***
На следующий день после полудня поблескивающая в лучах летнего солнца Бентли притормозила в Вестминстере неподалеку от Лондонской библиотеки. Кроули заглушил двигатель, но выходить не спешил, несколько нервно поглаживая кожаный руль и глядя перед собой. И все же вскоре оказавшись на улице, он захлопнул дверь и, оперевшись локтями на крышу машины, окинул возвышающееся здание долгим хмурым взглядом, словно само его существование напомнило ему о чем-то давно позабытом и малоприятном. Кроули недовольно скривился, прикусив щеку с внутренней стороны и решительно оттолкнувшись от машины, пошел в сторону главного входа. Он остановился в центре большого светлого зала, заметно выделяясь и возрастом и видом в шумной толпе студентов, и оценивающе огляделся вокруг. Время здесь казалось и вовсе замерло, не привнеся во внутреннюю обстановку никаких существенных изменений. Приветливая девушка администратор вежливо объяснила, что если он не собирается посетить читальный зал или взять книгу, а пришел для встречи с сотрудником библиотеки, то ему следует пройти через служебный вход и заказать пропуск. Кроули кивнул и, облегченно выдохнув, быстро покинул просторный зал, в котором ему стало душно слишком быстро. Территория библиотеки значительно расширилась за счет присоединения дополнительных корпусов, и Кроули с трудом нашел вход для сотрудников. В обеденный перерыв в небольшом кафе рядом с проходной оказалось много народу. Стоило ему только подойти к турникету, как рядом незамедлительно появился пожилой охранник, смеривший его подозрительным взглядом. — Что вам нужно? — недружелюбно спросил он, подойдя так близко, что Кроули почувствовал запах вековой пыли, словно этот субъект непрерывно находился здесь еще со дня открытия. — У меня назначена встреча с архивариусом, — глядя поверх его головы, произнес Кроули, осматриваясь по сторонам. — Документы, — в том же тоне продолжил охранник, глядя на Кроули так, словно всем своим видом красноречиво заявлял, что, таким вызывающе выглядящим педикам как он, делать здесь совершенно нечего. Кроули достал из внутреннего кармана водительское удостоверение, небрежно протягивая его сержанту Шедуэллу, имя которого он разглядел на потрепанном нагрудном бейдже. Охранник удивленно сдвинул густые поседевшие брови, повертел удостоверение в руках, несколько раз поднимая недобро прищуренные глаза и рассматривая Кроули с явным недовольством. — Впервые вижу, чтобы на документы разрешали фотографироваться в очках, — скептически произнес он, — эта бумажка вообще настоящая или из магазина глупых приколов, мистер… — Настоящая, — нетерпеливо перебил его Кроули, которому хотелось как можно быстрее покончить с надоедливыми формальностями. Сержант Шедуэлл неодобрительно хмыкнул и, неразборчиво бормоча себе под нос, что-то вроде — кажется, самое время звонить в полицию, неторопливо вернулся на пост, собираясь свериться с журналом пропусков, таким же древним, как и он сам. Он оказался столь нерасторопен и медлителен, что присутствие Кроули на проходной не осталось без внимания и несколько человек с интересом наблюдали за происходящим сквозь прозрачные стекла кафе. — На ваше имя нет пропуска, — самодовольно заявил охранник, вернувшись с поста и вновь впиваясь в Кроули презрительным взглядом. — Значит, самое время его оформить, — ответил Кроули, стараясь, чтобы его голос звучал как можно сдержаннее. — Это так не работает, — взялся поучительно разъяснять мистер Шедуэлл, — сотрудники должны заранее предупреждать меня о том, что нужно заказать пропуск для посетителя. Они указывают имя, время и цель посещения. Насколько вам назначено? Какая у вас цель? — На час дня, и, кажется, из-за вас я уже опаздываю, — раздраженно процедил Кроули, — а остальное вас абсолютно не касается. — Я бы мог позвонить в архив и спросить, почему запрос не был сделан по форме. Как полагается. Но я не буду этого делать, — неуступчиво добавил охранник, важно приосанившись, — потому что сейчас обеденный перерыв, а на это время здесь не принято назначать никаких встреч. Так что сдается мне, что вы с вашими липовыми документами и неподобающим видом перепутали библиотеку с борделем, — сердито усмехнулся он, пальцем указывая Кроули направление в сторону выхода. Кроули выразительно приподнял брови. Он уже давно растерял последние остатки терпения, которым никогда не отличался, хотя и пытался это хоть как-то скрывать, но чтобы какой-то замшелый старый пень, заявлял ему нечто подобное. Это уже слишком! — Кажется, с меня довольно вашей тупости, — раздраженно прошипел он, рывком выхватывая из рук охранника свое удостоверение, и одним ловким движением оказываясь на тумбе невысокого турникета и перекидывая через вертушку длинные ноги. — Да, как ты смеешь, адское отродье! А ну, вернись, сейчас же! — закричал сержант Шедуэлл, беспомощно дергая за неподвижную вертушку и грозя вскинутым вверх кулаком. На громогласные выкрики из кафе вышла мадам Трейси и еще несколько смеющихся молодых сотрудников, которые даже не попытались препятствовать Кроули пройти. — Что у вас случилось, сержант? — участливо поинтересовалась она, — вы так всех посетителей распугаете и… — Уйди прочь, прескверная ведьма, — продолжал блажить сержант Шедуэлл, краснея и раздувая щеки, — тебе подобным самое место в чистилище среди языков пламени и зловонной серы! Мадам Трейси лишь картинно закатила глаза, бессильно помотав белокурой головой, и развела руками. Похоже, что подобная ситуация вообще никого не смутила. — Какой буйный старикашка, не находите? — шутливо бросил Кроули, поравнявшись с ней, — его бы психиатру стоило показать. — Стой, я тебе говорю! Вот же чертов бес! — не унимался воинственный охранник, едва не брызжа слюной. Мадам Трейси ничего не ответила, вновь неспешно возвращаясь в кафе, а Кроули торопливо завернул за угол. Он абсолютно не представлял, куда ему следует идти, поэтому так бы и плутал в длинных ломаных коридорах, если бы не наткнулся на светловолосую пухленькую женщину с милой улыбкой, которая сразу поняла, что он заблудился. Она представилась, как Мэгги и любезно согласилась проводить его к кабинету архивариуса, не задавая никаких лишних вопросов, а просто непринужденно щебеча о слишком запутанных коридорах нового корпуса. Кроули иронично улыбнулся и отметил, что не все в этом претенциозном заведении сумасшедшие. Он бесшумно открыл тяжелую дверь и прошел в комнату, плотно заставленную высокими стеллажами и шкафами с книгами, в глубине которой показался большой стол рядом с высоким окном. Азирафель стоял напротив и держал в руках раскрытую книгу, заинтересовано склонившись над пожелтевшими страницами. Он стоял спиной к Кроули, залитый теплым солнечным светом, отчего его белоснежные волосы ослепляли даже глаза скрытые за темными стеклами очков. — Привет, Азирафель, — в своей привычно-насмешливой манере произнес Кроули, впервые обращаясь к нему по имени. Он приоткрыл тонкие губы, собираясь добавить что-то еще, но неожиданно замер, словно удивленный этой благозвучной красотой. Азирафель медленно повернулся, снимая с переносицы очки и фокусируя взгляд на вошедшем. Его глаза изумленно распахнулись, лицо приняло растерянное выражение, а руки заметно дрогнули, чуть не выронив тяжелую книгу. Могло показаться, что он нервно сжался всем телом, заметно дернулся в сторону, словно собираясь сбежать, но, опомнившись, сдержался. — Ооо, о господи, — тихо пролепетал он. — Кроули, ты… что… что ты здесь делаешь? — его интонация съехала до истерического полушепота. — Тебя не было на сеансах, и я зашел убедиться, что с тобой ничего не случилось, — спокойно объяснил Кроули, не совсем понимая, что именно вызвало в Азирафеле такую панику. — Так ты в порядке? — Что? А я… ну, я… я — да… в порядке. Наверно… Ну, в смысле — да… Все… эммм… все со мной в порядке, — краснея и заикаясь, невнятно бормотал Азирафель, не зная, куда деть смущенный бегающий взгляд. Он порывисто захлопнул книгу, прищемив себе палец, и ойкнул, крупно