Двойной перелом

      — Господи, как же Ты прав! Этот мир не заслуживает того, чтобы жить!       Кроули сидел, свесив ноги с края железной крыши, за трубой трёхэтажного здания. И смотрел вниз, на улицу. На лавочку, где они с белобрысым так часто наблюдали за актёрами, игравшими роли своей жизни.       В его душе вызревала пульсирующим гнойником собственная драма, создавая нестерпимый диссонанс с безмятежностью сонного городка. Бунт против мира, в один миг ставшего осквернённым и кривым. Сновавшие внизу люди не вызывали больше любопытства и симпатии. С той же силой, с какой он раньше любил этих людей, Кроули их возненавидел.       Ярость вырастала на месте вчерашней растерянности и стыда. Спасительная и дурманящая.       Почему-то стало казаться, что именно они, люди, виновны в том, что Азирафаэль ушёл от него. Больше не хотелось рассматривать их искажённые ложью лица и кривые души. Человечки, словно морлоки из мрачных каверн, выходили из домов и ухмылялись, глядя в его сторону. Они только притворялись людьми!       Чем дольше Кроули наблюдал это, тем больше ему хотелось ударить по ним, да и по себе тоже, одним большим очищающим адским пламенем! Шутки кончились! Всё больше он понимал и разделял гнев Господень, наславший на них всемирный потоп.       Жги, Господи! В этот раз огнём! Иллюзорный мир благополучия показал своё истинное лицо порока. Он не достоин жизни!       За прошедшие сутки в душе Кроули уже почти родился демон. Такой жестокий и беспощадный, каким Кроули не был с самого сотворения мира! И именно демон сейчас смотрел его глазами на окружающий мир. Краем сознания он всё ещё сомневался, понимал, что плохо или хорошо бывает только смотрящим на мир. Но голос разума звучал всё слабее.       Страдания изменили его. Вчера с него, живого, будто содрали кожу, а потом облили кипятком. Лучше бы физически, телесная боль проходит. А кровоточащую, растоптанную любовь в душе ничем не унять. Ангел в белом пальто «простил» его за признание и ушёл. А простит ли Кроули сам себя после такого? Ещё вопрос.       Это был не первый раз, когда демон отчётливо осознал, что ад — это не место в пространстве, а состояние. Первый раз закончился для него падением с небес.       Ад всегда открывается изнутри. Тысячеградусный огонь отвержения, ненужности, который ты носишь с собой. Крушение самообмана, когда ты сам позволил сделать из себя хрустальную вазу, а потом разбить её на сотни осколков. И все осколки остались в тебе, и каждый отражает, увеличивая, как линза, твоё ничтожество. Рождает желание крушить всё вокруг!       Кроули закрыл глаза, делая последнюю попытку подавить то чёрное и страшное, что росло внутри и требовало выхода. Во что превращается любовь, когда её предают? В раскалённую магму, ему ли не знать. Может ли белоснежный ангел быть твоим палачом? Может, потому что ты обманулся белизной и сам положил голову на плаху.       Как же теперь собрать осколки себя, соединить их, заставить ходить и дышать?.. Где взять на это силы? Кому задавать теперь эти вопросы?..       Демон приоткрыл кровавые глаза. По улице кто-то шёл. А может, и не надо сдерживать этот чёрный вулкан в себе? Он всё равно найдёт выход!       Улица исказилась, будто демон прошёл сквозь глубины кривого зеркала. И люди, и вещи отражались теперь уродливым и крайне омерзительным образом. Во всех скверна, везде, не только в нём самом.       Раньше он этого не замечал!       К магазину напротив, одышливая и переваливающаяся, спешила молодая толстуха в джинсах на десяток размеров меньше, чем требовал её многослойный зад. Не вместившееся в штаны тело щедро вспухало над ремнём, как поднявшаяся опара из кадушки. Морлок, тёмная тварь, не человек. Кроули, едва сдерживая омерзение, прислушался к её мыслям. Она спешила за бургерами, и от этого между оплывшими щеками играла ухмылка. К ужину она ждала жениха.       Дитя чревоугодия.       