Маленькое сокровище

Бывший пиковый лорд с задумчивостью смотрел на колыбель, висящую посередине комнаты. Ребенок спал, свернувшись калачиком и мерно посапывая. Раньше ему не доводилось видеть детей так близко, а уж тем более ухаживать за ними, но за последний год ему пришлось научиться. A-Юань был спокойным и совсем нетребовательным мальчиком. У него были потрясающие синие глаза и веселый смех, из-за чего он напоминал Шэнь Цинцю другого, давно потерянного для него человека. Но об этом он старался не думать. А-Юань заворочался во сне и тихо захныкал, сжимая и разжимая кулачки. Мужчина взял ребенка на руки, начиная баюкать. Он все еще держал его немного неуверенно пытаясь опираться на давние, почти позабытые рассказы своих подруг из Весенних домов. Ребенок открыл глаза и заулыбался, увидев Шэнь Цинцю. Он протянул пока еще пухленькую ручку и дернул лорда за черную прядь. Шэнь Цзю хмыкнул и подошёл с А-Юанем к окну, откуда открывался потрясающий вид на исполинских размеров дворец, окруженный садами. На фоне всего этого великолепия, щедро украшенного золотом, серебром и нефритом, покои Шэнь Цинцю казались жалкой коморкой. Из мебели здесь была всего лишь кровать, колыбель, сундук с кое-какой одеждой, стол со стулом и мягкий ковер на полу. С появлением ребенкa изменилось немногое. Разве что появилась новая, теперь уже детская одежда, пара деревянных игрушек и бутылочка для кормления. По сравнению с тем изобилием, в котором обитали другие отпрыски зверя, это было ничтожно мало, но при этом неизмеримо больше, чем было у самого Шэнь Цзю. А-Юань не будет голодать, не будет подыхать от холода по подворотням, а это уже много. Но самым важным было другое - тварь потеряла интерес к пленнику, как только у того появился ребенок. Шэнь Цинцю был рад этому, рад настолько, что иногда даже улыбался и сюсюкался с ребенком. Все равно делать было нечего, а маленькое пищащее существо не было слишком уж раздражающим. А-Юань тихо залепетал, просясь на землю. Шэнь Цзю осторожно опустил его на ковер, наблюдая как ребенок сразу же схватил уже порядком погрызенную лошадку. - Ма-ма! Шэнь Цинцю тяжело вздохнул и закатил глаза: - Не мама, а папа, А-Юань. Ну давай, па-па. - Ма-ма, - повторил ребёнок и потянулся к волосам склонившегося к нему Шэнь Цзю. Бывший горный лорд осторожно выдернул прядь из рук малыша, думая, что следует все же найти хоть какую-нибудь ленту или на худой конец оторвать ее от одного из своих немногочисленных ханьфу. А-Юань неловко опираясь на своего родителя поднялся на ноги и сделал неуверенный шаг. Шэнь Цинцю наблюдал за ним с любопытством напополам с беспокойством. Не рано ли? Или это наоборот слишком поздно? Когда дети вообще встают на ноги? Малыш сделал второй шаг, уже более уверенно и внезапно чихнул. Шэнь Цзю немного нервно ощупал лоб и руки А-Юаня. Еще со своего детства он помнил, что болезни для детей особенно опасны. Такие бродяжки как он, мёрли на улицах десятками, сгорая за несколько ночей от сильнейшей горячки. Могло ли такое произойти и с Юанем? Лоб ребенка был теплым, но не горячим, а вот руки казались слишком холодными. Или Шэнь Цинцю просто начал паниковать? Недолго думая бывший пиковый лорд перетащил сына на кровать, укутывая в одеяло. Лучше так, чем недоглядеть. У Шэнь Цзю волосы шевелились от понимания того, что Юань может заболеть. Как ему тогда лечить ребёнка? Он не имел ни малейшего понятия об этом! - Ма-ма, - позвал ребёнок - скаську! - Хорошо, А-Юань. Шэнь Цинцю мягко улыбнулся. С появлением сына он начал разговаривать, сначала делая это, потому что так ребёнок успокаивался, а потом просто привыкнув. Иногда он начинал зачитывать поэмы и стихи, иногда рассказывал древние легенды. После стольких лет без какого-либо общения даже простой лепет Юаня казался чем-то осмысленным. Шэнь Цзю солгал бы если бы сказал, что не привязался к малышу. Сначала потому что тот был похож на его Ци-гэ, но