вздрогнув. — Извини, так много работы… столько работы, что совсем… совсем некогда и голову поднять. Извини-извини… я сейчас. Он, судорожно сжимая в руках книгу, метнулся за ближайший книжный шкаф, продолжая что-то неразборчиво говорить. Но судя по быстро стихшему звуку шагов, никуда не ушел, а просто остался стоять за шкафом, лишь бы исчезнуть из поля зрения Кроули. Поначалу Кроули даже хотел рассмеяться над подобной реакцией на свое внезапное появление, но пристально наблюдая за Азирафелем, понял, что тот действительно пребывал в каком-то неконтролируемом шоке. Кроули непонимающе нахмурился, продолжая удивленно смотреть на книжный шкаф, за которым, он был в этом почти уверен, Азирафель просто стоял, пытаясь справиться с непонятно откуда взявшейся сильнейшей паникой. Кроули ничего не оставалось, как ждать. Он повертел головой, с интересом рассматривая кабинет, и вальяжно прошелся вдоль стола, заметив на нем телефон. Снова коротко взглянув на шкаф, Кроули подхватил телефон и провел пальцем по экрану, обнаружив отсутствие пароля. Он беззвучно усмехнулся, увидев на заставке изображение заката в летнем парке и старую лавочку, на которой лежала раскрытая книга с одиноким цветком вместо закладки. Не оставалось никаких сомнений, кто именно являлся владельцем этой давно устаревшей модели. Кроули ловко набрал номер и, почувствовав вибрацию в кармане джинсов, быстро сбросил звонок и вернул телефон на место, довольно улыбнувшись. — Так это и есть твое рабочее место, — задумчиво произнес Кроули, покрутившись на месте, запрокинув голову и пытаясь прочитать названия на корешках книг, — миленько, — легко заключил он, давая Азирафелю небольшую передышку и время, чтобы справиться с собой, — уютно и тихо. Только растений не хватает. Из-за книжного шкафа донеслось отчетливое движение библиотечной лестницы, словно кто-то придвинул ее к себе и поднялся, чтобы поставить на полку книгу. Кроули вновь выжидательно посмотрел на шкаф. — Я иду… — послышалось откуда-то сверху, — уже иду… я сейчас… — Не торопись, — стараясь не усмехнуться, произнес Кроули. — Я не совсем… — Азирафель все-таки показался из-за книжного шкафа, слегка бледный и по-прежнему тщательно избегающий пристального внимания Кроули, — не совсем расслышал, о чем ты говорил, — поджимая губы и стараясь держаться на расстоянии, произнес он. — Я говорил, что у тебя уютно, — сказал Кроули, склонив голову набок. — Да, здесь неплохо, немного пыльно, но в целом неплохо, — Азирафель опустил глаза, отряхивая идеально чистую манжету пиджака. — Ну, а я… я в порядке. Да. Просто действительно очень много работы накопилось за эти дни, поэтому и приходилось задерживаться допоздна и пропускать сеансы, — очень быстро выговорил он, неуместно жестикулируя. — Ну, да, — скептически произнес Кроули и выразительно приподнял бровь. Азирафель, заметив выражение его лица, снова начал краснеть. — Ну, да, — беспомощно повторил Азирафель, понимая, как нелепо сейчас выглядит. Повисла неловкая длительная пауза, наполняя пространство взаимным напряжением. Кроули понимал, что если она затянется еще на мгновение, то Азирафель, не выдержав, может снова попытаться сбежать. Он не мог просто молчать и ждать пока ситуация разрешится сама собой, поэтому решил напрямую озвучить то, что, по его мнению, могло быть причиной такого поведения Азирафеля. — Похоже, что тебя все же что-то тревожит, — Кроули интонацией сделал многозначительный акцент на последнем слове, — мы могли бы поговорить, если это необходимо. Смущение добралось до кончиков ушей Азирафеля, сделав их пунцовыми. Он глубоко вздохнул, глядя в сторону и нервно перебирая пальцами, сдавленно произнес: — Наверно, мы могли бы… но только… только ни здесь, — он бросил опасливый взгляд на входную дверь за спиной Кроули. — Договорились, — одобрительно подытожил Кроули, — значит после следующего сеанса? Азирафель соглашаясь, усиленно закивал, продолжая смотреть в пол. Кроули тоже коротко кивнул в ответ и, развернувшись, уже собирался направиться к выходу, но обернулся, лукаво улыбаясь. — Да, у тебя теперь есть номер моего телефона. Последний в списке исходящих. Так. На всякий случай, — он бросил на Азирафеля игривый взгляд и развязно-неспешной походкой пошел в сторону выхода. Входной двери только стоило закрыться, как Азирафель обессилено опустился в ближайшее кресло, закрывая раскрасневшееся лицо ладонями, тягостно осознавая собственную глупость и то, что он бессовестно и совсем неубедительно пытался солгать о своем состоянии. Азирафель не забыл, как тяжелое похмелье накрыло его с самого утра, после того, как он поздним пятничным вечером позорно сбежал из бара и почти не помнил, как добрался домой. Он мучился головной болью, физической слабостью, проклиная себя за то, что так напился и допустил то, что произошло между ним и Кроули. Он совершенно не представлял, как теперь выпутываться из этой неловкой ситуации, когда они встретятся снова. А они ведь должны будут встретиться на этих чертовых сеансах совершенно бессмысленной психотерапии. Как он только мог об этом не подумать! Да будь трижды неладны эти чертовы сеансы! Его душевные терзания только усугубила обнаруженная дома бутылка вина, которую он выпил так стремительно, что, кажется, даже не почувствовал вкуса. В полупьяном состоянии Азирафель вечером вышел в ближайший алкомаркет и, значительно пополнив запасы, растянул свои чрезмерные возлияния на все выходные. Поначалу он даже хотел связаться с Гавриилом и попросить отгул, но подумав о том, какая нравоучительная тирада его ожидает, отказался от этой идеи и решил, что постарается просто не попадаться ему на глаза. Азирафель надеялся отвлечься и углубиться в работу, но ее как назло совсем не было, благодаря стараниям деятельной Анафемы, которая встретила его в понедельник с утра очень удивленным взглядом, но расспрашивать о состоянии явно постеснялась. Он украдкой смотрел на себя в зеркало, ужасаясь своему помятому, отекшему лицу с синеватыми кругами под глазами и осоловевшему взгляду, которому точно не помешали бы темные очки. Он старался не покидать своего кабинета, пытаясь отвлечься чтением очередной книгой, но не мог ни на чем надолго сконцентрироваться, все время мысленно возвращаясь в тот самый вечер и бесконечно ругая себя за несдержанность. Азирафель стыдился не только своего неподобающего вида, но и своих обрывочных воспоминаний, невольно касаясь пальцами припухших губ, которые неосознанно облизывал слишком часто. Он всерьез решил больше не появляться у психотерапевта, и вместо предстоящего вечернего сеанса снова напился дома в одиночестве. Продержавшись в таком подавленном состоянии почти до конца недели, Азирафель совсем не ожидал увидеть Кроули на пороге своего кабинета, надеясь на то, что тот никак не отреагирует на его отсутствие и вскоре вообще позабудет о его существовании. Но Кроули пришел и застал его в ужасно жалком состоянии и полном замешательстве. Наверно так Азирафель еще не позорился ни разу в жизни. Азирафель неохотно приоткрыл глаза и тягостно вздохнул, ощущая непомерную усталость во всем теле. Он уже не помнил, сколько времени провел в таком положении, наедине с вереницей беспорядочных мыслей в своей голове, среди которых не было ни единой здравой. Той самой, которая хоть как-то помогла бы ему обрести душевное равновесие. Его взгляд рассеянно застыл на телефоне, позабытом на поверхности стола залитой слепящим солнечным светом. Азирафель осторожно потянулся к нему, взял в руки и, вновь тяжело вздохнув, просмотрел список исходящих и все же сохранил самый последний номер.***
