Fever

      Сколько Минхо помнит себя, он всегда любил мотоциклы. Ему нравится, как рычит мотор, как ветер развевает выкрашенные в фиолетовый волосы и щекочет лицо. Ему нравится чувствовать себя свободным.       А ещё, нравится колесить по пустым дорогам за городом и любоваться малиновыми закатами со своим парнем.       К слову, тот полностью разделяет его интересы. Только, помимо мотоциклов и закатов, он любит писать песни и ходить в качалку. Да... Его подтянутое тело это — без преувеличений — отдельный вид искусства. Особенно его задница. Упругая и такая мягкая, что когда Минхо сжимает её своими ладонями, пальцы будто тонут в этих мягких булочках.       Сравнение кринжовое, как сказал один раз Чан. Но Ли ни капли не было стыдно и он лишь возобновлял грубые толчки, продолжая сжимать ягодицы и томно шептать на ухо:       — Мои булочки.       Чан не успевает возмутиться, как точное попадание по простате выбивает его из колеи и он может лишь стонать, выкрикивая имя любимого, с просьбой не останавливаться.       — Хо-я, ты там скоро?       В дверном проёме показывается кудрявая макушка и слегка недовольное лицо Бана.       — Сейчас, подожди. Я не могу найти свои серые джинсы.       — Они в стирке. Надень что-нибудь другое, чаги. Скоро закат, нам ещё успеть доехать надо.       — Ладно. Подожди меня на улице, я выйду через пару минут.       Чан кивает и подходит к Минхо, чтобы оставить лёгкий поцелуй на его щеке и выходит из комнаты.       Они собираются на их любимое место, которое когда-то нашли, катаясь по городу на мотоцикле Ли.       Без какого-либо плана или цели, просто наворчивали круги вокруг зданий, разных заброшек и недостроенных многоэтажек, где и нашли это самое место, откуда вид на закат и ночной Сеул бесподобен.       Каждую пятницу они едут туда с парой банок пива и фотоаппаратом, чтобы запечатлеть эти волшебные моменты. Больше десятка фотографий висит на дверце шкафа и Минхо каждый день любуется ими, вспоминая эти моменты с нежной улыбкой на лице.              Младший глушит мотор, вытаскивая ключи и снимая с головы специальный шлем. Чан слезает с заднего сидения и, снимая свой шлем, крутит головой, растрёпывая обесцвеченные кудри.       Они поднимаются по бетонной лестнице прямо до восьмого этажа, а дальше на крышу, откуда и будут наблюдать за тем, как солнце уходит за горизонт.       — Чан-и, можешь встать вот сюда? — Ли указывает куда-то вперёд и, кивнув старший встал напротив него, прикрыв глаза и растягивая пухлые губы в лёгкой улыбке, из-за чего на его щеках показываются милые ямочки.       Минхо нажимает на кнопку и фотоаппарат щёлкает, отображая получившееся фото на маленьком экране.       Чан красивый.       Очень. Младший подвисает на секунду разглядывая фотографию и уголки его губ медленно ползут вверх. Смотря на такого счастливого и улыбающегося Чана, самому сдержаться трудно. Хочется затискать его, обнимать и целоваться с ним до потери пульса, потому что чувства переполняют до невозможности.       — Минхо-я, что там получилось, покажи мне, — Бан подбегает к парню и всматривается в маленький экран, пытаясь там что-то разглядеть — Тц, ничего не видно. Дай-ка сюда.       — Неужели тебе нужно убедиться в том, что ты красивый? — Минхо отдаёт фотоаппарат, с удовольствием наблюдая, как щёки старшего приобретают лёгкий розовый румянец.       — Да иди ты, — Чан смущённо улыбается и слегка, совсем аккрутано толкает Минхо в плечо и тот смеётся, заключая его в крепкие объятия.       — Не могу. Я слишком люблю тебя, чтобы уходить, хён.       Он оставляет невесомый поцелуй на шее и прижимает Чана как можно ближе к себе, чтобы чувствовать его тепло своим телом, и чувствовать как быстро бьётся его сердце.       — Я тоже люблю тебя, Хо-я, — Бан кладёт большие ладони на щёки Минхо и наконец прижимается к его губам, ощущая лёгкий запах и вкус вишнёвого бальзама для губ.       Ли сразу берёт инициативу на себя, прикусывая верхнюю губу Чана и проходясь по ней языком. Руки находят своё место на чужой талии, вновь прижимая к крепкому телу.       Когда старший размыкает губы, язык Минхо сразу же проскальзывает внутрь, оглаживая ровные зубы и проходясь по дёснам. Одна ладонь остаётся на талии, сжимая смугловатую кожу через слои ветровки и футболки. Вторая скользит вверх по широкой спине прямо к затылку, и пальцы зарываются в светлые кудри, слегка оттягивая их назад.       Чан вздыхает и отрывается от губ младшего с тихим чмоком, откидывая голову назад. Последний пользуется этим и начинает выцеловывать покрывающуюся мурашками кожу. Языком чертит понятные ему одному узоры, кружит вокруг прыгющего от постоянных сглатываний кадыка.       — М-минхо... — несдержанно стонет Чан, когда ладонь в волосах перемещается к ягодицам, сжимая одну из них — Я же... Я же сейчас заведусь. Давай потерпим до дома...       — Н-не могу. Я не могу терпеть больше, — поцелуи в шею становятся более настойчивыми, а лёгкие поглаживания по спине, заменяются не менее настойчивыми ласками — Тебе разве никогда не хотелось заняться сексом, смотря на этот превосходный закат?       — Oh, God...       И Чан сдаётся, поддаваясь навстречу сильным рукам и обмякает, окончательно теряя свзязь с реальностью, потому что поцелуи с Минхо — пьянят не хуже самого крепкого соджу.       — Чан-и, ты красивый, настолько, что я теряю голову от одного только вида на тебя, — Ли оставляет смазанный поцелуй на бешено пульсирующей венке, пока старший размашисто двигает тазом, "оседлав" его член.       — Минхо, молчи, прошу...       — Почему, любовь моя? Я разве говорю не правду? Ты прекрасен, малыш.       — Т-ты, ох... Чёрт возьми! — головка члена проходит точно по простате и бёдра начинают подрагивать от каждого попадания по ней.       Ветровка уже скаталась под двумя разгорячёнными телами, но на данный момент это никого особо не волнует. Им не до этого. Они тонут в любви друг к другу, наблюдая теперь за проявляющимися на небе яркими звёздами.