Steel Your Heart, I'll Be Your Guide

      – Я... чувак... Кажется, я не понимаю, о чем ты вообще говоришь, – напряженно усмехнулся Сетт, прекрасно понимая, о чем идет речь.       Рэпер с темно-бордовыми взлохмаченными волосами ерзал на скрипучем стуле на колесиках, пристально глядя на мужчину, сидящего напротив него. В офисе было душно, Сетт всегда ненавидел офисы. Он чувствовал, будто его душат унылые воспоминания о работниках звукозаписывающей компании, которые вечно читали ему лекции о том, как ему надо вести свою быстро растущую карьеру. Иронично, что мужчина напротив него делал прямо противоположное.       – Сетт, дружище, я пытаюсь до тебя это вежливо донести. Но. Ты. Уволен, – вздохнул мужчина, сжав переносицу, и продолжил: – После той херни, которую ты вчера устроил на своем концерте в Нью-Йорке, мы буквально не можем тебя защитить. Я никак это, блять, не могу оправдать. Да как мне вообще такое даже пытаться оправдывать?!       – Да в смысле не можешь оправдать, Биди? – выкрикнул Сетт, – я приношу вам здесь ебаных шестнадцать процентов от всей выручки! Заплатите им и оправдывайте!       Это правда, что Greenlight Group, дочерней звукозаписывающей компании печально известной скверной Tresh Records, с помощью Сетта удалось получить приличную часть доходов за два года с момента подписания его контракта. Однако проблема для представителей лейбла заключалась в том, что наряду с высокой прибылью Сетт также вызывал множество споров своими постоянными стычками с рукоприкладством и противоречивым образом в Интернете.       Биди скептично усмехнулся и, озадаченный смелостью Сетта, поправил его: – Не... А вообще да, нет. По факту ты только девять процентов прибыли приносишь, и, вау! Ты не только подкидываешь нам деньжат, но еще и огромную кучу проблем с рекламой наваливаешь! Поздравляю!       – Это один раз такое было за четыре месяца, Биди! – говорил Сетт, сгорбившись на скрипучем стуле и размахивая руками.       – И каким-то образом это оказалось самым идиотским трюком, который ты когда-либо вытворял, – ответил Биди. Его дорогой костюм выпрямился, когда он, откинувшись на спинку стула, скрестил руки на груди и взглянул карими глазами на Сетта. – Ты избил человека до потери сознания, Сетт. Тебе пиздец как повезло, что ты можешь уклониться от обвинений, потому что любой нормальный человек уже отправился бы за решетку.       – А, вот как, – саркастично рассмеялся он, – как же мне повезло! Какой-то непонятный уебок швыряет в меня телефон на сцене, а я ему соответствующе отвечаю, и все это чтобы потом мой лейбл отъебал меня в задницу, когда еще даже сутки с инцидента не прошли, – сказал он, и в комнате на минуту повисла тишина, прежде чем Сетт продолжил: – Разве тот же Стив Лэйси недавно похожее не делал? И посмотри на него! Он до сих пор пилит хорошую музыку!       – Стив Лэйси не избивал человека до полусмерти, идиот. Он разбил чужой телефон и закончил на этом, а ведь ты тоже мог так сделать и уйти безнаказанным. Но нет, надо, как обычно, переступать все границы, – сказал Биди, возмутившись от такого сравнения.       Он встревоженно щелкнул красной ручкой, зажатой в кулаке и прикусил губу, прежде чем сказать: – И да, отдел рекламы прочесал весь Интернет в поисках видео, где в тебя бросают телефон, но мы ничего не нашли, Сетт.       – Хочешь сказать, я это все выдумал?       – Да ничего я не говорю. Интернет ни тебе, ни мне просто так не поверит, и знаешь почему? Потому что у нас нет ни одного видео, где кто-то кидает телефон. Зато у нас дохерища роликов, где ты избиваешь парня до полусмерти, – высказался Биди и на мгновение остановился, чтобы прийти в себя и более спокойно продолжить: – Ситуация неудачная, но никто в Greenlight почти ничего не может сделать, чтобы перевернуть этот случай в твою пользу. Мы не можем понести такой ущерб, поддерживая с тобой контракт, Сетт.       