Steel Your Heart, I'll Be Your Guide

      Свежий холодный декабрьский ветер обдувал лицо Сетта, пока он брел по парковке в сторону Westlake Record Studios. В первый раз он пришел туда совсем другим, был очень подавлен. Однако с тех пор он наконец взял себя в руки с помощью Афелия. И теперь он понимал, что раз пришел в студию, то должен закончить начатое – ради группы, ради своей мамы, ради Фела.       Бирюзовые глаза слезились от резких порывов ветра, и Сетт стиснул зубы, пытаясь не дрожать от холода. Распахнув входную дверь вестибюля, он зашел внутрь, и тут же его окутало тепло, приятно обжигающее грубую кожу на лице и на руках. Это напоминало ему чувство облегчения, которое он ощутил неделю назад, когда к нему домой заглянул Афелий и вытащил его из ямы отчаяния. Чувство тепла, которое так сильно ему было нужно.       – Привет, Джина, – слегка помахал он рукой девушке за ресепшеном Westlake Studios, будто бы вовсе не дрожал от холода.       – Приветствую, Сетт, – кокетливо произнесла она, подмигивая и склоняясь над лежащими перед ней бумагами на столе.       – Парни в той же студии? – спросил он таким же игривым тоном. Он подумал, что, если с помощью этой девушки у группы будет больше шансов записывать музыку в такой хорошей студии, то ради этого он будет даже готов с ней немного позаигрывать.       – Угу, – почти что простонала она, соблазнительно кусая ручку, и указала свободной рукой позади себя – в сторону длинного коридора, который вел к множеству студий и комнат для записи. – Сегодня допоздна будешь занят, здоровяк?       – Наверное, – вежливо ответил он, проходя мимо Джины.       – Чем займешься потом? – отчаянно воскликнула она, чуть не соскользнув со своего стула на колесиках.       – Я вообще-то замужем, Джина, – повернулся к девушке Сетт и, насмешливо помахав ей рукой, направился в сторону студии.       – Вообще-то что?! – удивленно выпалила она.       Сетт поторопился к студии, где они с группой записывали песню в прошлый раз, и оперевшись всем весом на дверь, распахнул ее с мыслью: «Ха! Я ведь и правда будто замужем!».       Однако не успел он войти как тут же споткнулся об свою же ногу и рухнул прямо на пол кряхтя от боли. Все ребята из группы, включая Афелия, замолкли и повернулись, увидев Сетта, который с гримасой боли на лице разлегся на ковре.       – Здоров, – встретившись взглядом со всеми в студии, нервно усмехнулся он и неловко прищурился.       Афелий не удивился его громкой и неуклюжей выходке, а остальные, казалось, просто почувствовали облегчение от мысли, что Сетт вернулся живым и здоровым после того, что произошло полторы недели назад, когда они впервые попытались записать свой дебютный сингл в студии Westlake.       – Эй, Сетт вернулся! – воскликнул Эзреаль, сжав руки в кулак и подняв их высоко над головой.       – Я же говорил тебе, что он не пропадет больше чем на неделю. Говорил же! Вот он, мой братец! – радостно произнес К'Санте и положил руку на плечо Ёнэ, который ласково улыбнулся ему в ответ.       – С возвращением, – тихо поприветствовала его Алуна с нежной улыбкой на лице. Она сидела на высоком деревянном стуле, сложив ногу на ногу, в то время как у нее на коленях лежала толстая розовая папка и телефон.       Сетт поднялся с пола, стряхнул пыль с дорогих темных джинсов и жизнерадостно улыбнулся ребятам. К нему вернулся его прежний характер, как и здоровый цвет лица вместе с уверенностью в себе. Он снова стал старым добрым Сеттом, и находиться в одной студии вместе с людьми, которым он дал столь смелое обещание, поднимало его дух еще больше. Он знал, что вместе они дойдут до конца.       – Ну а теперь можно мне уже записать свой куплет? – нетерпеливо спросил Каин будто бешеный пёс, которого несколько дней не кормили.       – Я первым буду! – широко раскрыв глаза, высказался Эзреаль.       – Че? Кто сказал?       – Сказала логика, что первым должен записываться тот, кто лучше всех поет, так ведь? – взмахнул руками Эзреаль и посмотрел на Ёнэ в поисках поддержки.       