Шум и Ярость. История тёмного жреца

Святые леса Рондона, несмотря на названия, тем не менее никак не были связаны ни с Алл-Мером, ни с одним из его апостолов, которые никогда не бывали в этом месте. Этот лес стоял задолго до того, как на рондонских землях явился Святой Савел, принёсший местным учение распятого бога, а по мнению многих — и вовсе задолго до людей. Сам лес был прекрасен — голубая трава, листва деревьев всех цветов радуги, причудливые цветы, а самое главное — в Святом лесу никогда не было зимы, в нем стояло вечное лето. Но никто не селился здесь, не было там слышно ни стука топора, ни лязга пил, люди вообще старались обходить эти места стороной, боясь дриад, дочерей Винушки, прекрасных и жестоких дев, расправляющихся с каждым человеком, вздумавшим пересечь границы Святого леса. Собственно он потому и назывался Святым, как и дриад называли прекраснейшими существами — уж больно люди боялись этого места и их обитателей. Но чародеев и колдунов это место искушало — ведь только там росли редкие растения с необычными свойствами и только там жили единороги, чьи рога, кровь и мясо очень ценились, но раздобыть их было очень нелегко. Единорог — свирепый зверь, они обычно атаковали на опережение, стремясь пронзить рогом, растоптать копытами или закусать зубами. Особенно опасны были самцы в период гона или самки, защищающие детёнышей. Но была у зверя одна слабость — запах девственницы оказывал на них дурманящее воздействие, сравнимое с тем, какое воздействие оказывает опиум на людей. За рогом единорога Энки охотился давно. Можно было попробовать купить его на чёрном рынке, но монет за такую вещь требовали огромное число, да и был шанс нарваться на подделку. Лучше уж самому изловить единорога. И в этом могла пригодиться послушная ему Агнес, которая послужит приманкой. От Тавиша удалось отделаться далеко не сразу, упрямый абиссонец преследовал чародея три дня, пока Энки не смог отправить бывшего пирата по ложному следу. Решив отложить вопрос о том, как избавиться от ДеГрута, на потом, Анкариан занялся приготовлениями к охоте на единорога. Первым делом он вымыл Агнес в ближайшей реке к сильному неудовольствию девочки — вода была достаточно прохладной. — Ты должна быть чистой, — сказал Энки ученице, что сидела у костра, отогреваясь и кутаясь в накидку, — ничто не должно перекрывать твой запах. Агнес лишь обиженно засопела, надув щеки. На это Энки не счёл нужным обращать внимание, разве что дал ей последнее яблоко. Как только девочка обсохла, чародей вместе с ней отправился в Святой лес. Это место вызвало восторг у ученицы, особенно ей понравились большие яркие цветы, хотелось изучить их, но Энки вёл её за руку, не давая Агнес толком любоваться пейзажем, однако вся радость у девочки быстро улетучилась, когда она увидела повешенных на колючих лозах тела мелких существ, ростом чуть выше Агнес, но с зелёной кожей, длинными носами и широкими ушами, похожими на крылья. — Гоблины, — бросил Анкариан. Мелкие человекоподобные создания, живущие под землей, в пещерах и туннелях. Откуда они появились — то было большой загадкой. Ходила легенда о неком похотливом короле, что посмел оскорбить саму Сильвиан, из-за чего он сам и его свита стали этими созданиями. В любом случае о них было известно одно — они были весьма агрессивными, охочими до людских женщин и способными к своей магии. Если же эти гоблины попали в Святые леса, то где-то рядом явно должна быть пещера или прокопанный ими тоннель. Видимо хотели совершить налет, однако сильно промахнулись, оказавшись в обители дриад. — Намек на то, что незваным гостям здесь не рады, — сказал Энки Агнес, — далеко в лес уходить нельзя — иначе мы будем висеть здесь. Пройдя еще немного дальше, путники наткнулись на следы от лошадиных копыт, еще свежие — единорог далеко уйти не мог. Теперь дело оставалось за малым. Достав небольшой флакон с светло-розовой жидкостью, сделанной еще в Валахе, Энки капнул из неё Агнес на волосы, данное зелье должно было распространить