Зубы Сетта стиснулись, челюсть напряглась, когда в его голове возникли слова, которые ему хотелось выплеснуть наружу, но, прежде чем они успели сорваться с его губ, Биди нетерпеливо высказался:       – У меня на это нет времени. Мы должны были просто встретиться, чтобы я сказал тебе, что ты уволен, и напомнить, что у меня есть на это законное право. Это все было в твоем контракте, – швырнул он толстую стопку бумаг на стол перед Сеттом, не теряя ни минуты между словами: – Вот твой чертов контракт, если мне ты не веришь. Надеюсь, ты умеешь читать, и на этом все, хорошего тебе денечка.       – Нахер иди, крыса офисная, – высказался Сетт, смахнув стопку бумаг, и яростно ударил кулаком по теперь уже пустому столу.       Когда бумаги упали на пол и в комнате наступила тишина, Биди вздохнул: – Я вызываю охрану.       – Не, не, нет, нет, погоди, постой, стой!       Но Биди уже приложил к уху роскошный офисный телефон, глядя на то, как его умоляет Сетт. Когда на линии взяли трубку, он спокойно сказал:       – Джина, это Бенджамин. Мне нужна охрана в офис, как можно скорее.

***

      Это было странно, но Сетту больше по душе приходился полицейский участок, чем главный офис Greenlight Group. Тут было не так душно, однако от зловещей преступной атмосферы волосы на его шее зашевелились от беспокойства. Как бы ему не хотелось драться и устраивать беспорядки, но мысль о том, что до серьезных проблем не дойдёт, его успокаивала.       – Я, э-м… – пробормотал Сетт полицейскому напротив него, – я же говорю, ничего я не нарушал. Меня вызвали, чтобы отстрани... уволить меня.       Полицейский прищурился, потер бугристый, щетинистый подбородок и осторожно поставил кружку с кофе на металлический офисный стол рядом с ним.       – Ммм... – только и произнес он.       Глаза Сетта метнулись в сторону, а затем обратно к мужчине:       – Ну… да, у нас и правда была... небольшая стычка с одним из охранников.       Тут же внимание офицера обострилось, но прежде чем он успел построить свои собственные предположения, Сетт взял повествование в свои руки:       – Но, одно но! Так получилось, потому что этот чувак все пытался загнуть мне руки за спину, как будто он ебаный коп или типа того. А я ничего такого не делал, за что он мог себе позволить просто взять и вышвырнуть меня из этого уродского офиса.       Полицейский прочистил горло и хрустнул костяшками пальцев, прежде чем вдохнуть, а затем выдохнуть со словами:       – Приятель, на твоем месте я бы держал руки при себе. Это урок, который тебе рано или поздно придется усвоить, – усмехнулся он, – и видит Бог, у тебя уже было достаточно возможностей, чтобы вбить себе это в голову. Ты разбил нос парню на территории, где тебе даже не разрешалось находиться, и, если честно, я охренеть как удивлен, что они не решили сразу подать на тебя в суд. А ведь они все ещё могут!       – Да я же сказал тебе, я там был по работе. Меня уволили, мне надо было там быть...       – А потом ты должен был уйти, не доставляя никаких проблем. Я без понятия и меня вообще не волнует, что произошло между всем этим, парень. Моя работа – оценить ситуацию, установить, представляешь ли ты угрозу обществу, и заняться своими делами. Я тебе не чертов психолог, – нетерпеливо выпалил полицейский, вызывая у Сетта такую же волну раздражения; он уже задумался о том, что ему стоит просто сдаться и подавленным вернуться домой.       – Не мой психолог… – повторил Сетт себе под нос, а затем повысил голос и спросил: – Так почему я все еще здесь?       Полицейский комично пожал плечами, а затем ответил:       – Это ты скажи мне. Ты представляешь угрозу обществу или можешь вернуться домой, при этом ни с кем не подравшись?       – Да я блять...       