Lorem ipsum

      — Юкио, я бездарность!       — Асагири, ты зажрался.       — Нет-нет, ничего не говори, я бездарность. Бездарнейшая бездарность, плоская плоскость, даже у Тильды Суинтон больше объёма, чем у меня! Пошлые подростковые романчики — вот мой предел!       — Я тебе сейчас голову статуэткой разобью, ты вообще забыл, сколько собрала твоя последняя экранизация?       — Ну и что? Ну. И. Что, Сайонджи? Мы живём в мире, где Нетфликс дошёл до адаптации аниме, о чём ты вообще? Сейчас любое дерьмо экранизируют, лишь бы не останавливать производство сиджай студий! А люди любое дерьмо купят, потому что у них нет вкуса!       — Сука, это бесполезно.       — Бездарность я-я-я…       Ген заливался нарочито-пьяными слезами, развалившись на диване, не забывая эстетично держать рокс с абсентом и оттопыривать пальчик перед новым глотком. На столе возвышалась крылатая статуэтка литературной премии года.       «За лучший роман» — гласила она.       — Рю, забери у него алкоголь.       — Не отдам! Дайте мне утопиться в вине. – Ген вскочил с дивана, поднял рокс над головой и пафосно провозгласил: — «Ведь многое может случиться меж вином и устами!»       — Ну и кто это сказанул?       — Аристотель!       — О нет, мы дошли до стадии цитирования.       — «Вино наводит на грех и от греха уводит. Хочется согрешить, ан дело и не выходит. В отношении распутства — вино вещь предательская, лукавая. Само ставит на дыбы, само заставляет падать силами. Само обольщает, само уличает в обмане!» – Ген уже залез на диван прям в ботинках. Он перевёл дух, окинул всех многозначительным взглядом и заключил: – Шекспир.       И ещё один глоток абсента для закрепления.       — Ты завтра будешь себя ненавидеть.       — Я уже себя ненавижу. Я уже! Как ты не понимаешь, мой дорогой Юкио!       — Почему эта история повторяется каждый раз, когда ты берёшь приз года?       — Потому что я недостоин!       — Комиссия решила иначе.       — Да просто не было нормальных конкурентов!       — Опять мы тут…       Рюсуй с громким хохотом пошёл наливать Гену новую порцию, пока Юкио раздражённо массировал переносицу. Ситуация абсурдная, никогда себя не исчерпывающая и порядком самого Юкио доставшая.       — Змей-сан не написал в этом году ничего, вот я и выиграл. – Ген уже принял наполненный стакан. – Я же знаю, я же прекрасно всё зна-а-аю... Он лучше. Он умнее. Он пишет глубже. А у меня — так. Комедия абсурда.       — Я задолбался с тобой спорить на эту тему. Нравится уничижаться — пожалуйста, но не за счёт моего мини-бара!       — Дорогой, ты просто не понимаешь, как приятно поунижаться за счёт чужого мини-бара! – Рюсуй явно получал удовольствие от спектакля. – Продолжай, Асагири.       — Я взыщу с тебя за каждую бездарно потерянную каплю.       — Ни в чём себе не отказывай, Асагири, я плачу.       — Бездарно потерянные капли, – со смаком повторил Ген, рассматривая кромку рокса. – Да, бездарно потерянные капли в бездарной жизни бездарного писателя. Это про меня!       Каждый год одно и то же. Змей-сан пишет роман, Ген нет. Ген пишет роман, Змей-сан берёт перерыв. Они не сговариваются, они даже не знакомы, просто графики не совпадают, как и их стили.       Ген вообще не уверен, что Змей-сан существует.       Иногда его тексты похожи на нейросетку, смешную шутку какого-то дохуя умного и понимающего в лингвистических моделях программиста, но даже если так — этот программист гений.       Вот Ген так не умел.       Он прочитал каждый, даже самый мелкий рассказ Змей-сана, провёл анализ и всё равно не понял, как тот умудряется засунуть в одно слово столько смыслов и как он умудряется пугать, не описывая эмоций. У Змея-сана вообще какая-то нелюбовь к эмоциональным состояниям.       Зато действия… Вот да, жестокие, полные бездушия действия он обожает.       — Юкио, вот скажи мне честно, кто из нас лучше? Я или Змей-сан?       — Вы оба пишете дерьмово.       Юкио был человеком прямолинейным и ни перед кем не заискивающим. Отличная черта для литературного критика и владельца издательства. Однажды Юкио написал разгромную статью на лучшее в то время произведение Гена, Ген в долгу не остался и после недели активной самоненависти кинул на почту «уважаемому мистеру Сайонджи» полностью вылизанный по всем фронтам новый роман с комментариями, благодарностью и завуалированным посылом нахуй. Мистер Сайонджи оценил и предложил встретиться. Ген пришёл.       Так и познакомились.       Юкио получил в коллекцию издательству прекрасного романиста, а лично себе — друга. Ген же получил бизнес-крышу и бесплатный мини-бар. Ну и дружбу. Ладно. Дружбы там было больше всего.       И абсцента. Вот сейчас точно абсцент решал.       — Я бы вас вообще двоих сложил, перемешал и поделил. И отправил бы учиться в литературный какой-нибудь. Неучи. Что один, что второй.       Валяться вверх ногами на диване оказалось плохой идеей. Прилившая к голове пьяная кровь снесла последние плоты здравого смысла.       — Сложить и поделить… Сложить и… Бля, точняк, я должен написать с ним что-нибудь!       Наблюдающий за театром Рюсуй аж взвизгнул!       — Чуваки, я хочу это! Дайте мне это! Куда платить, чтобы это увидеть!       — Он не согласится, – отрезал Юкио. – Он необщителен и вечно занят. Минами полгода его уговаривала дать интервью — безрезультатно.       — Да вы даже не попробовали! – возмутился Рюсуй. – Асагири, доставай телефон, сейчас сочиним письмо века!       — Ну и куда вы намылились? Думаете, я дам его почту?       — А ты не дашь?       — Нет. Не по пьяни и точно не вам.       — Ну Юкио, ну солнышко…       Рюсуй захлопал глазками — теперь ржал уже Ген. Смотреть на топорный флирт со стороны самого мецената Нанами, валяясь вниз башкой и залив извилины спиртом, особенно весело.       — Хьёге будешь песни петь, на меня твои чары больше не действуют.       — Мы расстались с Хьёгой… Прикинь, он ушёл к Модзу!       — После тебя хоть с Ибарой — и то лучше встречаться. Так что поздравляю Хьёгу, он продержался дольше, чем я думал, отправлю ему открытку и добавлю в чат твоих бывших. Или Модзу его уже добавил, надо проверить.       — У вас есть такой чат?!       Тема сменилась сама собой, но Ген бы не был Геном, не умей он зацикливаться на глупостях.       Написать роман со Змей-саном…       Загадочным, ни перед кем не раскрывающим свою личность, таким интересным Змей-саном… Мастером триллеров и коротких пугающих рассказов. А почему бы и нет? Что там Юкио сказал, Минами пыталась взять интервью? Сейчас порешаем, сейчас всё-ё-ё будет — задача в два шага.       «Ммгами дорогая у тебя не сохранилось почты Змей-сана? Бкио сказал тв хотела взять у него интераью»       Писать вверх ногами сложно, но возможно. Чуть не уронив телефон на морду, Ген нажал «отправить».       «Добрый вечер, Асагири-сан, поздравляю с сегодняшним награждением. Но у меня один вопрос: вы пьяны?»       Ауч. Поторопился. Не продумал. Чёртовы пьяные мозги. Так, соберись.       «Нет, что ты, просто на бегу пишу.»       Ген потратил на орфографию во втором сообщении последние нервные клетки. И даже точку поставил. Он молодец. Он справился.       «Я думала, вы у Сайонджи-сана празднуете»       Бля, женщина, выключи дедукцию и дай Гену уже сраную почту, пока идея написать Змею-сану ещё кажется такой привлекательной!       «Празднуем. Просто мыслишка одна возникла»       Давай. Ну чего тебе стоит? Ну пожалуйста. Ген хочет. Ему очень надо.       «А почему не попросите у Сайонджи-сана?»       «Он отошёл»       «Я спрошу у него разрешение, Змей-сан не любит общаться с людьми в принципе, секунду»       А-а-а! Бля-я-я!!!       — Асагири, это что?       Юкио оторвался от только что пиликнувшего телефона и посмотрел на Гена, как на предателя родины. Так же на Гена смотрела мать, когда узнавала о прогулах в школе. Ну или когда Ген заявил, что не пойдёт в экономический.       Миссия провалена.       — Дай почту Змей-сана! Дай-дай-дай!       Ген решил идти ва-банк и даже сполз с дивана на пол, чтобы жалобливо глядеть на Юкио снизу.       Не помогло.       — Зачем такой «бездарности» как ты работать с уважаемым человеком? Он, между прочим, никогда не позволял себе принижать собственное творчество. В отличие от тебя, малодушного эгоиста, у него осталась ответственность перед читателями.       — Откуда ты знаешь? Ты его видел?! Какой он? Расскажи!       Юкио строго покачал головой.       — Я ничего тебе не расскажу.       — Ну хотя бы намекни! Он вообще существует?       — Существует.       — А он красивый?       — Нет, толстый бородатый старик, как Джордж Мартин. Да вообще, какая тебе разница?       Ген надул губки. Ну чего Юкио такой строгий? Подумаешь, конспирация. Ген вообще-то тоже под псевдонимом пишет, и единственный, кто в курсе его настоящего имени, бухгалтер издательства.       То, что Ген уже давно откликается исключительно на выдуманное имя, а фанаты узнают его на улице, не считается.       — Ну дай контакты.       — Нет.       — Может быть, ты прямо сейчас убиваешь вероятность появления лучшего произведения столетия!       — Ах, вот как мы заговорили? Разве бездарности пишут лучшие произведения столетия?       — «Бездарных проходимцев ремесло в большом почёте!»       — Вот даже не смей опускать Змея-сана до уровня бездарного проходимца. И я тебя уверяю, он точно не будет хотеть связываться с любителем понаписать «пошлые подростковые романчики».       Удар ниже пояса. Ген возмущён. Ген оскорблён! Пошлые подростковые романчики? Да он душу выворачивает ради них! И вполне успешно, вон — статуэтка стоит, видели? Гену дали! Да-да, лично Гену в большом конференц-зале при параде и уважаемых людях! Отличная статуэтка, кстати. Чешет чувство собственного величия с тем же успехом, с каким может быть орудием убийства.       — Даже не пытайся, Асагири, никакой почты Змей-сана. И Минами тебе её тоже не даст. Рю, забирай-ка своего горе-лауреата и валите-ка вы оба из моего офиса, мне ещё работу доделывать.       Ну всё, Юкио напросился.       Ген вскочил на ноги в твёрдой уверенности, что сейчас найдёт миллион аргументов в свою пользу. Аргументы-то нашлись, только сам Ген потерялся.       Мир завертелся и уехал дальше, чем планировалось. Пол — воздух — снова пол. Тупая боль. Вертолёты. Тошнота. Тленность бытия накрыла с головой.       А Сартр был чертовски прав.       Не вырваться… Не вырваться человеку из самого себя!       Последнее, что Ген помнит из того вечера, как охуенно было блевать на ковёр Сайонджи. И как охуенно было стыдно.       Так им обоим и надо.