Лето | Что было потом

«Моя прекрасная прачечная» Пока Линины бабушка и дедушка ушли на ночную рыбалку, они с Олей смотрят фильм «Моя прекрасная прачечная». Это история про, кто бы мог подумать, прачечную, но после по этому каналу должны показать «Эммануэль». Чтобы не уснуть раньше времени, они включили телевизор и продолжили тихо болтать, чутко прислушиваясь, чтобы не пропустить шаги на аллее. Они сидят в темноте на диване. Плотные шторы задернуты. Если бабушка и дедушка решат прийти раньше, то нужно будет быстро выключить телевизор и забраться на второй этаж. — Ого! Смотри, — Оля вдруг тыкает пальцем в экран. Там двое мужчин — крашеный блондин и индиец — обнимают друг друга. Вернее, блондин обнимает индийца сзади и снимает с него пиджак. Лина много всего видела в порно и привыкла к тому, что девушки постоянно целуются и лапают друг друга, но потом приходит мужчина, и они больше друг друга не интересуют. Но она никогда не видела, чтобы мужчины делали что-то друг с другом. А это даже не порно! «Обычные» фильмы про любовь девушек она тоже не видела, но знала о шведском «Покажи мне любовь» и «Неисправимых». Они с Олей смотрят дальше, даже почти не дыша. Лине нравится то, что она видит. Ничего такого, все показано вполне целомудренно, но кажется, что это точно что-то запретное. — Какая гадость, — вдруг говорит Оля. — Фу. Лину ее слова огорошивают. И вовсе это не гадость. Да, это что-то новое и непривычное, но почему сразу гадость? — В жизни всякое бывает, — осторожно отвечает Лина. — Иногда люди любят друг друга. — Мужчина должен любить женщину. И тут Лина понимает, что нет. Не должен. — Ну, представь, что у тебя будет друг-гомосексуалист, — Оля аж кривится. — Или еще хуже — подруга-лесбиянка! Она же к тебе полезет. Это даже забавно. Учитывая, как Лине не везет в личной жизни, никто к ней никогда не полезет. Даже лесбиянка. — А мне кажется, что это нормально. Ну, все люди разные. И… — у нее нет больше аргументов. Но ей кажется, что она права. — Не знаю. Мне кажется, это мерзко. Давай переключим? И Лина послушно переключает канал. Они останавливаются на какой-то комедии с Эдди Мерфи. Но ей очень интересно, чем закончится фильм про прачечную.   Инопланетяне Когда темнеет, бабушки разрешают Оле и Лине выходить на улицу только в пределах аллеи. И вот они вдвоем бродят в темноте, слушают стрекотание кузнечиков и шелест листьев на ветру. На главной улице, от которой расходятся аллеи, горят фонари, но это так далеко, что не дотянуться, не добежать, не допрыгнуть. А здесь, в царстве теней и сверчков, они могут ходить где угодно и видеть звезды. Звезды такие крупные и яркие, что кажутся ближе фонарей с главной улицы. Калдиновцы приехали еще один раз и больше не возвращались. Лина слышала от бабушки, что старая хозяйка участка умерла, и теперь ее родственники решили построить здесь дом. Это были ее бетонные плиты, которые она купила лет пятнадцать назад для фундамента. Но заболела и долго лечилась — было не до строительства. Лине ее жалко, но калдиновцев она терпеть не может. Олина бабушка говорит, что у хозяйки участка не было детей, поэтому его унаследовали дальние родственники. От этого они еще больше не нравятся Лине. — Как ты думаешь, там есть инопланетяне? — Оля кивает наверх. — Где-то есть, — Лина пожимает плечами. — Просто вряд ли где-то близко. Иначе мы бы о них уже узнали. Можно, конечно, рассказать про парадокс Ферми, но не хочется. Не здесь, не сейчас. — Ты когда в город? — спрашивает Оля. — Пока не знаю, — Лина все также стоит, запрокинув голову. — А я скоро поеду уже. В воскресенье. — Уже? Так скоро? А зачем? — У Нади день рождения. Я сначала в город, а потом к ней на дачу. На неделю или две, если родители разрешат. Лина ощущает резкий подъем шкалы одиночества в груди. — Понятно, — шепчет она. Это случается каждое лето. Она должна это помнить. Должна это знать. Но почему каждый раз так обидно? Конечно, у Оли есть и другие подруги. Как и у Лины. Но Лина никогда не уезжает летом к кому-то другому.   «СиКвест» Конечно, Лина смотрела «СиКвест» и раньше, но никогда особо не вникала. Если попадалась серия, то она не переключала канал. Почему бы не посмотреть фантастику, пусть даже она не про космос?  