вдоль страниц галантереи.

— Ваше Величество, — обращается дворецкий к мужчине, — с Вашего позволения, я бы завершил собрание. Король встает из-за круглого стола, а следом за ним поднимаются с мест остальные присутствующие, шумя стульями об паркет, и как только в комнате наступила тишина, люди в величественных нарядах и одеяниях в немом поклоне благодарят друг друга – традиция, не покидавшая их дворец с давних пор и столетий. Марк задумчиво поправляет засученные рукава, и не замечает, как зал медленно пустеет. — Ты все понял, что сказал отец? — Джисон подходит к брату, застывшему на месте, локтем толкает в бок и кивком головы зовет его освободить помещение. Вместо ответа Минхен мычит, притупляет взгляд в пол и следует на выход – ближе к пурпурным коврам, картинам в золотых рамках, украшающим своими масштабами голые ванильные стены, и свежему воздуху, которого так не хватало в строгом костюме. Начало восемнадцатого века встретило великую державу своим спокойствием и чистой душой горожан: облака не спеша плыли по небу, листья в прудах, занесенные туда теплым обрывистым ветром, плавно кружились легким течением, солнце никогда не обжигало своим теплом, и природа наполнялась искусством - вокруг царствовала идиллия. Дамы в пышных платьях с буфами и тугих корсетах, что следовали по каменным улицам, махая веерами, создавали красоту прекрасного и величественного. В таком мире, без вечных разговоров о политике, престолонаследии и огромной ответственности, Марк предпочитал быть. Он не всегда хотел такой жизни. В больших книжках об истории и простоте рассказывали, как порой глупо и забавно ведут себя дети, как искренне они счастливы, лежа в луже и пачкаясь красками, игривы так, как только могут непоседы. Только ему не было позволено быть ребенком. Будучи совсем юным и трусливым, Минхену требовалось слишком рано взрослеть, понимать основы политики на процветающий век и перестать, все-таки, болтать ногами на стуле, когда они не дотягиваются до пола. Следуя по длинным коридорам и лестничным пролетам, сквозь стеклянные двери и каменные ступени, принц оказывается в большом, кажется, бескрайнем саду, оживленном кустарниковыми фигурами, галькой под ногами, по которой порой было трудно передвигаться на маленьком, высоком каблуке милым дамам, разными фонтанами, беседками, птичьим стрекотанием и своей необъятной красотой. Двигаясь все дальше от дворца и приближаясь к изгороди, он оглядывается по сторонам, и, убедившись в отсутствии людей в его поле зрения, пробирается сквозь небольшие цветущие кусты. — Как вы здесь, соскучились? — он считает маленьких белоснежных кроликов, резвившихся по траве от прихода их хозяина, и, насчитав привычное ему количество питомцев, присаживается на корточки, осторожно прижимая к себе и поглаживая одного из них, пока чья-то тяжелая рука не опустилась на его плечо. — Я? Очень скучал, — Джисон смеется, проходит чуть дальше и усаживается на колени смелее, нежели его брат, совсем не заморачиваясь о том, как от сырой земли могут пострадать недавно постиранные брюки. — Ты следил за мной? — Марк в недоумении открывает рот и вскидывает брови, но ни на секунду не перестает гладить кролика в руках. — Ты не всегда аккуратен с такими вещами, как секреты, — младший водит рукой по траве и ослабляет верхние пуговицы пиджака, все же, несмотря на всю красоту и форму королевского устава одеяний, она бывает уж очень неудобна для повседневности, — в особенности, если это касается того, что ты любишь. — Так сильно заметно? — он опускает питомца и наблюдает, как тот, чуть не падая, стремится вернуться к своему семейству. — Более чем. Просто надеюсь, что никто из дворца не пойдет за тобой подсматривать, куда один из наследников прячется после любого собранного совета с их Величеством. Джисон появился на свет, когда Минхену только стукнуло пять, возраст, где детская одежда постепенно превращается в классику и неудобные пиджаки с брюками, восковые мелки в кофейные листы для чистописания, а вместо дорогой матушки сказки на ночь приходит читать одна из ее близких придворных слуг. Но сейчас они, повзрослевшие и возмужавшие, все так же близки друг другу, как в давней юности и отрочестве. Навечно больше, чем просто братья. — Меня попросили