***
Узкий коридор привел путников в широкий грот, размером с целый замок. Однако Энки и девочке пришлось перемещаться здесь ползком, погасив факел — причина была в деревне гоблинов, за жизнью которых сейчас наблюдали колдун и его ученица. Заняты гоблины были разным: кто-то создавал оружие, кто-то делал одежду из грубой ткани, другие ели грибы, которые спокойно росли в пещерах, некоторые гоблины на краю деревни испражнялись в сортирные ямы, ничуть не стыдясь этого. Вокруг деревни помимо грибных плантаций росли светоцветы, растения со светящимися плодами. Вкус у них был пресным, но их свойство светиться очень ценилось шахтерами. Для зельеварения светоцветы не годились — все зелья, приготовленные с их помощью, заставляли светиться выпивших их, притом так ярко, что могло выжечь глаза. — Нам придется убивать каждого встречного гоблина, Агнес, — шепнул чародей девочке, — если хоть один из них доберется до деревни, он приводит за собой кого-нибудь поопаснее. Например их. Палец Энки указал на группу гоблинш с длинными волосами и в фиолетовых платьях, они чинно шли в окружении тяжелобронированных гоблинов. Это были жрицы, обладающие способностью призывать неких духов из темного пламени, что затрудняло бой с ними. Но колдун опасался не их чародейства — гоблины всегда оставались гоблинами, кем бы они не были по призванию. И сражались они подло и грязно, беря не столько умениями, сколько качеством. Против всей деревни Анкариан бы не совладал. Но тут Агнес потянула чародея за мантию, пальчиком указывая в сторону плантаций. Её внимание привлекли человеческие женщины, невольницы, взятые гоблинами во время налетов. Бледные, тощие, потерявшие былую красоту, лишенные какой-либо одежды, на их телах были видны следы побоев Некоторые были лишены глаз. другим подрезали сухожилия, и у всех пленниц были видны следы крови на бедрах — гоблины совсем не щадили рабынь. — Как понимаю, ты желаешь спасти их? Ты помнишь, что я тебе говорил? — обратился он к Агнес, та робко кивнула, — им уже ничем не помочь. У нас не хватит возможности исцелить их, а их тела сильно истощены. Хочешь видеть, как они медленно умирают на твоих глазах? Девочка замотала головой. — То-то, — хмыкнул Энки, — скажу так — если ты не можешь отбиться от гоблинов — режь себе сонную артерию. Лучше смерть, чем их плен. Энки взял руку девочки, указав на её шее нужную точку. — Пошли. Сегодня я научу тебя ещё одному заклинанию. Найти бы только мишень…***
От поселения гоблинов пришлось идти очень долго и далеко, чтобы мерзкие коротышки не добрались до чародея и девочки, последняя понимала всю опасность, которую несли в себе зеленокожие уродцы, потому она старалась не показывать свою усталость. Остановился Энки лишь тогда, когда заметил некую человеческую фигуру, словно застывшую в стене. Однако это не было человеком — то было лишь чучело из дерева и мяса, разрисованное белой краской. — Агнес, — довольно произнёс чародей, — приблизься. Эта находка не менее интересна, чем те рисунки. Усталая девочка подошла к Энки, непонимающе глядя на фигуру. — Неудивительно, что ты не знаешь об мясных чучелах. Давно существовала страна, в которой некий мастер открыл секрет бессмертия. Используя это чучело, он мог возрождаться в нем всякий раз, как он умирал. Он не мог сдержать язык за зубами, как итог — спустя какие-то четыре года как вся страна пользовалась мясными чучелами. Они считали, что победили смерть, разве что чучела не защищали от смерти от старости. Но Гро-Горот был в гневе от такой дерзости рода человеческого и кара последовала немедленно. Сперва из чучел вместо людей стали появляться рогатые и косматые черти, уничтожавшие всех встречных на своём пути. Как ты поняла, убитые им люди тоже перерождались в них. А затем эту страну Гро-Горот