Угощение для Кракена

— Разве это не уморительно, малыш Боннет? Ты станешь изысканным лакомством для моллюска. По правде говоря, тебе следует быть благодарным мне, такой увлекательный конец для твоей никчемной жизни. Ха-х! Скорее всего ты бы сдох через пару дней, случайно наступивши на подол своих нелепых платьев и свалившись за борт. Жалкое зрелище. Дорогой шелк запахнутого халата ласково терся о кожу, раздраженную палящим солнцем и вездесущей солью. Найджелу показалось страшно забавным оставить давнего друга привязанным к мачте собственного корабля, являющегося воплощением мечты всей жизни, а теперь варварски опустошенного и разграбленного. Расшитый причудливыми узорами ярко-алый халат, сшитый и привезенный из далекого Китая, являлся исключительным сокровищем в гардеробе состоятельного модника, но для защиты от сурового морского ветра и перепадов температур совершенно не годился. Солнце, что ещё час назад, кажется, нещадно прожигало до костей обездвиженное тело, теперь упало за горизонт, и сумеречная прохлада успокаивала горящие от слез щеки. Ожидание было невыносимым. Даже если ему не суждено столкнуться с чудищем, охотящимся в этих водах, он будет несколько дней мучительно медленно умирать от жажды под палящим солнцем. После нескольких непродуктивных, но изматывавших циклов паники, отчаяния и попыток вырваться, тело в путах наконец расслабилось, болезненно онемев. Со стертых запястий медленно капала темная кровь, напоминая Стиду, чем он и его корабль сейчас являются. Бэдминтон всегда был жадной свиньей, но садизм в этот раз одержал верх, так что по палубе были раскиданы куски мяса из запасов, найденных на Мести, чтоб «ублажить хищника, хотя вряд ли он не объестся твоей толстой задницей». Выходило и правда иронично. Он мечтал быть великим пиратом, а стал подношением морскому дьяволу, ничем не отличающимся от валявшейся рядом тушки ягненка. Из-под закрытых век сбежало пара слезинок. Он думал о детях, наверняка волнующихся о пропавшем папе, о постыдно брошенной им Мери, о команде, которую не смог защитить, и теперь можно только предполагать, какую участь уготовили им испанцы. Он подвел их всех, жалкий трус, слабак. Почему же он не послушал отца и не остался доживать свою жалкую жизнь между библиотечных полок, где его бесполезное существование хотя бы не приносило вреда окружающим. Из грустных раздумий его вырвал пронзительный крик чаек, пытающихся вырвать друг у друга из клювов кусок окровавленной плоти. Стид открыл глаза и пару раз моргнул, чтоб убедиться, что они точно открыты. Черный небосвод слился во едино с морской гладью, создавая ощущение, что корабль с его неудачливым капитаном буквально парит среди непроглядной тьмы. Мужчина прислушался к звуку воды, бьющейся о борты судна, чтоб хоть как-то успокоить себя и вернуться в реальность. Море было непривычно тихое, хотя Пуговка с утра предрекал надвигающийся шторм. Чайки синхронно вспорхнули с палубы, бросив свой ужин, словно у них вдруг появились дела по важнее, и хлопот их крыльев казался оглушительным среди гробового молчания. Боннет почувствовал, как несмотря на то, что он стоял посреди ночи в одном халате, ему вновь стало удушающе жарко. Тьма окружала, наступала со всех сторон, собираясь пролезть внутрь и поглотить хрупкое тельце. Стид стиснул стучащие зубы, и попытался вспомнить одну из принудительно заученных молитв, но мысли носились в голове слишком стремительно и никак не хотели вставать в правильном порядке. Он уже собирался вновь закрыть глаза, как вдруг мир вокруг резко изменился, приобретя знакомые очертания под холодным серебристым светом выползшей из-за туч луны. Стид перевел дыхание и оглядел вновь возникшую перед ним палубу. Безмолвие ночи пронзил полный отчаянный крик. В метре от мачты, у его ног лежали две чайки со свежевспоротыми брюхами, из которых неторопливо расползались кишки. Пару секунд ничего не происходило, и