Ёнэ устало вздохнул и кивнул, отчего Каин недовольно фыркнул и откинулся на спинку своего кожаного черного кресла, произнеся:       – Дебильная логика.       Ухмыльнувшись, Эз поднялся со стула и повернулся к остальным, театрально отдав честь:       – Ну что, ребята? Увидимся на той стороне.       Эзреаль зашел в кабинку для записи, в то время как Сетт подошел к Афелию, притащив с собой комично маленькую табуретку, и уселся на нее рядом с парнем.       – Здоров, – шепотом произнес он, улыбнувшись и слегка похлопав его по плечу.       Афелий ответил на приветствие игривым пинком по ботинку, одарив своей нежной улыбкой Сетта, который забавно восседал на крошечном стуле.       – Эй, эй, осторожнее с обувью, – шутливо произнес он, подтолкнув Афелия за ногу и добавив: – Они дорогие.       Афелий закатил глаза и небрежно махнул рукой перед Сеттом, как бы говоря: «Ой, заткнись».       Ёнэ неторопливо подкатился к большому, гладкому, деревянному продюсерскому столу, на котором стояли массивные колонки и его крошечный ноутбук. На нем было множество MIDI-клавиатур и звуковых панелей для регулировки громкости; он был будто в раю.       – Хорошо, Эзреаль. У меня уже есть запись твоего вокала, так что скажи что-нибудь, чтобы проверить громкость в динамиках, – сказал Ёнэ в микрофон, чтобы Эз мог слышать.       – Приветик, – непринужденно произнес Эзреаль, однако прозвучало это громко и неожиданно, словно выстрел, заставивший вздрогнуть всех, кроме Сетта.       – Какого черта?! – пожаловался Каин, зажимая уши.       – Боже правый... – сильно зажмурился К'Санте, покачав головой.       – Так… Как-то это слишком громко, – задумчиво проговорил Ёнэ, поспешно понижая громкость.       – В это время Алуна мельком – взглянула на брата и слегка посмеялась с того, как тот устало натянул на себя наушники, сняв их с шеи.       – Виноват, – нервно хихикнул в микрофон Эзреаль, почесав затылок. На этот раз громкость была гораздо более терпимой.       – Теперь все настроил. Надо было сначала проверить динамики, а потом уже просить тебя говорить. Подзабыл уже, как работать с кем-то вместе, – объяснился Ёнэ, подперев голову рукой, и открыл файл с песней, а затем кликнул на момент, где начиналась партия Эзреаля перед припевом.        – Отлично, начинаем? – спросил Эз, сияя улыбкой во все тридцать два зуба.       – «Паранойя» будет песней для всех тех, в чей успех никто не верил. Песней для всех, кто просто посылает куда подальше тех, кто желает им одни неудачи, – мечтательно размышлял Ёнэ. – А теперь начинаем.       Парни и Алуна позади Ёнэ вместе похлопали в ответ на его речь, и тот начал обратный отсчет для Эзреаля. Внезапно заиграла резкая мелодия, и вскоре Эз принялся петь.       – «Паранойя, подкрадусь совсем неслышно. Вот я рядом, но проблемы в спину дышат. Стиснув зубы, я помпезно приоденусь».       – Отлично, – сказал Ёнэ, остановив запись, и поставил музыку на паузу, после чего повернулся к группе и спросил: – Что думаете на счет этого дубля?       – Думаю, что было идеально, – пропел К'Санте.       – Тоже, – согласился Сетт, и Афелий кивнул в поддержку.       Ёнэ взглянул на Алуну, которая тут же смутилась и, заикаясь, ответила:       – О, я... я же просто менеджер. В музыке я мало что понимаю, – сказала она и после паузы добавила: – Но мне очень понравилось.       – Нормально было, – пожав плечами, процедил сквозь зубы Каин.       – Ну, что они сказали? – нетерпеливо спросил Эзреаль, практически прижимаясь лицом к стеклу в кабинке.       – Они сказали... ну, все сказали, что дубль хороший. Даже ничего менять не нужно.       – Ха! Вот так-то!       Попробовав еще несколько вариантов и записав совместный бэк-вокал, группа наконец завершила финальную версию предприпева Эзреаля их дебютной песни. На его партию потребовалось всего 20 минут, а затем Ёнэ пригласил К'Санте зайти к нему в кабинку, чтобы вместе записать первые два припева.       – Так, готовы, К'Санте, Эз? – спросил в микрофон Ёнэ.       – Готов! – отозвался К’Санте из кабины звукозаписи, а Эзреаль помахал рукой.       – Итак, для этих первых двух припевов мы просто запишем один дубль и вставим его с другими мелодиями по ходу песни. Поэтому К’Санте, стой немного поодаль от микрофона, чтобы вокал Эзреаля был основным звучанием, а твой голос поддерживал его низким басом, которого нам не хватает в песне.       После того как парни одобрительно подняли пальцы вверх, Ёнэ начал отсчет, и по его окончанию они принялись исполнять припев.       – «Если ты взлетаешь! Они хотят, чтоб ты пал. И молят, чтобы гибель настала. Как же ненавидят, когда ты успешен! И молят, чтобы гибель настала!».       После нескольких дублей с разной громкостью и тональностями наконец удалось записать финальную версию припева, и ребята за пределами кабинки зааплодировали, услышав конечный вариант.       – Охуеть просто... – сипло засмеялся Сетт, восхищенный вокалом Эзреаля.       Афелий зачарованно наблюдал за происходящим, наслаждаясь жизнью, которой он жил в этот момент. На его глазах написанный им текст оживал благодаря голосам товарищей по группе – его друзей.       – Так, а теперь давайте… давайте запишем куплет Каина, затем пусть заходит Сетт для второго куплета, потом К'Санте и его партия, а дальше вы вчетвером запишите один большой дубль для последнего припева, хорошо?       К'Санте с Эзом кивнули и начали выходить обратно в студию, в то время как Каин поднялся с кожаного кресла и уверенно хрустнул пальцами, после чего прошелся мимо Эзреаля, специально задев его своим плечом.       – Удачи тебе там, песик, – поддразнил его Эзреаль, на что Каин недовольно хмыкнул.       – Да этой партией я переверну всю музыкальную индустрию, зеленовласка.       Каин закрыл за собой дверь в кабинке звукозаписи и лениво прошагал к микрофону, хватая его и бормоча:       – Раз, раз, раз.       – Все готово, – ответил Ёнэ и переместил курсор на начало песни. – Итак, Каин. Я включу песню с самого начала, чтобы ты прочувствовал вступление. Ты должен звучать уверенно, жестко и мрачно. Нам нужно показать Riot, что мы играем по другим правилам, нежели другие их артисты до этого.       Каин кивнул и стал настраиваться, схватил студийные наушники и надел их на себя, после чего показал Ёнэ большие пальцы вверх, чтобы тот начинал. Когда продюсер нажал кнопку воспроизведения, запись началась прямо со вступления, давая Каину возможность подготовиться.       – Давай все одним большим дублем! – быстро выкрикнул Ёнэ в качестве напоминания, и Каин принялся читать свою партию.       – «Есть пара версий, но моя всегда в секрете. Делать все по правилам не в приоритете. Знаю, что плохой я, даже без вопросов. Если вдруг решишься подойти, то будешь сломан».       По мере того, как ритм набирал темп, росла и ненасытная энергия Каина; парни снаружи начали ликовать и с восторгом поражаться его исполнению. Казалось, что его тело захватил демон; грубый, мрачный вокал доносился из динамиков, пока он читал рэп.       – «Мое имя в грязи, а слава в гробу. Люди прошлого хотят мне подпортить судьбу. Говорят, что я псих, от них скроюсь – плевать. Рос в тени, ну а сейчас весь свет горит для меня».       – Воу! – вскрикнул Сетт, когда они с К'Санте обменялись восхищенными взглядами.       – Бля, а ведь и правда с такими строчками можно перевернуть с ног на голову всю индустрию, Кей, – удивленно хмыкнув, пробормотал Эз. Хотя Каин этого не слышал, он все прекрасно понимал без слов.       – Каин, это было идеально, – сказал Ёнэ в микрофон, – идеальный дубль. В самый раз.       – О дааа! – радостно прокричал Каин, распахнув дверь кабинки звукозаписи, и вернулся обратно в студию.       – Мы успеваем записать все вовремя, – обратился ко всем Ёнэ, склонившись над своим ноутбуком. – Сетт, проходи в кабинку, если готов.       – Да, я чертовски готов! – прочистив горло и собрав всю свою харизму, уверенно заявил Сетт и направился к кабинке, в то время как Афелий отодвинул свою ногу от него.       