Отвращение и ненависть тошнотворной волной накатили на Кроули, затапливая зрачки сполохами демонического пламени. Толстуха предстала перед ним во всём уродстве своей изъеденной грехом жизни. Ей досталась убогая роль. Вместе со своим щетинистым свином лопать по десять бургеров в день, стирать сок с подбородка и хрюкать от удовольствия. А потом, нажравшись, лезть с ним в постель, где он похотливо раздвигает её сальные батоны. И смотреть, косясь на телик, идиотское шоу Эллен Дедженерес.       Кроули тряхнул рыжей шевелюрой. Ненавижу этот грех больше других!.. И хер вам! Я здесь режиссёр!       Не будет сегодня идеального свидания у чревоугодников! Ап!.. Маленькое чудо! И свинья не дождётся хряка, а завтра, нагрянув к нему домой, застанет его в объятьях соседки, булки которой оказались вкуснее!.. Свинья запустит ему в голову вазочку с любимым шоколадным муссом!..       Кроули сам слегка хрюкнул от удовольствия, представив, как коричневый мусс потечёт по пухлым щекам кабана вперемешку с кровью. И как завизжит от страха перепуганная соседка.       Хорошо, очень хорошо!.. Чужая боль, как анестезия, временно заглушает свою. Может потом нагрянет ещё большая, и тогда придётся повторить. Селфхарм, наверное, действует так же. Но себя увечить сегодня не хотелось, хватит пока и других. Калеча чужие судьбы, разрушаешь и свою, но это уже не важно. Демоны — это те, у кого внутри умер человек, и на его месте разверзся ад!       Кроули хрустнул пальцами и огляделся. Хорошо, но мало!       Через улицу, припадая на одну ногу, шагал Мистер Скунс, местный алкаш, прозванный так подростками за невыносимо едкий запах вечно немытого тела. У этого существа человеческой осталась только оболочка, внутри он весь сгнил, и от этого так смердел. Тоже морлок. И чревоугодник!.. Ап!.. Кроули подмигнул сам себе залитым кровью глазом. Нога Скунса провалилась во внезапно возникшую выбоину на дороге. И, издав короткий крик боли, никчёмная тварь мешком повалилась на землю.       — Перелом лодыжки! В двух местах! — вслух похвалил себя Кроули, почувствовав, что пламя, бушевавшее внутри стало почти терпимым.       Скоро он привыкнет к огню, и будет даже приятно.       Две пенсионерки выскочили из звенящей колокольчиком двери магазина и заквохтали вокруг слабо шевелящегося Скунса. Что, суки тупые, не хватает ума вызвать скорую помощь? А нет, хватает!.. Вызываете уже? Ну давайте! Она не скоро приедет, а когда доберётся, у водилы откажут тормоза, и он наедет бедняге на вторую, здоровую ногу!       Демон зашёлся смехом, уже почти теряя в себе болезненное ощущение человека.       Грех тупости не входит в перечень смертных, но бывает очень забавным!       Что ж, ещё один фокус для почтеннейшей публики и на сегодня хватит. Потом можно будет пойти в ресторан и заказать себе стейк с кровью и снова, как и вчера, напиться вхлам! Предаться этому самому греху!.. Демону можно всё!.. При мысли о жареном мясе, которое так любил Азирафаэль, Кроули ощутил новый взрыв боли. Но, надо сказать, слабее прежнего. Сейчас это чувство уже вполне можно было обуздать.       По дороге ехал на велике пацан лет двенадцати. Ублюдочный морлок, только прикидывающийся человеком. Увидев лежащего Скунса, он притормозил возле любимой лавочки Кроули, поставил на неё ногу и стал наблюдать и лыбиться.       Кроули будто отвесили пощёчину. На его любимую лавочку!.. Захотелось вырвать эту ногу с мясом!       Кроули прислушался к мыслям недомерка. Его уже несколько лет буллил в школе сосед-хулиган, но теперь вроде отстал… Рано расслабляешься, сопляк, завтра тебя излупят до кровавых соплей. А послезавтра ты возьмёшь в школу нож и покажешь всем своё истинное лицо!.. Гнев — один их страшнейших грехов! Папочка Кроули знает в нём толк!       В душе демона начала оформляться, набухать чёрным гнойным нарывом идея убийства. Сладкая, мерзкая и притягательная.       — Остановись! Не надо! — прозвенел за спиной взволнованный голос, и Кроули подпрыгнул от неожиданности. Тонкий, режущий звук, не соответствующий тьме этого мира.       