Fever

      Чонин тихо стонет, сжимая свой возбуждённый член через ткань чёрных спортивных штанов. Он шумно втягивает воздух через плотно сжатые зубы и шипит, потому что то, как сейчас выглядит Сынмин — может довести до оргазма без каких-либо стимуляций эрогенных зон.       Взмокший, растрёпанный и до головокружения сексуальный. Его ноги широко раздвинуты и всё время разъезжаются по чёрной, шёлковой простыне, от чего его бёдра дрожат снова, и снова.       Чонину хочется буквально выть от вида того, как сынминовы пальцы каждый раз исчезают в рястянутой промежности, из-за чего хлюпанья смазки разносятся по всей комнате, эхом ударяясь о стены, что заводит Яна только сильнее и действует на него, как красная тряпка на быка. Его злит, что он не может ослушаться своего хёна, и возбуждает одновременно, потому что властный Ким Сынмин — самое сексуальное и умопомрачительное зрелище.       Когда Сынмин поворачивает голову в сторону кресла, где и сидит напряжённый младший, тот отчётливо видит блеск в любимых глазах цвета тёмного шоколада, некогда излучавщих тепло и любовь; теперь же, там ничего, кроме похоти и желания.       Пальцы толкаются особенно глубоко, задевая тот самый чувствительный комочек нервов. Сынмина подбрасывает на кровати и оба парня стонут одновременно. Старший от того, что наконец нашёл заветную точку. Чонин, потому что лицо стонущего Кима всё сильнее подталкивает его к краю.       — Хён... — скулит Ян, сжимая мягкую обивку кресла до белизны костей, пока Сынмин прогибается до хруста в спине — П-пожалуйста!       — Ох, Чонин-а, — Ким продолжает трахать себя собственными пальцами, и пальцами второй руки сжимая простынь — Я разве разрешал тебе прикасаться к себе?       — Н-нет... — широкая ладонь, что до этого была плотно прижата к колом стоящему члену, хватаеся за подлокотник, что под таким натиском едва слышно скрипит.       Чонин дышит через раз и дрожит, словно осиновый лист на ветру. Перед глазами всё плывёт от болезненного возбуждения, пока в голове ничего, кроме желания наконец коснуться и прижаться всем своим телом к тому, кто лежит сейчас на кровати и порнушно стонет, продолжая вводить в себя два длинных пальца.       Младший жмурится, слыша писк в ушах и как виски начинают пульсировать, как и его всё ещё возбуждённый член, ни разу не получивший должного внимания с начала их игры.       — Йен-и, посмотри на меня, — шепчет Сынмин — Смотри, не закрывай глаза и не отворачивайся.       И Чонин подчиняется, стараясь не отводить взгляда от прищуривающихся глаз, от корчущегося в удовольствии красивого лица и от изящных изгибов сынминова тела.       Смазка стекает на чёрную простынь, образуя маленькие пятна. Приторный запах персика витает по комнате, смешиваясь с запахом пота и лёгкого парфюма, которым успел воспользоваться Сынмин. Парфюм тоже с запахом персика.       — Чонин! — Ким сводит колени вместе, содрогаясь всем телом и вновь прогибаясь в спине.       И Ян понимает, что старший кончил даже не притронувшись к собственному возбуждению. Но когда худые бёдра раздвигаются вновь, он видит, как длинные пальцы сжимают основание члена, тем самым отзывая разрядку.       — Чонин-а, подойди, — Сынмин раскрывает блестящие глаза и смотрит так желанно, что в сердце как-то приятно щемит от осознания того, что это он так влияет на своего любимого хёна — Ко мне... Иди ко мне.       Чонин устраивается меж стройных ног, кладя свои ладони на острые колени. Тепло чужого тела, словно обжигающее, горячее. Он делает глубокий вдох, шипя от ощущения тёплой ладони на подёргивающейся и пульсирующей плоти.       — Посмотри, какой нуждающийся, так сильно хочешь трахнуть своего хёна? — в насмешливом тоне голоса Кима можно отчётливо услышать проскользнувшие игривые нотки.       — Сынмин... Хён, пожалуйста, я больше.. н-не могу! — скулит Чонин, бёдрами толкаясь навстречу шаловливой руке старшего, которая под жалобные хныканья пробирается под штаны и бельё, чтобы обхватить горячую плоть ладонью.       Ян звонко стонет, чувствуя, как узловатые пальцы окольцовывают его член. Он сжимает худые сынминовы бёдра, продолжая бесконтрольно толкаться в его ладонь и откидывая голову назад. Перед глазами появляются те самые звёзды, предвещающие приближение оргазма и Чонин жмурится, интенсивнее двигая тазом. Но когда рука перестаёт двигаться в размеренном темпе, а пара длинных пальцев сжимает основание члена, по телу будто проходят электрические разряды, заставляя содрогнуться и вновь жалобно заскулить.       — Хё-ён... — плаксиво тянет Чонин, когда ладонь Сынмина отпускает пульсирующий орган и касается его красной щеки.       — Ещё рано, Йен-и, хён хочет прокатиться на тебе.              Ощущение того, как горячие стеночки плотно обхватывают увитый венами член, до криков удовольствия приятное.       Пальцы крепко сжимаются на тонкой талии, пока комнату заполняют звуки пошлых причмокиваний и тихих стонов.       