запах девочки на большое расстояние, а заодно сделает его сильнее — ни один единорог не устоит перед ним. — Сейчас я тебя оставлю, — предупредил чародей ученицу, — если зверь увидит меня, то попытается пронзить рогом. Позволь ему положить голову на свои колени, так он заснет. И тогда я приду. Агнес не без волнения кивнула — хоть ей и не хотелось оставаться одной, но возражать Анкариану она не могла. Проводив взглядом уходящего Энки, время от времени держащегося за грудь — давало знать о себе заживающее ребро — девочка села на камень, испуганно оглядываясь по сторонам. Ожидание было долгим и томительным, Агнес ерзала на своем месте, борясь с желанием броситься к кустам, где укрылся жрец. Но спустя минут сорок из зарослей показался длинный крученый лиловый рог, а затем и сам его обладатель. Единорог был крупным, метра два в холке, его шкура была бледной, а хвост и грива — розовыми. Он фыркнул, принюхиваясь, увидев Агнес, которая замерла, не отводя взгляд от диковинного зверя, а затем единорог неспешно подошел к девочке. Обнюхав Агнес и обдав её горячим дыханием, зверь опустился, положив голову ей на колени. Девочка сперва растерялась, но потом все же начала гладить единорога по его морде. Одурманенный зверь вскоре заснул, лишь тогда Энки вышел из кустов, приготовив тесак. — Отлично, — произнёс довольный чародей, — а теперь не шевелись. Агнес отвернулась — ей было жалко единорога, казавшегося ей таким безобидным, но девочка не могла возразить учителю. Тот замахнулся, ученица поджала ноги, чтобы острое лезвие не повредило её ноги. Даже будучи замаскированной под тесак Грань Ночи оставалась острой, словно бритва. Энки потребовался лишь один удар, чтобы снести голову зверю, которая покатилась с коленей девочки. Брызнула яркая кровь, чародей тут же схватил ученицу за руку, рывком заставив встать с камня. — Собирай его кровь и не вздумай пробовать, — Энки вручил Агнес три склянки, указав на тело единорога. Мешкать девочка не стала. Сам же жрец, уже почти не ощущая боли в груди, вырвал из хвоста зверя несколько волос, а затем он бросил взгляд на голову. Рог единорога был очень ценным, но спилить его — отдельная проблема. Приобрести хорошую пилу Энки так и не смог, а Грань Ночи не была столь надёжной. Но заклинание из книги Лезвий вполне могло компенсировать отсутствие инструмента, правда рог придется разрезать на несколько частей, иначе он не поместится в торбу. Помимо рога Анкариан также не отказался от мяса единорога — запасы еды у него были не бесконечными, а по слухам мясо чудесных коней было великолепным на вкус. Что ж, сейчас можно было это проверить. К этому времени Агнес закончила собирать кровь зверя, дернув учителя за мантию, она показала ему наполненные склянки. — Хорошо, — кивнул Энки, — а теперь уходим. Мы и так тут задержались. Торба была заполнена, чародей, взяв ученицу за руку, направился прочь из Святого леса — Анкариан забрал все, что ему было нужно, а разделить участь повешенных гоблинов он не желал. Далеко они не ушли, несколько минут — и чародей с ученицей будут в безопасности. Но тут прямо перед Энки резко выросли высокие колючие растения, он едва не напоролся на шипы. В то же мгновение эти растения окружили их, создав своего рода клетку. Агнес схватилась за мантию колдуна, задрожав, да и сам Энки ощутил страх — они все же попались дриаде. Сама дева вышла из высокой травы, с нежной улыбкой осматривая свою добычу. Она лишь издалека могла напоминать человека. Руки и ноги больше напоминали ветви кустарника, из тела росли листья, а волосы были зелёного оттенка. Двигалась дриада неспешно, не сводя немигающий взгляд с колдуна. — Человек… — пропела она, — пришел сюда… с детенышем! Не меняясь в лице она неожиданно резко дернулась, в мгновение ока оказавшись у клетки. — Вашему роду здесь нет места. Зачем же ты сюда пришёл? Но да, люди… Вы хотите осквернения, желаете уничтожать и убивать. Потому ты и принёс сюда детеныша, чтобы и он умел разрушать? — дриаде резко махнула рукой, отчего