передать тебе известие, — осторожно начинает младший, — о том, что наш королевский дом с его женой и сыновьями позвали за переговорный стол в соседний дворец, в который мы с тобой не ведались с визитом. — Думаешь, нам стоит согласиться? — Марк подзывает парня покинуть уютный и секретный уголок, после чего в быстром темпе приближаясь к зданию. — Ты не так меня понял, — отрезает, — завтра на рассвете нас ожидает поданная карета, на которой мы отправимся к другому графству. Ближе к вечеру, когда прозрачно-лазурное небо игралось красками, плавно переливаясь в закатные бархатные оттенки, а фонарщики, следуя по двору и саду от одного источника света к другому потухшему, зажигая их и перетаскивая за собой лестницу, создавали после себя шлейф теплого освещения. По волшебству сам дворец словно вылез из сказки – в окнах, одно за другим, расцветали восковые свечи, от чего грубые цвета и грани дворцы смягчались и расплывались. Придворные открывают двери в обеденный зал, в центре которого стоял большой протяжный стол, украшенный канделябрами и вазами, различными блюдами, сервизом и приборами по каждой норме толстых заповедей этикета. Каждый член пришедшей королевской семьи встает пред своим местом, в почетном тоне кланяясь, а после, сев на обшитые бархатом стулья в ожидании главы семьи, как это принято в каждом уважаемом обществе, приступили к трапезе. — Завтра, как вы знаете, — начинает Королева, чей голос бархатом разливается по стенам комнаты, и Марк, старательно отрезающий небольшой кусок мяса ножом, поднимает взгляд на женщину, — нас ждет поездка в соседнее имение. Я наслышана о том, что у них есть наследный принц, на год юнее, нежели наш первородный сын. И вам, Марк, — она откладывает приборы на край тарелки и вытирает рот краем платка, покоившийся на ее коленях, — предстоит обменяться с ним рукопожатием в качестве благополучного визита. — Хорошо, матушка, — Минхен, слегка смутившийся, кивает, на что Король с гордостью и блеском в глазах улыбается сыну. Джисон исподлобья наблюдает и поджимает губы. Во всем обилии комнат и коридоров, присущих этому дворцу, Марк бы не отыскал ничего более уединенного и личного, чем бесконечных просторов библиотека, где можно найти что-то большее, чем книги и истории в них. Высокие стеллажи, тянущиеся вдоль, образуют собой запутанный лабиринт, в котором невозможно заблудиться, а свет, слегка приглушенный, но не мешающий насладиться чтением в одном из кресел, всегда создавал атмосферу легкого позднего вечера, несмотря на то, какой час стоял за окном. Взгляд падает на толстую книжку в чуть потертом переплете, корешок которого на удивление находился в своем первоначальном совершенстве. На обложке золотистыми буквами выгравировано «Учебник этикета», а на первой странице в углу синей пастой, пострадавший временем, написано от руки: «Принцу Марку Второму. От научной академии.» Минхен прижимает ее к груди и быстрым шагом спешит вернуться в свои покои. Перед тем, как в пиджаке лечь на остывшую кровать, кто-то звонко стучит в дверь. — Войдите, — Минхен захлопывает книгу и убирает ее на край, мол, это не то, чем он планировал заниматься оставшееся время до их отъезда. Джисон медленно открывает дверь, заглядывая внутрь, после чего заходит вглубь комнаты, внимательно смотрит на издание рядом с братом, и, прикрывая ладонью вырвавшийся смех, произносит: — Ты не выучишь такое количество уставов за остаток времени, тут правила, которые нам преподавали годами, — показывает пальцем, — и тебе не стоит их учить, если так хочется понравиться наследнику. — О чем ты говоришь? — старший неловко смеется, но в согласии кивает, думая о том, что базовые навыки манер за столом и при встрече с такими же как и он королевскими кровями вполне могут счесться за джентльменские. — Что за вздор, Джисон, мы отправляемся к ним по назревшим делам. — Как раз об этом, — Джисон подходит ближе, присаживаясь рядом с братом и неловко перебирает пальцы, — я не смогу быть рядом с вами при визите, — видя на чужом лице недоумение и горечь, тут же выпрямляется и выставляет ладонь вперед, словно демонстрируя о том, что его речь еще не закончена, — у меня есть для этого причина. В прошлом сезоне, когда нас приглашали на бал в имение семейства