Узы прошлого проложат
дорогу в будущее.
*** Пока Лань Ванцзи занимается вопросом завтрака для них и для Лань Юаня, Вэй Ин остаётся присматривать за сыном, что играл, как в старые добрые, с соломенной бабочкой, которую Вэй Ин сделал сам специально для него. Вэй Ин наблюдает за ним, а потом, не выдержав, — потому что Лань Сычжуй уж слишком сладкий — берёт на руки и целует в нос, и Лань Юань звонко смеётся. С победы над Орденом Цишань Вэнь прошло уже полгода, и Вэй Ин никак не ожидал, что Вэнь Цин при первой встрече с ним даст волю чувствам и перво-наперво крепко обнимет его, шепча слова благодарности. Словно всегда знала его. Словно Вэй Ин всё ещё прошлом и никогда не терял их. Увидеть Лань Юаня вновь было для Вэй Ина таким счастьем. Он обещал заботиться о нём, когда Вэнь Нин отдавал малютку, говоря: «А-Юань, это тот, о ком я тебе рассказывал», а мальчик смотрел своими крупными глазками на незнакомого дядю, к которому его почему-то тянуло, и не знал, что ему делать. Тогда Вэй Ин сделал то, что делал всегда — легонько погладил его по голове. И Лань Юань окончательно растаял, прилипнув к его ноге. — Па-па? Душу Вэй Ина, как шарф, окутало тепло. Он закусил щёку изнутри, чувствуя, как начало щипать глаза, и поднял Лань Юаня на руки. Отныне он папа такого чудного ребёнка. Вэй Ин выныривает из воспоминаний и с хитрой улыбкой глядит на Лань Юаня. — Лань Юань, вот, как думаешь, кто из нас богаче? Я или папа Лань Чжань? — Каша! — восторженно кричит Лань Юань, глядя на дверь. — Чего? Вэй Ин поворачивает голову и видит, как Лань Ванцзи заходит с целым подносом еды. Ароматная рисовая каша для Лань Юаня, маньтоу и чай. Для Вэй Ина, конечно же, сладкий. — А-Юань, ты не ответил, — Вэй Ин легонько дует на лоб сына, и его короткие волосы немного пушатся. — Папа Лань Ванцзи богаче! Лань Ванцзи приподнимает одну бровь. Чем они занимались, пока его не было всего пять минут? — Лань Чжань, я спрашивал, кто, по его нескромному мнению, богаче. В прошлый раз ты тоже выиграл, — Вэй Ин обращает внимание обратно на сына: — А-Юань, почему папа Лань Ванцзи богаче? — Потому что у него каша! Вэй Ин смеётся и поясняет мужу, который слабо улыбается, наблюдая за ними: — В прошлый раз ты купил ему игрушки. Лань Ванцзи довольно хмыкает. — Так, А-Юань, а если в следующий раз я сам приготовлю тебе кашу? Мальчик на мгновение задумывается, хмуря свои тёмные бровки. — Тогда ты. — Ах ты, маленький хитрец! — беззлобно говорит Вэй Ин и начинает щекотать Лань Юаня, что смеётся звонче прежнего. Лань Ванцзи так любит его смех. *** Цзинь Цзысюань чувствует себя более спокойно, заметив семь стремительно приближающихся силуэтов. Все, хвала Небесам, целые и невредимые. Он сразу подмечает красивый блеск нового кольца на пальце Вэй Ина, когда идёт к ним навстречу, и порез на ладони, что светился красным и уже затягивался. Цзинь Цзысюань давно привык к изобретательности Верховного заклинателя, которая была выше всех похвал, но иногда он задавался вопросом: насколько это одновременно тяжело — быть гением своего времени и нести такое бремя? Он, например, вряд ли бы смог. Но Цзинь Цзысюань не жалуется — ему и без того хватает возложенной на его плечи ответственности по горло. Сейчас забот у него, к слову, прибавилось так, что голова кругом идёт. — Всё нормально? — всё же решает удостовериться Цзинь Цзысюань. — И что это за выброс энергии был? — Да, всё в порядке, — отвечает Вэй Ин. — Сюэ Ян заглянул на огонёк. — Вы, как