Азирафель так нервничал в ожидании предстоящего сеанса, на который все же решился придти, что оказался около еще закрытой двери одним из первых. Он занял свое место, и всякий раз бросал беспокойные взгляды на дверь, когда она открывалась, и на пороге появлялся кто-то из участников группы. Кроули пришел предпоследним. Как и всегда стильный, с беззаботной улыбкой и в темных очках, он небрежно сел на стул и закинул ногу на ногу. Азирафель опустил глаза, абсолютно уверенный в том, что Кроули смотрит сейчас именно на него: смотрит, возможно, оценивает и уж точно вспоминает о чем-то весьма конкретном. И хотя его взгляд был привычно скрыт за очками, Азирафель чувствовал, что даже таким он не в силах его выдержать. После доброжелательного приветствия Агнесса Псих обвела пронизывающим взглядом всех присутствующих на вечернем сеансе. — Нашу сегодняшнюю встречу я хотела бы начать с небольшого опроса, — располагающим тоном произнесла она, — и просила бы каждого из вас максимально честно ответить на вопрос — когда у вас случался последний срыв и, что послужило тому причиной. Война расстроено скривилась, а Руди Конверти наоборот довольно потирал пухлые руки. Скверна даже не соизволила открыть глаза, сидя на полу в позе для медитации, а Кроули едва не подавился смешком, глядя, как напротив него Азирафель изменился в лице, стремительно побледнев. Смерть лениво вскинул вверх руку, давая понять, что готов ответить первым. Агнесса Псих вежливо кивнула. — Сегодня, — весело бросил он, — если оно уже наступило. Я просто этого еще не понял, — он пьяно рассмеялся, — я отжигал на вечеринке. Потом она, кажется, закончилась и меня разбудили. Пришлось опохмелиться и вот меня привезли сюда. — Смерть состроил кислую мину. — Я же ответил вам, да? Тогда можно мне прилечь? Голова так и раскалывается. Он, не дожидаясь одобрения, покачиваясь, поднялся и нетвердой походкой пошел в сторону дивана, на котором уснул почти сразу. Агнесса Псих проводила его мимолетным взглядом и с неизменно-доброжелательным выражением лица обратилась к следующему участнику сеанса. Руди Конверти поделился своими успехами, рассказав, что за последние две недели не выпил ни капли и все потому, что расширение его бизнеса проходит весьма хлопотно из-за нерадивых поставщиков и постоянных проверок. Сандальфон сознался, что на днях согрешил кружкой пива в компании старых друзей по семинарии, которые давно забросили служение богу и живут мирской жизнью. Война, не желая вдаваться в подробности, лишь с горечью обозначила наличие существенных проблем связанных с мужчинами в ее личной жизни, которые она вечерами часто заливает сухим мартини. Она казалась непривычно уязвимой, расстроенной и готовой расплакаться. Агнесса Псих обладала не только выдающимся терпением, но могла проявить истинное сострадание, когда это было особенно необходимо. Она выслушала каждого, не выражая никакого осуждения даже тем, кто явно не смог справиться с собой. Вместо того, чтобы делать поучительные наставления о морали, она находила слова поддержки и мотивации для того, чтобы помочь своим подопечным противостоять пагубным пристрастиям. Скверна многозначительно произнесла одно единственное слово — репетиции. Но что конкретно она под этим подразумевала: соблюдение строжайшего ежедневного режима или ежевечерние попойки в поисках вдохновения — так и осталось загадкой. Агнесса Псих не стала настаивать на более развернутом ответе, очевидно предположив, что толку от этого сегодня не будет совсем, учитывая тот факт, что Скверна отличалась на сеансах особой немногословностью и скрытностью. Будучи опытным специалистом, Агнесса Псих хорошо разбиралась в человеческой сущности, смене настроений и эмоциональном фоне каждого, иногда просто наблюдая за своими неординарными и проблемными клиентами и получая из этого достаточно информации. Кроули заметил, как тревожно забегали глаза Азирафеля, стоило Агнессе обратить к нему свой доброжелательный и вместе с тем пытливый взгляд. — Я выпивал, — стыдливо произнес он, быстро разрывая зрительный контакт и поджимая губы, — не сдержался, о чем очень сожалею. — Что-то нарушило ваше душевное равновесие? — поинтересовалась она тоном, преисполненным живого участия. — Да, немного, — неопределенно ответил Азирафель, но словно почувствовав настойчивость во взгляде психотерапевта, вынужденно добавил, — некие разногласия на работе выбили меня из колеи. — И привели к каким-то нежелательным последствиям? — вкрадчиво уточнила она. — Что? К последствиям? — Азирафель нервно встрепенулся, испуганно округлив глаза. — Да, к последствиям, — Агнесса осторожно, но уверенно напомнила ему о его же собственных высказываниях. — Вы упоминали, что вас часто преследуют именно последствия ваших срывов, связанных с употреблением алкоголя. — О, нет! Нет-нет! Нет, конечно, — слишком отчаянно запротестовал Азирафель, едва не вскакивая со стула, словно тот в одно мгновение сделался нестерпимо горячим, напоминая раскаленную адскую сковороду, — я всего-навсего позволил себе лишнего, — взволнованно произнес он и резко осекся. Его тревожный взгляд на долю секунды метнулся к Кроули, а лицо порозовело. — Я имел в виду лишнего в плане алкоголя и ничего больше, — он отрывисто выдохнул, будто сдерживаясь от того, чтобы не сказать чего-то еще, что могло быть неверно истолковано. Агнесса Псих не сводила с него внимательного взгляда, словно то, что она сейчас увидела, раскрыло ей больше, чем этот сбивчивый и неуверенный ответ. — Я вижу, что вы очень правильный и совестливый человек, — неожиданно вмешался Сандальфон, проявляя почти отеческое участие. — Вам бы не помешало прийти в нашу церковь. Посидеть на проповеди, приобщиться к вере. Ведь только крепкая вера способна помочь противостоять искушениям Дьявола, — наставительно добавил он. Азирафель осторожно покосился на викария и, машинально закивал, заливаясь еще более густым румянцем. Агнесса Псих сдержанно улыбнулась, явно одобряя высказанную со стороны Сандальфона поддержку. Она уже собиралась обратиться с вопросом к Кроули, но его крайне сосредоточенное выражение лица, с которым он смотрел на Азирафеля, заставило ее выдержать значительную паузу. Обычно слабо вовлеченный в процесс обсуждения и всегда расслабленно-насмешливый, сейчас он выглядел неожиданно напряженным. Но словно остро ощутив на себе ее внимание, Кроули мгновенно преобразился, расплываясь в лукавой улыбке и непринужденно поворачивая голову в ее сторону. — Как всегда и без всяких на то причин, — усмехнувшись, небрежно бросил он, дерзко вскинув бровь и явно довольный собой. Агнесса, словно ожидая услышать именно то, что и услышала, позволила себе в ответ лишь снисходительную улыбку. Оставшееся время до конца сеанса они посвятили вопросам повышения мотивации и развитию механизмов сдерживания. Агнесса Псих говорила о важности нахождения внутренней мотивации и о том, как совершенствовать способность контролировать свои эмоции и поступки. Азирафель старался внимать словам психотерапевта с утроенной силой, а Кроули, безучастно смотрел в одну точку, словно о чем-то глубоко задумавшись. Он покинул кабинет психотерапевта первым и Азирафель, неторопливо пройдя следом, обнаружил его курящим около входа. Азирафель слегка помялся на ступенях, прежде чем выйти из здания, нервно растирая похолодевшие ладони. Но, не смотря на волнение, он все же подошел, припоминая об их договоренности. — Мне, кажется, что ты выглядишь уставшим, — негромко произнес он, остановившись за спиной Кроули. — Тебе кажется, — усмехнувшись, ответил Кроули, повернувшись к нему, — просто от этого занудства меня постоянно клонило в сон, — он долго и с наслаждением затянулся. — Да, еще Смерть — мерзавец, занял диван и спал там с таким явным удовольствием, что оставалось только позавидовать. Азирафель робко улыбнулся, жмурясь от яркого солнца. Его руки все еще оставались холодными и, он не знал, куда их деть. Он заметно нервничал, не решаясь продолжить разговор, и смотрел то под ноги, то по сторонам, словно искал какой-то новый способ уйти от неловкой ситуации. — Что ж, мы ведь собирались поговорить, — напомнил Кроули, отчетливо понимая, что Азирафель не сможет озвучить это первым и ему требуется некоторая помощь. — Да, я помню, — зажато произнес Азирафель, кивая и вскользь взглянув на Кроули. — Хорошо, вот только не знаю, где бы нам… — Кроули завертел головой, выискивая