Pale blue

      После новости о том, что Сину всё-таки удалось поступить прошло некоторое время, — ещё недостаточное для того, чтобы полностью забыть кошмар с зубрёжкой двадцать четыре часа в сутки, но вполне для того, чтобы начать праздновать и расслабляться. Недолго думая, он тут же начал обзванивать всех своих друзей, но на крайне заманчивое предложение напиться среди толпы незнакомых людей отреагировала положительно только Ямурайха, с которой и было решено в итоге отправиться в клуб прямо сегодня вечером. Сказано — сделано. Дорога на такси занимает примерно минут тридцать, все из которых Син ожидающе залипает на мелькающие огоньки за окном, а Яму то и дело поправляет макияж и одёргивает кожаную юбку, видно, что-то беспокоит. Син внимания не обращает, может, тоже утомила её вся эта волокита. — Ну что, вперёд? — Он улыбается, и тащит подругу за собой, когда они прибывают на место, и она даже не успевает ничего сказать в ответ, как уже оказывается затянутой в яркий водоворот из блестящих топов и отражающихся от них неоновых бликов. Яму ухмыляется. Бальбад как всегда радует кучей народа и веселой атмосферой, в этом месте она бывала уже не раз, но с Сином здесь впервые. Хотя, роли это особой и не играет, разве что, вместе в любом случае веселее. Следующие пара часов у обоих проносятся как одно мгновение, они танцуют, смеются, просто бесятся, и, конечно, пьют, — Яму пьянеет гораздо быстрее Сина, и ударивший в голову алкоголь наконец расслабляет ее полностью, позволяя без зазрения совести наслаждаться атмосферой вокруг. Син от неё тоже не отстаёт, но единственное, что меняется в его поведении это смех, который теперь постоянно смешинками сыпется из него от всяких глупостей. Шутки в сторону других людей становятся пошлее — улыбка только шире. Яму бесконечно закатывает глаза на его придурковатые замашки, но воспринимаются они, в общем-то, совершенно нормально. По крайней мере затуманенным разумом так точно. Ближе к середине ночи какая-то часть людей уходит, Сина это не беспокоит совсем, да и чувствует он себя отлично, а вот Яму после пары объятий с унитазом в женском туалете начинает собираться домой, — всё-таки веселье весельем, но пора бы уже и отдохнуть. Она стучит длинными ногтями по экрану телефона быстро набирая номер, Син думает, что подруга вызывает такси, но когда машина подъезжает, он понимает, что приехал за ней явно не один только водитель. На заднем сидении сидит обеспокоенный, как его? Кажется, Шаррк. Яму упоминала его пару раз на трезвую, говоря что он её близкий друг, но гораздо больше она говорила о нём под градусом, поддерживая собственную тенденцию о разведении соплей на две темы — взаимоотношения с отцом, и «о боже, как же мне быть с другом, который в меня влюблен?» Син передает согнувшуюся почти пополам Ямурайху лично в руки Шарркану, который, судя по готовности сорваться в четыре утра забирать ее из клуба, действительно нехило так вляпался, и плетётся обратно, собираясь провести остаток ночи настолько хорошо, насколько это возможно. Музыка бьёт по барабанным перепонкам, и ещё через пару коктейлей Син усаживается на диванчик немного поодаль от танцпола, чтобы просто перевести дух. Но он даже не успевает сделать это должным образом, потому что в горле мгновенно пересыхает, а ноги становятся ватными. Перед ним сидит ангел, не иначе. Расстёгнутая на пару верхних пуговиц белая рубашка, длинные блондинистые волосы, раскрасневшиеся щёки и пушистые ресницы, — парень поправляет очки одним движением, и Син забывает, как дышать. — Меня Синдбад зовут, — он протягивает руку для рукопожатия, пускает в ход свою самую обезоруживающую улыбку, и это работает, — парень заливается краской и тянет руку в ответ, мягко пожимая. — Юнан, — он расплывается в тёплой улыбке, и у Сина окончательно сносит крышу. Чёрт, разве может внутри всё так согреться от улыбки парня из дурацкого клуба? И понимает, что может. Он совершенно по-идиотски улыбается в ответ и начинает нести всякую чушь, и Юнан смеётся. По-доброму, не оттого, что Син дурак, а просто так. Уже через полчаса Син ловит себя на том, что в ответ на его рассказы о себе он охотно отвечает своими, и не чувствует при этом никакого дискомфорта. Следующий вопрос заставляет замереть даже его, сердцееда со стажем. — Скажи, а ты...