К нему приближался, громко продавливая жестяные листы крыши, Азирафаэль, всей своей фигурой, мягкими покатыми плечами и опущенными белыми крыльями выражая скорбь.       — Разве ты не ушёл? — изогнул бровь демон.       Ангел покачал головой. Глаза его смотрели прямо, твёрдо и грустно.       — Ну и пиздуй, откуда взялся, тупой увалень! — зашипел змей, едва глянув на подошедшего и отвернувшись. — Не мешай развлекаться!       — Это не ты говоришь, — смиренно проговорил Азирафаэль, присаживаясь рядом и поджимая ноги, — и я очень перед тобой виноват, признаю. Но тебе всё это не поможет! Остановись, Энтони!       — От тебя так смердит благочестием, что меня сейчас вырвет! — скривился демон.       — Я думал о тебе все эти сутки…       — Обо мне думали все черти в аду! И тысяча ангелов на небе, — заорал Кроули с перекошенным от ярости лицом, — и все ржали!.. Теперь мне долго придётся восстанавливать репутацию!..       Он снова глянул вниз на улицу, где вокруг лежащего алкаша уже собиралась толпа. На его затёртых штанах расплывалось тёмное пятно. Похоже, обоссался от боли.       — Нет-нет! Никто ничего не знает! — горячо возразил Азирафаэль, тоже глянув вниз и с болью отводя глаза от толпы. — Я никогда не поступил бы так с тобой!       — Уже поступил как поступил! Нахер припёрся?       — Хотел посидеть рядом, как раньше, — мягко, почти заискивающе сказал Азирафаэль и вынул из складок белой мантии две вспотевшие зелёные бутылки, — и пиво захватил! Холодное.       Он открыл с хлопком и поставил одну бутылку рядом с рукой Кроули, и тот уставился на неё как на ядовитую гадюку. Из горлышка бутылки вылезла с шипением белая пена.       — Ты что, совсем рехнулся на своих небесах? — ответил он наконец, и вдруг ему в голову пришла идея, от которой глаза недобро блеснули. — Стой, я кажется понял! У тебя новое задание от Большого Босса?.. Остановить взбесившееся чудовище? Я угадал? Иначе бы ты забил на меня, карьерист пернатый!       Азирафаэль удивлённо глянул на него, вздохнул и укоризненно покачал головой. Потом открыл свою бутылку и сделал из горлышка пару глотков.       — Вкусное! Попробуй!       Рука Кроули сама потянулась к бутылке, он спохватился, когда уже взял её. И отступать было некуда. Ладно уж! Чёрт с тобой!.. Похоже, из рук этого богомольца он выпьет и мышьяк. Оттого и больно!       — А я вам с Метатроном помогаю, — елейно произнёс он. — Правда, пока в масштабах одной улицы!.. Или я и этого недостоин? Уничтожать этих недоподобий могут только ангелы?..       Азирафаэль смотрел на него, словно искал слова.       — Нет у меня никакого задания! — ответил он и отпил ещё, с тревогой поглядывая на улицу. — Никто не знает, что ты тут творишь.       — Врёшь! — сразу раскусил его демон и ухмыльнулся. — Никогда не умел лгать! Лучше и не начинай. Тебе что, поручено за мной следить, чтобы я не хулиганил?..       — Нет, Кроули! — замялся ангел, отводя глаза.        — Снова врёшь! — гаркнул Кроули, выходя из себя. — Что, другое задание? Ещё хуже?       Азирафаэль кинул на него короткий виноватый взгляд. И Кроули понял.       — Убить меня послали? Ого!.. Я что, настолько опасен? А кто послал? Неужто сам?       — Метатрон, — тихо подтвердил ангел и сильно смутился, — но он сказал, только в крайнем случае, если ты станешь…       — Убивать людей? — проницательно закончил за него Кроули.       — Да, да! Но ты же ничего плохого ещё не сделал? Правда? — Азирафаэль посмотрел с мольбой, одними глазами показывая на небо, намекая.       Но Кроули игнорировал знаки. Ярость снова подняла голову и перехватила рычаги управления.       — Ложь — смертельный грех, святоша!.. Как это не сделал плохого? А как же концерт в твою честь? Мы тут репетировали Армагеддон! — ухмыльнулся демон и кивнул на толпу людей.       Ангел снова глянул вниз и глаза его наполнились страданием.       — Ничего страшного! — чуть дрогнувшим голосом продолжил Азирафаэль. — Твои поступки не нарушают хода жизни! И ты — вовсе не чудовище, Кроули! По крайней мере, пока!       — Не чудовище?! Что за двойная мораль? — рявкнул Кроули, которому вдруг показалось, что и гнев его тоже обесценен, как прежде любовь. — Вон они все, смотри! Пацан, алкаш и толстуха! Пострадают сегодня от демона Кроули! Ну же, убивай меня!       Азирафаэль скривился, как от невыносимой зубной боли. Некоторое время он присматривался к людям внизу. И, наконец, кивнул, упрямо и сердито и посмотрел в глаза Кроули.       — Хочу огорчить тебя… Или обрадовать. Твои действия этим людям только на пользу!.. — сквозь зубы отчеканил он. — Полная дама, мисс Салливан, после ссоры с женихом сядет на диету, избавится от диабета, гипертонии и поступит в университет… А мальчик… Ножом не воспользуется, но драка в школе будет серьёзная. После неё от него, наконец-то, отстанут…       — А вонючка? — искренне удивился Кроули.       — Бросит пить! — охотно подсказал ангел. — Только со второй ногой перебор, это надо исправить. Одной достаточно. В двух местах. Так что, выходит, ты им помог, а не навредил! Твои действия — во благо!       — Это ведь ты сделал? Признайся! — вне себя от злости зашипел демон. — Подчищаешь за мной?.. Мучает чувство вины?..       — Вовсе нет! Так и должно было случиться, — прищурил глаза Азирафаэль, — десница Божья. Только, прошу, не надо больше. И убийств не надо. Это уже ничем не исправить!        Кроули хмыкнул.       — У тебя новые способности провидца, как я погляжу! На повышение пошёл?       — Единственный полезный бонус, который получают Хранители, — осторожно подтвердил ангел, — так что, вольно или невольно, ты — часть той силы, которая желает зла…       — Но творит добро?.. — нахмурился Кроули. — Зачем ты меня выгораживаешь?       — Вчера… Это было так неожиданно, я растерялся, — Азирафаэль подумал немного, — я пришёл сказать, что я повёл себя неправильно! Я испугался. Ты не демон, Кроули, пожалуйста, остановись!       — В каком смысле, не демон?.. — скривился Кроули. — Ещё и какой! Шесть тысяч лет уже!       — Демоны не умеют любить! — отчаянно сказал ангел. — Они ничего не чувствуют, они пустые внутри. Пьют чужую боль и имитируют жизнь. Это у ангелов внутри и боль, и любовь. Мы уязвимые!       — Мы?       — Да. Знаешь, я поднялся вчера наверх. И мне стало больно. Я весь день бродил по райским кущам, а внутри всё горело огнём.       Кроули вздохнул. И снова отхлебнул пиво.       — А потом я подумал, что это неправильно — когда в раю ты чувствуешь себя как в аду… Моё место, видно, не там.       — А где же?       — Может, рядом с тобой! И ты прав! Когда я здесь, мне хочется делать хорошее. Здесь я — ангел, а там перестаю им быть. Значит и рай мой — здесь… Вижу, тебе без меня тоже плохо.       — Как проницательно! Может, тебе в ад попробовать спуститься? — Кроули насмешливо фыркнул. — Там у тебя весь пазл и сложится о том, как я себя чувствую.       — Если понадобится, спущусь! Рай там, где мы любим, — настаивал Азирафаэль, но Кроули посмотрел на него и покрутил пальцем у виска.       — Так ты, выходит, любишь меня?       — Да. — словно боясь слетевшего с губ слова, медленно произнёс ангел.       — Братской любовью христовой?       — Ну, — снова смутился ангел, — в том числе и такой!       — И вот такого любишь, а, лицемер в белом пальто? — Кроули допил пиво и, изо всех сил, размахнувшись, метнул бутылку на дорогу. Она с грохотом лопнула, врезавшись в асфальт. Толпа людей шарахнулась в стороны и загалдела, оглядываясь вокруг.       — Спрячься! — потянул его за трубу ангел. — Что ты вообще творишь?       — Любить белого и чистенького может каждый, а ты меня грязненького полюби, а! Ты же любишь меня и такого?.. Даже когда я тебя ненавижу?       — Прекрати истерику! — ангел подался вперёд и внезапно схватил Кроули за воротник, приближая его лицо к своему, жёстко, по-мужски встряхнул, заглядывая в жёлтые змеиные глаза. — Я виноват, тебе плохо! Но не надо этой гадости! Ты — не демон, и не становись им!       — А кто же я, по-твоему?       — Ангел. Но заблудший, падший.       — Казуистика! Это одно и то же, — мягко, почти губы в губы прошептал ему Кроули.       — Нет, разное! Демон зол, а падший ангел не добр. — Азирафаэль вздохнул и отстранился. — С добром всё не так просто. Его нельзя творить в общем смысле! Если ты выбираешь добро, а всем от этого плохо, то это — не добро!       — Да с чего ты взял, что я не демон? — гаркнул Кроули, и, когда Азирафаэль отпрянул, засмеялся. — Трусишка!.. Только и можешь молоть языком!       Кроули вздохнул и продолжил сквозь зубы:        — Небеса, милосердие — хрень собачья!.. Мне мало того, что ты предлагаешь!. И до лампочки твоё христианское милосердие! Оставь подачку себе. Или всё, или ничего! Я максималист, Ази, потому и с небес упал в своё время!       — Я знаю! Знаю! Это затуманило твой разум, ты очень страдаешь, и я сожалею, что стал тому причиной, — ангел торопливо поискал в карманах белой мантии и достал маленький пузырёк с прозрачной жидкостью. — Но я знаю, что делать! Вот я что принёс! Это поможет!       Кроули посмотрел на пузырёк, а потом в изумлении уставился на ангела.       — Ты охренел, что ли?.. Святая вода?!..       — Да, это она! Умойся, промой глаза!       — Я сдохну, едва прикоснувшись к ней! — он как-то по-новому, с любопытством посмотрел на Азирафаэля. — Так ты всё-таки пришёл меня добить? Я тебя недооценил!       Ангел помотал головой, а потом, словно не зная, какой выбрать жест, кивнул.       — Как тебе объяснить!.. Да, верно. Если я сейчас плесну в тебя святой водой, она тебя убьёт. В тебе правит демон. А если раскаешься и примешь её добровольно, то нет. Тогда очистит.       — С ума сошёл? Зачем мне это?       — Мы сейчас в разных мирах. Рядом, но далеко. И твой мир меня очень пугает!       — И что?       — Ради меня, Энтони! Я пришёл быть с тобой рядом. Сделай и ты шаг мне навстречу!       — Малюсенький шажок! Он вчера был!       — Ещё один!       — Серьёзно?.. Ты так любишь меня, что готов мной рискнуть? — скривился демон. — Или знаешь наперёд, что мне ничего не грозит, мой белый провидец?       — Нет, не знаю, но верю!       Ангел расправил плечи. Его глаза стали серьёзными, взгляд твёрдым, из маленького, мягкого, не очень уверенного в себе человека он вдруг превратился в настоящего Воина Света. Кроули когда-то видел его таким, но не помнил, когда и где, очень давно. Может, ещё при сотворении мира.       — Это и есть — вера в Бога, Энтони! — сказал ангел, и голос прозвучал уверенно и резко. Прокатился по крыше, эхом отдаваясь в голове.       Кроули отпрянул, удивившись этой силе.       — Круто ты придумал, дружище, и демон сдохнет, и у тебя чистенькие руки! — сказал он уже не так уверенно.       — Перестань! Убить ложью хуже, чем убить мечом! — всё так же резко возразил ангел. — Я не лгу! Ты сам сказал, ложь — тяжкий грех!       — Задолбал читать проповедь! — отмахнулся Кроули.       — Если любишь меня, то сделаешь!       Кроули долго смотрел в глаза ангелу, а потом в нём словно что-то сломалось. И он уступил. Давай покончим со всем этим разом!       И кивнул:       — Лей свою воду!       Кроули вытянул вперёд руки, сложив из них пригоршню.       — Отче наш! Иже еси на небеси! Да святится Имя Твое… — медленно запел ангел, и от его тела стал исходить слабый, едва заметный свет. Кроули ждал. Пальцы его слегка подрагивали. Демон внутри верещал, что это — самоубийство. Но уже не имел над ним власти.       Азирафаэль открутил крышку и, решившись, щедрой струёй плеснул воду.       Сначала Кроули показалось, что ему в руки налили кипятка. Он вскрикнул. Но это только показалось, и в следующую секунду он с изумлением разглядывал свои ладони, которые, намокнув, тоже стали слабо светиться.       — …Да будет воля твоя!.. Ещё! — ангел снова налил воды в пригоршню, и Кроули умыл лицо.       Из третьей порции святой воды он отпил пару глотков.       И крепко зажмурился, ощущая, как горит нутро, как меняется, выпрямляется искривлённый мир внутри, как отслаивается от души что-то чёрное и липкое, и растворяется без следа. Как успокаивается измученное сердце.       