и вовсе стёр с лица Земли, отправив на иной уровень бытия. Так и возникли Серные ямы и появились черти. Агнес попятилась от чучела — ещё до Энки она наслышалась столько историй про чертей, что не могла не бояться их. Порой девочке даже снилось, будто красный здоровый рогатый демон огромными вилами пронзает ей живот, а потом начинает пожирать её сердце, пока то ещё бьется. — Чего испугалась? — хмыкнул Энки, — никто из этого чучела не появится, они давно бесполезны. Будем на нем отрабатывать заклинание. Правда остался маленький штрих. Он щёлкнул пальцами, оживляя мясо внутри чучела. Оно зашевелилось, перемещаясь на несгибаемых ногах. В бою бесполезно, но сгодится как мишень. Девочка кивнула, несмотря на усталость, она была готова к обучению. Тем не менее колдун все же разрешил ей отдохнуть с пути, сам он тоже порядочно утомился. Агнес присела на камень, стоящий рядом, пока Энки доставал из торбы трубку с табаком и еду. Мясо единорога чародей решил не трогать, ограничился грибами, собранными и пожаренными ранее. Светили им кусты светоцветов, растущие рядом. Но тут камень под Агнес зашевелился. Пискнув, она соскочила с камня, подбежав к Энки, тот обернулся, а у валуна уже появились чёрные глаза и маленькая голова с щупальцами на месте рта. Ещё мгновение — и перед колдуном стоял каменный лобстер, щёлкая клешней. — Он питается камнями, — шепнул Энки Агнес, набивая трубку, — мы ему не интересны. Лобстер, будучи на голову выше чародея, лениво осматривал колдуна и девочку. Энки с усмешкой пнул небольшой камешек у него под ногами в сторону порождения пещер. Лобстер подхватил камешек клешней, подняв его к щупальцам и быстро съев. — Видишь? Не обращай внимания, он ничего нам не сделает. Агнес осторожно приблизилась к лобстеру, коснувшись каменного холодного тела ладошкой. Существо склонило к девочке голову, но ничего предпринимать не собиралось. Энки тоже подошёл к лобстеру, на ходу глубоко затянувшись табаком из трубки. Он пустил большую струю дыма гигантскому ракообразному прямо в морду, на что то заморгало, а потом упало навзничь, к ногам отскочившей Агнес. — От табака они дохнут, — сказал с усмешкой чародей ученице, — или сознание теряют. Девочка в ответ недовольно замычала, но в ответ нахмурившийся Энки пустил дым в лицо и ей, она поморщилась. — Думаю ты уже отдохнула, — хмыкнул колдун, глядя на кашляющую Агнес, — будем разучивать сферу тьмы. Взяв девочку за плечо, он поставил её перед чучелом. — Боевая магия, Агнес, — сказал Энки, — берет свою силу от негативных эмоций, будь то страх, ненависть или ярость. Даже сила Алл-Мера, вроде молний света или его длани, тоже зависит от гнева. Тебе нужно разозлиться. Увидь в этом чучеле врага. Возненавидь его, сотри его с лица земли, уничтожь, чтобы от него не стала и праха. Но помни, эмоции нужно держать под контролем. Не дай им затмить свой разум. Агнес взглянула на подошедшее к ней мясное чучело — оно выглядело безобидным. Девочка пыталась представить на его месте Генриха с пучком розг и его обидным «Ведьминское отродье!» — но былой обиды на эти слова уже не было. Да, она колдовала, занималась магией, но разве это было чем-то плохим? Разозлиться на фанатика не вышло, теперь же он казался чем-то далеким, как неприятное событие, о котором хотелось забыть. Попыталась девочки представить и Раду, от чьих когтей у неё на руке все ещё были шрамы и пару раз являлся к ней в кошмарах. Но присутствие Энки успокаивало Агнес — все же тот смог защитить её от страшного воеводы. — Ты медлишь, — недовольно произнёс колдун, — неужели не можешь разозлиться? Агнес перевела на Энки взгляд, помотав головой. Врать учителю не хотелось, но девочка должна была справиться — не хотелось ей показаться плохой ученицей. — У нас не так много времени. Или