Полицейский прервал Сетта:       – Господи, мне от тебя нужно только устное подтверждение, что с тобой все будет нормально. «Да, офицер, я буду хорошим мальчиком и пойду домой». Я уже почти умоляю тебя это сказать, – проговорил полицейский и сделал большой глоток из кружки, чтобы заполнить тишину, а затем продолжил: – Я упрощаю это дело для тебя настолько, насколько это вообще возможно, приятель. Либо воспользуйся этим, либо до свидания.       Сетт какое-то время сидел молча. Он был последним человеком на планете, который признал бы свои ошибки, и последним человеком во вселенной, который уступил бы, когда ему хотелось проявить упрямство. Но если все так продолжится, этот день слишком затянется.       – Да, офицер. Я пойду домой.       Однако была одна проблема: возвращаться домой в Лос-Анджелесе, будучи известным рэпером, означало, что придется столкнуться с толпами фанатов и постоянно из-за них останавливаться, если ты не на машине. А машина Сетта стояла на стоянке Greenlight Group, где его подобрала полиция.       – Блять, – выругался Сетт, сощурившись от яркого солнца за пределами участка. Выйдя наружу, он надел очки в золотой оправе и вздохнул, чувствуя поражение.       Он засунул руку в карман спортивных шорт, нащупал там ключи от машины, кошелек, мелочь и, наконец наткнувшись на телефон, вытащил его. Пролистав свой список контактов и проверив в приложении Poro360, кто из его друзей вообще был в Лос-Анджелесе на данный момент (и кто, вероятно, мог бы забрать его), он нагло пролистал все удобные варианты и вместо этого решил обратиться к негласно самому приятному человеку из его круга общения.       Большим пальцем он нажал на нужный контакт, а затем на кнопку вызова. Телефон гудел от предвкушения всего несколько секунд, прежде чем включился таймер звонка.       – Привет… – тихо сказал Сетт в трубку, прислонившись к стене рядом с главным входом в полицейский участок.       Некто на другой стороне звонка не ответил на приветствие, но это не удивило Сетта. Он просто смотрел вниз на асфальт парковки, дёргая за вылезшие нитки на толстовке, и размышлял, как же ему рассказать обо всем, что только что произошло.       – Помнишь, э-м... помнишь, как прошлой ночью я ввязался в драку на своем концерте в Нью-Йорке? – робко спросил Сетт, хотя этот вопрос был бессмысленным: явно еще никто не забыл про такое событие.       Тишину нарушило лишь тихое «угу», донесшееся из телефона.       – Они меня кинули! — Тут же высказал Сетт. В ответ последовала тишина, поэтому он продолжил: – Они... они меня уволили, потом я влез в очень небольшую, совсем крошечную перепалку с охранником, и потом... потом... пришли копы...       На телефон внезапно пришло уведомление, и, услышав его звук, Сетт убрал смартфон от уха и прочел сообщение на экране: «Чего?!».       – Да я же говорю, там все в рамках приличия было, да и не в этом суть, – сразу ответил Сетт, решив быстро отмахнуться от дальнейших вопросов. Нервно рассмеявшись, он дополнил: – Но они и правда притащили меня в участок ненадолго, и я... я тут застрял.       Из телефона раздался громкий вздох, за которым последовало сообщение, появившееся сверху на экране: «Уже еду, господи».       Прежде чем Сетт успел поблагодарить собеседника, телефонный звонок оборвался.       – Ну и пиздец, – в пустоту с его губ сорвались слова, которые неосознанно крутились в его голове.       Сетт положил телефон обратно в карман своих черных спортивных шорт, после чего переместился на скамейку рядом со входом в участок и, оперевшись локтями на оба колена, опустил взгляд вниз. Он был совершенно не в форме, чтобы с кем-то сейчас разговаривать после всего, что сегодня произошло, однако у него были свои причины, почему он попросил именно своего автора песен забрать его вместо кого-то другого.       