какое-нибудь немноголюдное местечко. — Только… — торопливо перебил его Азирафель и неуверенно запнулся. Кроули вопросительно поднял брови. — Ты не будешь против, если мы прогуляемся? Здесь неподалеку есть парк. — Конечно, без проблем, веди, — легко согласился Кроули, бросив окурок с ближайшую урну, — уверен, что в прогулках и парках ты разбираешься лучше меня, — иронично улыбаясь, добавил он. Азирафель застенчиво опустил глаза и пожал плечами, делая шаг в направлении пешеходного перехода. Вечер середины августа выдался ясным и теплым. Деревья тихо шелестели еще зеленой листвой, а утки в ближайшем пруду громко переговаривались между собой, стайками подплывая к детям, кидающим им хлебные корки. Азирафель, с улыбкой поглядывая на них, осторожно завел разговор о чудесной погоде и солнечных днях, таких несвойственных для их изменчивого дождливого климата. Кроули шел рядом и курил, молчаливо наблюдая за тем, как Азирафель медленно возвращается к прежней общительности. Он все еще был несколько скован, но Кроули не торопил его, размышляя о том, что вот так вот просто прогуливался по парку, кажется, очень давно. В какой-то другой, совсем позабытой жизни. Они обогнули большой пруд, удаляясь по широкой тенистой аллее от шума и людской суеты, которой был наполнен парк в этот летний пятничный вечер. Поднявшийся ветер забавно растрепал волосы на голове Азирафеля и мешал Кроули прикурить очередную сигарету. — Я не ожидал увидеть тебя в библиотеке, — осторожно произнес Азирафель, подняв глаза к небу и глядя вверх на сомкнувшиеся кроны высоких деревьев над их головами. — Ваш несговорчивый охранник видимо тоже, — фыркнул Кроули, со смешком выдыхая сигаретный дым. — Представляю, что он тебе наговорил, — Азирафель покачал головой и, заложив руки за спину, медленно продолжал идти вперед. — Я сам виноват. Надо было просто взять книгу, пройти в читальный зал, а потом уже оттуда найти дорогу в новый корпус, — сказал Кроули, поправляя очки на переносице. — Откуда ты знаешь, что так можно было сделать? Ты раньше бывал в нашей библиотеке? — с удивлением спросил Азирафель. — Каждый в своей жизни хотя бы раз бывал в библиотеке. Тем более в такой большой и такой известной, — сухо пояснил Кроули. Азирафель с нетерпением посмотрел на Кроули в надежде на то, что тот расскажет немного больше о том, что же могло привести его в такое место, которое казалось весьма далеким от обычной сферы его интересов. Но Кроули молчал, будто не желая делиться своими мыслями. Он лишь повел плечами и снова закурил. Азирафель тихо вздохнул, опуская взгляд на мощеную дорогу. — Я подумал, что ты собрался завязать с психотерапией, — неожиданно серьезно произнес Кроули и резко остановился, пристально глядя на Азирафеля. — Не хотел стать тому причиной. — Нет-нет, я не собирался… Просто… — Азирафель встревоженно замялся, замирая напротив и вновь отводя взгляд в сторону. — Мне показалось, что для тебя все стало совсем непросто после того вечера, — не выдержав длительной паузы, нетерпеливо вставил Кроули. Он плотно сжал губами сигарету и, глубоко затянувшись, продолжал смотреть в лицо Азирафеля. — Извини, я не должен был так себя вести, — проговорил Азирафель, — ни в баре… ни после в своем кабинете… но я… я был очень смущен, — он сдавленно вздохнул, виновато сведя брови, — тем, что… ну… — он словно не находил подходящих слов, чтобы облечь в них произошедшее, — я слишком много выпил тогда… — оправдываясь, добавил он, — и просто не знал, как быть… как быть дальше… — Быть дальше? — переспросил Кроули. — Ну да … не хотелось создавать проблем… — Азирафель задышал часто и отрывисто, опуская голову все ниже. Мрачная тень стыда легла на его миловидное лицо. — Проблем? — Кроули удивленно приоткрыл рот. Порыв усилившегося ветра затушил сигарету в его руке. — Да, потому что мне это совсем несвойственно… я не такой, — надрывно произнес он, облизывая пересохшие губы, — и все это просто стечение обстоятельств… случайность. Редкие лучи исчезающего солнца бросали рваные темные тени на светлые одежды Азирафеля, словно еще отчетливее подчеркивая его подавленность и смущение. Он безуспешно пытался запахнуть легкий пиджак, зябко сминая руками тонкую ткань, и хмурился от пыли, поднявшейся от ветра. Кроули стоял неподвижно, изумленно глядя на горькое смятение, которое неожиданно охватило благочестивый облик Азирафеля, словно тот действительно считал, что совершил что-то абсолютно непоправимое и не мог себе этого простить. — Нет, никаких проблем, Азирафель, — успокаивающе произнес Кроули, подтверждая свои слова мягкой, но немного растерянной улыбкой. — Нет? — Азирафель поднял на него отчаянно вопрошающий взгляд. — Нет и не было, — продолжил Кроули, ощущая себя до невозможного странно, в ситуации, когда от него потребовалось проявить особенную чуткость в отношении столь ранимого человека, каким оказался Азирафель, поэтому слабо усмехнувшись, он в привычном для себя тоне, шутливо добавил, — ну, разве, что с алкоголем. — О, да, с алкоголем у меня очень большие проблемы, — ответил Азирафель, смущенно улыбаясь и выражая робкую благодарность тихим взглядом. — Ты слишком преувеличиваешь, — иронично хмыкнул Кроули, заметив неуверенное оживление в серых глазах. Крупная капля упала на плечо Кроули, и он, недовольно скривившись, поднял голову. Солнце давно скрылось, а темная дождевая туча нависла над аллеей, готовая разразиться сильнейшим ливнем. — Блять, — раздраженно бросил Кроули, когда несколько капель скатились по лицу, оставляя после себя холодные дорожки. — Сейчас польет, как из ведра, — встрепенулся Азирафель, ощутив, как с неба часто закапало ему за шиворот. — Ну чего ты стоишь, нам надо где-то укрыться, — Кроули уже был готов сорваться с места, но еще не определился с направлением. — Можно попробовать под деревьями, — предложил Азирафель, неприятно поежившись и оглядывая крупные стволы с шероховатой корой поблизости. — Ты смеешься? Сам же сказал, что вот-вот польет, — Кроули крутился на месте, хмурясь и стараясь сориентироваться. — Твоя машина! — радостно воскликнул Азирафель. — Да она черт знает где! — Кроули нахмурился и отрицательно помотал головой. — Так, валим отсюда и как можно скорее! Он стремительно рванул по аллее в сторону противоположную той, откуда они пришли. Азирафель постарался не отставать, но эта попытка почти сразу провалилась, и он мимолетно подумал о том, что слова Гавриила о фитнес тренере, пробежках и прочей чепухе, были не так уж бессмысленны. Кроули, находясь на два десятка шагов впереди, обернулся и, увидев, что Азирафель откровенно отстает, несколько замедлился, нещадно намокая. — Не знаешь, может здесь есть беседка? — спросил он, когда Азирафелю, наконец, удалось поравняться с ним. — Не знаю… я никогда не заходил так далеко, но… — бежать и говорить оказалось весьма затруднительно, но Азирафель, тяжело выдохнув, добавил, — там должен… должен быть выход… я надеюсь. — Само собой, что где-то все-таки есть выход, — Кроули провел рукой по мокрым волосам в тот самый момент, когда над их головами ярко сверкнула молния, а раскат грома заставил Азирафеля едва не пригнуться к земле. — Господи, просто Апокалипсис какой-то, — нервно воскликнул Азирафель, почувствовав, как дыхание окончательно сбилось, а в ботинках противно захлюпала вода. — Давай быстрее! — отрывисто прикрикнул Кроули и, схватив его за руку, решительно потянул за собой. Азирафель поскользнулся и с трудом удержал равновесие, ощутив при этом значительную силу, с которой Кроули рванул с места, вовлекая его в изнурительную пробежку по мокрой мощеной дороге. Дождь превратил ее в сплошной поток воды, и делать каждый новый шаг становилось все труднее. Азирафель ощущал, как сердце загнанно бьется в груди и как теплая уверенная ладонь Кроули сжимает его руку. Дождь лил беспросветной стеной. Кроули внезапно остановился на перекрестке и огляделся, а, увидев долгожданный выход из парка, ускорился столь стремительно, что Азирафель мученически застонал, но