Агнес спрятала лицо в мантии Энки. Сам жрец лихорадочно обдумывал план своих дальнейших действий — дело усугубляло то, что знал он об дриадах не так уж и много, редко кто выживал после встречи с лесными девами. Тем не менее Энки знал, что единственный способ убить дриаду — это сжечь её, от других повреждений она восстановиться, даже если ей отрубить голову или разрезать тело на мелкие кусочки. Но развести огонь в Святом лесу — гарантированное самоубийство, на пламя сбегутся и другие дриады. Придётся говорить с ней — и надеяться на то, что это спасёт чародею жизнь. Вот только что сказать? Дриады не очень любили людей, особенно тех, кто приходил в их лес и тем более тех, кто убивал единорогов. Агнес дриады возможно не тронут — был в Рондоне одно время обычай, когда ненужных детей уводили в Святой лес, при этом ни одно детское тело не висело на колючих лозах. Превращали ли дриады их в себе подобных или что-то еще --никто не знал, но во всяком случае они их точно не ели. — Что же с тобой делать? — продолжала дриада, смотря колдуну в глаза, — отрубить ноги? Руки? Голову? Вырвать сердце? Разрезать живот? Повесить, как тех носатых коротышек? — Думаю, ты слишком спешишь убить меня, — начал Энки, — живым я буду куда полезнее. Дриада наклонила голову. — Чем же? — спросила она, — нам не нужно человеческое. Отец даровал нам все, как даровал и вам. Но вы просили ещё и ещё, более того, начали биться против него. — Под отцом ты подразумеваешь Винушку? — спросил Энки. — Отец наш Нинуш — отозвалась дриада, — неужели вы забыли его? Нинуш? Это имя Энки слышал впервые. Страх сменился любопытством — дриада явно знала многое и теперь жрец должен был докопаться до истины. — Если мы говорим об одном и том же божестве, то твоего отца люди чтят. Сохранились алтари для подношений Нинушу, ему до сих пор молятся охотники. — Как думаешь, почему вы называете отца Винушкой? — вдруг спросила дриада, — такое нелепое имя… неужели вы забыли? — Тогда неплохо было бы напомнить, — сказал Энки, — скажи мне, что знаешь о боге природы. — Я не должна ничего тебе говорить, человек. Впрочем… — дриада перевела взгляд на Агнес, — я могу сохранить тебе жизнь. В обмен на твоего детёныша. От этих слов девочка и вовсе заскулила, крепче вцепившись в Энки, не желая отпускать его ногу. — Зачем тебе она? — спросил чародей, стараясь не обращать внимание на скулёж Агнес, — не думаю, что так нужна новая дриада. — Я хочу стать для нее матерью, — дриада сквозь клетку протянула руку к девочке, та с испуганным писком спряталась под мантией жреца, — человек — удивительная тварь. Мои сёстры не видят в нем ничего интересного, но я хочу понаблюдать за ним. Твой детёныш мне подойдёт. Энки задумался. Обменивать Агнес в обмен на свою жизнь — в этом случае было куда больше проблем, нежели пользы. Чародей успел привыкнуть к ней, к её стряпне и мелкой помощи, которую она старалась оказать. Но если же дриада желала познать материнство — был и иной способ. Рискованный, но позволяющий заключить с дриадой сделку на своих условиях. — Я не отдам тебе её, — сказал чародей лесной деве. Та, странно моргнув, резко выпрямилась, полностью покрывшись корой. Её пальцы превратились в когти, лицо исказила гримаса, шипы на её теле удлинились. — Ты выбрал смерть, — прошипела она. — Погоди, я не сказал, что отказываюсь, — сказал Энки, сохраняющий спокойствие, — ты сможешь получить человеческого детеныша, но другим способом. — Что ты имеешь в виду? — То, что даровала Сильвиан всем живым существам. Дар деторождения и материнства. Если тебе так интересен человек — то без материнства ты не сможешь изучить его. — Не знаю, возможно ли это. — Ты ничего не потеряешь в любом случае. Но мой способ куда надежнее. Неужели Энки будет первым, кто сможет совокупиться с дриадой? Анкариану было не в первой участвовать в половых актах, не ради удовольствия, а ради определенных целей. Какого либо влечения ни к девушкам, ни к юношам чародей не испытывал, однако это можно было компенсировать.