Со, отец познакомил меня с одной принцессой, понимаешь? — Понимаю, но лишь то, что ты променял наш братский союз на встречу с барышней. — Я не предавал нашу с тобой связь! — восклицает, — нашими родителями была назначена встреча на конную прогулку в их владениях соснового парка. Будь моя воля, Минхен, я непременно отправился бы с тобой даже на соседний материк, не считаясь о том, сколько девиц и принцесс отдали бы свои драгоценности и почет лишь за танец со мной. Марка ничуть не обижала страсть родителей к их младшему сыну, их волнения о замужестве и его хорошем благополучии, напротив, самостоятельный выбор тех, с кем бы он хотел видеться в свободных от престола часах, благодаря кому он будет чувствовать себя любимым и желанным, был для него важнее всего. Заточенный в границах дворца, но с дозволенным выбором избрать себе спутника жизни, с лишенной в полноте своего слова свободой и открытым сердцем, в котором искрится любовь. — Она тебе понравилась? — Минхен улыбается уголками губ и с трепетом смотрит на брата, — Та принцесса, какая она? — Такая же, как и все в тот вечер, но единственная, кто обратил внимание на мои глаза, а не золотой перстень на пальце, — Джисон крутит его на пальце и внимательно следит за реакцией старшего, — ты не в обиде на меня? — Ни одна дама, укравшая твое сердце, не разобьет то, что есть у нас, — он накрывает своей ладонью джисоновскую и, поглаживая, в поддержке кивает. — Я, кажется, слишком мало произношу слова о том, что небеса дали мне прекрасного человека в роли близкого братца, — проговаривая, он встает с насиженного места, и, перед тем как скрыться за дверью, в благодарности дарит Марку поклон. Другая ли жизнь за лесами и озерами, за окружающей нас природой, в большом государстве, поделенным на графства, строят ли там такие же живописные дворцы, стоит ли это все того, чтобы каждый день носить пиджак в обличии кителя, так сдавливающий грудную клетку, и никогда не улыбаться без повода на публике. Правда ли, что за столько миль друг от друга, ожидает такой же теплый прием, крепкие руки другого Короля, утопавшие в сухости большого трудолюбия, и теплый взгляд Ее величества при виде собственного и единственного сына, о ком говорила матушка за ужином. Минхен приподнимается в кровати, когда стрелка часов отбила полночь, смотрит, прищурившись, на лунную полосу, просачивающуюся сквозь прозрачные молочные занавески и оседающая на полу. Устало вздыхает, осознавая катастрофичность попыток провалиться в сон, и снова падает на взбитую горячую подушку, прикрывая глаза. Вдогонку к мыслям он представляет разные пейзажи, роскошные и завораживающие, те, о которых он в силу меланхоличной натуры будет в скучаниях вспоминать, думает, сколько же раз они проедут водоемы и сможет ли он увидеть горожан, посмотреть, как живет народ в цветущее время, так же они приветливы и рады новым гостям. Утро встречает его менее красочным образом, нежели тем, о чем Марк перед сном мечтал: время вот-вот достигнет семейного завтрака, на который неприлично опаздывать, и что его во всем количестве размеров здания и находившихся в нем людей никто не удосужился разбудить. За трапезой матушка успевает спросить, как спалось этой ночью, потому что, кажется, внешний вид его говорит сам за себя, а Джисон жестами показать на упрямый локон, не поддающийся всем попыткам лечь так же аккуратно, как и все остальные волосы. Прежде, чем он успевает привести себя в порядок перед зеркалом в ванной комнате, дворецкий говорит ему о том, что кучер при дворе уже успел упариться на жаре. Когда солнце выше поднялось, сильнее обогревая землю летними лучами, а отец в карете вдруг невзначай спросил, интересуется ли Минхен живописью и некогда архитектурой, он понял, что их путь затянулся. Выглядывая сквозь занавески в окна экипажа, он еле заметно улыбался, отдавая отчет о том, что не очень успешный сон сопоставился с прекрасной реальностью и предстал перед ним одной картинкой столкновения природы и нечто изумительного. Не успев опомниться, Марк замечает, как вечная тряска наконец прекратилась, и лакеи в жакетах цвета кобальта отворяют дверь, любезно протягивая руку сначала Королеве, а позже и ее супругу. Минхен решает выйти сам, поправляя задравшийся