просить о передышке не решился. Хотя понимал, что это финальное ускорение мало что изменит, когда они оба уже основательно вымокли. Они покинули парк и перебежали дорогу, оказавшись на другой стороне улицы, где люди прятались от дождя под входными навесами маленьких магазинов. Кроули все еще держал его за руку, хаотично дергая в разные стороны, но у Азирафеля не осталось сил, чтобы понять что происходит. Он был готов согнуться пополам или схватиться за ближайший фонарный столб, чтобы попытаться начать дышать в полную силу. Кроули крутился волчком, стараясь найти хоть какое-то укрытие и, увидев на соседнем доме вывеску со знакомым названием, вновь резко потянул Азирафеля за руку. Дверь распахнулась, и лицо Азирафеля обдало теплым воздухом с пряным древесным ароматом. Шум дождя стих, а Кроули выпустил его ладонь, позволяя привалиться спиной к ближайшей стене и вытереть руками мокрое лицо. Они находились в слабо освещенной входной группе какого-то заведения и, подняв глаза, Азирафель увидел, как Кроули довольно улыбается ему, стоя напротив. Азирафель продолжал отрывисто дышать через отрытый рот, широко распахнув глаза. Он чувствовал себя совершенно измотанным после этой неожиданной пробежки под дождем и не мог вспомнить, когда вообще в последний раз бегал. — Ты как? — ровно спросил Кроули, словно и вовсе не участвовал в этом диком спринте. — Ты слишком… — Азирафель поперхнулся воздухом и закашлялся, — … слишком быстрый для меня, — добавил он, качая головой и ослабляя галстук-бабочку. — И, кажется, насквозь мокрый. Ненавижу дождь, — усмехнулся Кроули, рывком снимая с себя пиджак, — идем! Он уверенно пошел вперед, оставляя на сухом полу грязные следы. Азирафель, все еще задыхаясь, плелся следом, ощутив, как замерзает в тяжелой влажной одежде. Он дошел до барной стойки и, бессильно оперевшись на нее локтями, вновь вытер лицо, провел руками по промокшим волосам и несколько раз моргнул, восстанавливая четкость зрения. Кроули, словно появившись из ниоткуда, положил перед ним охапку бумажных салфеток. Азирафель вымученно посмотрел на него. Тонкая черная рубашка прилипла к худощавому телу. Волосы, изрядно намокнув, словно потемнели и стояли забавным торчком, а по вискам медленно скатывалась дождевая вода. Несколько капель упали с острого подбородка на открытый участок груди, но Кроули слишком озабоченно вглядывался в экран телефона, пытаясь включить его, чтобы обратить на это внимание. Азирафель зябко сжался. — Не стой так, иначе совсем окоченеешь. И снимай все это, — Кроули сделал неопределенный жест рукой, не отрывая взгляда от телефона. — Наверно надо вызвать такси, — дыша более свободно, сказал Азирафель, аккуратно снимая пиджак, а следом и жилет, с радостью обнаружив, что рубашка под ним все же не такая мокрая, как у Кроули. — Кто бы еще приехал за нами в такой ливень, — смешно фыркнув, произнес Кроули и отложил телефон на барную стойку. Он взял сразу несколько салфеток, стараясь вытереть лицо, шею и волосы, отчего они еще больше растрепались, придав ему вид промокшего воробья. На экране телефона обновилась какая-то карта, и Кроули, коротко взглянув на нее, добавил, — похоже, что нам придется согреваться здесь какое-то время. Приложение сбоит от сумасшедшего количества запросов. Азирафель вздохнул, неодобрительно оглядывая забрызганные грязью светлые брюки, неприятно прилипающие к ногам. Он забрал с соседнего стула мокрый пиджак Кроули и, пройдя к ближайшей вешалке, повесил его вместе со своим и аккуратно расправил. Ему очень хотелось скинуть хлюпающие ботинки и вообще, как можно скорее избавиться от всей этой сырости, но такой возможности не было, и поэтому он вновь вернулся к барной стойке, на которой обнаружил бутылку уже знакомого Талискера и высокий стакан с дымящимся глинтвейном. Азирафель смерил горячий напиток настороженным взглядом, но от него исходил такой приятный пряный аромат, что он не удержался и с наслаждением вдохнул его. После чего вопросительно посмотрел на Кроули. — Что? — Кроули выразительно изогнул бровь, — или, может быть, ты считаешь, что жасминовый чай окажется более полезным в такой ситуации? — Спасибо, — вежливо улыбаясь, произнес Азирафель, — и я ничего такого не имел в виду. — Хмм, не имел в виду он, ну, конечно, — насмешливо проворчал Кроули, — а выглядело именно так. — Он расстегнул манжеты и закатал рукава, передернул плечами и сел на высокий стул. — Тебе должно быть ужасно холодно, — сочувствующе произнес Азирафель, заметив, как мокрая ткань рубашки обтянула спину Кроули. — Ничего, сейчас мы это исправим, — Кроули потянулся к бутылке и налил себе почти полный стакан. Азирафель расположился рядом и, обхватив озябшими руками горячий стакан с глинтвейном, сделал несколько коротких глотков, получая немалое удовольствие от приятного вкуса, но продолжая дрожать. Кроули выпил виски залпом и налил себе снова. Крепкий алкоголь стремительно хлынул в кровь, заставляя внутренности мгновенно наполниться теплом, и промозглая сырость от одежды больше не ощущалась так сильно. Глинтвейн пришелся Азирафелю по вкусу и вскоре он попросил бармена повторить заказ. Стакан Кроули еще наполненный наполовину стоял на барной стойке и Азирафель с любопытством осторожно пододвинул его к себе. Сначала он покрутил его в руках, заинтересованно разглядывая, а потом решился понюхать, после чего сразу же отстранился, разочарованно скривившись. Кроули, наблюдая за его действиями, тихо рассмеялся. — Что? Слишком резкий? — небрежно спросил он, забирая стакан и делая большой глоток. — Я… я даже не знаю, как охарактеризовать этот запах, — Азирафель состроил гримасу стойкого отвращения, что вышло несколько смешно, — но это… это пахнет каким-то болотом, еще, кажется, водорослями и, наверно, немного смолой. — Оуу, а у тебя прекрасные рецепторы, — Кроули довольно улыбнулся. — Если вдруг наскучит работа в библиотеке, то ты можешь попробовать себя в качестве сомелье. Азирафель умилительно свел брови на переносице и закатил глаза, словно шутливо укоряя Кроули за подобный комплимент. За окном медленно стемнело, а в баре прибавилось посетителей. Некоторые из них смеющиеся и промокшие, другие — недовольно фыркающие и раздраженные, быстро проходили в зал, отряхиваясь и ругая несносную погоду. Кроули почти согрелся, что позволило ему более свободно расположиться на высоком стуле и с неподдельным удивлением отметить, как после неизвестно какого по счету глинтвейна, к Азирафелю неожиданно вернулась непринужденная раскованность. Он вновь оживленно и много говорил, сияя восторженным взглядом с немалой долей кокетства, явно обращенного к Кроули, а его плутовские глаза то и дело смотрели с нескрываемым озорством. Его перестали смущать случайные соприкосновения, от которых он краснел, вздрагивал и старательно дистанцировался все это время. Кроули отчетливо чувствовал, что образ такого Азирафеля, который сейчас так откровенно снова позволял себе флиртовать, никак не вяжется в его голове с тем Азирафелем, который в парке стыдливо опускал глаза, невнятно лепетал о своих сожалениях и о том, что он совсем не такой. Не смотря на то, что Кроули уже выпил большую часть бутылки и не имел ничего против очередного интимного приключения, он все еще не мог понять, как такие странные метаморфозы могли произойти с Азирафелем столь стремительно. Неужели алкоголь настолько сильно влиял на его сознание? Кроули, пребывая в состоянии умеренно-пьяной задумчивости, решился выйти из заведения и покурить, но когда он вернулся обратно, то его недоумение достигло абсолютно новых пределов. Он увидел в руках Азирафеля свой стакан, наполненный тем самым Талискером, от одного запаха которого тот брезгливо скривил лицо еще в самом начале вечера. Но теперь, по какой-то неизвестной Кроули причине, Азирафель пил его жадно и большими глотками, словно не мог насытиться этой янтарной жидкостью. Кроули остановился у входа в зал и, глядя на Азирафеля, изумленно приоткрыл рот и развел руки в стороны, демонстрируя