"Нужно зависеть только от себя самого...
Всё было нормально. Нормально абсолютно, нечего было даже расстраиваться и думать над этим. Просто нечего тут больше обсуждать. Всё хорошо. Как бы не было херово - сильные люди умеют побеждать обстоятельства. Саша всегда побеждала. Чтобы не случилось. И сейчас она справится - не о чем больше говорить, вот честно. Она в порядке. Она в порядке, хотя в папке скриншотов до сих пор хранились фото той, давней переписки, вылившейся в крики прямо в том злосчастном коридоре. Всё хорошо. Ей ни капли не больно. Всё хорошо. Так почему всё так откровенно плохо?...***
- Саш, оставь это. Ты ничего добьёшься малыш, ты понимаешь? Саша оборачивается. Так резко и стремительно, что аж заболела шея и телефон с открытой страничкой парня выпал из рук. Позади неё, в развалку стоящего и с похабной усмешкой на губах стоял Малинин, теребивший какую-то мягкую игрушку подаренного его болельщиком в руках. Ни эта ухмылка, ни сама развязная поза Саше ой как не нравилась. - Илья, о чём ты, я не понимаю? - Саша приподняла брови, пытаясь одновременно и выдавить улыбку, и поднять телефон, выключая его. Один из плюсов фигурного катания и всяких интервью - можно спокойно лгать, глядя прямо в лицо человеку. Кажется, с Ильёй такого не прокатило. В голубых, так похожих на Марка омутах всколыхнулась неприкрытая жалость. - Знаешь, милая, есть люди которым всё равно на то, что ты чувствуешь. И ты прекрасно это знаешь. Ему будет плевать даже если ты расплачешься и будешь при этом цепляться за его колени. - Илья усмехнулся, понимая, что Саша подобного себе никогда не позволит. Саша всё-таки выключила свой телефон, гневно сверкнув глазами по направлению к Малинину. Тот лишь весело пожал плечами, даже не собираясь извиняться. Саша отвернулась от парня, всматриваясь в какой-то левый постер, наклеенный на стену тренировочного центра. Слепо следила за синими линиями, медленно переходящими в нежно-фиолетовый цвет. Вспоминает, что фиолетовый был у них с Марком любимым цветом. - Знаешь, мне кажется, что я до сих пор не вернулась... - прошептала Саша, слабо уперев руки в спинку дивана. Илья перестал улыбаться. Перестал дёргать игрушку за лапку. Он уходит, на неоднозначную фразу ни сказав ничего. И Трусову это совсем-совсем не удивляет. Она лишь чувствует, как больно-больно бьётся массивное сердце о её же рёбра, раздирая все внутренности вклочья.***
Она вспоминала, как училась распознавать любые его эмоции, когда другие видели в Марке только радость. Она вспоминала, как по глазам понимала, что ему нужно сейчас и это беспрекословно давала, ничего не прося взамен. Саше тогда казалось это единственным правильным вариантом. Это было настолько правильно, насколько и ужасно. Саша вспоминала, и эти воспоминания кровью впечатывались в голову, размывая границы реальности и фантазий. Они как-то раз поговорили... - Саш, у тебя всё будет хорошо. Со мной или без меня. - Я... Я не хочу без тебя... Саша тогда - не хотела. И сейчас - не хочет. Саша хочет быть с Марком рядом. Держать за руку, как обычно смеяться над его шутками, вместе просыпаться по утрам, радоваться купленной машине или новому маникюру. А зачем ей вообще его делать, если чёрт возьми, его нет рядом? Какой в этом смысл? Саша перестала красится, вернувшись к своему родному, русому цвету. Саша отрезала себе пол длинны волос, по копчик, перестав всячески ухаживать, а на вопросы мамы: "Почему?" - лишь пожимала плечами. Сама не понимала, с какой это стати огнено-рыжий поток вместо так называемого: "щита" стал лишь тянуть ко дну. Саша научилась читать его голос. Тон, жесты руками. Саша выучила его так дотошно, что теперь она не понимала, как будет обходиться без его, Марковых обыкновенного, такого обыденного: "Доброе утро, кис". Саша выучила и впустила его вглубь себя так сильно, что теперь ну не