Он поднялся со своего крошечного стула, задев костяшками пальцев шею Афелия, неторопливо подошел к кабинке звукозаписи и закрыл за собой дверь. Глаза Афелия напряженно следили за ним с предвкушением; он не мог точно сказать, нервничал ли он больше или же был взволнован услышать, как Сетт зачитает те строчки, которые он приготовил для его куплета.       – Сетт, ты текст забыл, – сказал Ёнэ, заметив, что Сетт не взял с собой лист со словами песни.       – Он мне не нужен, – неловко повертев наушники в руках и поднеся их к ушам, заявил Сетт через студийный микрофон.       Ёнэ взглянул на Афелия, откинув голову назад; его серебристые волосы с красными прядями грациозно упали на его плечи. Афелий же только показал ему большой палец вверх, выглядя все таким же невозмутимым, как и всегда.       – Мы дохера времени репетировали вместе, – объяснил Сетт, на что Ёнэ лишь ответил кивком, а затем решил добавить:       – Хорошо. Твой куплет запишем так же, как и куплет Каина. Мы сделаем один длинный дубль, чтобы ты читал рэп без передышки, и чтобы подача звучала настоящей.       Сетт кивнул, в то время как взгляд Афелия был прикован к нему. Он изучал шрам у него на носу, наблюдал за тем, как тот так неловко прижимал студийные наушники к ушам, отмечал каждый взгляд, когда их глаза встречались – пусть даже всего на мгновение – и задержал дыхание, когда заиграла мелодия.       – Теперь твоя очередь, Сетт. Зажги там! – радостно прокричал в микрофон Ёнэ, который был непривычно энергичен.       После припева с неотредактированным вокалом Эзреаля Сетт начал читать свой куплет:       – «Так много слухов, но я их не слышу», – прочитав первую строчку, он злобно зарычал, поднимая палец вверх, будто бы злился на весь мир, что тут же придавало его голосу больше резких эмоций, потрясших всех в студии.       – Вот уж Сетт! – выкрикнул К'Санте, вскакивая со стула от радости.       Афелий чувствовал, как сильно бьется его сердце, пока Сетт продолжал:       – «Зато обо мне много пишут. Как борец, я подбегаю к тебе снова ближе. Ты на арене, кулаки повыше!».       – Ебать… – пробормотал Каин, наслаждаясь грубой читкой Сетта.       – «Хватит злиться, это я босс! Не понтуйся, или пропадешь! Был проблемой, и никто отпора дать не мог. Я как паззл, что случайно попал в набор».       Когда мелодия смягчилась и стала более захватывающей, завлекательной со звуками музыкальной шкатулки и глухими ударами на фоне, Афелий заметил, что улыбается. Он улыбался, чувствуя искреннюю радость и восхищение.       – «Читаю строчки, выбиваю всех в нокаут. Мчу напролом, не собираюсь я петлять. Тяжел характер мой, немало весит. Я такой же, как всегда, не меняюсь – ну же, нападай!».       Когда Сетт закончил свой куплет и когда заиграл предприпев Эза, он взмахнул рукой вверх и выкрикнул:       – Черт!       Ребята в студии радостно зааплодировали, даже Каин поднялся со стула, чтобы поддержать мощное выступление Сетта:       – Это просто пиздец!       – И это все за один дубль, позвольте напомнить вам, братья мои и сестренка! – похвастался успехом Сетта К'Санте, подбежав к нему и ласково похлопав его по груди, когда тот выходил из кабинки звукозаписи.       – После такого месяц отдыхать надо, мне бы подремать, черт возьми! – тяжело дыша, произнес Сетт и направился обратно на свой стул, по пути лениво стукнувшись кулаками с К'Санте. Его глаза встретились со взглядом Афелия, и они молча улыбнулись друг другу, в то время как Ёнэ заговорил:       – Это был идеальный дубль. Не то чтобы я ожидал от тебя меньшего, но какая же у тебя энергия! – проговорил он и замолк, прищурившись, чтобы разглядеть мельчайшие детали в файле записи куплета Сетта, после чего он бездумно пробормотал: – Вот так энергия…       После того, как ребята какое-то время пламенно хвалили выступление Сетта, Ёнэ оторвался от ноутбука и взглянул на К'Санте, который уже сидел в кабинке звукозаписи в наушниках.       – Начинаем, когда ты готов, Ёнэ! – просиял улыбкой он.       – Хорошо, тогда давайте перейдем к партии К'Санте.       Афелий нервно сжал зубы, его напряжение ясно отразилось на языке его тела, поэтому Сетт провел своей теплой, мозолистой рукой по его затылку и осторожно погладил по шее незаметно для всех остальных.       – К'Санте постарается над этим куплетом, Фел. Обещаю, – прошептал Сетт, наклонившись ближе к парню.       – Знаю, – резко и взволнованно вздохнул Афелий. Слегка, но искренне он улыбнулся Сетту, который подарил ему улыбку в ответ, после чего взглянул на К'Санте в кабинке звукозаписи.       – Хорошо, К'Санте. В этом куплете ты говоришь за Афелия, выражаешь его эмоции, вживаешься в них, забывая про собственные, и делишься ими со всем миром. Готов?       – Готов, Ёнэ.       Из колонок заиграл резкий припев, но вскоре мелодия перешла в печальную, похожую на балладу, инструментальную партию, и в этот момент запел К'Санте.       – «Ждут, когда уйду я навсегда. Чтобы башня пала без следа. И мой путь понять вам не дано».       Его голос звучал завораживающе сладко, ярко контрастируя с остальной частью агрессивной песни. Та осторожность, с которой исполнял свою партию К'Санте, заставляла почувствовать, насколько ценными и значимыми были эти слова. Афелий ощутил себя… услышанным.       – «Тишина, одиночество лечат меня. Рок-звездам знакомы страданья весьма.  И в реальности боль продолжается… вечно», – нежным голосом пел К'Санте, после чего мелодия перешла в финальный инструментальный припев, а в студии воцарилась тишина.       Даже если бы перышко упало на ковер в студии, для ребят это прозвучало бы громко, словно ураган. В такой тишине можно было бы услышать, как скрипит на ветру одинокое деревце в холодном диком лесу, как оно ластится к родной земле, как опадает плачущая листва, и все это отдавалось бы оглушающим звоном. Парни завороженно застыли на месте; вся студия, прежде шумная и беспокойная, стала будто немой, недвижимой картиной, пусть и на короткое мгновение.       К'Санте вышел из кабинки звукозаписи и взглянул прямо на Афелия, в то время как тот сделал глубокий вдох, почувствовав теплое прикосновение грубой руки Сетта у себя на затылке.       – Спасибо… – хрипло прошептал Фел, стараясь говорить как можно громче, при этом не напрягая голосовые связки.       – Спасибо, – выпалила Алуна, удивленно застыв на месте, когда увидела необычную реакцию брата.       – Нет. Тебе спасибо, Афелий. За то, что полностью отдался музыке. Спасибо, что ты здесь, – мягко произнес К'Санте, как будто это не он только что потрясающе исполнил свой куплет.       Эзреаль и Каин смущенно переглянулись; они оба плохо умели вести себя в эмоциональных ситуациях. Тем не менее, они ощущали важность выступления К'Санте, и, хотя ни один из них не сказал бы это вслух, его пение их тоже тронуло.       Когда Сетт убрал руку в сторону, Афелий опустился в кресло и задумался:       «Не могу вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя так же… чувствовал себя услышанным».

***

      Афелий стоял рядом с Сеттом на парковке Westlake Studios, ощущая на себе резкие порывы холодного ночного ветра. Все семеро участников группы вместе обсуждали, что же им делать дальше.       – Кто бы мог подумать, что, собрав вас всех, ребята, в одной маленькой студии, получится такая классная песня! – слегка посмеялась Алуна, после чего взглянула на Ёнэ и добавила: – Интересная идея.       – Ничего особенного. Если песня плохая, то продюсер не сможет сделать ее лучше, – заявил Ёнэ, скромно пожав плечами.       – В смысле? – спросил Каин, копаясь пальцем в ухе, совсем не замерзающий от холода Лос-Анджелеса.       – Если бы вы все не были талантливы, «Паранойя» не получилась бы такой хорошей. Так что это не только моя заслуга.       Ребята закончили запись в студии. Собрав всех четырех вокалистов в кабинке, им удалось записать последний припев, и, хотя на него потребовалось несколько дублей, чтобы все настроились на нужный лад и серьезно отнеслись к делу, в итоге все вышло замечательно. Ёнэ смог объединить всех, зарядить энергией друг от друга, в то время как Эзреаль вложил в песню всю свою душу, и вместе они создали яркий финал, который так давно пытались записать, чтобы завершить песню.       – Я просто удивлен, что Westlake позволили нам вернуться после того, как мы потратили впустую их время в студии на прошлой неделе, – выпалил Эзреаль.       – Ну да, ну да, Эз, так и скажи, что меня ненавидишь, – поддразнил его Сетт. Эзреаль тут же понял, что его собственные слова могли прозвучать грубо.       – Да нет! – усмехнулся он, хлопнув себя по колену. – Я имел в виду в целом, а не конкретно из-за твоей детской истерики.       – Моей что?! – воскликнул Сетт, в лице исказившись от недовольства. Однако Эзреаль от этого лишь еще громче рассмеялся, отчего все остальные ребята тоже просияли улыбкой.       Когда смех утих и на парковке воцарилась тишина, К'Санте нарушил ее, сказав:       – Итак... название группы. Только это осталось придумать.       Снова наступила тишина, но вдруг Каин проговорил:       – Что насчет «Богоубийц»?       – Ни за что, – перебил его тут же Эзреаль.       – В смысле нет?! Только из-за того, что тебе с твоими вкусами поп-принцессы не нравится, не значит…       – «В смысле нет?! Только из-за того, что тебе с твоими вкусами…» – передразнил по-детски его слова Эзреаль.       Эти двое, как обычно, препирались, и только Алуна радостно наблюдала за этим, рукой пытаясь скрыть смех. Афелий оперся на одну ногу и запрокинул голову назад, всматриваясь в холодное ночное небо; он размышлял, стоит ли говорить о том, о чем он думал.       – Парни, – строго окликнул их Ёнэ, и тут же они замолкли как по команде.       – Я вот подумал, что можно назваться «Дикими псами», хех, – произнес Сетт, драматично размахивая руками.       – Это ужасно, братец мой, – отбросил такое предложение К’Санте, отчего Сетт вздохнул.       – А сам ты что можешь предложить? – спросил Эзреаль у К'Санте.       – Хмм, – взглянув в небо, задумался парень, но как только он собрался что-то сказать, на телефонах ребят вдруг прозвучало уведомление из Дискорда.       Афелий опустил телефон и огляделся, нажимая кнопку «отправить», в то время как Алуна взяла свой и вошла в чат группы в Дискорде. Свечение экрана мягко осветило ее бледное лицо, на котором расплылась улыбка, когда она прочитала сообщение брата.       Алуна откашлялась, чтобы привлечь внимание парней, а затем принялась читать текст вслух:       – «У меня есть идея назвать нас  «HEARTSTEEL» заглавными буквами. Название будет означать нашу двойственность. Своим сердцем мы чувствуем эмоции, но при этом защищаем его, словно сталью. Закалить наши сердца –значит раскрыть новые грани в музыке и показать их миру, вместе с этим похищая сердца слушателей».       – Фел… – выдохнул Сетт, нахмурив брови, и подошел ближе к Афелию, который неловко ерзал.       – Это... очень красиво, – похвалил Ёнэ.       – И правда, – согласился Эзреаль.       – Честно говоря, я слышал много, очень много названий групп, у которых не получалось выйти за рамки бренда или которые звучали глупо, – усмехнувшись и скрестив руки на груди, сказал К'Санте. На мгновение он сделал паузу, а затем добавил: – HEARTSTEEL же... отличное название, мой голубовласый братец.       Афелий неосознанно наклонился ближе к Сетту, чувствуя себя неловко будучи в центре внимания. Однако поток комплиментов закончился, когда Каин грубо выпалил:       – Да ну нахер. Я хочу «Богоубийц», – произнес он под стать обиженному ребенку.       – Боже.... – драматично вздохнул Эзреаль, закатив глаза, и стукнул Каина по плечу. – Заткнись. Это важный момент.       – Эх, неважно, – вздохнул Каин и пожал плечами, пытаясь принять новое название группы. – Ну типа... если бы я выбирал название кроме «Богоубийц», думаю... Думаю, выбрал бы «HEARTSTEEL». Наверное.       – Итак... мы все за? – аккуратно спросила Алуна, прерывая перебранку Каина и Эза.       – Мне очень нравится это название, – сказал Ёнэ посреди неуверенной тишины.       – Мне тоже очень! – добавил Сетт.       Эзреаль и Каин кивнули, а К'Санте сказал:       – Я уже фанат «HEARTSTEEL»!       – В итоге… мы, – прищурившись, произнесла Алуна новое название группы. – Мы HEARTSTEEL.       