свободен? — Юнан мнётся, кусает губы в смущении, и заправляет прядь светлых волос за ухо, устанавливая пронзительно-серьёзный зрительный контакт. И Син вместо ответа притягивает его к себе за подбородок, аккуратно целуя, будто бы боясь причинить вред. Отстраняясь, Юнан ошарашенно глядит на него секунды две, а потом целует уже сам, с большей глубиной и настойчивостью. — Это значит да? — В глазах у него пляшут лукавые искорки, и Син готов поклясться, что готов в этот самый момент пропасть на дне светло-голубой радужки. — Да, — Он дышит рвано, пытается прийти в себя, но получается слабо, руки потеют, а воздух будто становится плотнее и заряженнее, да так, что между ними практически искрит. — Тогда, может, хочешь заглянуть ко мне? — Юнан снова опускает взгляд, а потом смотрит на него так уверенно, что у Сина волнами по телу разливается возбуждение, окончательно выбивая его из колеи. — Только если ты настаиваешь, — Он выдыхает возле самого уха, и скользит рукой по плечу под тонким хлопком рубашки, а потом опускает ее на торс, продолжая поглаживать. Юнан прикрывает глаза, шумно выдыхает. — Я вызову такси, — Он достает телефон, и быстро печатает по клавишам, второй рукой сжимая бедро Сина. Мозг у него от этого вырубается почти окончательно, только на подсознании где-то кричит о безопасности голос Драгула, предупреждая, что вообще-то он может оказаться и маньяком, и вообще непонятно кем, но Син как всегда — голос разума вырубает моментально, всецело отдаваясь ощущениям и желаниям. В такси они снова целуются, совершенно бесстыже и жадно, будто время у них ограничено, и за него нужно успеть насладиться друг другом сполна. Синдбад берёт нежную, бледную руку в свою, и они переплетают пальцы, так, будто они не случайно познакомились в ночном клубе пару часов назад, а проживают конфетно-букетный период в самом его расцвете. Расплатившись с водителем, они чудом добираются до квартиры, но на внутреннее убранство Син не успевает обратить внимание, — сейчас совсем не до этого. Голова всё ещё ощущается очень лёгкой, а все действия абсолютно правильными, в конце концов, разве подобного с ним не бывало? Разве что, Юнан похож на джекпот во плоти, — абсолютно в его вкусе, нечеловечески красивый и весь будто вылепленный из фарфора, Син на него любуется, и его взгляд, полный восхищения и трепета не остаётся незамеченным. Юнан смотрит на него затуманенными глазами из-под светлых ресниц, и притягивает к себе для нового поцелуя, довольно улыбаясь. Остальные пуговицы на его рубашке расстегиваются моментально, — тонкие пальцы стягивают лёгкую ткань, и Юнан тянется, чтобы снять с Сина футболку. — Вот это да, — он без доли сарказма в голосе удивляется, сжимая грудные мышцы Сина, проходится лёгким движением по прессу, и останавливается возле ширинки, цепляя молнию лишь для того, чтобы подразнить, — Разденешься для меня?, — и улыбается абсолютно невинно, отказать этому выражению лица просто невозможно, — у Сина внутри что-то разбивается на крошечные осколки. Держать себя в руках становится попросту нереально, и он быстро освобождается от ненужной одежды, краснея как девственник под любопытным взглядом голубых глаз. Юнан удовлетворённо целует его в шею, и, окончательно раздевшись, прижимается к Сину вплотную, — кожа к коже, нарочно замедляясь, чтобы успеть вдоволь изучить рельефное тело. — Ты такой удивительно красивый, — Син произносит это на полувдохе, и глаза у него блестят от нахлынувших эмоций, становится жарко. Вместо ответа Юнан целует его с языком, практически усаживаясь на него. Их члены соприкасаются, и он соединяет их в ладони, пару раз проводя ей вверх-вниз, заставляя Сина нетерпеливо застонать. — Подожди секунду, хорошо? — Юнан слезает, и нетвёрдой походкой добирается до прикроватной тумбочки, быстро отыскав там несколько одиноких презервативов, валяющихся без дела уже очень долго, и тюбик смазки, кажется, с ароматом чего-то пряного. Син застывает как заворожённый, когда Юнан плавно растягивает себя перед ним, с тихими вздохами проникая между белоснежных ягодиц, — зрелище поистине магическое. — Можно мне...? — Син перехватывает его руку и целует в костяшки, после чего выдавливает немного смазки себе на руку, и растирает между пальцев, входя ими в него. Юнан очень тихий — стонет едва