понимала, а как вообще жить? Как существовать? Без него? Существовать. Хорошее слово. Всё хорошо. Но всё чертовски плохо. Когда Марк в последний раз смотрит на неё, хотя взгляд сквозит чёртовым безразличием, Саше хочется натурально разревется. Упасть на колени. Сделать что нибудь. Закричать, порезаться, застучать кулаками по полу. Вариантов... Вариантов не было. Совсем. Лишь кричать в догонку немое: "Пожалуйста, Марк! Ну пожалуйста!" Он просто её не слышит. Как не слышал и раньше. Но словно бы в ответ на её плечо ложится тёплая рука. Саша оборачивается словно какой-то загнанный, испуганный зверь, дико озираясь по сторонам. - Саш, прости. Но я всё слышал. - Илья качает головой, смотря в глаза сочувствующе-верно. У Саши нет сил на какой-то членораздельный ответ, так что та с силой сгребает его воротник и тянет на себя, несколько раз встряхнув. - Чтобы никто, Малинин. Вообще никто, понял меня?! - Да понял я, понял. Успокойся только. - рука младшего успокаивающе легла на её запястье, мягко отдирая ладонь от своей олимпийки, на лишнюю секунду задерживаясь, позволяя большому пальцу жалостливо скользнуть по коже ладони. Саша озиралась - потеряно, словно бы вообще не понимала, что происходит. И Илья это видел. Саша ночью - плачет в подушку в одиночестве. Плачет громко, так по-детски отчаянно, но оттого искренне. Она не высыпалась с тех пор. Она не могла с тех пор приземлять прыжки нормально. И первым, кого она встречает на следующий же день был Илья. Он долго-долго всматривался в её лицо, в уже как обычно воспалённые от слёз глаза, и когда та упрямо поднимает подбородок, поджимая трясущиеся губы, усмехается, качая головой. Саше кажется, что за последние недели она постарела лет так на сто.***
Когда она вновь видит удаляющуюся спину в коридоре, то Трусова не может удержаться от такого больного, мазохистного желания посмотреть ему вслед. Саша очень устала, но сдерживать себя просто не может. Саше больно, но она всё равно сдерживает желчь в горле и смотрит, смотрит. Она никак не может понять и осознать, что они теперь не рядом. Она бы даже сказала наоборот. Илья, вдруг оказавшийся рядом, шепчет, наклоняясь прямо к её уху, и от его дыхания становится до дикости жарко: - Он кинул тебя, Сашуль. Брось, детка, ты проиграешь. Саша отшатывается от парня словно тот залепил ей пощёчину. Сегодня она выпьет шесть таблеток снотворного чтоб хотя бы пару часов поспать. Сны ей не снятся. Хотя бы там Марк не будет её преследовать. Это счастье.***
Саша перестала возвращаться домой. Саша спит прямо на катке - в раздевалке. Саша работает допоздна, Саша наваливает на себя столько, сколько вообще можно чтобы отвлекаться от собственных мыслей, которые сейчас стали слишком громкие и были подобны лезвию в кровоточащей ране. Слишком больно. Даже для неё. Настолько больно, что ей кажется, этой же кровью она начнёт захлёбываться. В юниорах она могла работать двадцать четыре на семь. Теперь не получается. Но Саша мучает себя, даже не замечая, как порезы от бритвенных лезвий становятся всё глубже и глубже, болюче вредя подкожным сосудам. У Саши все руки в шрамах. У Саши постоянные кровотечения, от которых приходилось спасаться всеми возможными средствами. Когда она просыпается на диване посреди зала, то уже как-то не удивляется. Запах кофе - тёплый, горький, настойчивый - будит её. На полу стоит стакан капучино. В четырёх шагах, на стуле сидит Илья, сложив руки в замке, наклонившись вперёд, уперев локти в колени. Смотрит - прямо на неё. Смотрит так жестко, хмуро, внимательно, словно хочет этим взглядом распилить пополам. Прям как у неё в Круэлле. Это, похоже, по титулам передаётся. И именно в этот момент Саша думает, что Илья может быть и не так прост, как кажется. Саша делает глоток и молча отводит глаза. "Спасибо" не говорит. Илья не говорит вообще ничего, лишь угрюмо