В этот раз все по-другому. Серии показывают по выходным, а потом еще повторяют в понедельник оба эпизода подряд. А еще после каждой серии кто-то из актеров рассказывает какой-то факт о море. Лину внезапно заворожило море, хотя раньше завораживал только космос. Но море — это почти как космос. Тоже непознанная бесконечность, только в меньшем масштабе. После «СиКвеста» Лина много думает об экологии. Недалекое будущее, а мир показан совсем другим. В истории «СиКвеста» в начале нулевых человечество уничтожило почти все тропические леса, и поэтому кислород они производят на специальных заводах. А еще в нулевых у них были Темные века генетики, и это даже забавно. Весь мир стал вегетарианцами, и никто не ест мяса. Только капитан Бриджер попробовал кусочек говяжьей котлеты. Конечно, это все невозможно, но «СиКвест» и не должен быть достоверным. Все-таки это фантастика и фантастика очень хорошая. Даже жаль, что она не смотрела, когда его показывали в прошлый раз. Вернее, смотрела, но урывками, а это совсем не то. В это сложно поверить, но «СиКвест» ей нравится даже больше, чем «На краю Вселенной», хотя это даже не космическая фантастика. Видимо, это и есть взросление. А еще там есть дико красивый мальчик Лукас. Он юный компьютерный гений и в свои шестнадцать разработал программу, которая помогает разговаривать с дельфинами! Вернее, с одним дельфином — Дарвином. Он светловолосый, голубоглазый и постоянно носит клетчатые рубашки. Теперь Лина хочет себе такую же рубашку. И хочет быть умной, как он.   Первые месячные Как бы ей этого ни хотелось, Лина взрослеет. У нее и так все началось позже, чем у большинства одноклассниц, и с одной стороны она рада, что наконец-то, а с другой — это же ужасно. Мама на всякий случай положила ей прокладки, поэтому ничего страшного. Но живот ужасно тянет, поэтому Лина остается дома в кровати и просто смотрит в потолок. Читать тоже не получается. Ничего не получается. Слишком все это странно. И поговорить не с кем. Она бы могла рассказать Оле, но что-то ее держит. Обычно они говорят о книгах, а тут целая физиологическая штука, которую неясно, как обсуждать. Теперь все по-другому. Теперь Лина как бы взрослая. Конечно, первая менструация не сделала ее женщиной и ничего не поменяла в голове, но все же… все же это что-то новое. Лина прошла инициацию, после которой начинается совсем другая жизнь. Родители (да и учителя тоже) иногда говорят, что Лина слишком инфантильная для своего возраста. Все время витает в облаках, отвлекается, думает о чем-то своем. Если бы они знали, сколько она из-за этого плакала… Но говорить нельзя, потому что это будет неуместным проявлением эмоций. Поэтому она просто думает о том, что изменится, когда она наконец-то повзрослеет. Она пыталась читать взрослые книги — Мопассана, Ремарка, Флобера. То, что стоит на тех полках, которые ей никогда не были интересны. Она поняла, что у Ремарка какие-то проблемы с женщинами, которые болеют туберкулезом. А остальных даже не запомнила. Какие-то странные проблемы странных людей. Они из-за чего-то переживают, делают странные вещи, и почему-то это должно быть интересно. Иногда Лина чувствует, что что-то с ней не так. Почему другим интересно то, чего она совершенно не понимает? И почему она не может просто научиться любить то, что нравится другим? И ведь она даже объяснить не может, что именно не так. Может, так живут абсолютно все люди, и каждому из них кажется, что с ним что-то не так? Но как понять, правда ли это? У кого спросить? Как спросить? Лина не знает. Кажется, что она вообще ничего больше не знает.   Эмоции Родители приезжали на выходные, привезли продуктов и напомнили Лине, что скоро начало нового учебного года. Испортили настроение, а потом обиделись, когда заметили, что она расстроилась. Вроде как она не должна показывать собственные эмоции. А если показала — будь готова к тому, что тебе за них прилетит. Говорят, что только мальчикам нельзя плакать. Не только. Из всех эмоций Лине можно показывать радость, да и то очень дозированно. Громко смеяться нельзя. Прыгать от счастья — тем более. Не то что бы это было в характере Лины, но нельзя же отметать мысль, что однажды ей этого не захочется. И что тогда? Сидеть и молчать, как дура? Нет уж. Это как-то неправильно. А сейчас ей постоянно хочется плакать. Видимо, так на нее влияют гормональные изменения. Лина сама себе кажется страшной и толстой, и Кирилл никогда не обратит на нее внимание. Тем более он на два года старше. Сейчас эта разница кажется пропастью. Пока ей не исполнится столько лет, что