Двадцать минут под палящим вечерним солнцем для Сетта пролетели быстро, пока все это время он пялился на свои кроссовки и размышлял о том, что ему делать со своей разваливающейся карьерой, а также, как ему пережить надвигающийся нагоняй от своего композитора. На улицах гудки машин и шум прохожих спокойно отдавались эхом в острых ушах Сетта; он наслаждался окружающей суетой города. Он по собственной прихоти захотел жить в Лос-Анджелесе, но в этом также была и польза, так как большинство людей начинают свою музыкальную карьеру и завязывают основные связи именно здесь. Хотя сейчас для Сетта это уже не имело значения.       Вдруг перед глазами Сетта появилась пара черных кроссовок, расположившихся прямо между его ног, заставив его отлипнуть от своих ладоней и откашляться. Он встретился взглядом с Афелием и почувствовал, как парень с бирюзовыми волосами нежно провел пальцем по синяку на его щеке.       – Привет, – робко пробормотал Сетт.       В качестве ответа Афелий прикрыл глаза и, убрав руку с лица Сетта, жестом приказал ему следовать за ним на парковку. Сетт, повинуясь, поднялся со скамейки и последовал за стройной, невысокой фигурой. Сетт был заметно выше Афелия, до такой степени, что фанаты тут и там оставляли странные комментарии в социальных сетях. Они с Афелием это особо не обсуждали, однако Сетту нравилось, что о них говорят.       Автомобиль Афелия дважды подал звуковой сигнал, когда тот нажал на ключи от машины. Он осторожно открыл дверь пассажирского места, прежде чем сесть на водительское. Сетт забрался внутрь и закрыл дверь, вдыхая запах машины: запах свежей, сладкой выпечки, смешанный с нотками цитрусового автомобильного освежителя.       – Уже можешь говорить, Фел. Не думаю, что кто-то услышит тебя в твоей же машине, – сказал Сетт, повернувшись лицом к парню.       – Хех, – неискренне усмехнулся Афелий, – Лучше не надейся.       Афелий говорил тихо, его голос достигал ушей Сетта словно холодными прикосновениями, от которых волосы на его затылке вздымались.       – Почему это? – Сетт тихо проворчал и сел на свое место, прекрасно зная, что его ждет ругань.       Афелий повернулся лицом к Сетту и левой рукой ударил его в грудь, пока правой держался за руль, еще не заведя машину:       – «Небольшая, совсем крошечная перепалка с охранником», когда ещё не прошло и суток после инцидента в Нью-Йорке? У тебя от тренировок приток к мозгу перекрылся, что ли?       – Да я только скинул пару бумажек со стола Биди, а он какого-то хера взбесился на меня, – проворчал Сетт, дотронувшись до места, куда его ударил Афелий, и продолжил: – И этот конченый охранник, который посчитал себя пупом земли и поэтому выводил меня оттуда как опасного преступника. Больной уебок, – сказал он, произнеся последние слова тише.       – Что сказали в полиции?       Пока они разговаривали, Афелий завел машину, включил задний ход, и вместе они выехали на улицы Лос-Анджелеса. Сетт сперва хотел солгать, но решил, что не стоит. Афелий был проницательным человеком, и он слишком хорошо знал Сетта, чтобы его можно было одурачить подобными вещами.       – Удивились, что на меня в суд не подали.       – Миленько, – саркастично выдохнул Афелий и, закатив глаза, продолжил: – Ты хоть понимаешь, как опрометчиво ты поступаешь...       – Да я не опроме... – оборвал Сетт фразу Афелия.       – Сеттрих, — в отместку прервал его Фел.       Сетт откинулся на спинку сиденья, сжал переносицу и кротко ответил: – Извини... извини меня.       