отчаянную растерянность. Азирафель, покончив с одним стаканом, мучительно поморщился, но снова потянулся за бутылкой, чтобы быстро налить следующую порцию и поднести ее к губам с тяжелым вздохом. Кроули, слегка покачиваясь, но от того не менее целеустремленно пошел вперед, быстро оказавшись около бара. — Азирафель, что с тобой? Что ты делаешь, черт возьми? — Кроули успел перехватить его руку, но стакан уже был опустошен больше чем наполовину. — Оуу, ты вернулся. Я так рад, — Азирафель поднял на него ошалевший взгляд и широко улыбнулся. — Это я вижу, — Кроули иронично усмехнулся, наморщив лоб. — Ты что творишь, а? — Я… я ничего… я ждал тебя и … ну и вот, видишь, заскучал, — заплетающимся языком ответил Азирафель и, глухо икнув, вновь попытался сделать глоток, но Кроули успел забрать у него стакан и выпил содержимое сам. Кроули резко развернул Азирафеля к себе, но тот едва не упал со стула, неуклюже схватившись за его пиджак. — Азирафель, ты в себе вообще? Ты на хрена это сделал то? — продолжал изрядно недоумевать Кроули, вглядываясь в совершенно отсутствующее лицо Азирафеля, который смотрел на него потерянным, невидящим взглядом. Он стремительно слабел, погружаясь в пьяную прострацию, но продолжая невменяемо улыбаться. — Вам требуется помощь? — к Кроули обратился бармен, заметив непростую ситуацию и кивая на Азирафеля, который уже был готов распластаться на барной стойке. Но Кроули в ответ лишь отрицательно покачал головой, бросил на стойку несколько купюр и бармен поспешно удалился. Кроули посмотрел на Азирафеля, медленно сползающего со стула и вовремя предотвратив его неминуемое падение, потянул на себя, обхватывая за талию. Азирафель опустил тяжелую голову ему на плечо, мазнув по шее мягкими влажными губами, и что-то бессвязно промычал. Кроули невольно прижался щекой к белым волосам и усмехнулся, забирая со стойки телефон. Спустя некоторое время короткий сигнал приложения оповестил о прибытии такси, и Кроули попытался немного растолкать Азирафеля, чтобы добраться до выхода. Азирафель невнятно протестовал, не желая подниматься со стула и с трудом перебирая ногами. Кроули, пошатываясь и матерясь в полголоса, медленно тащил Азирафеля к выходу. Они вышли в прохладную ночь и Азирафель, судорожно задрожав, вцепился в Кроули с такой силой, что на черной рубашке отскочили несколько пуговиц, а ворот ощутимо врезался в шею. Кроули поморщился, но приобнял его, теснее прижимая к себе, и взглядом отыскал такси. Водитель сначала недоверчиво косился на них в зеркало заднего вида, а потом все же не выдержал затянувшегося молчания и обернулся. Кроули, задумчиво покусывая губы, смотрел в окно. Вполне разумной идеей было отвезти Азирафеля домой, но он не знал адреса, а пытаться добиться от него сейчас хоть какой-то информации, казалось явно бесполезным занятием, потому что, едва забравшись в машину, он сразу же отрубился, плотно придвинувшись к Кроули и обхватив его руку. Привезти же его к себе домой… Кроули нахмурился, отрывисто выдохнул и повернулся к водителю. — Отвезите нас до приличной ближайшей гостиницы, — наконец, произнес он, и водитель утвердительно кивнул. Дорога показалась недолгой, и вскоре такси плавно затормозило около небольшой гостиницы в тихом квартале. Кроули, открыв дверь, огляделся, но не сразу понял, где именно они находятся. Девушка администратор, не ожидавшая ночных визитеров, заспанно моргая, смотрела на то, как Кроули сначала втащил, а потом благополучно усадил Азирафеля на ближайший диван и прошел к стойке регистрации. — Номер на одну ночь, — односложно произнес Кроули, протягивая ей водительское удостоверение. — Извините, но из свободных остался только дабл, — девушка вежливо улыбнулась, заинтересованно разглядывая Кроули. — Без проблем, — с усмешкой ответил он, дернув уголком рта. Неожиданно за спиной Кроули послышались характерное сопение и беспокойная возня. Он лениво оглянулся, а девушка отвлеклась от оформления номера и привстала со своего места. Азирафель без всякого стеснения принял лежачее положение и, удобно устроившись на небольшом диване, совсем по-детски положил руки под щеку. — И… — девушка осторожно указала рукой в его сторону. — И никаких вопросов, — предупредительно вставил Кроули, тонко улыбнувшись и оставляя на стойке оплату за номер и небольшой бонус в качестве благодарности. Девушка понимающе закивала, сдерживая ответную улыбку и торопливо возвращая документы вместе с ключ-картой. Номер оказался просторным с большим окном и широкой двуспальной кроватью, на которую Кроули осторожно уложил Азирафеля, проворно снимая с него обувь, развязывая галстук-бабочку и расстегивая ворот рубашки. Азирафель завозился на постели, попытался приоткрыть глаза и зашевелил губами, но как только почувствовал на себе вес теплого одеяла, сразу затих, задышав глубоко и размеренно. Кроули отошел от кровати, скинул в углу ботинки, бросил на кресло пиджак. Он расстегнул оставшиеся пуговицы на уже высохшей рубашке, вытаскивая ее из-за пояса джинсов и расположившись на диване напротив, снял очки. Он устало потер глаза, размял шею, широко раскинул руки и откинулся на мягкие подушки. Запрокинул голову назад и отрешенно уставился в потолок. В голове неприятно шумело и ему снова требовалось выпить. За окном редко проезжали машины. Свет от их фар отражался на темном поблескивающем потолке, вытягиваясь в длинные линии, играя золотистыми оттенками, словно зажигая и тут же гася мнимые звезды, которые воображение Кроули превращало в созвездия. Это было что-то из детства, когда можно было часами лежать ночью в своей комнате и рассматривать край звездного неба, виднеющегося в незанавешенное окно. Лежать и беззаботно мечтать о космосе, метеоритном дожде, млечном пути и Альфа Центавре — звездной системе, самой ближайшей к Земле. Тогда, когда еще можно было чувствовать себя наивным ребенком. Кроули вздохнул и печально усмехнулся. Он неохотно поднял голову и, прищурившись, осмотрел комнату. Мини-бар нашелся почти сразу и Кроули выгреб из него весь крепкий алкоголь, который только смог обнаружить. Он мельком посмотрел на спящего Азирафеля, который даже в хлам пьяный спал, словно белокурый ангел с полотен итальянских живописцев эпохи Высокого Возрождения. Кроули невольно улыбнулся. Он, вернувшись к дивану, с трудом уместил запасы алкоголя на небольшом столике, едва не смахнув с него карандаш и блокнот для заметок. Открыл первый попавшийся под руку коньяк и выпил его, забираясь с ногами на диван. Казалось, что вкус алкоголя для него не имеет особого значения, а важен лишь градус и Кроули вполне отдавал себе отчет в том, что иногда так оно и было, когда нужно было просто догнаться до определенного состояния и он, не задумываясь, выпил еще. Глаза медленно блуждали по комнате, пока вновь не остановились на спящем Азирафеле. Он лежал в точности так же, как и часом раньше в холле гостиницы и в своей безмятежности казался Кроули мирно спящим ангелом, чистым и безгрешным. Кроули опустил глаза, снова натыкаясь взглядом на блокнот, а руки сами потянулись за карандашом. Тонкие, мягкие линии ложились на плотную бумагу легко. Кроули задумчиво склонил голову к плечу, продолжая рисовать, а долгий, внимательный взгляд, цепко выхватывал самые мельчайшие детали. Он смотрел на рисунок, слегка улыбаясь и в который раз прикусывая зубами карандаш, отточенным движением кисти делал финальные штрихи. Азирафель во сне тихо застонал и перевернулся на спину, сменяя позу, но Кроули уже закончил. Он бросил короткий взгляд на очки, оставленные на другом конце дивана, но заметив, что Азирафель так не проснулся, принял расслабленную позу и снова выпил, отложил блокнот и, скользя по рисунку оценивающим взглядом, неожиданно нахмурился. Кроули протянул руку с явным желанием вырвать листок, но, в последний момент отчего-то передумал, захлопнул блокнот и отвернулся. Он, глядя в окно, неподвижно просидел еще некоторое время, мысленно оценивая все увиденное сегодня и понимая, что утром ему