Стид успел подумать, о том, что сошел с ума, и погрузился в предсмертный бред, а потом море взорвалось. Мощный удар сотряс все сущее. Корабль подбросило, словно он наплыл на мину, вода вокруг забурлила, ожила, бесконтрольно заметалась в панике, ища спасения, низкие вибрации и животный гул заставляли содрогаться сам воздух. Стида окатило ледяной волной, но он даже не поморщился, полностью скованный ужасом. Страсть Боннета к коллекционированию книг о морских чудовищах началась в самом юном возрасте. Он не мог оторваться от книг с невероятными и загадочными подводными созданиями, путешествующими в глубинах океана. Они переносили одинокого мальчишку в другой мир, полный тайн и приключений, где царило добро, справедливость и пиратство. И, конечно же, Кракен был его любимчиком. Гигантский осьминог, не знающий пощады, глотающий целые флотилии, разрушающий порты, разрывающий в щепки самые прочные суда. Стид страшно гордился годами собираемой коллекцией книг, газетных статей, обрывков древних записей и тщательно законспектированных баек пьяных моряков. Он столько раз перечитывал повести, снова и снова представляя себе эту картинку, но самые красочные описания и бурная фантазия не сравняться с безумием реального появления морского дьявола. С обоих сторон вдоль бортов из толщи воды прорывались извивающиеся черные щупальца. Некоторые из них диаметром превосходили матчу, и безусловно могли разломить корабль пополам, как мясной нож рассекает торт. Те, что поменьше заползали на палубу уродливыми змеями, ощупывали поверхность, пробираясь между разбитой мебели, обвивали куски мяса и утаскивали обратно в пучину, прямиком в огромную зубастую пасть чудища. Стиду казалось, что мир вокруг него замедлился, будто кто-то заботливо позволял ему рассмотреть каждую деталь того, что столько раз прокручивалось в его голове, а теперь торжественно разворачивалось в реальности. Правда, в своих фантазиях он был отважным капитаном, бросившим вызов страшной твари, десятилетиями изводившей людей, и, конечно же, сразившись с монстром в драматической дуэли, побеждал, принося в качестве доказательств на берег отрубленные кровавые щупальца, зарабатывая бесконечную славу и уважение не только среди пиратов, но и всего народа. Реальность обошлась с ним жестоко, впрочем, Стиду Боннету было не привыкать. Нахлынувшие воспоминания вдруг разбудили что-то горячее и болезненное в груди, словно все обиды на жестокую судьбу, что оборвется так бессмысленно, слились в одно целое, став неудержимым потоком. — Ну давай же, тупое ты создание! Покончим с этим! Чего тянуть? Боишься?! А я нет, ни сколько, по мне так ты просто урод, что пожирает слабых. Легко нападать, зная, что сильнее тебя во всех морях не сыскать, попробуй как-нибудь найти противника по силам! Это говорю тебя я, Стид Боннет… может я не стал настоящим мужчиной, зато умру, зная, что не покорился чертовой судьбе. Хриплый, но уверенный голос сорвался в жалобный всхлип под конец. Стид видел, как щупальца замерев, вслушивались в его крики, хотя вряд ли у них имелись для этого уши, а затем поползли к нему, больше не отвлекаясь на раскиданные угощения. Прикрыв мокрые глаза, мужчина изо всех сил убеждал себя, что смерть от удушения таким образом должна быть быстрой. Голых стоп коснулось что-то холодное и мокрое, заставив весь организм передернутся в судороге отвращения. Веревки впились в кожу, и нежный шелк показался раскаленной сталью, обжигающей рвущуюся плоть. Толстые и тонкие, наглые и осторожные щупальца оплетали его целиком, скользя вокруг мачты, пачкая слизью дорогое дерево, одежду и голую кожу. Они были не такими холодными, как показалось в начале, скорее влажными, упругими и пульсирующими, такими… живыми? Присоски активно ощупывали Стида, желая познакомиться с каждой клеточкой заинтересовавшего их существа, и мужчина был уверен, что, если бы в его животе сегодня побывало хоть немного