тебе нужна живая мишень? Агнес вновь замотала головой. Кажется она смогла разозлиться — на саму себя. Нельзя быть такой слабой, такой бесполезной. Кажется это сработало — на её ладони, направленной в сторону чучела, начал собираться шар из тёмной энергии. — Не теряй контроль над эмоциями. Выпусти её, дай себе разрядку, — Энки указал на мишень, не показывая тот факт, что он все же был доволен успехом ученицы. Но нужно держать негатив, нельзя сбить Агнес с настроя. Девочка, в мыслях костеря себя на все лады, уже была готова направить снаряд в сторону чучела, как вдруг в её ушах раздался незнакомый голос. Растяни её ещё немного. Хочу услышать её чарующий голос. Только не покалечь. Из неё и так вышло больше дерьма, чем крови. Ноги и руки начали болеть, словно их пытались вырвать из суставов, а во рту ощущался привкус крови, сочащейся из обрубка языка. Перед глазами все поплыло. В ушах раздались крики, грохот и звон, сердце забилось так сильно, словно собиралось разорваться на кусочки. Агнес уже не слышала Энки, не видела ожившее чучело, не чувствовала холод подземелья. Девочка ощущала лишь страх, первобытный ужас, сковавший её маленькое слабое тельце. — Агнес! Её схватили. Поймали. Сцапали. Она задрыгалась с громким криком. Твари, живущие в темноте, посланные на вечную кару человечества за его страшнейшее преступление. Быть может, то явился к ней Покеткэт, желающий засунуть её в свой карман? Или черт из Серных ям, чтобы насадить её животом на свои вилы и вечность мучать её? Или ведьмы, свихнувшиеся с ума, потерявшие последнюю каплю человечности, для которых человеческое дитя — и пища, и ингредиент для их зелий и мазей. В любом случае ей конец. Но в нос ей ударил табачный дым, а затем кто-то силой открыл ей рот, засовывая туда какую-то трубку. Она попыталась выплюнуть неприятный предмет, но ей уже сомкнули челюсти. — Вдыхай! Рот заполнился мерзким дымом, Агнес закашлялась, её начало тошнить. Но разум стал проясняться, к ней возвращались чувства — она видела своды пещеры, слышала бурчание своего живота и вместе с этим сильно тряслась. Не будь во рту курительной трубки Энки — стучала бы зубами. Она не сразу поняла, что сидит у колдуна на коленях, крепко им удерживаемая. Анкариан был хмурее прежнего, убедившись, что разум ученицы прояснился, он убрал из её рта трубку, позволив выпустить дым. Агнес едва подавила рвотный позыв, впрочем все равно живот у неё был пустым. — В первый раз всегда так бывает, — сказал Энки, его голос был ровным и спокойным, тем не менее он продолжал крепко удерживаться трясущуюся девочку. Дав ей передохнуть, он, спустя время, набил трубку новым табаком и при помощи пиромантии разжег её. — Сейчас вдыхай по-малому и держи дым во рту. Убираю трубку — ты выдыхаешь. И так далее, пока не перестанешь трястись. Все поняла? Несмотря на тряску, Агнес кивнула, позволив колдуну вставить трубку ей в рот. Вторая затяжка прошла без тошноты, но девочка все равно закашлялась. Ей понадобилось четыре затяжки, чтобы более-менее успокоиться, разве что у неё дергались ладони. — Это пройдёт, — Энки вытер трубку рукавом мантии, — обрадую тебя тем, что сферу тьмы ты все же смогла использовать. Он указал пальцем в сторону чучела. Точнее в сторону его ног, лежащих на полу пещеры — туловище, голова и ноги словно испарились, а на стене была круглая дыра, словно оставленная взрывом. Агнес вздрогнула — неужели это её рук дело. — Отдала больше, чем нужно, — прокомментировал жрец, — я говорил про контроль эмоций. И есть у меня подозрения, что ярилась ты вовсе не на чучело. Не так ли? Девочка опустила голову, пальцем указывая на себя. — Теперь ты видишь, к чему это привело? Тебе повезло, что твоя же сфера тьмы не прилетела в тебя саму. Боевые чары должны быть направлены на