когда все это переросло в настоящую любовь сказать было невозможно. Возможно он просто слишком долго был один на один, блуждая во тьме кошмаров и воспоминаний, а появление ребенка привнесло немного света в его существование. Было приятно слышать тихое агуканье, видеть как пухлые ручки пытаются ухватить его за волосы, а ротик приоткрывается в улыбке. А еще ребёнок давал возможность отвлечься. Шэнь Цинцю больше не мог позволить себе сидеть сутками без какого-либо движения утопая в ненависти к самому себе. Он прекратил раздирать кожу собствеными ногтями, прекратил впиваться зубами в собственные запястья, пытаясь хоть так притупить ужасающее чувство вины и одиночества. Шэнь Цзю было плевать, как появился Юань на свет, в конце-концов его рождение стоило не только тех девяти месяцев полных тошноты, головокружения и боли, но и всего что произошло раньше. Шэнь Цинцю решил считать, что это только его ребёнок, а тварь не имеет к нему никакого отношения. В этом даже была доля правды, ведь Император Трёх Миров потерял к сыну интерес сразу же после его рождения, не удосужившись дажа дать тому имя. Он просто бросил своего бывшего учителя находящегося в полуобморочном состоянии из-за ужасной боли в одни из самых отдалёных покоев дворца... и забыл. Зверю было даже плевать, что робкая служанка нарушила приказ первое время помогая Шэнь Цзю с ребёнком, пока бывший горный лорд валялся с горячкой. Юань изменил одновременно слишком мало и слишком много в жизни пленика. В неприветливой комнате всего-то появилась колыбель, пара игрушек и немного одежды, но вместе с тем пришел и тихий смех и даже чувство уюта. Шэнь Цинцю иногда до нестерпимого злился, что не мог дать своему маленькому сокровищу ничего, даже немного безопасности, не говоря уж о прогулках по прекрасному саду дворца, толпе нянек, слуг и кучи игрушек. Но несмотря на это Юань рос веселым, любознательным и здоровым ребёнком, пусть чуть замкнутым и робким. Относительно просторная комната была его домом, но несмотря на это он с любопытством приникал к окну удивляясь тому далекому и недостижимому миру, от которого его отделяли узорные решетки. В такие моменты Шэнь Цзю начал рассказывать сыну о известных ему растениях описывая их или рисуя на пергаменте. А-Юань всегда замирал с восхищением смотря за плавными движениями кисти. Бывший горный лорд не раз слышал от служанок, что все дети Императора поголовно были избалованы и крикливы, не стесняясь требовать от отца и своих матерей всего, что только могло взбрести им в голову. Юань никогда не просил ничего то ли потому что только научился внятно произносить слова, то ли потому что ему было ничего не нужно. Шэнь Цинцю это поражало, он не раз слышал как совсем маленькие дети оглашали сады и коридоры дворца истошными воплями складывавшимися в одно единственное слово - хочу! А его маленькое сокровище только хныкало почти никогда не заливаясь слезами. Если бы только А-Юань появился у него когда он был лордом Цинцзин! Сколько бы всего он мог дать ребёнку? - О чем хочет послушать А-Юань? - Мама обесял скаську про моньстра. - Тогда слушай. Итак, на Западных равнинах в зарослях цветов нередко можно встретить блуждающие огоньки, что заманивают путников к своему логову... Шэнь Цинцю все продолжал говорить наслаждаясь теплом своего маленького солнышка. А-Юань слушал его не перебивая, только тонкие брови были насуплены. Скрипнула дверь разрушая приятную иллюзию, а сердце Шэнь Цзю ушло в пятки. Он продолжил говорить пока его била бесконтрольная дрожь. Шаг, один, второй третий. Юань с удивлением обернулся на шум, большие синие глаза непонимающе распахнулись. - Мама, кто этот тятя? Шэнь Цинцю обернулся и прижал сына к себе. - Тятя пугаюсий. Ло Бинхэ обворожительно улыбнулся делая ещё несколько шагов к кровати. Шэнь Цзю ощутил, как в животе начала зарождаться давно позабытая боль от демонических кровяных паразитов. - Тебе уже год, а