пиджак, и по приглашению дворецкого их имения проходит внутрь. Несмотря на то, как может быть богата другая королевская семья, в погоне за драгоценностями и редкими экземплярами современности их века никто не собирается уступать звание престижных людей общества. Аванзал имения представлял собой совершенно иной цвет и восприятия, нежели в родных стенах – миниатюрные картины и белоснежные свечи украшали стены каштанового оттенка, гармонируя между собой, прозрачные и глубоко черные оконные занавеси почти доставали до пола, блокируя дневной свет. Мужчина, одетый в красный костюм со шлейфом приветливо улыбается и протягивает руку приезжим гостям. — Добро пожаловать в наше графство, — его голос бархатом окутывал тело, с низким и слегка хриплым басом от больших лет работы за троном он пожал руку, — Надеюсь, ваш путь был безопасным и спокойным, — обращается к Королеве. — Более чем, спасибо за приглашение, — отец Минхена приветственно кивает, а после под разговоры, сопровождаемые приглушенным смехом, они следуют вверх по большой округлой лестнице. Марк дует щеки, не увидев рядом с новой для него семьей наследного принца. Он идет вслед за старшими, не разъединив сцепленные руки сзади, пока перед самым входом в переговорный зал, который принц успел мельком разглядеть сквозь приоткрытые двери, купался в свете и золоте, его не останавливает матушка. — Прости, милый, совет собран без присутствия в нем их Высочеств, — говорит с сожалением, — пока мы не оповестим об отъезде домой, тебе придется подождать нас снаружи, — Королева с нежностью поглаживает его щеку и последней заходит в помещение. Минхен в молчании кусает губы, так и не двигаясь с места пред закрытой дверью, и позволяет себе сгорбиться. В попытках дать такому поступку со стороны Королей и высших сил и каплю ответа, он не замечает, как чьи-то шаги со стуком каблука спускались по ковровой лестнице прямиком к нему. — Я понимаю, — начинает молодой человек, а Марк от испуга резко оборачивается и смотрит на приближающегося к нему парня, остановившийся в пару метрах от него. — Вы кронпринц Марк? — Да, но не наследный, — говорит вполголоса, в традициях их семьи кланяясь, — Просто принц Марк. — В таком случае, просто принц Марк, рад с вами наконец повидаться, — делает паузу, — позвольте проводить Вас в наш сад. — Могу ли я узнать ваше имя? — Минхен спешит за быстро удаляющимся меж коридоров принцем, с легкостью преодолевающим все лестничные пролеты и запутанные повороты. — Наследник графства Ли Донхек, — он резко останавливается, поворачиваясь к принцу, — и, пожалуйста, не сочтите это за отсутствие манер, пока мы находимся без лишних глаз в компании друг друга, называйте меня лишь по имени. Так как Вы всего на весну старше, надеюсь, такое обращение к вашей персоне не доставит неудобств, если я буду называть Вас так в ответ. Перед тем, как выйти на свежий воздух, Марк понимает, что за всей суматохой встреч и событий, настигших его с самого начала дня, он не сумел как следует разглядеть нового знакомого. Темные волосы вперемешку с песчаными локонами неустанно под пролесками ветра лезли в глаза, округлые черты лица, придававшие ему более королевский вид будь он даже обычным крестьянином, хрупкие запястья, выглядывающие из под белоснежной рубашки и кардигана – на одно мгновение Минхену стало завидно, словно лишь он парится в неудобных кителях. Донхек больше походил на искусство. — Почему Вы… — Марк запинается, увидев перед собой до невозможности изящные аллеи сада и их красоту, — Почему Вы не присутствовали при встрече? Мне было доложено, что нам предстояло обменяться рукопожатием. — Были некоторые дела, помешавшие мне прийти к Вам и Вашей семье, прошу меня простить. — Вам нравится здесь находиться? — гуляя по брусчатке, на приятное удивление качественно выполненной, меж арок плюща и винограда, Минхен на свою душу, трепетно лежащему ко всему красивому и живому, порой бывает болтлив. — Что Вы имеете в виду? — Донхек идет рядом, следуя в том же темпе шага. — Иметь титул наследного принца и вместо того, чтобы колесить по полям и городам, мы обречены день изо дня прислуживаться правилам манер и почтительного молчания. — Это крик Вашей души или просто вопрос? — он склоняет голову в сторону