слышно, больше вздыхая и прогибаясь навстречу, у Сина от этого терпение заканчивается просто с бешеной скоростью, и когда пальцы скользят уже свободнее, он мягко выходит, целуя его в поясницу. Он быстро разрывает маленький квадратик упаковки с презервативом, и, не теряя времени, раскатывает его по члену. — Перевернешься? Безумно хочу видеть тебя, — Син наклоняется, и шепчет ему в ухо, легонько прикусывая за мочку. Юнан издает удовлетворённый полустон, видимо, означающий согласие. И когда он переворачивается, Сину становится трудно дышать, — он не соврёт, если скажет что во время всех своих прошлых опытов не видел ничего более прекрасного, чем возбуждённый, раскрасневшийся Юнан с размётанными по простыни волосами. Син входит, подхватив его под бёдра. — Юнан, ты...ты...чёртово произведение искусства, — У Юнана в голове от его комплиментов абсолютный бардак, всё это так странно, и он чувствует эйфорию, которая напрочь лишает его разума, — остаётся лишь возможность стонать. Когда Син чувствует, что разрядка должна вот-вот произойти, он обхватывает член Юнана, и одновременно с движениями в нём начинает двигать рукой, заставляя его стонать громче, зажимая от стыда рот руками. Синдбад толкается глубже, и в этот же момент Юнан изливается ему в руку. Син чувствует, что тело у него накалено до предела, и ему хватает пары движений, чтобы наконец кончить в презерватив, и выскользнуть. Ещё полчаса они целуются, не в силах отлипнуть друг от друга, но в конце концов усталость после бурной ночи берёт верх, и оба тут же крепко засыпают, настолько близко, будто их связывает нечто большее, чем эта ночь. Утром Син просыпается первым, спать в чужих объятиях совершенно непривычно, и он на секунду забывается, не понимая где он, с кем, и почему ему так уютно. Ответ находится в посапывающем напротив Юнане, который совершенно обнажён...как и он сам. Приходится вылезать из кокона одеял и топать в душ, хотя по хорошему, наверное, Сину стоило бы исчезнуть сразу, как только он проснулся, — кто знает, как отреагирует на него парень сейчас. Но горячая вода смывает невесёлые мысли, в конце концов, какой смысл об этом задумываться, если он всё ещё здесь? Вот сейчас оденется и точно уйдёт, хотя, почему-то совсем не хочется. Он наскоро вытирается полотенцем, мысленно извиняясь за использование без разрешения, и когда шум воды стихает, он слышит, что судя по всему Юнан тоже проснулся, и сейчас хозяйничает на кухне. Почему-то становится нестерпимо стыдно, но Син переступает через себя, и, одевшись выходит, состроив моську бездомного щенка. — Доброе утро, — Юнан замирает с бирюзовой лопаткой в руке, — Всё в порядке? — Несмотря на худшие сценарии в голове Сина, он выглядит очень спокойным. — Да, более чем, — Син мнётся, чувствуя себя немного неловко, но отчаянно старается этого не показывать, не желая расставаться с образом плейбоя в глазах нового знакомого. — Будешь завтракать? — Юнан улыбается, и в груди у Сина теплеет, — Я не повар от слова совсем, но нужно же как-то гостя впечатлить. — Если ты не против, то позавтракаю, конечно, — Син улыбается ему в ответ, и, проходя на кухню, с интересом рассматривает все вокруг, отмечая про себя лаконичность интерьера. Юнан слегка тушуется, глупо улыбаясь на его согласие. Он так давно не готовил для кого-то кроме себя, и более того, не завтракал у себя дома в чьей-то компании. Вся эта атмосфера кажется даже слишком хрупкой, и он предпочитает не задумываться о том, что сегодня же они разойдутся, и вероятно, больше не пересекутся, по крайней мере так близко. Они пьют чай, жуют яичницу с тостами, которая всё-таки немного подгорела, болтают обо всём подряд и смеются, и обоим кажется, что этот завтрак просто не может закончиться вот так. Но посуда пустеет, — значит, Сину пора. Юнан провожает его без особого энтузиазма, улыбается как-то совсем уж печально напоследок, и теряется, такой взъерошенный и помятый, когда Син целует его напоследок. — Кто знает, может мы ещё встретимся?, — Он приободряюще улыбается, и Юнан не может остаться равнодушным к этой улыбке. — Береги себя, Синдбад, — Он закрывает за Сином дверь, щеколда щёлкает. В квартире сразу становится как-то пусто, и Юнан в очередной раз понимает, что слишком наивен и романтичен для своих лет. Может быть и встретимся.