На мгновение между ними повисла тишина, когда на светофоре загорелся зеленый, и вскоре машина Афелия, загудев, рванулась вперед и поехала вниз по улице. У Афелия было свое негласное правило, которое заключалось в том, чтобы везде, где ему позволяла возможность, говорить как можно меньше, насколько это было в человеческих силах. Еще давно он повредил свои голосовые связки, которые невозможно было восстановить, и даже после операции так и не смог снова петь. Не со всеми своими друзьями он мог много говорить, и Сетт вошел в число тех немногих людей всего за два года, прошедшие с тех пор, как они начали работать вместе. Афелий стал соавтором и композитором для амбициозного рэппера Сетта. И все это лишь означало, что к Афелию стоит хорошенько прислушиваться – Сетт прекрасно это понимал.       – 2022 год на дворе, Сетт. Музыка может стать популярной, и неважно, подписал ли ты контракт или сам на себя работаешь. Ты это должен знать, поэтому я не понимаю, почему ты так убиваешься из-за того, что тебя бросил лейбл.       – Звучит немного бесчувственно, мистер Композитор с Подписанным Контрактом.       – Ничего, может, скоро настанет и моя очередь потерять это звание, устроив драку с охранником.       Сетт ухмыльнулся от язвительного комментария, ведь все-таки это было немного забавно услышать от Афелия, который обычно молчит.        – Ха. Ха, – наигранно посмеялся он.       Сетт прислонился головой к окну машины, любуясь пейзажем, пока его мысли успокаивались от приятного запаха Афелия и старой доброй болтовни.       – Ты в порядке? – тихо проговорил Афелий, будто бы стесняясь это спрашивать.       – Хм? – удивился Сетт.       – У тебя ссадина на щеке.       – А, ну да. Нормально все. От такого не помру.       Внезапно Сетт заметил, что машина проехала мимо поворота, который привел бы их обратно к его тачке, отчего он сощурился.       – Фел, ты поворот пропустил.       – Я отвезу тебя расслабиться.       – Что-а? – сказал Сетт, повернувшись к Афелию, выражение лица которого было серьезным.       – Мы едем на пирс Санта-Моники.       – Но ты же ненавидишь пирс Санта-Моники, – удивился Сетт.       – Неправда. Мне он не нравится, но я не против.       Сетту же нравился этот пирс. Это был прибрежный пирс и пляж в нескольких минутах езды к западу от Лос-Анджелеса, который Сетт часто посещал до того, как прославился в конце 2019 года. Он много раз рассказывал Афелию о том, как ему нравится проводить время поблизости с морем, однако они вдвоем никогда не виделись вне студии, где только работали над музыкой. Поэтому Сетту это показалось странным, особенно учитывая, что сейчас у него было множество других проблем, о которых нужно было беспокоиться.       – Я не могу выйти, Фел, нас же толпа окружит.       – Тогда надень очки и капюшон толстовки. Меня одного точно никто преследовать не станет.       И Сетт понимал, что он прав. Хотя Афелия хорошо знали в индустрии как композитора, для обычных людей он оставался неизвестным. Поэтому он мог позволить себе такую роскошь как ходить по улицам без преследований фанатов, что само по себе было иронично, учитывая, что Афелий всегда был домоседом.       Поэтому Сетт решил согласиться на его предложение и прислонился к окну машины до конца поездки до пирса, пока солнце постепенно меняло свой цвет оранжевыми вечерними вспышками над побережьем. Афелий припарковался на одном из последних свободных мест; был вечер вторника, и пирс заполонили толпы людей.       – Это просто ужас, – спокойно отметил Афелий, уже жалея о своем решении привести Сетта сюда, а не в какое-нибудь другое более тихое место в Лос-Анджелесе.       – Ну, мы уже здесь. Пошли, – сказал Сетт, натянув на себя толстовку с капюшоном и туго затянув завязки, и надел солнечные очки.       Когда Афелий закрыл машину, вдвоем они вышли с парковки, и, растворившись в толпе, заполонившей тротуары, направились к пирсу. Музыка из ресторанов и ларьков неподалеку разносилась в прохладном вечернем воздухе, пробуждая в душе Сетта ностальгию.       – Так что же тебя заставило похитить меня и отвезти в Санта-Монику? – сказал Сетт, когда они добрались до большой лестницы, ведущей на песчаный пляж. В ответ Афелий лишь пожал плечами.       – От жалости?       Афелий отрицательно покачал головой.       – Чтобы убить? – пошутил Сетт, а Афелий кивнул ему в ответ.       – Славно. Буду знать.       Когда они добрались до песка и слегка почувствовали воду под ногами, они решили подобраться ближе к волнам, где людей было меньше всего. Сетт уселся первым, раскинув ноги и упираясь ладонями в песок, чтобы откинуться назад. Афелий последовал его примеру и сел скрестив ноги рядом с ним.       – Я уже давно хотел с тобой кое о чем поговорить, – сказал Афелий тихим голосом, едва слышным сквозь шум ветра, волн и толпы вдалеке.       – О чем… поговорить?       Афелий медленно вдохнул, задержал дыхание и, выдохнув, продолжил:       – Ты меняешься у всего мира на глазах, Сетт. Когда мы с тобой познакомились два года назад, ты был самоуверенным придурком, но зато счастливым.       – А сейчас я не счастлив? – спросил у него Сетт.       – Ты точно не выглядишь счастливым.       За два года их общения Афелий привык к разным чертам характера Сетта, и иногда его поведение даже могло вызвать у него улыбку. Но время и слава изменили его.       – Раньше ты был упрямым, но в то же время светился от счастья как в жизни, так и в музыке. А теперь эти песни стали просто твоей маской, разве не так?       Сетт промолчал.       – За эти несколько месяцев ты стал таким злым и подавленным, что набрасываешься на фанатов и других людей. Ты больше не улыбаешься, вместо этого влезая в какие-то мелочные потасовки. И я не имею в виду, что гнев нельзя чувствовать… Но тебе нужно выплеснуть его в своей музыке, а не вымещать на людях вокруг.       – Да я ж так и делаю вроде, – слегка возмутился Сетт, обдумывая слова Афелия.       – Не очень хорошо у тебя получается. Тебе нужна мотивация получше. Надо, чтобы ты смог… даже не знаю… открыться этим чувствам, но не давать им сжигать все мосты.       Сетт повернулся лицом к Афелию и увидел, что тот уже внимательно смотрит в его бирюзовые глаза.       – Я… э-м… в последнее время я, наверное, много переживаю. Просто из-за жизни в основном. Я сильно стрессую, и вся эта херня из маленьких проблем накапливается. Потому что на мелочи же проще забить, пока они не станут проблемой.       Афелий промолчал, но сосредоточенно слушал Сетта, давая ему знак продолжать.       – Высказываться в песнях, конечно, здорово и типа того, но… у меня такое чувство, что никто меня не слушает, не вслушивается по-настоящему, – сказал Сетт, прерывисто выдохнув и резко вздохнув, – я должен выглядеть таким большим крутым парнем с пиздецки богатой жизнью, чтобы все думали «да у него есть все», но на самом деле мне просто… страшно.       – Боишься потерять то, к чему уже привык, – предположил Афелий, и даже Сетт удивился, насколько прав он был.       – Угу, – согласился с ним он, – я еще с детства привык жечь все мосты, потому что боялся потерять контроль над тем, что мое, а что нет.       – Как и сейчас ты поступаешь импульсивно, пытаясь взять под контроль весь мир, хотя это невозможно, – сказал Афелий, нахмурив брови, и продолжил смотреть на Сетта, изучая каждое движение его лица. – Поэтому возьми под контроль что-нибудь в разумных пределах. Ни один человек – знаменитость он или нет – не может полностью контролировать свою жизнь. Вот почему приходится выбирать, с чем сталкиваться, и…       Не успел Афелий договорить, как вдруг почувствовал на себе прикосновение чужих губ. Внезапно Сетт наклонился вперед, обхватив лицо парня одной рукой, а второй прижав его стройное тело к песку. На мгновение их губы замерли, пока Сетт не попытался поспешно углубить поцелуй, потянув зубами за нижнюю губу Афелия, но тот тут же удивленно отстранился от него.       