Марка и, получив в ответ лишь молчание, отвечает, — это, безусловно, большая ответственность, сопровождающая за собой и большую работу, к которой меня готовили с самого моего рождения. Одно лишь горестно, что это было предрешено не нами. Возможно, в иной жизни нас ждёт нечто, далеко отдаленное от власти. — Хотите сказать, что получить титул Короля после Вашего отца, не Ваш желанный выбор? — Минхен набирает полные лёгкие воздуха, и наблюдает, как милейшие старушки, сидящие на скамье неподалёку, поправляют платья и приветствуют кронпринца, на что он, откланявшись кивком, ладонью показывает в сторону круглой формы живописного фонтана. — Нет, Марк, — он присаживается на сухой край, которого не настигла расплескивающая журчащая вода, и слегка жмурится от полуденного солнца, — Наличие выбора не означает, что я бы отрёкся от престола, если бы вдруг мне выпал шанс поменять свою судьбу. Может, будучи неопытным юношей в период бунтарского взросления, я и злился на какой путь был обременен, но сейчас достаточно умен и образован, чтобы принять и желать мое будущее таким образом. Минхен слегка расплывается в улыбке, продолжая стоять на месте перед Донхеком, а после, чуть вытянувшись, говорит: — Мое настоящее имя – Минхен, а Марк мне даровал отец в дань уважения к моему прадеду. Поэтому я не буду против, чтобы Вы называли меня двумя именами, — прокашливается, прикрываясь, и продолжает, — Мой брат, то есть принц Джисон, к сожалению, не смог посетить Вас по той причине, что отправился на встречу с одной из принцесс, родом… — Принц Минхен, — Донхек перебивает, непривычно для королевских чинов сутулится и кладет ладонь на ключицу, — я безмерно благодарен Вам, что мы с успехом нашли общий язык, но не кажется ли, что Вы чересчур болтливы? — Разве Ваше Высочество против? — он ухмыляется, но приметив на чужом лице первую, выдававшую всю свою искренность улыбку, тут же засиял в ответ. — Напротив, — он встает с места и становится пред Марком, заглядывая в его глаза с большой нежностью — я более чем рад, — проговаривает вполголоса, перед тем как дальше двинуться в путь красот зелени и природы их владений, — наша семья устраивает роскошный бал на этих выходных, — Донхек слегка ускоряет шаг и оборачивается на парня, спокойно идущего вдоль клумбы, — сможет ли Его Высочество, — акцентирует голосом, — явиться на торжество? — Я вхожу в предполагаемый список приглашенных королевским дворцом? — принц хмурится, отводит руки за спину и смотрит на парня. — Нет, но обладая титулом наследника престола, хочу пригласить Вас лично. Не только на церемонию, но и на танец. Донхек стоит ближе, чем дистанция, которой он старался придерживаться, и Минхен впервые замечает, как ярко блестят на солнце его глаза. Глубокий черный с появлением света и тепла превращается в приглушенный терракотовый, разрываясь в светлых оттенках и линиях, и сам принц смотрит с нежностью, с мягким чувством столкновения прекрасного и изящного. — Мне льстит, что в качестве своего выбора Вы взяли нашу семью, — не отрывает взгляд, — Обещаю, наша карета прибудет вовремя. Они следуют обратно к замку после того, как настигли одну из придворных слуг, что быстрым шагом застала их в уединенной беседе и оповестила об отъезде родителей Марка. По дороге принц, не изменяя себе, все продолжает рассказывать о том, как же скучно бывает по вечерам, когда даже родной брат занят делом, а Донхек внимательно слушает, изредка кивает и мычит, иногда задает встречные вопросы и мимолетно улыбается. — Я рад был с Вами повидаться и познакомиться, принц Минхен. С нетерпением жду Вашего повторного визита, — он проговаривает, понижая тон голоса, протягивает руку и ступает на шаг вперед, сокращая расстояние, а Марк, пока взрослые заняты прощанием друг с другом, делает ответный поступь. — Могу ответить вам взаимностью, наследный принц Донхек, — пожимает ладонь, большим пальцем проводя по нежной коже, и чуть наклоняется, шепча, — Я прибуду в темно-синем костюме. Минхен смотрит внимательно, запоминая каждую деталь в принце, что по-прежнему держит чужую ладонь в своей и хмурится от услышанных слов, боится, что, покинув темные стены и проделав большой путь домой, он забудет, кто поселил в нем спокойное лето. Семьи прощаются