всегда, во что-нибудь влипаете, — бурчит Цзинь Цзысюань, а затем, поправив ворот золотистого ханьфу, кланяется: — От своего имени и от имени всего ордена я приношу глубочайшие извинения за доставленные хлопоты, господа. Обещаю, что такого больше не повторится. Даже не знаю, как отблагодарить вас. Просите, чего пожелаете. — Не стоит, Цзинь Цзысюань, — говорит Лань Сунлинь. — Ты прекрасно знаешь, что наши кланы столько лет в тесном сотрудничестве, что мы не могли не откликнуться. Считай, что это был обычный дружеский жест. Цзян Фэнмянь согласно кивает, и Цзинь Цзысюань позволяет себе улыбку. — Благодарю. — А вот от меня ты так просто не отделаешься, Цзинь Цзысюань, — гремит Не Минцзюе и закидывает руку заклинателю на плечо. — Я приму любое хорошее пиршество в качестве извинений. — Ох, приходилось ли мне рассчитывать на что-то другое, глава Не? — в тон ему отвечает Цзинь Цзысюань. — И то верно. — Но прежде Совет? — Цзинь Цзысюань переводит взгляд на Вэй Ина. — Но прежде Совет, — усмехается Вэй Ин. *** Собираются все быстро. Уставшие и мечтающие об отдыхе, члены Совета сидят на своих местах и ждут то, ради чего их созвал Верховный заклинатель. Хотя всем и так известна основная причина — Сюэ Ян. Однако Вэй Усянь выглядит слишком задумчивым — и, кажется, озабоченным? — чтобы вся проблема заключалась только в нём одном. Вэй Ин обводит помещение взглядом. Медлит. Он не знает, как правильнее начать. Всё былое красноречие нежданно-негаданно покинуло его, стоило ему переступить порог главного зала (это несвойственно для него). Но начинать надо. Рано или поздно. Вэй Ину никуда не деться. — Господа, — Вэй Ин обнаруживает, что нервничает. В горле пересохло. — Думаю, вы все прекрасно знаете причину, по которой я вас здесь собрал. Появление Сюэ Яна вышло весьма неожиданным. К счастью, сегодня всё обошлось, но теперь Тигриная печать мощнее своей первой версии, как нам удалось выяснить. — Извините, Хуоциши-цзюнь, но что вы имеете в виду? — Я полагаю, Сюэ Ян смог найти металл с невероятной затаённой злобой и переплавить его в Стигийскую Тигриную печать. Представить трудно, но тем не менее, это так. А как ему это удалось, остаётся лишь гадать. Но только не Вэй Ину. Он не станет посвящать всех в маловажные подробности. Иначе возникнет слишком много вопросов, ответы на которые лучше не знать. — И что нам теперь делать, Хуоциши-цзюнь? — Насколько же Сюэ Ян сейчас силён? Они переходят к главному. Все замечают, как Вэй Ин сдерживает тяжёлый вздох. Взгляд его лишается насмешливых искр. Он крутит кольцо на указательном пальце, размышляет. А потом всё-таки решительно произносит: — Господа, — голос его твёрд. Вэй Ин взмахивает рукой, и в центре зала тут же появляются переплетения духовной пыли, которые образуют подобие листа бумаги или доски. — Я прошу, чтобы вы отнеслись к моему предложению со всей рассудительностью. Предупреждаю сразу: это крайние меры. Вэй Ин возвращает своё внимание к центру зала и выводит в воздухе две руны. Всего две. И в центре зала бессчётным количеством записей и рисунков взрывается схема создания Тигриной печати. Новой, усовершенствованной. Поднимается шум. Не Минцзюе вскакивает со своего места, как и Ло Вэньмин, и господин Хэн. Вэнь Цин и Ло Цинъян тревожно переглядываются между собой, будучи единственными женщинами на Совете. Их невольно охватывает паника. Яблоко раздора упало, и теперь беды не избежать. Лань Сунлинь поджимает губы, понимая, в каком опасном положении