еды, его непременно бы вывернуло от этих вездесущих интенсивных касаний. Наконец, щупальце толщиной с канат обернулось вокруг горла, и Стид дрожа всем телом зажмурился, ожидая самое худшее. Секунды тянулись мучительно долго, сердце оглушающе билось в ушах, судорожное дыхание срывалось с губ, по которым стекали соленые слёзы. Сознание покидало его, уступая место бесконечной тьме. — Я не урод. Стид замер, пытаясь определить, что за слуховую галлюцинацию подкинул ему умирающий в агонии мозг. — Эй, слышишь меня?! Боннета настойчиво потрясли за плечо, словно он просто задремал над раскрытой книгой в своей уютной каюте, и все происходящее было лишь правдоподобным кошмаром. Изо всех сил желая, чтобы этого действительно было так, Стид разлепил опухшие глаза. С губ сорвался приглушенный стон. Происходящие точно не было сном, но вот на сумасшествие вполне тянуло. Была ночь, серебристый свет луны, тихо плещущееся море, россыпь звезд на небосводе, был его разграбленный корабль, куски кровавого мяса, вспоротые тушки чаек, запах тины, соли, ощущение размазанной по телу слизи, но самих щупалец как не бывало. Стид сглотнул, не веря глазам. Напротив него стоял мужчина. Сливавшийся с окружающей тьмой из-за темной одежды, длинных черных волос с проседью и короткой бородой, с безумным отблеском луны в проницательных глазах, со смуглой кожей, покрытой неровным загаром и татуировками. Странный до жути, но такой нормальный посреди этого кошмара. Человек. — Дерьмо, ты что уже лишился рассудка? — глубокий рычащий голос сейчас звучал приятнее всех слышимых ранее звуков, а рука в кожаной перчатке, до синяков сжимающая плечо Стида, казалась самой нежной лаской. — А? — голубые глаза растерянно метались, пытаясь точнее запечатлеть образ незнакомца, словно это помогло бы удержать его. — Ты назвал меня уродом и тупым созданием. Звучало, знаешь ли, обидно. — Простите, — сдавленно пробормотал Стид, совсем не понимая, о чем ему втолковывают. — Мне жаль. Незнакомец презрительно хмыкнул, явно не поверив в искренность раскаяния, но хватку ослабил. Огладил ладонью бархатный воротник халата, взялся за туго натянутую веревку, применительно дернул на себя, криво усмехнулся сам себе, перехватил двумя руками и разорвал, как льняную ниточку. Обрывки каната упали к ногам окончательно переставшего что-либо понимать Стида. Он определённо чувствовал опасность, исходящую от его нового приятеля, но в происходящем было и что-то головокружительно захватывающе, будто он в правду стал героем излюбленных приключенческих романов. Только порадоваться освобождению Боннет не успел, так как затекшее тело качнулось от опостылевшей мачты, и, потеряв равновесие, завалилось вперёд. Неловко ойкнув, Стид уткнулся лицом в широкую грудь. Кожаная жилетка пахла солью, озоном, песком и мокрой древесной — её хозяин явно бывалый моряк, хотя Боннет мог поклясться, что никого кроме него на корабле не оставляли, и он никогда раньше не видел этого человека. — Красивый, — задумчиво пророкотал голос где-то над ухом. Стид вопросительно промычал, прикладывая все силы, чтоб отлепить себя от крепкого тела и встать более-менее ровно, опираясь плечом на мачту. — Тряпка на тебе, — пояснил мужчина, — хочется прикасаться и цвет яркий. — Кто вы? Куда делся Кракен? Что здесь происходит? В глубине души Стид знал ответ на свой вопрос, но он был настолько невероятен, что разум просто отказывался принимать его на веру, требовались более существенные доказательства. Луна вновь скрылась за тучей, но глаза мужчины продолжили пылать холодным огнем, губы растянулись в улыбке-оскале, человеческие черты расплывались, как отражение в неспокойной водной глади, проявляя облик монстра. — Кракен — это я, — слова сочились густой кровью, — а ты глупый мышонок, вторгшийся в мои воды, решивший, что может указывать мне, Повелителю морей. Я не убиваю невинных, только тех, кто сами ищут расплаты за