***

Как Энки и думал, пещера находилась недалеко от Святого леса, почти на его границах. Ему удалось уговорить дриаду дать ему время на подготовку, но лесная дева вживила в его тело особое семя — вздумай бы Энки убежать, и тогда оно прорастет внутри, убив его в процессе. Извлечь его непросто, но чародей не переживал насчёт этого. Неприятно, но не страшно, главное, чтобы она его вынула. — Не скули, — бросил колдун дрожащей Агнес, — пожарь лучше на огне мясо единорога и не отвлекай меня. Тут костёр развести можно. Пока девочка была занята, Энки достал флакон с розовой жидкостью, из нее можно было сделать хороший афродизиак. Волосы единорога и воззвание к Сильвиан — вот, что требовалось для этого. Приготовления заняли минут пятнадцать. К этому времени Агнес уже вгрызалась зубами в нежное единорожье мясо. Пара кусков лежали для Энки, но чародей даже не взглянул на них. Девочка хотела было позвать его, но она помнила про слова жреца о том, что его сейчас нельзя отвлекать. Тем временем Энки стал снимать с себя мантию, перчатки, ботинки и штаны — Агнес тут же отвернулась, закрыв глаза ладонями. — Сиди тут, — обнаженный чародей поднялся, держа в руках флакон, — и не думай идти за мной. Не глядя на Анкариана, девочка кивнула, сам же жрец отправился к дриаде — та особыми цветами указывала ему путь. Снадобье он выпил по дороге — подействует не сразу, но Энки уже начал чувствовать жар. Скоро он будет полностью во власти инстинктов, отдаваясь безумной похоти, и Агнес лучше оставаться в пещере, чем идти за ним. Своего рода свидание — если это можно было так назвать — дриада назначила в расщелине гигантского дерева, где их никто не побеспокоит. Лесная дева ожидала его, со своей вечной улыбкой. — Прошу… убери семя… — попросил её Энки, ему хотелось наброситься на дриаду. Она же взяла его за руку, тот поморщился от боли, но когда она стихла, то колдун уже не мог сдерживаться. Дальнейшее чародей не мог запомнить. Помнил он громкие стоны, как под ним что-то выгибалось, царапая ему спину до крови, чувствовал он вкус крови на губах, деревянные шипы, что вонзались в его тело, боль в груди, в промежности, он слышал собственный хрип. Очнулся Энки совсем один, лежащий на подстилке из листьев. Дриада ушла, чем Анкариан был рад. Все тело ломило, дышал он с трудом — давало о себе знать сломанное ребро. Во рту пересохло, чародей поднялся с большим трудом. Стояла ночь — а ведь к дриаде он пришёл ещё днём. Морщась от боли и чувствуя раны на спине, Энки заковылял к пещере по памяти, как можно скорее, пока у него еще есть силы — ночью Святые леса тоже не были безопасными. В пещере, где чародей оставил девочку, затухал костер. Над ним был подвешен котелок, из которого шел пар. Неужели Агнес решила сварить похлебку? Нет, запах другой. Сама рыжая ученица, закутавшись в одежды Энки, дремала, изредка вздрагивая. Однако Агнес быстро проснулась, как заслышала хриплое дыхание жреца. — Воды… — сипло произнес Анкариан. Девочка взяла его под руку, усадив у огня, куда она кинула собранного хвороста, затем она, взяв плошку, зачерпнула ею из котелка, всучив в ладони Анкариана. — Целебное зелье? — спросил Энки, испив голубоватую жидкость, — вроде я не учил тебя варить его. Сама приготовила? Агнес кивнула. Жрец же усмехнулся, его костлявая ладонь с длинными ногтями накрыла голову девочки, взъерошив ей волосы, на что юная чародейка улыбнулась. Рецепт создания зелий исцеления она подсмотрела еще в Дроздене, прибираясь в доме и наблюдая за колдуном, и сейчас ей выдался шанс проверить свои знания. Судя по реакции Энки — ей удалось. С каждым глотком целебного отвара ломота в теле начинала утихать. Раны на спине зажили, став шрамами, перестала болеть промежность. Агнес же подала чародею одежду и кусок ткани с уже остывшим единорожьем мясом. Что ж, слухи не врали — ничего вкуснее Энки в жизни не ел. Однако оставался один вопрос — куда идти дальше? Через лес идти было опасно, вряд ли им удастся пережить вторую встречу с дриадой. Оставался лишь один выход, тоже не отличающийся надежностью — спуститься через эту пещеру в глубины, населенные разными причудливыми созданиями, своего рода мир, укрытый под людскими ногами, чужой, непостижимый и опасный. И чародей принял решение. — Готовь факелы, Агнес. Нам предстоит путешествовать по подземельям.