они находятся, раз Вэй Ин решился на такой отчаянный шаг. Он готов рвать и метать за Вэй Усяня, что с горькой усмешкой опускает голову и скрещивает руки на груди, молча слушая возмущения членов Совета, которые, словно хлысты, бьют наотмашь. Вот моментально и стёрто в порошок всё почтение и благоговение. Все выгрызаются в потенциального отступника голодными пираньями, даже до конца не разобравшись во всём. Лань Цижэнь кривит губы, пребывая в немом бешенстве, но плеваться обвинениями пока не спешит. — Хуоциши-цзюнь, как вас понимать? — восклицает господин Хэн. — Откуда это у вас? — Вы хоть понимаете, как это выглядит? — У нас есть куча других способов, так почему же вы решили обязательно выбрать этот?! Фиолетовая молния рассекает воздух, и так искрящийся напряжением. Все в ужасе замолкают. — Кажется, вас просили отнестись со всей рассудительностью, а вы набрасываетесь на провозглашенного без пяти минут небожителя? — в голосе Цзян Чэна звучит лёд. Опасный. Острый. — Побойтесь предков! Что за балаган вы устроили? Сколько правил в Кодексе Совета вы только что нарушили? Это немыслимо! В следующий раз, клянусь, я камня на камне не оставлю за подобное непочтение! — Моё почтение, Саньду Шэншоу. Но, думаю, нам лучше продолжить завтра, — предлагает Лань Сунлинь, поднимаясь на ноги, — сегодня всем нужно отдохнуть. Доброй ночи, уважаемые. *** Лань Сунлинь разочарован. Лань Сунлиню невероятно обидно, что то, что выстраивалось Вэй Ином так упорно, безостановочно, справедливо, сегодня пустило трещину. И ещё обиднее из-за того, что Вэй Ин привык к этому. Цзян Чэн собственными руками переломал бы шею каждому, кто посмел раскрыть рот в сторону брата — бездумно, на полтона выше обычного. Он так, чёрт возьми, разочарован. Ведь как так можно? Они не дали Вэй Ину и малейшей возможности объясниться, так ещё устроили откровенный бардак. Цзян Чэну срочно нужно помедетировать, иначе земля омоется кровью. Лань Сичэнь молчит всю дорогу. Просто злобно молчит. Да, это неподобающе адепту Ордена Гусу Лань. Ну тогда почему всем остальным можно нарушать порядок и установленные правила, плеваться обвинениями — потому что они думают, что имеют право, — а Лань Сичэнь должен наблюдать за всем этим с невозмутимым видом? Лань Сичэня тоже задело невидимыми осколками. Он обязательно попросит сегодня дядю (или, может быть, лучше отца) сыграть ему «Очищение». Лань Ванцзи постоянно поглядывает на Вэй Ина, который идёт чуть впереди. Казнить. Он готов применить все секретные техники Ордена Гусу Лань, чтобы наказать каждого, кто посмел сегодня опорочить честь Вэй Ина. Это неправильные мысли для адепта Гусу Лань, он знает. Дядя наверняка придёт в ярость, если он расскажет. Пускай Лань Цижэнь всегда был предвзят в отношении всего, что связано с Вэй Ином, Лань Ванцзи почему-то ожидал, что он не будет молчать. Потому что прекрасно знал, что это — несправедливые и грязные обвинения. Лань Ванцзи хочется принять расслабляющую ванну с сандалом. Но лучше просто успокоиться в объятиях мужа. Цзинь Цзысюань впервые чувствует себя настолько паршиво. Настолько разочарованно. Он не представлял, что такое может случится. Отвратительно. Вэй Ин сделал больше, достиг больше, чем они в свои годы. Вэй Ин, в конце концов, бессчётное количество раз помог каждому, кто сегодня беспричинно взбунтовался. Цзинь Цзысюань хочет забыть всё в объятиях любимых жены и сына. Цзинь Цзысюаню страшно представить, что будет завтра. Потому что