грехи. Они приходят ко мне и получают по заслугам, жалкие пьяницы, убийцы и изверги, их место на дне морском, вместе с их кораблями и проклятым золотом. Как смеешь ты, жалкий мальчишка, обвинять меня в трусости! На мгновение Боннету показалось, что в вернувшейся тьме он различает извивающиеся щупальца за спиной существа, стоящего перед ним. — К-конечно, — промямлил Стид, незаметно щипая себя за бок, — простите, сэр, я вовсе не хотел обидеть вас, я и не подозревал о ваших высоких моральных ценностях. Я всего лишь пытался достойно встретить смерть… — В женском халате? Едва ли в таком виде можно делать что-то достойно. Покрытая причудливыми татуировками рука ухватилась за алый подол, требовательно потянув к себе. Стид зажал рот ладонью, подавляя рвущийся из груди вскрик. Наверняка чудище раздевало его, чтоб ничего не мешало насладиться трапезой. Однако спустя пару минут, показавшихся испуганному сердцу часами, он в серьез засомневался в том, что Кракена интересовало его тело. Глубоко задумавшись, суровый мужчина вертел в руках мягкую ткань, сминая, разглаживая, проводя по ворсу тыльной стороной ладони, чтобы лучше почувствовать её гладкость. Это выглядело… хм, возможно даже мило, насколько того позволяла ситуация. — Вижу, вы ценитель изысканных вещей, — неловко откашлявшись начал Стид, — прошу, возьмите это, в качестве извинений. Боннет потянул за пояс, распуская прочный узел, быстро стянул с себя единственный предмет гардероба, и ловко накинул на плечи оторопевшего от такой наглости Кракена. — Вот, пожалуйста, сер, вам очень к лицу этот цвет. Стид отступил назад, стараясь прикрыть свою наготу руками, оглядывая получившийся образ. Луна снова выглянула из-за облаков, и золотая вышивка на халате засияла чудными переливами. Чёрная кожа и красный шелк удивительным образом дополняли друг друга, шепча об опасности, страхе, крови, смерти и благородстве, словно все цвета ночи собрались в одном костюме, чтобы заблистать ещё ярче под бледным светом полнолуния. — Надсмехаться надо мной вздумал? — прорычал наконец пришедший в себя Кракен, — Думаешь, что сможешь откупиться от смерти таким глупым способом? — Ох нет, вовсе нет, — зачарованно выдохнул Стид, не в силах отвести взгляда от темных глаз, — можете убить меня, думаю, я заслуживаю смерти, но эта одежда точно ни в чем не виновна, тем более, честное слово, никогда ещё не видел, чтоб кому-то так шел красный цвет. Вы словно сошли с иллюстрации к старому сборнику сказок о пиратах, что читала мне перед сном матушка… — Ты считаешь меня красивым? Стид замер с разинутым ртом, сбитый с потока вдохновенных мыслей слишком прямолинейным вопросом. Как-то некстати вспомнилось, что он стоит ночью на пустом корабле совершенно голый под пристальным взглядом Кракена, который помимо того, чтобы быть жутким чудовищем, оказался вдобавок весьма привлекательным мужчиной. — Не уверен, что мы правильно друг друга поняли, но да, — Боннет смущенно потупил взгляд в дохлую чайку, — по субъективным человеческим меркам ваша внешность определенно красива. Кракен в один шаг сократил расстояние между ними, так что лица мужчин оказались в неприличной близости друг от друга. Стид ощущал горячее дыхание на своих губах, хотелось упереться в чужую грудь руками и отпихнуть наглеца, но инстинкт самосохранения приказывал замереть и выжидать. — Мне никогда ещё такого не говорили, — глухо пробормотал Кракен, в голосе звучала плохо скрываемая грусть. — Просто они никогда не хотели узнать тебя лучше, — также тихо ответил Стид, невольно представляя, как тяжело жить в вечном изгнании. — Понимаю, там, откуда я пришел, мне тоже редко перепадали искренние комплименты. Люди могут быть действительно жестокими, когда ты не похож на остальных. — И когда утаскиваешь на дно их собственность. — Хах, наверняка, этим заниматься мне не приходилось, — растерянно улыбнулся Стид, воображая себя в роли морского