смотрит. С того дня она ночует только на катке. Саша так и не поняла, кто приносит ей кофе, пока она спит. Хотя, как сказать. Она догадывается. Он больше не говорит Саше "Брось это". Он вообще ничего ей больше не говорит. Теперь они играют в молчанку. Саша - потому что не может отпустить своё прошлое, постоянно теряясь в нём, при этом давая ему себя убивать. Илья - потому что считает, что да в этом мире вообще есть место всему. Она думает, что скоро сойдёт с ума. Он думает, что только умалишённой в этом дурдоме не хватало. Бедная девочка... Несчастная, бедная девочка... Это же уже ни разу не смешно...***
- Всё хорошо? Саша звонит Марку ночью, чтоб по российским часам было утро, когда бы у него не было тренировки. Голос трещал, как и нервная система в целом, особенно после увиденного в видео момента, где он упал с тройного сальхова. - Да. Марк говорит - сухо. Раздражённо даже. От этого разреветься хотелось ещё больше и больше. Ей кажется ещё немного и хлипкий стержень внутри, который она так отчаянно пыталась встроить после расставания снова поломается. - Ты ничего мне сказать не хочешь? Саша пытается держаться отстранённо. И желательно грубо, чтоб ни одной эмоции не проскользнула мимо неё. - Нет. Эмоции сорвались. Сама Саша сорвалась. Это всё было подобно тому, что закинуть в себя сразу пол пачки успокоительного и через силу заставить себя их глотать, чтоб стало чуть чуть легче. - Нет, Кондратюк. Ты не понял. У тебя - всё - хорошо? Марк на той стороне провода - молчит. А Саше кажется что ещё чуть-чуть и у неё остановится сердце, потому что спазмы в груди становились всё невыносимее. - Не волнуйся за меня. - всё же тихо отзывается Марк. Отговаривает, заговаривает зубы - лишь бы не говорить ничего лишнего. - Ты знаешь, что я не могу этого делать. Голос осип. Саша жмурится, дышит - еле еле. Такое ощущение что она умерла, но ей всё же по какой-то причине позволено есть, дышать, ходить, всё это. И это было так мерзко... - Это не твой дело, Саша. Ты слышишь меня? Это тебя не касается! - Марк чуть ли не рычит, от чего подступившая истерика от страха начинает ввинчиваться обратно в кожу. Саша до кровя кусает губу. - Это касается меня напрямую, пойми ты! Марк сбрасывает. Саша в который раз остаётся в спортивном зале одна, слыша, как сердце в груди снова рвётся на куски. Ей пора бы уже и привыкнуть. Саша понимает. Всё понимает. Это конец. Их конец. И как бы она не цеплялась, сколько бы прыжков не срывала - реальность пора бы уже и принять. Илья был прав. Хватит. Она проиграет. Уже проиграла. Как то золото в Пекине. Она же и тогда не верила. Она жила несуществующими мечтами о будущем. И куда это её привело? У неё не было ровным счётом никаких шансов. Вообще. Она хотела сказать ему это. Сказать, пусть даже если это будет последней фразой что она может произнести: Я люблю тебя.***
Саша на Japan Open. Поставили её вместо Мэрайи. Поставили в надежде на её четверной лутц. Саша едет, но едет уже ничего не осознавая и не понимаю, а, собственно - зачем всё это? За-чем? Четверной она как обычно же завалит. Ей столько говорили, что после восемнадцати четверные не прыгают, что она стала в это по-настоящему верить. Комната была холодной и чужеродной. Саша уже всё знала наизусть - где лежали снотворные, а где лезвия, в который раз оставляющий шрамы на коже. Саша всё это знала. Саша так делает и в этот раз. Открывает пачку, доставая сразу три таблетки и думает, что заснёт как убитая.***