эта пропасть станет меньше, пройдет сколько? Еще два, еще три года? Кирилл скоро будет поступать в универ, а в том возрасте уже ему явно будут не интересны отношения со школьницей. Да ему в принципе вряд ли будут интересны отношения с Линой! Да, они читают примерно одно и то же, но разве этого достаточно? И тут Лина осознаёт одну страшную вещь. Нет. Недостаточно. Вообще для отношений столько всего нужно, миллион факторов должны сложиться, чтобы люди друг другу понравились. Как это вообще работает? Какая-то высшая математика. И все же вокруг столько пар. Ее одноклассницы встречаются с мальчиками на класс или два старше. И это вроде как нормально. Как-то же они друг друга примечают, начинают общаться, дружить, нравиться друг другу. Лина нравится одному мальчику из школы, но он не нравится ей. Он, кстати, на класс старше и даже выглядит неплохо. Но она не знает, что он читает и что ему нравится. Изменилось бы что-то, если бы она узнала? Вряд ли. Почему? Она не знает. Просто как будто совсем не тот человек. Видимо, мир сложнее, чем просто совпадения в книжных пристрастиях.   Странный сон Лина просыпается посреди ночи. Еще темно, но она уже видит в окне призрак приближающегося утра. Совсем скоро рассвет. Ей снился сон про «СиКвест». В новом сезоне Лукас и новый персонаж Тони Пикколо стали жить в одной каюте. А приснилось ей, что они после очередного приключения вернулись к себе побитые, но победившие. У Тони кровоподтек на скуле, а у Лукаса трещина в ребрах. Лукас не смог залезть на свою верхнюю койку, потому что ему было больно, и Тони предложил ему лечь внизу. И почему-то… почему-то не залез сам наверх, а лег рядом. Сначала они пытались устроиться, подкалывали друг друга (к сожалению, Лина совершенно не помнит их диалог — а жаль!), но потом вдруг оказались слишком близко друг к другу и… тут началось самое интересное. Они поцеловались! Лине редко снятся поцелуи — наверное, потому что она никогда не целовалась. Но каждый подобный сон вызывает определенные… ощущения. А тут целовалась даже не она, а персонажи. И это было о-о-очень сексуально. Проснувшись, она чувствует себя странно. Как-то это неправильно. Не в том смысле, в котором говорила Оля — что это мерзость и все такое. Нет, но ведь Лукас и Пикколо просто друзья! Лукасу вообще Хендерсон нравится. Но все равно… какой же классный сон. Вообще все это логично. В «СиКвесте» все плохо с женскими персонажами — всего по две женщины в главном касте на сезон. Это печально, потому что Лине хочется видеть больше героинь в фантастике. Зато много мужчин. Это хорошо. Но почему эти женские персонажи такие раздражающие? Ладно, раздражает там только Хендерсон, но все равно хотелось бы больше разнообразия. Например, в «На краю Вселенной» есть и Айрин, и Заан, и Чиана. Все они интересные и разные. Светает. Так быстро, что ночь внезапно становится утром. Но еще слишком рано. Лина сворачивается удобнее под пододеяльником и мечтает, что сможет увидеть продолжение того сна. Но увы. Ей снится что-то про школу и экзамен, на который она опаздывает.   Конец лета Лето заканчивается. Как всегда, лето кажется целой жизнью. А ведь еще недавно казалось, что до осени целый миллион дней. Они с Олей расходятся, но Лина долго еще сидит на крыльце и, отмахиваясь от комаров, смотрит на звезды. Лают соседские собаки. Ставни скрипят на ветру. В траве стрекочут кузнечики. Постепенно звезд становится все больше, и она видит Млечный путь, тянущийся от одного края неба до другого. И нет больше ничего. От этого зрелища в носу щиплет, а глаза слезятся. Как мир может быть таким большим? Как звезды могут быть такими красивыми? Это же просто невозможно. Невозможно ни постичь, ни измерить, ни сосчитать. Когда Лина заходит домой, искусанная комарами, уставшая, пахнущая пылью и далекими дорогами, то быстро-быстро моет ноги в тазу, отрезает толстый кусок докторской колбасы и поднимается наверх, в свою комнату. Включает настольную лампу и вдруг вспоминает кое-что. Она достает из-под кровати старую обувную коробку и вытаскивает из кармана куртки красивое стеклышко, которое нашла на реке несколько дней назад. Обычный осколок от зеленой бутылки, но уже обточенный проточной водой и оттого гладкий. Лина смотрит на свет лампы сквозь стекло и представляет, что на самом деле это сокровище. Когда-нибудь она соберет достаточно, чтобы можно было их обменять на билет до Ро