чудовища. Взгляд Кракена потемнел ещё сильнее, рука в черной перчатке обхватила подбородок Стида фиксируя челюсть, бедняга едва успел вдохнуть перед тем, как его пересохшие от частого дыхания губы накрыли чужие — теплые и влажные. Это не было мерзко, скорее странно, совершенно не похоже на робкие поцелуи с Мэри, будто впервые в жизни его касались с вожделением. Мокро, горячо, волнующе, неправильно, в животе от страха и чего-то куда менее приличного забились бабочки. — Моё имя Эдвард, — сообщил мужчина, отстраняясь от потрясенного Боннета, — Кракен звучит криво, язык бы оторвать тому, кто это придумал. — Стид Боннет, — прошептал одновременно бледный и покрасневший Стид. — Чего же ты натворил, Стид Боннет? За что жаждешь понести наказание? На пирата не похож, на военного тоже. — Я капитан команды отъявленных пиратов, — гордо заявил Стид, стараясь встать поровнее, чтоб создавать более внушительное впечатление, — я в одиночку ограбил корабль. Небольшой, скорее похожий на лодку, но на нём было двое жестоких воинов. — Ты ограбил рыбаков? И что ты унес? Окуня и три камбалы? — Вообще-то неизведанное растение в горшке, — Боннет обиженно нахмурился, не желая признавать неудачу, — оно вполне может стоить целое состояние! А ещё я ужасно обошелся со своей семьей. — Перерезал им во сне глотки? — с надеждой уточнил Эд. — Святая дева Мария, нет конечно! Я сбежал, как полный трус, оставив одно жалкое письмо, даже не попрощавшись с женой и детьми, а ведь мы можем никогда больше не свидится, — на глазах Стида слёзы навернулись, хотя казалось, что он уже исчерпал все запасы на сегодня. — Дьявол, это настолько глупо, что даже очаровательно, — хохотнул Эд, умиленно вздернув брови. — Я хочу знать всю историю с самого начала. Эд ухватил Стида под локоть, таща за собой к наименее пострадавшей носовой части корабля, чтоб поудобнее расположиться на лестнице. — Знаешь, она довольно унылая, вряд ли я смогу повеселить тебя. — Не беспокойся, я не искушенный слушатель, до тебя со мной добровольно болтали только чайки и пьяницы в прибрежных барах, — Эд внимательно оглядел голое тело новоиспеченного товарища с ног до головы, словно только что заметил отсутствие одежды, и с явным нежеланием скинул с плеч модный халат, — возьми пока, а то совсем замерзнешь. Стид сжал шелковую ткань, грубо впихнутую ему в руки, и его губы впервые за минувшие сутки расплылись в усталой улыбке. На рассвете испанский корабль, проходивший своим обычным торговым путем, резко сменил направление и поспешил убраться как можно дальше, заметив на горизонте судно, оплетенное громадными щупальцами. Члены экипажа ещё долго нервно вглядывались в горизонт, с содроганием представляя, какая ужасная участь постигла бедняг на корабле, попавшем в лапы морского дьявола. В действительности бедняга был лишь один, и, хотя собственная участь была ему не известна, время он проводил совсем не плохо. Точнее, Стид Боннет крепко спал, привалившись на плечо бородатого мужчины в черном кожаном костюме. От промозглого утреннего ветра их защищали свернувшиеся в клубок толстые щупальца, одно из которых Стид трогательно обнимал во сне, как плюшевую игрушку или домашнее животное. Эд вслушивался в медленное глубокое дыхание мужчины, размеренное шипение моря, завывание ветра в спущенных парусах, и пытался определить природу доселе неизведанного тепла, развалившегося в области груди. С ним что-то происходило и виной тому был глупый человечек, взявшийся посреди ночи из ниоткуда, а теперь доверчиво сопящий ему на ухо. Это пугало, но от этого делалось ещё более захватывающим. Эд осторожно провел рукой по волосам Боннета, пропуская сквозь пальцы золотистый шелк. Нет, мышонок был слишком интересен, чтоб закончить свою жизнь в качестве завтрака для Кракена. Эд плотоядно облизнулся. В конце концов, деваться Стиду некуда, а у морского чудовища уже сотню лет не было такого хорошенького собеседника.