потребуются объяснения и на этот раз вполне конкретные. Захотелось спать и Кроули, бесшумно поднявшись, сделал небольшой круг по комнате и подошел к окну. Темнота медленно рассеивалась, предвещая грядущий рассвет. Он забрал с кровати подушку, покрывало и лег на диван, вытянувшись во весь рост, и уснул почти мгновенно. Прохладный воздух коснулся лица Азирафеля. Он судорожно вздохнул, зябко поежившись, и попытался натянуть одеяло выше, но сон уже прервался, а до его слуха донесся тихий щелчок зажигалки. Азирафель приоткрыл глаза, ощущая, как мгновенно развивается пронзительная головная боль, а к горлу подступила неприятная тошнота. Он мучительно застонал и зажмурился, тяжело поднимаясь от подушки и закрывая лицо ладонями. — Там бутылка воды на тумбочке, — сквозь боль до него донесся знакомый голос. Азирафель слепо шарил рукой слева от себя, пока не наткнулся на бутылку ледяной воды, которую с трудом открыл и сделал несколько жадных глотков. — Господи… как же… как же плохо, — запинаясь, проговорил он, зарываясь пальцами в короткие светлые волосы, но еще не в состоянии открыть глаза. — Где мы? — очень тихо добавил он и снова отпил из бутылки. Ответа не последовало. Азирафель на ощупь вылил остатки воды в дрожащую ладонь и омыл лицо, медленно моргая мокрыми ресницами. Он осторожно повернул голову и, щурясь от света, посмотрел на Кроули, который в расстегнутой рубашке и джинсах стоял около распахнутого окна и курил. Тонкая ткань дрожала от ветра, касаясь обнаженной груди, выступающих ребер и гладких мышц подтянутого живота. Кроули смотрел в окно, упираясь плечом в оконный косяк. — Мы что? Мы опять, да? — глухо простонал Азирафель и неосторожно потряс головой, сразу же пожалев об этом, потому что боль с нарастающей силой забилась в висках. — Издеваешься? — грубовато отозвался Кроули и резко повернулся, глядя на него. Азирафель неопределенно пожал плечами и опустил голову. Кроули выбросил окурок в окно и подошел к кровати. Он нетерпеливым движением взял за спинку ближайший стул и сел на него верхом, широко расставив длинные ноги. Азирафель медленно отклонился назад, упираясь спиной в изголовье кровати, и поднял на него измученный взгляд. Он выглядел разбитым, бледным и растрепанным, с покрасневшими, тусклыми глазами и виновато надломленными бровями. — Я ничего не помню, — тихо произнес он, стыдливо поджимая губы. — Что совсем ничего? Да, ну! — отрывисто бросил Кроули, напряженно хмурясь и забирая со столика пачку сигарет. — Да, — Азирафель слабо кивнул, отводя взгляд. — Что ж, — Кроули сделал выразительную паузу, словно настаивая, чтобы Азирафель посмотрел на него и после недолгого замешательства тот поднял глаза. — Я могу предположить, что ты не помнишь, как мы оказались здесь. Не помнишь, как поднимались на лифте. Не помнишь, как ты чуть не уснул прямо в лобби и как мы ехали в такси. Конечно же, ты не помнишь, как мы покинули тот бар, но то, как ты отчаянно напивался виски, словно против воли вливая в себя один стакан за другим, ты же должен помнить?! — с вызовом закончил Кроули, делая короткие затяжки и часто выдыхая удушливый дым. Азирафель тревожно сминал пальцами мягкое одеяло, разглядывая собственные руки, часто моргал и нерешительно прикусывал губы. — Да, я… я ничего такого… просто попробовал на вкус… — начал он, неуверенно оправдываясь. — Стаканами? Полбутылки? — перебил Кроули, возмущенно приподнимая брови. — Да, какими стаканами… я… так… немного… — попытался отрицать Азирафель. — Я видел! Видел, как ты морщился и продолжал с отвращением пить! — припечатал Кроули, несколько теряя терпение. — Ну, вкус и правда немного специфический… Да и как оказалось… эффект слишком, слишком сильный для меня… Я не рассчитал… — он безуспешно пытался развить свою мысль относительно впечатлений от испробованного виски. — Азирафель, — многозначительным тоном произнес Кроули, — а теперь я хотел бы услышать правду. Азирафель покраснел, прикрыл глаза и тяжело вздохнул, словно чувствуя себя загнанным в угол под настойчивым напором Кроули, который сидел напротив и выжидательно молчал, глядя на него. Ему захотелось привычно избежать неудобного разговора, спрятаться за пространными отговорками или вовсе встать и уйти. Но сейчас на это не осталось ни капли физических сил. Мысли текли сумбурно и медленно, а сочинять на ходу что-то правдоподобное оказалось весьма сложно в таком состоянии. Его мутило, голова разрывалась от сильнейшего похмелья, а тело обессилено расслабилось в теплой постели. — Кроули, сними очки, пожалуйста, — тихо попросил он, поднимая на него неуверенный осторожный взгляд. Кроули криво усмехнулся. — Это хорошая попытка, Азирафель, но — нет, — однозначно ответил он. — Мне было бы так гораздо легче, — Азирафель нервно облизал губы, шумно вздохнул, отвел взгляд и, понимая, что Кроули не уступит, сдавленно заговорил. — Я всегда оказываюсь в подобных ситуациях, когда перебираю с алкоголем. Прихожу в бар, чтобы немного расслабиться, а на утро обнаруживаю себя на другом конце города в постели с мужчиной. — Он сухо сглотнул и горестно нахмурился. — Всегда… с мужчиной. Но я … я — не гей. Я стремлюсь быть нормальным. Стремлюсь не попадаться в эту ловушку, но алкоголь… Алкоголь делает меня таким… и я не могу себя контролировать… Я не справляюсь, поэтому и пришел на психотерапию, чтобы получить помощь, перестать пить и стать, наконец, полноценным. Азирафель замолчал, низко опустив голову, и поэтому не мог видеть крайне изумленное лицо Кроули, который глубоко затянулся и стряхнул пепел с сигареты прямо на пол. Он был слегка сбит с толку этим скомканным отчаянным признанием и поэтому после долгой паузы задумчиво спросил: — И ты никогда не был в отношениях? — С кем именно? — Да, это неважно. Хоть с кем-то. Так был или нет? — Не был. Ну, как не был… с мужчинами — нет, конечно. А с девушками… Я встречался когда-то в университете и пытался после, но это… В общем неважно… Но я хотел бы. Хотел, чтобы это была девушка, семья и, как положено… — Азирафель запнулся и вздрогнул, услышав громкое вступление какой-то композиции. Кроули, ловко извернувшись, достал телефон из кармана и, хмуро посмотрев на экран, нетерпеливо сбросил вызов и отключил звук. Он небрежным движением отложил телефон на стол и вновь посмотрел на Азирафеля. — Значит, не был, — озадаченно констатировал он, возобновляя прерванный разговор. Азирафель вяло покачал головой. — Ты просто каждый раз приходишь в бар, выпиваешь, завязываешь мимолетное знакомство, подразумевающее быстрый секс и на этом все заканчивается? Так? — Выходит, что так, — стыдливо согласился Азирафель. — И как ты сам сейчас сказал, ты выбираешь себе в компанию именно мужчин? — уточнил Кроули, тихо прищелкнув языком. Азирафель ничего не ответил, и, казалось, опустил голову еще ниже. — Так может дело вовсе не в алкоголе? — Не в алкоголе, — растерянно повторил Азирафель, не поднимая взгляда, — сомневаюсь. Трезвый я не позволяю себе подобного поведения. — Хочешь сказать, что никогда не занимался сексом не напиваясь? — спросил Кроули, несколько удивленно приподнимая брови. Легкая усмешка тронула его губы. — Нет, — неохотно отозвался Азирафель, подтягивая одеяло выше. — И что, будучи трезвым и общаясь с заинтересовавшим тебя мужчиной, ты не думал о нем, как о потенциальном партнере? — Кроули с еще большим удивлением в голосе наморщил лоб. Азирафель невольно поджал губы и смущенно покраснел, вспоминая, как большинство его непродолжительных знакомств заканчивались всегда одинаково: в постели, в туалетах баров, кинотеатров или даже парков, когда он оказывался неизменно пьян. Из последнего некстати вспомнился тот же Эрик. Азирафель продолжал молчать, когда экран телефона Кроули снова ожил, взывая к нему очередным беззвучным звонком, но сам Кроули даже не обернулся. — Вот именно, — выразительно произнес он, судорожно передернув плечами, словно ему внезапно стало холодно, — а ты не думал о том, что просто сдерживаешь себя насильно? — Конечно, я сдерживаю