Она на кухне. Столешница приятно холодит пальцы, пока та откупоривает холодную банку с водой, выпивая. Заболеть даже не боится. Итак всё в ней пропитано льдом. Саша неосознанно ковыряет раны на запястьях, из-за чего те вновь начинают обильно наливаться кровью. Той уже грубо говоря - плевать. Так что она даже не сопротивляется, когда чья-та рука нежно касается её ладони, отводя уже окровавленные пальцы от запястья. Багровые капли окрашивают столешницу в тёмный цвет, от которого искренне воротит. - Прости меня. - русская речь искажается, и Саша снова слышит родное шепелявие, на что счастливо улыбается, откидывая голову парню на плечо, пока сильные руки Кондратюка медленно обнимает за талию, прижимая к себе спиной. Саше жаль, что в помещении слишком темно, и она не может разглядеть черты лица своего любимого. Что-то показалось очень странным. Но Саша это закапывает вглубь себя. - Я люблю тебя, слышишь? Только тебя. Её ласково поцеловали за ухом, проводя руками по животу. Прощает, она прощает. Она любит. И будет любить всегда. Видимо всегда. Саша ничего не видит. И ладно. Согласна только чувствовать. Трусова оборачивается, подаваясь вперёд, врываясь своими губами в губы напротив. Марк гладит по русым волосам мягко, с какой-то истерзанной, измученной нежностью. Пальцы нежно водят по виску, и места от прикосновений так горят, что становится даже больно. Саша обжигалась снова и снова, и эта боль была спасающей. Саша целует медленно, вновь осознавая, что может нормально дышать. Саша всё изучает заново, осознавая, как ладони скользят по тёмной олимпийке, изредка сжимая ткань. Она резко хватается за собачку олимпийки, тянет вниз, путается, начинает чуть ли не задыхаться, и тогда Марк хватает её за запястье - не больно, но сильно сжимает, словно просит остановится. Саша мягко улыбается ему в губы - всё равно. Пусть делает что хочет. Потому что она сама не может хотеть другого. У Марка сильные руки. Сильные, осторожные, которые всегда изучают с особым азартом. И Саша поддаётся. Где-то в столовой должен быть диван, но шагов просто не хватает - и он аккуратно придерживая опускает её на пол, играясь с кончиками волос. Саша мычит, когда Марк медленно стягивает с неё спортивки. Русая задыхается воздухом, откидывая голову, а Марк замирает, медленно проводя пальцами по её пояснице, зарываясь лицом в её волосы, ореолом рассыпавшиеся по полу. Саша думает, что сейчас даже готова сойти с ума, завалить программу, вновь получить серебро, потому что вот это было лучшее в её жизни. Тело сводит судорогой. Марк что-то шепчет ей на ухо, но из-за какого-то вакуума она ничего не слышит. Вообще. Всё-таки даёт волю слезам, чувствуя, как парень медленно тянется к её лицу, нежно проводя по её щекам, стирая солёные капли. И она наконец понимает, что он говорит. Снова и снова. Тихо, ласково, шёпотом. - Этого никогда не будет, Саш. Никогда. Этого никогда не случится. Солнце вдруг медленно начало выглядывать из-за деревьев и лучик упал на лицо перед ней. Родной образ в голове разбился. Это был далеко не Марк. Саша толкает того в плечи раньше, чем изнутри всё взрывается болью.***
Илья заваривает чай с каким-то флегматичным, наплевательским спокойствием. Саша снова молчит, тупо пялясь в одну точку, когда всё тело крупно дрожит. Саша кажется самой себе мерзкой, отвратительной. Ей хочется натурально содрать с себя кожу, лишь бы не оставлять на себе отпечатки пальцев того. Она молчит, но после вскакивает на ноги и начинает сметать всё на своём пути. Стул летит в сторону, салфетница в стену, стакан разбивается о пол, а после сама девушка без сил падает на этот же пол. Илья молчит, и вообще никак не реагирует, даже головы не поднимает, всё так же помешивая в чае сахар. Он реагирует только тогда, когда Саша, стирая безумные от гнева слёзы подлетает к нему и залепляет звонкую пощёчину. Тот медленно прижал кончики пальцев к красной от удара щеке, и наконец, поднимается с места. - Саш, милая, твой гнев и боль это не самое худшее что было и будет в моей жизни, так что не бери на себя слишком многого. - спокойно заявляет парень, на что Саша уже размахивается, чтоб залепить ему вторую затрещину, но вдруг рука бессильно падает вдоль туловища. Она до сих