Афелий прикусил щеку, чтобы скрыть улыбку, которая грозила появиться на его лице. Однако Сетту удалось ее заметить. Он слегка толкнул Афелия, и они обменялись нежными взглядами в тишине, последовавшей за словами Алуны.       – HEARTSTEEL… – пробормотал Эзреаль, которому, похоже, понравилось это название. – Крадем сердца и делаем хиты.       «Держись, я проведу тебя», – вспоминал Сетт стихотворение Афелия, обращенное к нему, вспоминал его слова. Вероятно, Фел уже давно размышлял над этой идеей, и она явно много значила для него. Он изо всех сил старался не улыбнуться, понимая, что всем остальным единогласно понравилось его предложение.       – Ну и на этом все? – спросил Каин.       – Ага, – подтвердила Алуна, кивнув головой, и объяснила: – Мы должны были отправить Riot Games название группы, демо-песню и бренд.       – Все завершили, – хмыкнул Ёнэ.       – А какой у нас бренд? – в растерянности спросил Каин.       – Бешеные псы и сердцееды, – с ноткой сарказма ответил ему Эзреаль.       – Ну, это не так уж далеко от правды, – пожала плечами Алуна.       – Это значит, что у нас в клипе будут собаки? – взволнованно спросил Сетт.       – Даю тебе полное право спросить это у Riot Games. Если они действительно будут работать с нами, – скрестив руки на груди, вздохнула Алуна и сказала: – Я правда нервничаю по этому поводу... Ради группы я пожертвовала своей работой и... поначалу не ожидала, что из этого что-то выйдет.       Парни обратили внимание на слова Алуны, поэтому она продолжила:       – Но я вижу талант в каждом из вас, вашу страсть, артистизм... И думаю, что это и правда сможет изменить мир. Миру пригодятся такие «бешеные псы» как мы, – высказалась Алуна. Несмотря на иронию в голосе, ребята вокруг понимали, что она говорила все это серьезно. Алуна посвятила себя их делу, и ни разу ее преданность заметно не пошатнулась.       – Как-то мне некомфортно от твоих эмоциональных словечек, – недовольно хмыкнул и пробормотал Каин.       – Это называется благодарность, – усмехнулся Эзреаль Каину, а затем нежно улыбнулся, чтобы тот не обозлился.       – Прежде всего, спасибо тебе за работу с нами, – улыбнулся Алуне К’Санте, в то время как Ёнэ рядом с ним кивнул.       Ночь становилась темнее и холоднее, участники HEARTSTEEL не спеша расходились по своим машинам, отправляясь домой. Разговоры на парковке Westlake постепенно затихали, и через некоторое время там остались только Сетт, Алуна и Афелий.       Утомленная долгим рабочим днем и бесконечными разговорами, Алуна потянулась и зевнула, пробормотав:        – Мне уже пора идти.       – Угу, – так тихо протянул Афелий, что Алуна едва его услышала. Сетт же все прекрасно слышал, стоя рядом с ним.       – Да–да, и мне надо идти. То есть, пока нет, но да. Тоже пора бы. Поздновато уже, – нервно произнес Сетт, пытаясь встретиться с Афелием взглядом.       – Надеюсь, ты будешь его слушаться, пока меня нет, Сеттрих, – слегка посмеявшись, сказала Алуна, видя взволнованность парня.       Афелий обернулся и сердито посмотрел в невинные глаза Алуны, но девушка не обратила на это внимание. Она знала, что ее брат будет играть невозмутимость, ведь так он прятал свой страх показывать эмоции. Так же, как и в случае с предложением «HEARTSTEEL» в качестве официального названия группы, Афелий постоянно пытался выразить свои чувства косвенными, сложными способами. Алуне казалось, что единственным человеком в мире, кроме нее, кто это понимал, был тот самый парень, который сейчас стоял рядом с ним, прислонившись к багажнику машины. Единственным человеком на планете, который, казалось, понимал Афелия так же, как и она, был Сетт.       – Я серьезно, – сказала Алуна, открывая дверь своей машины. – Вам двоим стоит присматривать друг за другом. Теперь вы должны быть одной командой, что бы ни случилось.       Не дав им времени ответить, девушка захлопнула за собой дверцу и села в машину, заведя её под звуки к-поп музыки, доносящейся изнутри. Только когда она развернула машину и уехала в том же направлении, что и остальные парни, Афелий выдохнул, наблюдая за тем, как его дыхание облачком окутывает плотный воздух прямо перед ним.       