кого-то другого, как и твои эмоции. Придётся учить тебя и самоконтролю. Агнес коротко кивнула, шмыгнув носом. Поудобнее устроившись на коленях Энки, она положила голову ему на грудь, чародей уже не удерживал её. Рядом лежал каменный лобстер, все ещё не проснувшийся от табака. — Слышала историю о дочери мельника? — вдруг спросил Энки, вновь набивая трубку. Агнес замотала головой. — Тогда слушай, пока в моей трубке ещё есть табак, — закурил Энки, — жил один мельник, дочь у него была, почти взрослая. В один неурожайный год задумал он продать её, а чтоб получить больше денег, велел ей врать, будто она способна из соломы прясть золото. И нашёлся некий богач, позарившийся на талант девушки. Вот он и купил её. Агнес, увлечённая историей, уже и не заметила, как её ладони перестали дрожать. Ей было жалко бедную дочь мельника, проданную родным отцом. — Она оказалась в комнате, полной соломы, которую она должна была за всю ночь превратить в золото, — продолжал рассказывать чародей, — Но таким талантом она не обладала. Ей оставалось ждать, когда ночь закончится, чтобы на утро поплатиться жизнью. Однако помощь все же пришла к ней. Черт появился из ниоткуда, сказав, что сможет превратить солому в золото, но в обмен на услугу. Девушка согласилась — выбора у неё не было. На следующий день вся солома была превращена в золото. Богач был доволен — каждый день он приносил дочери мельника солому и каждый раз она приносила ему золото. Она ему так понравилась, что он захотел взять её в жены. Но девушка помнила о том, что черт рано или поздно явится, чтобы взять своё. Энки замолчал, уставившись в темноту. Агнес, желающая узнать продолжение истории, потянула его за мантию. — Родились у них близнецы, — продолжил Энки в некой прострации, — когда им исполнился год, явился тот самый черт. Увидев младенцев, он расхохотался, сказав что это то, что ему нужно. Мельникова дочь заявила, что не отдаст ему детей, но желание черта было в другом — он заявил, что забирать детей не будет, но когда им исполнится шесть лет, то вернётся, чтобы приоткрыть им глаза и дать знания, скрываемые от людского рода. Лишь эти двое были достойны обладать ими. Энки затянулся, пустив дым кольцами. — Однако этот диалог подслушивала служанка, спрятавшись за дверью. Она донесла об этом богачу и тот, узнав правду, был в ярости. Но он не стал ничего говорить жене, однако решил погубить её и детей. Шло время, мальчик и девочка росли. Их обучали языкам, чтению, манерам, как когда-то обучали и их мать. Она не знала о том, какая угроза нависла над её головой. Богач к времени шестилетия близнецов нанял самых кровожадных головорезов, готовых ради денег на все, даже встреча с порождением Гро-Горота их не пугала. И вот настал тот самый день, когда близнецам исполнился шестой год. К ним ворвались наёмники, мальчика и девочку схватили за ноги, угрожая их матери разбить им головы об стену. Дочери мельника принесли и голову её отца, с выколотыми глазами и отрезанными ушами и носом. Она говорила, что черт научил её только делать из соломы золото и все. Но ей не верили и заставили вызвать нечисть. Зря они это сделали. Агнес зевнула, борясь со сном. Её глаза слипались, но девочка желала узнать продолжение истории. — Черт пришёл, взорвав тело одного из наёмников. Он приготовил вилы, сказав, что так даже лучше — давно ему не приходилось сражаться. Кто-то в суматохе успел прирезать дочь мельника, но это не изгнало чёрта, напротив, он разошёлся не на шутку, пронзая вилами людские тела. Он разрушил дом, убил всех людей, оставив в живых лишь мальчика и девочку. Их же он решил… Но Агнес уже не слушала, заснув на коленях Энки, мерно засопев. Жрец же отложил трубку в торбу — табак в подземельях редкая штука, разве что удастся добыть его у гоблинов.