в поклоне и под сопровождение дворецкого Король с его женой и старшим сыном к выходу, и Марк, обернувшись, наблюдает Их Высочество и удаляющуюся вглубь по лестнице спину в кофейном отливе цвета кардигане. Комната покоя Джисона мало чем отличалась от его брата, но необыкновенный шарм младшего сына витал в воздухе и оседал на прозрачных занавесках. По своему нраву он всегда был нежнее и спокойнее, за исключением времен, когда за его дверью что-то вечно шумело и падало. Не более, чем очередная перестановка планировки и никогда юношеский максимализм. Она сияла своим светом и белоснежными простынями, чистым порядком на столах и в шкафу, аккуратным футляром со скрипкой и большим мольбертом в углу – краски оказывались лишь на холсте и кисточке. Голые стены украшали пейзажи и звезды, а на небольшом балкончике смирно таился телескоп, который ему любезно подарили на совершеннолетие. Стук в дверь заставляет принца чуть вздрогнуть, а после приглашения в комнату вваливается уставший Минхен. — Долгий путь или изнуряющий визит? — Джисон снимает обувь и усаживается на кровать, приглашая старшего присоединиться. — Я всем с тобой поделюсь, но сначала расскажи мне, как прошла твоя встреча, и только потом узнаешь, что ты сумел упустить, — Марк с шумным выдохом падает в постель и пододвигается к брату ближе, смотря в наполненные уютом и чистой любовью глаза, которые, почему-то, сменяются тоской. — Это катастрофа! — прикрывает лицо ладонью, — она была помолвлена, представляешь? Как оказалась, ее Высочество хотело рассказать мне это еще при второй встрече, но не решилась трактовать это при отце, который даже не подозревает о замужестве дочери. А я, в силу своего узкомыслия не смог понять, что до меня пытались донести. — Ее нерешительность – не твоя вина, разве ты должен гадать и заранее знать то, о чем она не осмелилась признаться? — Может ты и прав, — кивая, произносит, — и к тому же, она не умеет обращаться с лошадьми – назвала Кольша напыщенным животным, когда сама пыталась скормить ему подобранную в кустах траву. Это просто невообразимо, Марк, она свела меня с ума. — Но все же, — он смеется, поправляя волосы, — я рад, что твой любимый конь больше ее не увидит. — Так как, говоришь, прошел ваш визит? — Это было великолепно. Кронпринц показал мне сад, он был бесподобен, в разы лучше, чем наш, — оглядывается, — но не говори, прошу, об этом отцу с матушкой. Я говорил ему о том, как мы живем и рассказал немного о тебе. Его зовут Донхек, и он пригласил наше семейство на торжество, что организует их семья, не знаю, по правде говоря, в честь какого величия, но ты должен поехать туда вместе со мной. Почему ты так улыбаешься? Джисон сдерживает смешки, от чего глаза в счастливом мгновении превратились в сияющие полумесяцы, а Марк, взяв его за руки и качая их из стороны в сторону в попытках выманить ответ, смешит брата еще больше. — Просто давно не видел тебя настолько воодушевленным. При встрече и знакомстве с принцем пожму ему в благодарность руку, что он первый и, кажется, единственный, кто заставил тебя облиться краснотой в щеках. Минхен с испугом прислоняет ладони к лицу, пытаясь по температуре понять, правда ли его так врасплох настигло смущение, и под смех брата, сам начинает неловко улыбаться. — Не думай об этом, я не расскажу ему, Марк, что тебе больно сильно понравилось его посетить. Но я надеюсь, что отец позволит нам посетить их бал. ** Что нужно загадать у ведьм или молиться священнику в воскресных церквях, чтобы время длилось чуть быстрее, а ожидание не так тяжко сказывалось на трепете, от которого всегда так стучит грудная клетка. Минхен бродил по саду и возвращался, когда отсчитывал пятнадцать минут, зачеркивал даты на листке, ежедневно донимал придворных, когда же будет готова их карета к выезду и долго не мог уснуть. Порой от раздумий дергал заусенцы, от чего не раз получал угрюмый взгляд Джисона прекратить мучить свои же собственные пальцы, завтракал дольше в надежде, что часовая стрелка оповестит его о волнующем его событии как можно раньше, что секундная в свою очередь перестанет вечно ее обгонять. В ночь на первый календарный выходной Марк представляет, как пройдет его вечер и как будет счастлив, наконец, спустя часы и дни в