Глаза Афелия широко раскрылись, губы слегка приоткрылись и отдавали слабым блеском от заката. Брови нахмурились, а взгляд метался из стороны в сторону.       – Прости… блять, прости меня, – лихорадочно забормотал Сетт, когда они оба вскочили на ноги. – Блять, я… пиздец! Я непонятно, о чем думал, и просто…       – Все нормально, – неуверенно пробормотал Афелий, проведя указательным пальцем по губам, прежде чем взглянуть на напряженную фигуру Сетта.       – Прости, Фел.       Но на этот раз Афелий ничего не ответил, вместо этого как обычно промолчав. Какое-то время они просто смотрели друг друга, не зная, что им делать дальше. Вскоре Афелий махнул рукой Сетту, чтобы тот следовал за ним, развернулся, и они начали свой путь обратно к машине в мучительно неловкой тишине.       Сетту начал нравиться Афелий еще давно. Ему нравился его характер гораздо больше, чем внешность, а он обожал его внешность. Особенно его мягкие темные губы, которые завораживающе выделялись на фоне бледной гладкой кожи и расчетливых темно-бордовых глаз. Тем не менее, Сетт был хорош в том, чтобы разделять работу и личную жизнь, поэтому, несмотря на свою привязанность, он постоянно чувствовал, что между ними стоит стена с табличкой «работа».       И он понимал, что сегодня переступил через нее. Но не знал почему.       – Фел, просто забудь, что это вообще произошло. Это... это ничего не значило, я просто задумался, – без устали пытался объясниться Сетт, прежде чем они снова растворились в толпе, опасаясь, что потом его могут подслушать и узнать.       Но Афелий так и не отвечал. Даже когда они дошли до его машины и сели внутрь, в воздухе витала напряженная тишина. Афелий застегнул ремень и какое-то время сидел неподвижно. Увидев, как он приоткрывает губы, дыхание Сетта резко участилось.       – Я отвезу тебя до машины, – только и сказал Фел за все полчаса поездки до офиса Greenlight Group. Солнце село, скрыв пристыженное лицо Сетта, который уютно спрятался на пассажирском сидении, в то время как его глаза устремились вдогонку за мигающими уличными фонарями и ночным городом.       В страхе еще больше испортить дружбу с Афелием Сетт тоже молчал, размышляя о том, как в очередной раз повелся на поводу у эмоций. Мысленно он продолжал спрашивать себя: «Что, блять, со мной не так?».       Афелий свернул на теперь уже пустую стоянку Greenlight Group, если не считать одинокой машины Сетта; он припарковался прямо рядом с ней и повернулся к парню.       Сетт расстегнул ремень безопасности и уже почти вышел из машины, как вдруг Афелий заговорил:       – Сетт, – сказал он. Парень замер, но потом обернулся и встретился взглядом с Афелием в темноте. – Не сжигай наш мост.       – Не буду, – быстро пробормотал Сетт срывающимся голосом, закрывая за собой дверь и наблюдая, как Афелий выезжает с парковки, исчезая за углом.       Казалось, Сетт стоял целую вечность в темноте, но потом резко вытащил телефон из кармана и швырнул его в свою машину, оставив видимую вмятину.       – Блять, – вздохнул он, сжав переносицу, когда в его мыслях снова возникло лицо Афелия и ощущение его губ на своих.       – Ебаный, блять, тупица, – выругался на себя Сетт и нагнулся, чтобы подобрать телефон, после чего открыл дверь, захлопнув ее за собой.       В машине повисла тишина, и Сетт явно слышал, как стучит в ушах его сердце, чувствовал, как кровь приливает к паху, когда он снова вспоминал вкус языка Афелия в попытке стереть его из памяти, но безуспешно. На мгновение он всерьез задумался о том, чтобы опуститься рукой вниз и нащупать растущий жар через шорты, но слова Афелия пронеслись у него в голове: «Не сжигай наш мост».       – Нет, – прошипел Сетт, отдергивая руку, и впился зубами в ладонь, чтобы вернуть контроль над собой, – не сжигай, блять, этот мост, тупой ублюдок.