Принцесса Йона: алые локоны, несущие несчастья.

Я сидела в своей комнате примерно несколько недель, выходила только ночью, чтобы посмотреть на звёзды и изредка поговорить с отцом. Он рассказывал о матери, мог часами описывать её глаза, её смех и улыбку. Он рассказал о их знакомстве, они должны были жениться, не были даже знакомы, но как только он увидел её, влюбился по уши. Она была чудесна, даже после смерти своих родителей улыбалась, пусть и не так ярко и широко. Я молчала, изредка кивая и смотря исключительно на звёзды. Отец так легко о ней рассказывал, будто её не убивали, будто она где-то рядом, живая, тёплая... - Она любила звёзды, и облака. Иногда мне казалось, что нет ничего, что бы она не любила. Вы так похожи... - Он влюблённо смотрел на звёзды, смотрел будто на неё, сияя изнутри. - Знаешь, в первые дни знакомства она молчала. Также как и ты. Я думал что ей совсем не понравился, что ей омерзителен... - Он усмехнулся, грустно щурясь и поднимая брови сводя к переносице. Я продолжила лежать на холодной земле не двигаясь. - Из неё я смог добиться слов только когда глупо упал перед ней, думал, что она рассмеётся и уйдёт, но она осталась, помогла подняться и, осмотрев, спросила меня: "ты под ноги совсем не смотришь?" - Я издала тихий смешок. Это на неё похоже. Он тоже не удержал тихого смешка. - Тогда и понял что она - моя судьба. - Когда она нагрубила тебе? - Голос звучал надломлено, тихо, сип или хрип. - Не знаю. Эти слова были так легко брошены, что я в неверии посмотрела на него. Он спокойно сидел, смотрел на звёзды и будто видел в них её. Почувствовав мой взгляд он оглянулся на меня, я сидела не намного сзади него. Его улыбка была такой мягкой и нежной что глаза наполнились влагой, мешая рассмотреть чёрные, словно ночь, глаза. - Я влюблялся в неё каждый день, раз за разом. Стоило услышать её смех или воочию наблюдать её улыбку, сердце трепетало в грудной клетке, мир наполнялся смыслом. Даже самые хмурые и дождливые дни она могла скрасить одной своей усмешкой. Глаза расширились. Он любил её, любил куда больше чем я, знал дольше, их связь была глубже. Я поджала губы, отворачиваясь от отца в попытке спрятать глаза. - Ты не грустишь? - Голос дрогнул. - Грущу. Мне правда грустно, Орешек, сердце ноет, - Он вздохнул, отворачиваясь обратно к звёздам, которые уже закрыли облака. - Но она бы этого не хотела. Она хотела бы видеть твоё счастье, хотела бы чтобы мы её отпустили и жили дальше. Глубоко вдохнув запах сесилий я сжала простыни в кулаки, роняя тёплые слёзы на нежные простыни. Мамина комната пропахла цветами. Она вся пахла цветами, сама была словно цветок. Как расцветающая лилия... Которую безжалостно сорвали... - Принцесса... - В тёмную комнату кто-то вошел, знакомый голос заставил повернутся. Мин-Су жалобно поджал губы. Он сочувствовал мне, очень сильно. Посмотрев на него нечитаемым взглядом, я кивнула, позволяя зайти. Он зашел, даже не боялся, нет, он никогда не боялся меня и моего статуса. - Ваш отец ищет вас. Вы ведь знаете это? Я кивнула, всё также роняя слёзы. Лёжа на маминой кровати, вспоминая её запах я не могла заставить пальцы разжаться. Стальной хваткой я вцепилась в одеяло, на котором лежала. - Вы... - Он поджал губы, хотел сказать то, что не позволялось говорить слуге, но решимость в глазах не пропала. - Вы должны выйти. Сегодня ваш день рождения, многие знатные люди пришли с далека, чтобы поздравить вас. Я улыбнулась, от чего с губ потекла кровь. Нижняя губа была вся искусана, где-то уже запеклась кровь, неприятно стесняя кожу, где-то ещё кровоточили ранки. Глаза покраснели и опухли, отдавая болью и пульсацией, голова болела от выплаканных слёз, а всё тело замёрзло. Даже так, даже чувствуя себя отвратительно, даже если я могла теперь дышать только ртом я не могла уйти, укрыться или хотя бы вытереть глаза. Даже пить не хотелось, не смотря на сухость. Горло уже болит, нос заложило. Дверь вновь открылась. В неё вошли Су-Вон и Хак. Пустые глаза смотрели на них, но их это не пугало. Су-Вон осмотрел комнату, дёрнул носом, улавливая такой приятный запах. Кажется, он даже задумался откуда ему запах показался таким знакомым. Улыбнувшись своей же слабости я постаралась разжат руку. Мне правда нужно идти. Вставая с кровати, я потеряла равновесие. Хак поймал меня, придерживая. - Извели себя совсем... И нужно было это вам, принцесса? - Хак нахмурился и пождал губы. Я усмехнулась, стараясь встать на ноги. Я была в одной сорочке, простой и грязной от травы и земли. От меня точно неприятно пахло, я не мылась уже дня три, не меньше, и всё время проводила в душной комнате, изредка выходя на улицу. Волосы спутались, но я их приглаживала, пытаясь вспомнить как матушка поглаживала меня по голове, мягко и нежно. Руки были в кровоподтёках, на костяшках имелись раны, которые я сама себе нанесла в приливе ярости, ладонь разрезана, и я даже не помню когда это случилось. Ноги будто немели, у меня не оставалось сил на что либо. Я просто висела на руках Хака. Никто из парней не морщился, не смотря на запах и ужаснейший