениями. Сходил на ужин к знакомым, впрочем, там было даже хуже, чем с тем жутким мужчиной из золотого зала. В остальное же время он возобновил прогулки по комнатам и даже написал несколько рассказов, преимущественно о людях, которые могли бы жить в этих комнатах. дом все больше напоминал ему не простой особняк, а даже отель. Странности начались, когда в конце недели под вечер из золотого зала стало доноситься фортепиано. Аарон считал себя любителем ужасов и мистики, в его рассказы считали замечательными хоррорами, поэтому он думал, что если с ним случится что-то паранормальное, он примет это с интересом и вдохновением. Но это грёбаное пианино, которое, как оказалось позже, слышит только он, вселяло в него липкий дрожащий ужас, и по вечерам он старался держаться от золотого зала подальше, несколько дней работая на просторной лоджии третьего этажа. Поэтому он абсолютно не понимал, что делает у стеклянных дверей в злосчастный зал в чёртовы три часа ночи. Он не только не понимал, но ещё и не помнил, как спустился сюда. Весь коридор был в густой дымчатой темноте, и только за стеклянной мутной дверью было приглашающе светло. Негоже, всё-таки, автору многочисленных хорроров робеть перед пианино! — подумал Аарон, нажимая на ручку двери. Свет слепил, и прищурившись, Бёрр вошёл внутрь. Сначала, из-за резкой смены все вокруг было белым, и глаза Аарона заслезились. А потом он увидел игривую улыбку. Первая мысль была — убежать. Повернувшись к двери, он увидел, что та закрыта. Подергав ручку, он потерял всю надежду. Ладно. Чёрт с ним. Аарон обернулся. Жуткий мужчина сидел перед фортепиано и играл что-то незамысловатое, внимательно следя за Бёрром с этой его гаденькой улыбкой. Аарон мысленно чертыхнулся, а улыбка мужчины стала шире. Он был в своём прежнем классическом костюме, из-за чего Бёрру стало немного стыдно за свою обычную вовсе не официальную пижаму. Жуткий мужчина кончил играть и поднялся со своего места. — Я ждал тебя, Аарон Бёрр. Аарон не припоминал, когда они перешли на “ты". — сегодня ты без своих записей. — оглядев Бёрра ещё раз, он добавил, — кажется, я разбудил тебя. Прошу прощения. Аарон закрыл глаза, а когда открыл снова, мужчина уже стоял очень близко. — Прошлая наша встреча прошла не очень хорошо. Я искренне сожалею, но хочу это исправить. Он подмигнул Аарону. — Меня зовут Александр Гамильтон, я работаю барменом золотого зала с 1892. Полупрозрачное лицо Александра блеснуло. Аарон не удивился. После первой встречи с этим жутким Гамильтоном Аарон удивился, если бы он не был призраком. Александр взял руку Аарона в свои ладони и нежно поцеловал, не отрывая немигающих тёплых глаз от сонного лица Аарона. Если этот Гамильтон и вправду призрак, то почему его руки и губы так сильно ощущаются? Возможно, уединённость в мрачном доме в горах действительно плохо влияет на психику. Аарон не понял, в какой момент к его губам прикоснулось холодное стекло бокала. Гамильтон напротив хитро улыбался, немного наклоняя бокал в своей руке, подразумевая, чтобы Аарон выпил. — Я сделал для тебя новый коктейль. Он должен тебе понравится. Попробуй, пожалуйста. Напиток холодил верхнюю губу. Берр сначала не планировал пить, но рот как-то сам открылся, и жидкость полилась в него. Она была жгучая, сладкая, вроде даже вишнёвая, она щипала язык и горло. Аарон с усилием проглотил её, перехватил бокал, мимолётно касаясь холодных пальцев Гамильтона. Тот поглощал его взглядом тёплых глаз. Бёрр смотрел внутрь бокала с остатками розово-красного коктейля, облизывал губы, стараясь избавиться от жжения. Пока он сверлил глазами бокал, чувствуя сильное жжение во рту, Александр бережно усадил его в кресло, а сам встал сзади, облокотившись на спинку. — И как вам? — Гамильтон забрал бокал обратно. Аарон старался не думать о том, что Александр мог бы снова слизывать его слюну с края бокала. — Очень яркий вкус. — неопределённо пробормотал он. Сзади послышался смешок, а потом Александр допил остатки коктейля. С той же стороны вдруг появилась бледная рука, держащая дорогую сигару в руке. Эта сигара уткнулась Аарону в уголок рта. Слишком часто Гамильтон тыкает ему чем-то в лицо, — подумал Бёрр и моментально смутился. — Эта сигара прямиком из Кубы. Очень хорошие там сигары. Не думаю, что ты такую когда-нибудь пробовал. Позволишь тебя угостить? Аарон в принципе никакие сигары не пробовал, и курение призирал, но он знал, что спорить со всякими странными призраками и прочей нечестью (особенно с такими жуткими улыбками на лице!) — плохая идея, поэтому слабо кивнул, обхватив конец сигары зубами. Он почувствовал подбородок Александра у себя на макушке, а из-за спины появилась