подобного ни разу не случалось за всю историю. Но сегодня всё изменилось. Вэй Ин чувствует неприятный осадок от произошедшего и усталость. Он знал, что так будет. Он безумно благодарен Цзян Чэну. В этот раз у Вэй Ина есть те, кто всегда на его стороне, и этого ему достаточно. Сегодня его выбрали не слушать. Его извечной добротой воспользовались и позабыли. Некоторые сегодня безвозвратно уничтожили часть чего-то, что Вэй Ин считал для себя чем-то важным. Обидно? Не описать словами как. Но он привык. Вэй Ин вырастил дерево, а оно начало гнить с корней. Такое всегда случается. Любая система рано или поздно терпит крах. *** Вэй Ину хочется завалиться спать после столь тяжелого дня, но он знает, что дети ждут его. Ждут просто потому, что любят. И Вэй Ин идёт. Он приближается к ученикам, что собираются запустить в небо один большой самодельный фонарь. Мянь-Мянь борется за первенство с Цзинь Лином, и Вэй Ин останавливает их небольшую битву. — Эй, чего это вы тут задумали, м? Все мгновенно прекращают шуметь. Цзинь Лин прячет руки за спину, отпустив фонарь, и корчит Мянь-Мянь недовольную рожицу. — Хуоциши-цзюнь, Цзинь Лин хотел отобрать у меня фонарь! — жалуется заклинательница. Мянь-Мянь хоть и на пару лет младше Цзинь Лина, но по натуре своей очень бойкая (наверное, потому что она единственная дочь в семье, а, может быть, ей просто достался характер матери). — Цзинь Лин, не делай такое лицо, — улыбается Вэй Ин. — Запомни: ты должен защищать и любить Мянь-Мянь, как свою младшую сестру, а не обижать её. Мянь-Мянь, ты же не спорь со старшими, ладно? — он щёлкает её по носу. Цзинь Лин и Мянь-Мянь смотрят друг на друга, а затем Цзинь Лин с тяжёлым вздохом заботливо поправляет бантик в её волосах. Девочка протягивает Цзинь Лину фонарь. Это похоже на маленькое перемирие. — То-то же. — Хуоциши-цзюнь, а вы правда снимете метку? — задаёт вопрос Мянь-Мянь. Вэй Ин трепет Мянь-Мянь по голове: — Конечно, сниму. — Правда-правда? — Правда-правда. Лань Сычжуй разглядывает отца. Он подмечает его усталость. Дует странный, не по погоде прохладный вечерний ветер. Но Лань Сычжуй Вэй Ину верит — потому что он же его папа. Он всегда сдерживает свои обещания. — Обещаете? Вы должны научить меня делать воздушного змея! Вэй Ин не может сдержать смешок. — Обещаю, Мянь-Мянь. А теперь немедленно все ложитесь спать, — мягко подгоняет учеников Вэй Ин. — Запустите фонарь в другой раз. И чтобы я вас рядом с тренировочным полем и близко не видел, поняли? — Да, Хуоциши-цзюнь! *** Призрачный свет луны оставляет отсвет на полу. Вэй Ин лежит в кровати с Лань Ванцзи. С человеком, который никогда в жизни не обойдётся с ним плохо. С человеком, которому дорог больше собственной жизни. Его утешающие, убаюкивающие поцелуи отдаются тягучей сладостью на языке. — Вэй Ин. — М-м-м? — Они все тебя не заслуживают. — Знаю. А ты — один-единственный, кого я не заслуживаю. Потому что ты слишком прекрасен, Лань Чжань. Они разговаривают. Любят. Дорожат. Так, как никто ещё не видел. Вэй Ину иногда кажется, что это — сон. Он засыпает на груди мужа. И этой ночью ему снятся кошмары. *** Этим утром Совет начинается на более спокойной и мирной ноте, что ощущается сильным контрастом — по сравнению со вчерашним днём. Губы Вэй Ина трогает еле заметная ироничная улыбка, когда он мельком вспоминает, как Лань Ванцзи с неким пренебрежением продемонстрировал ему нескромные подарки и прилагающиеся к ним письма с текстами сожалений в качестве