вид. Они прикрыли глаза и отвернулись. Из моих уст сорвался хрип. Потом ещё и ещё один. Это я смеялась. - Смешно вам?! А мне вот не смешно! Весь дворец на уши поставили! Который день не едите?! - Хак стукнул мне по голове кулаком, я же вытерла стекающие слёзы. Парни, как один организм, поджали губы и сморщились, от запаха ли, или от моего жалкого выражения лица, точно не знаю. - Почему бы... - Голос был больше похож на хрип. Не тот самый звонкий и одновременно нежный голос. Серый, хриплый и тихий голос, напоминающий звук ломающихся сухих листьев. - Вам меня не бросить? - Вопрос прозвучал жалко, скорее даже умоляюще. Будто я не предлагала им меня бросить, а молила чтобы остались со мной. Су-Вон сжался, он чувствовал себя виноватым. Почему же? Не знаю. Никто не знает. Мин-Су же болезненно скривился, будто я ему ножом по лицу полоснула. Хак же, обняв сильнее, предложил мне пойти и поспать. - Нет... Я выйду, - Встав на свои две, не с первой попытки, я шагнула в строну выхода. Мы шли по коридору, по пустому коридору, в сторону моей комнаты, где уже во всю кричит мой отец. Тихо открыв дверь, я устало спёрлась на неё. Парни шли сзади, волновались за меня, поэтому не позволили идти самой. Примерно через час я была готова к выходы. Меня всю вымыли, откормили, расчесали, заплели, одели и даже обули, боясь, что, наклонившись, я упаду. На лицо нанесли румяна, а покусанные губы сначала обработали, как и все раны на теле, которых оказалось куда больше чем казалось сперва, а потом обильно намазали целебными маслами, сказав, что ничего сверху красить не нужно. Губы то и так красные. Всё, что выдавало мою депрессию и апатию это потухший взгляд, тёмные мешки-круги под глазами, - служанки побоялись наносить пудру, ведь я и так была бледна, а пудра бы усугубила бы положение - красные глаза и забинтованные раны. Разумеется, за слоями одежды я смогла скрыть худобы, но руки и шею с лицом никак не могла прикрыть. Волосы мне завязали в высокий пучок, с заколками и косичками, чёлку же раздвинули по обе стороны. Одежду мне выбрали... символическую. Ведь розовый в Японии означал новую жизнь. Я не хотела отрекаться от грусти, мне страшно идти вперёд. Но... Посмотрев на стоящего напротив меня отца, невольно дрогнула, заметив красные стрелки в уголку его глаз, он похудел, немного, но всё же... Выглядел он измотанным, но не переставал улыбаться мне, что-то весело щебеча. Я подошла к нему, обнимая. Он тоже обнял меня. Минута, две, три. Я не хотела его отпускать, как и он меня. Но у меня день рождение, пятое, важное. Каждое моё день рождение важное, я ведь принцесса. И на таких приёмах я могу выбрать жениха. Я против, но молчу. Мне только пять... Мне уже пять. - Пора идти. Всё проходило спокойно, мы сидели на троне, точнее каждый имел свой трон. Я сидела на маленьком, примерно устроившись у отца под боком. Может, я бы и обратила внимание на богатый различной едой стол, на гостей, на игриво украшенный зал или на стоящих рядом старцев, но сил у меня не оставалось. Праздник прошел... просто прошел. Я была будто в куполе, не помню, говорила ли с кем-то кроме стариков, или не говорила, помню только как случайно завязался разговор с дедушкой Хака, не совсем понимаю, зачем первая начала разговор, но очнулась я на конце праздника, когда мы с ним говорили о чём-то ненужном, о цветах, кажется, я поймала себя на мысли, что говорила с ним больше, чем за все пять лет. Возможно, он мне так сильно попомнил маму, что я приняла его в узкий круг людей, с которыми общалась? - Принцесса, - Меня отвлекли от мыслей, я повернула голову в сторону Мундока, немного подняв брови. Он поджал губы и осмотрел моё лицо, ссадины на губах, небольшой ушиб на лбу и большие синяки под глазами. - У детей не должны быть такие большие синяки под глазами. Это вам не идёт, спите больше, - Я улыбнулась одними глазами, а уголки губ дёрнулись вверх. Старец удивлённо поднял брови, но пока молчал, ожидая что я скажу. - Должно быть, я необычный ребёнок, - Из горла вырвался сиплый смешок, я подошла к Старцу и подняла руки вверх, чтобы он взял меня на руки. Немного помедлив, он таки поднял меня, легко, будто я ничего не вешу. - Совсем исхудали, не весите почти ничего, - Я устало уронила голову на крепкое плечо, вздохнув. - Нет, это вы просто сильный, - Я немного улыбнулась и, не обращая внимания на перешептывания, обняла его за шею, удобно устроившись у Старца на руках. Он несмело похлопал мне по спине, успокаивающе поглаживая. Это против правил этикета, но мне на них начхать. Я устала, мне хочется немного отдохнуть, а из-за недоедания я едва ли прахом не сыплюсь. Немного подумав, я повернула голову к уху дедушки, и, подумав, шепнула: - Пообещайте не умирать. - Принцесса? - Он немного повернул голову, смотря мне в глаза. Возможно, впервые за долгое время они не пустые. Он удивился, но кивнул. - Я клянусь не умирать до тех пор, пока вы мне не разрешите. - Я не хочу больше никого терять, - Он частый гость этого дворца и единственный из всех глав, кого я принимаю как Старца или как... Дедушку.