Северной короны в ближайшем космопорте. Набить походный рюкзак старыми вещами и улететь на другую планету. Оставить свои следы на пыльных тропинках далеких планет, жить полной жизнью, дышать полной грудью, бежать по звездам вперед, только вперед, и чтобы никто не угнался. Никто из прошлой жизни. Ну, может, Лена. И Оля. И еще, может быть, кто-нибудь. Но точно не уроки и не родители. Пусть они остаются здесь, в этой жизни. А Лина пойдет дальше, в то будущее, которое никто никогда не видел. Стеклышки: янтарные, горчичные, изумрудные, мерцают и переливаются в свете лампы. Лина кладет в коробку сегодняшнее стеклышко, закрывает ее и вновь убирает под кровать. Затем переодевается в ночную майку и переносит лампу к табуретке рядом со старой пружинной кроватью, на которую закинуто старое выцветшее покрывало. Лина проваливается вниз, и пружины скрипят, прогибаясь под ее весом. Она берет с пола книгу, которую начала читать несколько дней назад. Открывает и вдыхает запах старой типографии. Книга толстая, красная, с уже пожелтевшей бумагой и мелким шрифтом. «Заповедник» Саймака. Лине нравится Саймак, но она часто не понимает его концовок. Кажется, ему надоедает писать, и он просто заканчивает произведение. Но читать все равно очень интересно. Но сейчас она даже лампу не включает — просто лежит, прижимая к себе книгу. Тихо-тихо. Будто хочет услышать, как идет за окном время. Бабушка внизу гремит посудой. То ли готовит что-то, то ли моет. Вскоре бабушка выключает свет. Дом затихает. Кажется, весь мир затихает. Хочется почитать, но сохранить эту хрупкую гармонию и тишину хочется еще больше. Лина дышит еле слышно, затем осторожно поднимается с постели и тихо подходит к окну. В комнате два окна на две противоположные стороны света. С одной — край неба еще алеет и желтеет. Лина садится у другой стороны, наполненной звездами. Глаза уже привыкли к темноте, поэтому звезд много. И так близко, что казалось — дунь, и разлетятся в стороны. Если бы обменять все свои сокровища на один билет до Ро Северной короны… Или проникнуть в космопорт, спрятаться в багажном отделении грузового корабля и полететь к звезде, названия которой еще не знаешь. Как в старой фантастике. Или не было такой фантастики? Но такое хорошо только в книгах. Разве можно убежать из семьи, где никто не бьет и не пьет и все хорошо к тебе относятся? Сразу же милицию вызовут и всех на уши поднимут. А если найдут? Как потом возвращаться и смотреть людям в глаза? Но если прилетят инопланетяне и предложат ей полететь в космос, она скорее всего согласится. В этом мире все кажется чужим. Дома, которые строят люди — почему именно такие, а не другие? Цветы, которые они выращивают — зачем? Занятия, которым девочки постарше уделяют время — одежда, косметика, заигрывания. А что дальше? Рутина, постоянная рутина. На работу, с работы — и ничего интересного. Лина не хочет взрослеть в этом мире. Если взрослеть здесь и так, как хотят от нее взрослые, мир врастет в нее, а она врастет в мир.  Подчинится его правилам. И не останется ничего, что она могла бы изменить. Она видела уже тех, кто оставлял то, что любит, ради того, что нужно. И всей душой мечтает не превратиться в одну из таких. Ей часто снятся сны, что мир захватывают пришельцы, которые проникают в мозг и начинают управлять людьми. И во сне она бежит, бежит, бежит, но они преследуют ее, преследуют. Она прячется среди труб, вентиляционных тоннелей и укромных комнат. Но они идут за ней. Потом она просыпается. Так она и сидит на стуле, глядя в окно. Думает почитать, но не хочет включать свет. Даже ночник. Это может все разрушить. Хочет включить музыку, но предпочитает остаться в тишине. Просто слушать и смотреть на спящий мир. На небо. И мечтать, что однажды скопит достаточно сокровищ, чтобы сбежать на Ро Северной Короны. В редких соседних домах горит свет, но и он постепенно гаснет. Чем меньше света в домах, тем больше на небе. Она сидит, долго сидит. Думает обо всем и ни о чем. Мечтает. Тусклый рассвет просачивается в комнату и окутывает ее долгожданной прохладой. На мир наступает голубоватый туман. На призрачный сонный мир. Небо светлеет стремительно, наполняясь теплыми яркими красками. Лина юркает в кровать и закутывается в две махровые простыни. Становится тепло, уютно и сонно. Она смотрит в окно и улыбается. Это ее первая ночь без сна. Сложно поверить, но сегодня ей уже четырнадцать.