Сынмин держится руками за крепкие плечи, впиваясь ногтями в кожу. Он медленно поднимается, почти полностью поднимаясь и выпуская чужой член из своей промежности, после резко насаживается обратно. По спальне разносится негромкий шлепок ягодиц о бёдра, смешанный с приглушёнными стонами двух парней.       Когда Ким прерывает их тягучий поцелуй, между ними растягивается тонкая ниточка слюны, провоцируящая пройтись кончиком языка по нижней губе. Но стоило Сынмину это провернуть, как его тянут вперёд, вновь соединяя красные губы в несдержанно грубом поцелуе. Языки переплетаются в горячем танце, зубы с каждым движением ударяются друг о друга, а слюна медленно стекает из уголка губ. Но это им совершенно не мешает продолжить терзать губы друг друга.       Член внутри пульсирует, изнывая от желания ускориться, но старший пока не намерен заканчивать всё так быстро. Ему хочется поиграть, помучить, посмотреть в горящие глаза напротив и начать двигаться быстрее, буквально с бешеной скоростью объезжая чонинов член.       Чонин сидит неподвижно, как было велено Сынмином и откидывается назад, затылком ударяясь о бортик кровати, что с каждым подпрыгиванием Кима ударяется о стену. Через эту самую стену находится комната Минхо и им повезло, что того сейчас нет дома, иначе это всё закончилось бы даже толком не начавшись. Зато через комнату Минхо находится комната Феликса, который всеми силами старается сосредоточиться на просмотре аниме, ведь Сынмин, как оказалось, совершенно не любит сдерживаться, когда они с Чонином одни. Он даже не в курсе, что младший Ли уже давно дома и заткнув уши наушниками, хмурится и всматривается в экран своего ноутбука, пока телефон разрывается от звонков и сообщений.       — Быстрее, хён... Быстрее, прошу! — почти кричит Чонин, мертвой хваткой вцепившись в тонкую талию.       Но Сынмин лишь ухмыляется, замедляя движения, почти полностью останавливаясь. Он медленно поднимается, ощущая каждую выпирающую венку на члене макнэ и снова, также медленно насаживается обратно.       Яну хочется плакать. Такой сидящий на нём старший, слишком сильно бьёт по нему, возбуждая до предела, а хлюпанье смазки только подливает масло в огонь, что разжигается в нём. Он хочет сорваться, повалить Кима на лопатки и вытрахать из него все силы. Чонин физически сильнее него и провернуть это дельце ему совершенно не составит труда. Но как бы силён он ни был физически, морально он совершенно слаб перед Сынмином. Особенно перед таким Сынмином. Его пронзающий взгляд пробирает до самых костей, заставляя Чонина буквально трястись от возбуждения и хотеть его до помутнения в глазах.       Сынмин, как оказалось, очень любит, когда ему подчиняются и член в заднице совершенно не мешает ему командовать и управлять младшим (в чём Ян убедился не раз). А тот обожает его властный и приказной тон, граничащий с грубостью и быть в его руках куклой — одно удовольствие для Чонина. На том и сошлись.       Казалось бы, такие милые и невинные мальчики, а на деле настоящие извращенцы с больными фантазиями(как сказал бы Минхо). Не зря ведь всегда говорят: «В тихом омуте черти водятся» — идеальное описание двух младшеньких группы.       — Хён!.. Я больше не могу! Быстрее... — с придыханием шепчет Чонин, до синяков сжимая талию Сынмина.       Старший не говорит ничего в ответ, лишь ускоряется, утыкаясь лицом в чужую вспотевшую шею и пальцами путается в чёрных волосах, сжимая и оттягивая назад. Кончиком языка Ким ведёт мокрую дорожку от бешено бьющейся венки до чувствительного и красного ушка. Целует в местечко за ним, а после лижет шершавым языком, покрывая всё ухо вязкой слюной, что доводит Чонина окончательно и он изливается в горячее нутро Сынмина.       Ян отстраняет старшего от своей шеи, после снова притягивает, соединяя их губы, и без каких-либо церемоний начинает вылизывать чужой рот и толкаться вновь, чувствуя, как его же семя начинает стекать вниз по всё ещё возбуждённому органу.       Ким окончательно расслабляется в сильных руках парня, позволяя тому задавать собственный темп. Ещё несколько толчков и попадания по простате он кончает совершенно нетронутыми, чувствуя, как новая порция чужого семя полностью заполняет его.       — Йен-а... — голос совсем охрипший после многочисленных звонких стонов, а язык заплетается так, что Сынмин сам не понимает, что говорит младшему пока тот покрывает солоноватую кожу на груди и шее невесомыми поцелуями.       Они даже не подозревают о том, что в гостиной их терпеливо (нет) ждёт Минхо, который подготовил целый монолог, чтобы высказать им всё. Потому что пока эта парочка здесь развлекалась, а Феликс заткнул уши наушниками и не отвечал на сообщения и звонки, он с самым недовольным, насколько это возможно, видом поднимался по лестнице в их общежитие, неся одновременно полные пакеты с продуктами.       А пока, ничего не подозревающие влюблённые наслаждаются этой тишиной, заполняемой лишь тихими причмокиваниями и тяжёлым дыханием.