ты все ещё мямлишь? - Император презрительно вскинул бровь - Бесполезное ничтожество, - боль острыми иглами пронзила легкие и сердце, бывший пиковый лорд побелел сильнее прежнего и стиснул зубы - выметайся отсюда, я не желаю видеть никого ближайший шичэнь. - Он не знает дворца, куда ему идти? - Мне ли не плевать, я ожидал что это ничтожество подохнет сразу после рождения. Знаешь, я бы не отказался от возможности затолкать его гниющие останки тебе в глотку. Проигнорировав Императора Шэнь Цинцю наклонился к сыну быстро шепча. - А-Юань, сейчас ты возьмёшь игрушку и подождёшь за дверью, хорошо? Только никуда не уходи, а когда прийдет А-Янь скажешь, что родители заняты, хорошо? Ребенок понимающе кивнул и неловко посеменил к двери. Шэнь Цзю проводил его взглядом, вплоть до того момента, как Ло Бинхэ захлопнул двери отсекая их друг от друга. В сердце зародился неприятный липкий страх, раньше он никогда не выпускал свое сокровище из своего поля зрения. Император зло оскалился и в следующее мгновение Шэнь Цинцю изломанной куклой отлетел к стене. - Разве так следует встречать своего ученика, Учитель? Бывший горный лорд свернулся на полу, до крови закусив губу, лишь бы не скулить от нестерпимой боли. Он должен привыкнуть, ведь дальше будет только хуже. Ло Бинхэ забавлялся бросая его по комнате иногда пиная или хватая за волосы. По ощущением на спине и животе давно появились синяки, а демоническая кровь усиливала и без того не самые приятные ощущения. Вскоре императору это надоело и он вытащил из-за пояса длинный кинжал. Не обращая внимания на трепыхания своего бывшего учителя, он распорол одежду оставляя на бледной коже кровоточащие царапины. Шэнь Цинцю уже давно прокусил губу стараясь сдержать крики. Больно, до чего же больно! Сознание давно помутилось, Шэнь Цзю запоздало понял, что его бросили на кровать, а широкие ладони уже вовсю шарили по телу царапая и разрывая плоть. Осознав, что происходит, он начал остервенело вырываться, чем вызвал у зверя веселый хохот. Чужие руки с силой сжали хрупкую шею. - Учитель, разве ты не тосковал по мне? Разве так должен вести себя покорный воле господина раб? Боль медленно растекалась по венам, а перед глазами давно стояла алая пелена. В голове пульсировала лишь одна мысль - не кричать. Там, за дверью стоит А-Юань. Нельзя чтоб он слышал, нельзя чтоб заметил. Ладони опустились вниз и с силой раздвинули белые бёдра. Шэнь Цзю замутило. Кожу, там где его касался Ло Бинхэ укрывали синяки, ссадины и царапины. Бывший пиковый лорд хорошо знал, что будет дальше. Шичэнь полный боли и агонии после которого его бросят, точно изломаную куклу. Иногда, когда зверёныш был особенно зол Шэнь Цинцю едва мог встать с кровати. Из-за побоев его рвало кровью, перед глазами все расплывалось и он сворачивался калачиком прижимая ноги к груди, чувствуя как снизу все пульсирует и болит, как кровь вытекает из сотни маленьких ран, покрывавших все его тело. После таких вспышек злобы Император забывал про учителя на добрый месяц, половину которого Шэнь Цзю проводил не имея даже возможности встать с постели. Раньше он мог позволить себе сутками напролёт лежать забившись в угол и не притрагиваясь к пище, но сейчас у него был А-Юань. Маленькое солнышко, которое требовало заботы. Ло Бинхэ с наслаждением провел по боку Шэнь Цинцю когтем, вспарывая кожу. С исскусаных губ наконец-то сорвался первый стон боли. Глаза Императора весело сверкнули. Он переместил руку к двум упругим холмам грубо раздвигая их и проникая внуть. Шэнь Цзю тихо скулил слабо отбиваясь, пока очередная волна боли не захлестнула его выбивая из легких остатки воздуха. В голове не осталось ничего кроме паники и животного страха. Боль вспыхивали яркими искрами в помутнёном сознании. Он продолжал вырываться, брыкаться, но это не приносило ничего кроме новых синяков. Каждая минута казалась вечностью. А потом Шэнь Цинцю накрыла блаженая темнота.