*** — Яму, я говорю тебе, он выглядел так, будто сошёл с какой-то картины, — С тех пор, как они с Юнаном разошлись, прошла уже неделя, потом вторая, но Син никак не мог понять, что с ним творится, — образы парня то и дело мешали спать, насылая то ужасную мелодрамную романтику, то сцены похлеще тех, что происходили у них той ночью, и он никак не мог выбросить его из головы, воспоминания просто не позволяли этого сделать. Син даже не помнил, когда последний раз кто-то настолько быстро прописывался в его голове, и это не могло не пугать, в конце концов, он даже не мог с ним связаться. Да и был ли в этом смысл? Наверняка, он считает это лишь удачным сексом на одну ночь, и всего-то. Это Син драму развел, будто вернулся обратно в школьные годы. — Син, тебе не надоело сохнуть по тому, с кем ты был первый и последний раз в жизни? — Яму подкрашивает губы, глядя в выключенный экран телефона, и не понимает, что могло произойти, что болтун замолчал, да ещё и признаки жизни перестал подавать вообще. Ямурайха прячет флакончик с помадой в сумку, и поднимает взгляд на Сина, который стоит как вкопанный, будто не в силах пошевелиться. — Земля вызывает Синдбада, ты с нами вообще? — Мимо проходит преподаватель с факультета филологии, но Яму внимания на него почти не обращает, пытаясь растормошить друга. У Юнана в секунду весь мир рушится, обваливаясь ему на плечи. Всё вокруг останавливается, когда он, идя по коридору сталкивается взглядом с золотистыми глазами, которые ещё совсем недавно смотрели на него, подёрнутые пеленой возбуждения. По спине пробегают мурашки, и его прошибает холодный пот, неужели он мог так облажаться? Вся тревожная натура Юнана сжимает его, заставляя корчиться от ужаса, будто наделяя ощущением, что может быть ещё хуже. И действительно, может. Син оставляет опешившую подругу стоять посреди коридора, и бежит следом за ним, едва не сшибая парочку зазевавшихся студентов. — Постой, о боже, постой, — Син пытается преодолеть одышку, и так некстати накатившее волнение, вперемешку с какой-то болезненной радостью, — Ты тоже здесь учишься? — Нет, — Голос у Юнана дрожит, и он не успевает ничего сказать, — к нему подбегает девочка с его факультета, начиная спешно рассказывать про трудности с проектом. — Профессор, Вы меня слышите? — Она в недоумении наклоняет голову, и обращает взгляд с каких-то заметок в папке на него. Юнан застывает, как воришка, пойманный с поличным. Становится стыдно до того, что в горле образуется комок, — а Син смотрит на него своими ясными, добрыми глазами, и не бежит в ужасе. — Я к Вам позже подойду, тогда, чтобы не мешать, — и улыбается, а Юнан почему-то не сомневается в том, что действительно подойдёт. Яму догоняет его и отчитывает, мол, совсем со своим блондином от реальности оторвался, и зачем тебе только филолог понадобился, он же и не ведёт у тебя ничего, — монолог обрывками доносится до Юнана, и у него краснеют уши, становится душно, и он расстёгивает рубашку на ещё одну пуговицу. «Кто знает, может мы ещё встретимся?» Юнан прикрывает глаза ладонью; Судьба поистине коварна.