Остались только Сетт и Афелий. Вдвоём они стояли, прислонившись к багажнику машины Сетта, и смотрели вперед на совершенно пустую парковку. Тишина вокруг них была приятной; она никого из них не беспокоила. Ухо Сетта время от времени подергивалось, но в остальном он стоял неподвижно, предпочитая вместо этого наблюдать за едва заметными завихрениями холодного воздуха и инея, которые проносились мимо уличных фонарей по ту сторону парковки. Афелий прижал руку к бицепсу Сетта, и даже сквозь слои одежды он чувствовал исходящее от него тепло.       – Спасибо, – прошептал он, глядя прямо перед собой.       – За что, Фел? – тихо хмыкнув, спросил Сетт.       – За то, что не оставил меня.       – Я бы не смог.       – А надо было.       – Ты слишком часто так говоришь, знаешь ли?       Афелий собирался что-то сказать, однако засомневался.       Его молчание побудило Сетта продолжить:       – Ты все время говоришь, что я должен злиться на тебя... что должен тебя ненавидеть. Продолжаешь благодарить меня за то, что я и так бы сделал для тебя в одно мгновение. За это не стоит меня благодарить.       Сетт скрестил руки и запрокинул голову к небу, устремив взгляд на северную звезду прямо над их головами.       – Надо благодарить людей, когда они делают для тебя что-то из ряда вон выходящее. Или, когда они... не знаю... когда они делают что-то условное, я думаю. Но то, что я что я делаю для тебя, – это все бескорыстно. Ты не должен благодарить меня за это.       Афелий сжал зубы, не зная, что ответить, и поэтому решил сказать первое, что придёт в голову:         – Ты опять говоришь не думая, Сетт...       – Вообще-то нет.       Афелий усмехнулся. Было неуместно смеяться, когда Сетт, по сути, заявлял о своей непреклонной поддержке, но Фел ничего не мог с собой поделать.       Уши Сетта дернулись, а брови сморщились, когда он наклонился, чтобы изучить лицо Афелия и спросить:       – Чё? Что я такого сказал? – нахмурившись, спросил Сетт. Он наклонился поближе к Афелию, в то время как его уши дернулись от любопытства.       – Да ничего, ничего... – произнес Афелий. Переведя дыхание и медленно выдохнув, он объяснил: – Я просто... продолжу благодарить тебя за все. За то, что убедил меня присоединиться к группе. За то, что терпел мои... глупые поступки и выполняешь свое обещание. Обещание, которое ты дал мне и ребятам.       Прежде чем Сетт успел ответить, Афелий провел холодной рукой по его вьющимся бордовым волосам, накручивая на пальцы несколько гладких локонов, и стал нежно, ласково гладить его по голове. Сетт приподнялся и притянул Афелия к себе, обхватив его руками и крепко сжав, подбородком упираясь в его волосы. Вдвоем они стояли в жарких объятиях, казалось, целую вечность и могли бы стоять так еще целую вечность, если понадобилось бы.       – И спасибо, что напомнил мне о моей ценности, когда я... делал все, чтобы забыть о ней. Чтобы унизить себя.       – Кто-то же должен вбить в тебя здравый смысл, если ты слишком подавлен, чтобы сделать это сам, – проворчал Сетт над головой Афелия.       Афелий щелкнул его по острому уху, на что получил его «ой!», а затем высунул пальцы из запутанных бордовых локонов, вырвался из объятий и отступил назад. Волосы Сетта в этот момент были очень взъерошены, а на щеках играл слабый румянец, скорее всего, из-за холодного зимнего ночного воздуха.       Сетт потер ухо и нахмурился, после чего протянул руку к рубашке Афелия и вытащил из-под его ворота вылезшую нитку, а затем спросил:       – В общем, моя мама на следующих выходных пойдет покупать всякие штуки на рождество.       – О?       – Она любит делать это все за один день, поэтому, когда она уезжает в город, то всегда просит меня поехать с ней и помочь тащить тяжести и все такое. И я хотел… – взволнованно произнес Сетт, скрестив руки на груди.       Афелий встретился с ним взглядом, ожидая, когда тот договорит.       – Я хотел спросить, не хочешь ли ты присоединиться... в этот раз? И познакомиться с ней.