пор не может чёрт возьми поверить, что он сделал это. Просто взял и натурально воспользовался, а сейчас сидит перед ней с наглой рожей и без капли хоть какой-то вины. Она никогда так не готова была убить человека. - Это был ты, - зачем-то шепчет Саша, пусто смотря на парня, разбивая все свои мечты в прах. - Пф. Конечно я. - Илья ведёт бровью, чуть ухмыляясь. - Брось, Саш. Это просто был твой сон, правда? Если бы Илья вовремя бы не слетел с места, подхватив её, Саша бы упала. Всё верно. Она была под снотворным. Обычная надуманная реальность. Мир перед глазами плавно качнулся. Это всё время был он. Он, не Марк. Дал то, что она так страстно хотела получить. Картинка перед её глазами медленно расплывался, когда в голову всё ввинчивалась одна только фраза: Потому что это никогда бы не случилось. Никогда. Это был хороший подарок, малыш. Ты ведь поверила в это. Всё было реально. Когда-нибудь ты скажешь мне спасибо.***
Саша ловит себя на том, что кровь не застывает в жилах при просмотре программ Марк. Она ловит себя на том что ей вообще то совсем на всё наплевать. Полное безразличие помноженное на фигурнокатательный профессионализм - вот, что теперь было Сашей Трусовой. Она сломана внутри. Сломана, растоптана в прах, пыль, муку. Ей стало настолько всё равно, что она даже теперь может приезжать и засыпать в собственной квартире Калифорнии. Когда она вновь под снотворным приходит к Илье, слабо опираясь плечом о дверной косяк, и смотрит в глаза чуть ли не умоляюще, он усмехается так, словно понимал, что в какой-то момент она придёт. Рано или поздно. Так что просто открывает дверь пошире, отойдя в сторону, пропуская девушку в квартиру. Ночью она вновь с Марком в голове, врываясь ногтями в широкие плечи. Всё стало наркотиком. Она не спрашивает у Ильи зачем он делает это - они вообще не говорят. Ни на тренировках, ни на соревнованиях - да вообще нигде. Он лишь смотрит на неё с напускным равнодушием. Да, он отвечает если спрашиваешь - но смотрит куда-то мимо, над её головой. К Рафу стал приезжать ещё реже. Однажды, через месяц, парень с силой выбивает у неё таблетки со снотворным. Специально - не специально, она не знает, хотя Илья ничего не делает просто так - ей уже абсолютно плевать. Саша сцепляет руки за его шеей так, как сцепляла за шеей вымышленного Марка Кондратюка. Саша не закрывает глаза - смотрит прямо в лицо. Тело сводит, когда она подаётся вперёд, вжимаясь в него всем телом, словно боится потерять это чувство. Словно боится вновь потеряться. Ещё спустя три дня Илья хватает у неё телефон с открытым инстаграмом Марка и толкает к стене. И Саша поддаётся ему. Вариантов то особых нет... У Саши не осталось во что бы верить. У Саши вообще ничего не осталось из чувств, так что она просто-напросто доверяется этой силе и превосходству. Илья умеет быть нежным когда нужно. Саша вбивает себе в голову, что это от простой жалости. Она же просто не видит, как смотрит на неё Илья Малинин, когда она отворачивается от него, сжимая голову руками, чуть ли не рвя на себе волосы и вновь слабо бьёт кулаком по матрасу, потому что снова не смогла остановится. Она, конечно, не чувствует обнимающих её рук и упирающегося в её плечо носа. Ночью ей не снится вообще ничего визуального. Только одно ощущение. Защищённость. Утром её кровать всегда пустовала. Илья всегда уходил раньше, чем она просыпалась, словно подчёркивал что-то ей непонятное. Чтоб ты не падала в одну пропасть за другой, малыш. А всё остальное - рано или поздно пройдёт.***
Александра Трусова вновь наложила на русые волосы яркую краску, приземлив тройной аксель. Марк Кондратюк занял на Чемпионате России седьмую текущую строчку. В прикроватной тумбочке Ильи Малинина появилась ещё одна пачка снотворного.10 мая. 2024 год.
"...Люди свободны, и привязанность — это глупость, это жажда боли."
©Оскар Уайлд