вторая рука с массивной кремниевой зажигалкой и витиеватыми узорами. Щелчок — с края сигары заструился белый дым. Аарон забрал сигару у Александра, вдохнул горький дым и закашлялся. Гамильтон, в свою очередь, опустил голову ему на плечо, руками мягко обвил его шею, невесомо касаясь ладонями его груди. — Ах, ты, должно быть, не куришь. Моя вина. Сладкий шепот заволочил ушную раковину. Александр забрал сигару обратно, и спустя пару секунд пространство вокруг Аарона покрыл загадочный табачный туман. Пожалуй, дыма было слишком много для пары секунд. — Знаешь, Аарон Бёрр, я слежу за тобой с момента, когда ты впервые пришёл сюда. Гамильтон замолчал ненадолго. — Точнее, мы следим. Ты нам очень нравишься. Аарон ощутил, что его клонит в сон. — Я знаю практически все эмоции, которые может показывать твоё лицо, — продолжал сладко шептать Гамильтон, — Я помню каждый твой жест, знаю каждый твой наряд и каждую бутылку, из которой ты пил. Александр крепко прижался к обмякающему Бёрру, ощупывая руками его грудь и шею. Сигара куда-то исчезла. Аарон не сопротивлялся. Аарон слишком сильно хотел спать. — И каждый раз, когда я тебя вижу, мне становится все лучше, и ты всё больше мне нравишься, Аарон Бёрр. Мне кажется, я люблю тебя. Светлый дым стал плотный, почти осязаемый. — Мне бы хотелось... Глаза Аарона закрылись. Сон забрал его. Проснувшись утром все в том же кресле, он как можно скорее вернулся в свою комнату. Он старался не думать о том, почему его губы болят и кровоточат.

***

Работалось вне золотого зала очень туго, но Аарон Бёрр поклялся, что никогда больше не войдёт в него. Пока однажды он просто не оказался внутри. Трудно сказать, как это произошло. Время было ближе к вечеру, Аарон дорабатывал одну из последних глав, потягивая чай в центральной гостиной. Он просто моргнул. Закрыл глаза на секундочку. И он уже там, в чертовом золотом зале. Правда, в другом. Выглядел он как всегда, только как будто светлее обычного. И шумнее. Аарон удивлённо осмотрелся, и понял, что людей слишком много. Нет, не людей. Призраков. Их выдаёт слишком старомодная одежда. Опустив глаза, он заметил, что и сам одет в фиолетовый костюм начала двадцатого века. — Тебе так идёт наше время, любовь моя. У бара стоял Александр со своей неизменной озорной улыбкой. Его ярко-зелёный костюм мерцал в торжественном блеске зала. — Сегодня у нас праздник, я очень хотел танцевать с тобой. Он грациозно и медленно подошёл к Аарону. Его глаза были самыми тёмными пятнами в зале, и они засасывали Бёрра внутрь. Бледная рука нежно обняла его за талию. Аарон чувствовал её холод сквозь толстую ткань пиджака. Второй рукой Гамильтон крепко схватил ладонь Бёрра. Заиграло фортепиано, и всё в зале задвигалось. Александр поволок Аарона по блестящему полу, как тряпичную куклу, ослепительно улыбаясь. У Бёрра звёздочки перед глазами от всего этого блеска. Спустя пару кругов он смог войти в общий ритм и стал передвигать ногами. Улыбка Александра стала ещё шире, а глаза ещё темнее. Он придвинулся к Аарону и стал игриво шептать что-то ему прямо в губы, но что именно Аарон не слышал, и слышать не очень хотел. Рука Гамильтона поползла под пиджак. Потом под жилетку. Бёрр дёрнулся и пробормотал что-то раздражённое. Александр хмыкнул, крепко прижав Аарона к своей груди, его рука залезла под рубашку, оглаживая бока и спину. Бёрр протестующе замычал, пытаясь отстраниться, но призрак держал крепко. Они оказались снова у бара, Гамильтон усадил его на высокий стул, и уже двумя руками заелозил под его рубашкой. Невыносимо. — Прекратите это, Гамильтон. Александр низко засмеялся ему на ухо, сжимая его талию ладонями. — Никогда. Боюсь, теперь вы останетесь на нашем празднике навечно. Аарон нахмурился, испуганно смотря на закрытую стеклянную дверь. За ней пустота. — Это не честно. Александр посмотрел на Бёрра впритык, скорчив сочувствующую гримасу. В его тёплых и мёртвых глазах не было и намёка на сочувствие. — Не честно было бы тебя отпустить, любовь моя. Его белые мёртвые губы врезались в приоткрытый от ужаса рот Аарона, зацеловывая всё его лицо. Его ледяные руки уже задрали рубашку, ощупывая грудь и спину и всё, до чего могли достать. Музыка превратилась в звенящий смех, а свет — в тысячи озорных ухмылок. Аарон выпученными глазами в ужасе оглядывал весь хохочущий ад, окружающий его. Ему никогда отсюда не выбраться. — Теперь ты навеки с нами, любовь моя. Тёплые глаза сверкнули триумфом победы. Ещё долго среди слуг будет ходить слух о господине, чью душу забрал золотой зал. Порой по ночам сквозь тяжелые стеклянные двери слышен его тихий голос, просящий о помощи. Недописанный роман так и не опубликовали.