себя, потому что, — утомленно ответил Азирафель со слабым раздражением, — потому, что это неправильно… так не должно быть… я не такой… не хочу быть таким. — Ты сам так решил или попал под влияние вашего консервативного библиотечного сообщества? — Кроули сделал очередную затяжку и Азирафель отчетливо увидел, как нервно затряслась сигарета в его руках. — С тобой все хорошо? — озабоченно спросил он. — Все нормально, — Кроули напряг скулы, отрывисто выдохнул и резко поднялся со стула. — Точно? — Азирафель нахмурился. — Да, точно, я сейчас, — Кроули огляделся, забрал с кресла пиджак и быстро скрылся за дверью ванной комнаты. Азирафель устало вздохнул, глядя на телефон, который продолжал настойчиво звонить. Кроули вернулся спустя пару минут. Он несколько раз шумно втянул носом воздух и потряс головой, вновь расположившись на стуле и убирая надоедливый телефон в карман пиджака. Его руки больше не тряслись, а плечи были привычно расслаблены. — И ты напился до такого состояния, потому что… — намеренно не договорил Кроули, предлагая Азирафелю сделать это за него. — Потому, что не хотел, чтобы все, что произошло тогда в баре, повторилось, — с мученическим вздохом закончил Азирафель, глядя в сторону. — Но тогда в баре тебе понравилось, — Кроули мягко улыбнулся, поправляя ворот, уже застегнутой рубашки, на которой не хватало нескольких пуговиц, — чтобы ты там не пытался, но ты явно… — Кроули… — тихо произнес Азирафель, словно умоляя его не продолжать. — Что? Было что-то не так? — насмешливо бросил Кроули. — Даже если и так, то я просто был пьян! — упрямо настаивал Азирафель. — Ты опять про алкоголь? Да он тут вообще ни при чем. Ты просто отрицаешь собственную сущность. Вопрос только в том — зачем это тебе? — Кроули недоверчиво склонил голову. — Я ничего не отрицаю! Я просто снова перебрал и … — Считаешь, что если бы ты был трезвым, то все сложилось как-то иначе? — Я в этом уверен! — лицо Азирафеля вспыхнуло. — Да откуда? Ты ведь даже не пробовал! — Кроули раздраженно повысил голос. — И не собираюсь! — нервно воскликнул он. Азирафель дышал тяжело и часто, словно окончательно ослаб, ввязавшись в этот неприятный бессмысленный спор. Он устало прикрыл глаза и запрокинул голову, затылком коснувшись изголовья кровати. Кроули замолчал, внимательно разглядывая его, пока телефон в кармане не прервал затянувшуюся паузу потоком сообщений. — Что ж, — Кроули, поднимаясь, посмотрел на часы, — номер оплачен до вечера, так что оставайся, а мне уже пора, — он сделал шаг в сторону двери. — Спасибо и извини, что пришлось… — негромко начал Азирафель, глядя на него тихими помутневшими глазами. — Да, брось, — Кроули прервал его небрежным ломаным жестом, — бывает… — Не скажешь, где мои вещи? — Азирафель обвел медленным взглядом комнату. — Вещи? — переспросил Кроули, оглядываясь вслед за ним. — Да, жилет, пиджак? — Оууу, наверно остались в баре. Я скину тебе адрес. Возможно они все еще там, — Кроули пожал плечами. — Хорошо, — Азирафель вяло кивнул. Кроули вышел, после чего Азирафель обессилено сполз обратно под теплое одеяло и уснул почти сразу, уткнувшись лицом в мягкую подушку.***
В такси всю дорогу до агентства Кроули задумчиво курил и смотрел в окно. Азирафелю действительно требовалась помощь психотерапевта. Вот только темой должен был быть совсем не алкоголь, потому что его проблема, как казалось Кроули, имела куда более глубокие причины, связанные с серьезными внутренними противоречиями и, как выяснилось довольно давними. Он все еще продолжал размышлять об этом, когда вышел из лифта, прошел в сторону студии и услышал за спиной разъяренный окрик Вельзевул: — Кроули, где тебя черти носили?! — Я был занят, — продолжая развязно покачиваться и неторопливо идти вперед, ответил он, не соизволив обернуться. — Занят? Ты опоздал на три часа! — она догнала его, настойчиво преграждая путь и с недовольством оценивая ненадлежащий внешний вид. — Опоздал, — безразлично произнес Кроули, явно не собираясь оправдываться или извиняться. Вельзевул неприятно скривилась от стойкого запаха перегара, который он без стеснения выдохнул ей в лицо. Из стеклянных дверей студии вышла Дагон, покачала головой и зашла обратно, обращаясь к команде с информацией, что съемки, скорее всего, состоятся и просьбой не расходиться. Хастур показался следом и, приняв самодовольный вид, едко усмехнулся и спросил: — Этот ублюдок снова пьян или обдолбан? Что зря столько ждали? Переносим или все же начинаем работать без него? — продолжал он громко и с явным желанием привлечь к себе внимание. Но получив в ответ лишь всеобщее настойчивое игнорирование, Хастур раздраженно замолчал и скрестил руки на груди. — Ты, мать твою, понимаешь, что график и время… — гневно начала Вельзевул. — А мы так и продолжим его терять, да? — язвительно спросил Кроули. — Я готов к съемкам! А если вы — нет, то я сваливаю. Он презрительно фыркнул, сделал небрежный жест рукой, уже собираясь развернуться и уйти, но Вельзевул бесцеремонно схватила его за лацкан пиджака. — Если ты не появишься в студии через десять минут, то я за себя не отвечаю! — угрожающе проговорила она, брезгливо отталкивая его от себя. — Вот так бы сразу! И ни к чему устраивать эти бессмысленные истерические сцены, — нагло улыбнулся Кроули и, обойдя ее словно незначительное препятствие, также намеренно неторопливо продолжил идти в сторону гримерной. — Я убью его. Определенно когда-нибудь убью, — сквозь зубы себе под нос процедила Вельзевул.***
Азирафель проснулся от того, что телефон в кармане его брюк оповестил о новом сообщении. Он с неохотой приоткрыл глаза, медленно перевернулся на спину и осторожно прислушался к собственным ощущениям. В голове по-прежнему трещало, но приступы дурноты отступили, сменившись болезненной слабостью и полным нежеланием совершать вообще какие-либо телодвижения. Азирафель бестолково смотрел в окно еще четверть часа, но после вытащил из кармана телефон и прочитал сообщение от Кроули, в котором была только геопозиция того бара, где они вчера выпивали и где Азирафель все еще слабо надеялся обнаружить свои вещи. В конце концов, именно этот факт и оказался решающим, чтобы заставить себя выбраться из постели и пойти в душ. Голова продолжала слабо кружиться, но потоки прохладной воды медленно приводили Азирафеля в привычное состояние, обострив чувство голода и заставляя некстати задуматься о словах Кроули про какое-то там непринятие себя, отрицание своей сущности или что-то вроде того. Азирафель признался, что никогда не думал о себе с такой стороны, считая, что каждый в своей жизни может сбиться с пути, напиться и совершить странные, нехарактерные для себя трезвого поступки. Просто нужно больше своевременного самоконтроля и совсем необязательно усложнять все до такой степени. Он вышел из душа, на ходу вытирая голову свежим полотенцем и, все еще немного пошатываясь, наткнулся на небольшой столик, с которого на пол посыпались пустые бутылки. Азирафель беззвучно выругался и наклонился, чтобы поднять их, заметив рядом с ними блокнот, раскрывшийся на первой странице. Он взял его в руки, с интересом разглядывая рисунок, сделанный карандашом. Это был он. Определенно он. Сходство казалось достаточно точным, исключая всякую ошибку. Азирафель отложил полотенце и сел на кровать не в силах оторваться от тонкой красоты линий, которыми был выполнен этот рисунок. Азирафель часто имел дело с реставрацией книг по искусству живописи с многочисленными иллюстрациями и гравюрами, чтобы высоко оценить художественный стиль работы. Но кто мог изобразить его спящим на этой самой постели в этом номере… Азирафель невольно поджал губы и удивленно распахнул глаза. Неужели… Неужели тот, кто нарисовал его прошлой ночь смог увидеть его таким и придать эту утонченную красоту его облику… С такой мягкостью изобразить безмятежность сна, передать естественность позы и заботливо укрыть воображаемым крылом из невесомых перьев… У Азирафеля заблестели глаза, и он бережно сжал в руках блокнот.