Он почувствовал, как снаружи его крепко обнимают мягкие руки ангела и прижимают к груди. Как тот быстро целует его лицо и закрытые веки и шепчет горячо, еле слышно:       — Прости меня! Прости! Что же я наделал! Слава Богу!       Кажется, ангел плакал.       Когда Кроули открыл глаза, мир посветлел. Азирафаэль выпустил его из объятий, и он увидел, словно впервые за много лет, солнечный свет, косыми лучами падавший на крышу и на плечи ангела, игравший в его белых волосах. Скверна исчезла без следа.       — Спасибо Тебе, Господи! Аминь! — ангел улыбнулся счастливой улыбкой, вытирая рукавом мокрые глаза, и солнечный лучик, попадая в радужку его глаз, делал их прозрачными, серыми и глубокими. — Лучше тебе стало, Энтони?       Кроули обессиленно присел на тёплую крышу. На душе стало пусто, как бывает летом в полуденном храме, нагретом жарким солнцем, когда пылинки летают в воздухе и время замирает. Как в конце длинной дороги, когда цель выполнена, и нечего больше желать. Умиротворение.       Дышалось так легко, будто он вдыхал облака. И не сам поднялся вверх, а небо пришло к нему. Небо было везде, и внутри тоже. Боль ушла, хотелось улыбаться. Но кто знает, из-за воды она ушла или нет?       Но, вместе с тем, слой за слоем просыпался и мучительный стыд за нервный срыв и гадости, что он творил. И ангел это видел.       — Без падения нет света! — дрожащим от волнения голосом сказал Азирафаэль. — Ты жив, значит, тебя простили!       — К Метатрону не пойду! — упрямо выдохнул Кроули и отвёл глаза. — Иди уж один, тебе там зачтётся. Я успокоюсь, обещаю! И буду тебя ждать!       — Не пойду! — улыбался, глядя на него, Азирафаэль. — Говорю же, к тебе вернулся. Решил уже. Мне без тебя там пусто.       Он присел рядом с Кроули и мягко, почти по-детски положил ему голову на плечо и несмело просунул свою мягкую ладошку в его руку.       — Я люблю тебя! — прошептал он еле слышно, будто сам себе, будто пробуя эти слова на вкус. — Но это так сложно, мне ещё нужно научиться! Поможешь?..       Кроули растерянно пожал плечами.       — Не думал, что я такой. Слабый.       — Это я вчера был. Прости.        — Все бываем слабыми. Может, даже и Он… Как думаешь?       Кроули не договорил и с тоской поглядел вверх. Азирафаэль укоризненно покачал головой.       — Не надо такое всуе.       — Ладно, понимаю, — согласился Кроули, — и что будем делать?       — Жить. Читать книги, помогать людям. Как и раньше.       — А небо? Твоя новая должность?        — Ангелы внизу нужнее, — Азирафаэль, засмущался, а потом махнул рукой и сменил тему, — ладно, давай потом об этом. Слушай, а ты где остановился?       — Нигде. В машине ночевал.       — У миссис Боуи, я видел, сдаётся уютный коттедж, как раз на двоих, посмотри на него. В конце улицы слева, — деловито сказал он, показывая вдаль, а потом поглядел на часы, — а я вечером, как освобожусь, к тебе приду. Посидим и решим, что дальше делать. Хочешь — уедем отсюда. Или останемся.       — Угу! — протянул Кроули, не понимая, отчего он позволяет так собой помыкать. — Буду ждать в ресторане.       — И мяса жареного закажи, побольше! Я со вчерашнего дня ничего не ел! — повеселев, попросил ангел.       — Постой! Ты же не сказал мне, чей ты теперь Хранитель! — вспомнил Кроули.       — Угадай с трёх раз! — кокетливо ответил ангел, расправляя крылья и грациозно взмывая ввысь.       — А что, так можно было?.. Вот же говнюк! — беззлобно выругался Кроули и улыбнулся, следя за тем, как Азирафаэль поднимается и уменьшается в небе. — И почему я его вечно слушаю?       Когда ангел исчез из виду, он подошёл к краю крыши, услышав вой медицинской сирены, и озабоченно глянул вниз. Улица стала обычной, а люди — достойными того, чтобы их спасать.       Взгляд на мир способен изменить его.       Нужно было торопиться. Тому смердящему парню и правда достаточно двойного перелома, чтобы исправить свою жизнь. Да и пацану, пока не ушёл, нужно дать пару дельных советов по самообороне. Чтоб никто не пострадал.       Кроули расправил за спиной белые крылья.