извинений. Он выслушивает последние новости, как и вчера, прислонившись к краю стола, а затем всё плавно перетекает в обсуждение волнующей темы. — Да, Хуоциши-цзюнь, что касаемо Тигриной печати, — говорит Цзян Фэнмянь, — мы готовы выслушать вас. — А что, если попробовать Сферу Света? — Исключено, — отрезает Вэй Ин. — Вы прекрасно знаете, сколько сил было потрачено на её создание, чтобы мы вот так беспечно пустили её в ход. Сфера Света предназначена для других целей, она просто разрушится, стоит ей только соприкоснуться с тёмной энергией. К тому же даже с ней мы явно проигрываем: Часы Времени по-прежнему находятся у Сюэ Яна. — И вы считаете, что мы должны обязательно одобрить вашу идею с созданием ещё одной Стигийской Тигриной печати? Вы хоть осознаете, что предлагаете? — Если у вас есть идеи получше, я слушаю вас, господин Хэн. Заклинатель молчит и осознаёт, что предложить-то ему нечего, и он явно в тупике. — Это всё равно слишком большой риск, — вздыхает Не Минцзюе. Выдерживает паузу. — Раз уж другого выхода, как я погляжу, у нас нет, будь по-вашему, Хуоциши-цзюнь. И как же вы собираетесь управлять Тигриной печатью, если не секрет? — Выходит пятьдесят на пятьдесят, глава Не. Я прекрасно осознаю все риски и не стал бы предлагать это без надобности. Но противопоставить нам в данный момент, кроме Тигриной печати, действительно нечего. Насчёт того, как ей управлять, я примерно разобрался... — Не берите на себя слишком много, Хуоциши-цзюнь, — порывается учинить новый скандал господин Хэн. — Разобрались, как управлять? Вы, должно быть, шутите? Вы потеряете контроль после первого же пользования! Лучше бы разобрались, что делать со своей меткой! Лань Ванцзи хмурится так, что даже Цзинь Цзысюаню становится не по себе. Все члены Совета впервые видят, как холодные искры блестят в его золотистых глазах, когда Второй Нефрит применяет заклятие молчания. — Продолжай. — Благодарю, Лань Чжань, — тепло улыбается мужу Вэй Ин и переводит взгляд обратно на главу Хэн. — Сбавьте обороты, господин Хэн. Я как раз этим и занимаюсь. Если бы от проклятой метки было так легко избавиться, я бы уже это сделал, поверьте мне. Но существует всего два способа. Я могу либо уничтожить её источник, — а им, несомненно, является Стигийская Тигриная печать, как мне удалось выяснить — либо перенаслать. — Перенаслать? — резко переспрашивет Ло Вэньмин. — Так почему бы вам не попробовать... — Три тысячи. — Что, простите? — Выбирайте. Либо я перенасылаю проклятие на три тысячи невинных людей. Вдобавок ко всему добровольцев. Либо мне нужен будет кто-то из вас. Сердце Лань Ванцзи ухает куда-то вниз. В зале повисает гнетущая тишина. Цзян Чэн только в эту секунду по-настоящему осознаёт, насколько безнадёжным оказывается положение Вэй Усяня. Он будто замер на мосту, который висит над самой пропастью, и с каждым шагом, с каждой его попыткой добраться до противоположной стороны этот мост рискует не выдержать. Цзян Чэн никогда в жизни так не ощущал своё бессилие и желание помочь. Вэй Ин чувствует, как прошлое медленно настигает его. Он произносит: — Поэтому вариант остаётся лишь один. Лань Сунлинь смотрит на Вэй Ина с непоколебимой верой в глазах: он верит, что в этот раз заклинатель справится. — Хорошо, Хуоциши-цзюнь. Пусть Небеса помогут вам в вашем нелёгком деле. Вы знаете мастера, что может вам помочь? Вэй Ин глядит на Цзян Чэна, что непонимающе таращится на него в ответ. — Знаю. Но нам придётся наведаться в Юньмэн.