разлуке увидеть снова черты лица, которые он под гнетом королевских дел и скуки так и не сумел забыть, как будет непривычно видеть принца в костюме вместо свитеров и кардиганов, и сколько раз, считая на пальцах, он будет неотрывно на него смотреть. Под рассвет солнца и птичий зов за окном, он просыпается, кладя руку на грудь и проверяя, неужели в такой свет и час может так быстро биться сердце, сколько ударов оно подарит телу в минуту, будь он не в теплой нагретой кровати, а перед самим воплощением совершенства. Перед его трогательным будущим. После обеденного часа, когда вся семья в привычном поклоне отблагодарила друг друга за совместный прием пищи, Марк, как и обещал в тот день, окидывает взглядом темно-синий костюм, украшенный золотыми оборками, с выглядывающим под пиджаком атласными рюшами, поправляет рукава с вылезавшими из них краями рубашки и вытирает влажные ладони об брюки. Перед тем, как отправиться в путь, он просит прощения у семьи и выбегает в сад. По гальке в чуть тесных ботинках он бежит сквозь кусты и цветочные поляны, ступает на свежую траву, нежащуюся под коркой солнца, и останавливается у знакомого места, пробираясь в импровизированное тайное убежище. — Пожелайте папеньке удачи, — Минхен склоняется над зверьками, мигом прибежавшим к нему, стоило услышать знакомый шелест листвы, и лапками прыгающие на ботинки и ближе к рукам, — она ему сегодня очень пригодится. Небо встретило их фиолетовым закатом, а после, ближе к чужому имению, озарило приезжающих в него гостей яркими звездами и отсутствием облаков – идиллия, демонстрирующая свою душу наизнанку. И пусть Джисон восхищенно делился с братом, полушепотом и прикрывая ладонью лицо от воодушевления предстоящего вечера, о том, как бывают прекрасны в летний день сияющий небосвод и как он счастлив видеть его волшебство воочию, Марк думает, что ни одна бы звезда с неба, самая большая и горячая, холодная и та, что может разрушить весь Земной шар приблизившись лишь на пару метров – ни одна вечно горящая искра в галактике не сравниться с тем, как сверкает он. Кучера открывают дверь кареты, и следом за их Величеством и братом выходит Марк, чьи глаза в восторженном залпе разбежались вдоль по гранитным фонарям и расписным окрасам архитектурных украшений. Дамы были одеты в свои лучшие платья, корсетом выделяя прекрасные черты фигур и косметикой подчеркивая всю очарованную красоту, их веера сочетались с нарядами, и сами они словно отрывки из заморских сказок о любви и нежности. Господа и наследники вели под руку спутниц и принцесс, придерживая их на каменных ступенях лестницы, и вместе под звонкий смех и шумные разговоры, сопровождаемой музыкой внутри имения, провожали на торжество. За размышлениями Марк не заметил, как Джисон, стоя почти у входа, в стеснении окрикивает его имя и машет ладонью. Сквозь толпу и оживленные разговоры о жаркой погоде, о том, как цветы не успевают впитать достаточно влаги, как тяжело порой нести на себе звание наследника и как роскошен интерьер внутри, Минхен пробирается с извинениями и запинками, обходя неожиданно остановившихся барышень, в попытках найти того, ради кого он совершил большой путь из мучительного ожидания, узкого костюма, тоски и трясущейся дороги. — Не меня ли разыскиваете, Ваше Высочество? — Донхек неожиданно для Марка появляется со спины, чуть перекрикивая шум вокруг и оказываясь слишком близко губами к щекам, а после, отдав наполовину пустой бокал красного вина одному из придворных, становится перед ним. — Костюм в сапфировом цвете... — он смотрит внимательно и не спеша, осматривая детали: крупные кольца на изящных тонких пальцах, красивый ремень с золотой пряжкой, идеально выглаженные брюки со стрелками и открытая шея, усыпанная сплетением родинок. Еле заметный блеск на губах и нижнем веке приковывали взгляд и притупляли слух, и Донхек, приметив такой бурный вызванный интерес, слегка улыбается. — Должен соответствовать приглашенному лично мной гостю, — зал утопает в аплодисментах оркестру, разместившийся недалеко от входа, и наследный принц, услышав ноты следующей мелодии, протягивает руку, — не позволите ли мне пригласить Вас на танец? — Да, безусловно, — мнется, но быстро кладет свою ладонь в чужую, следуя за парнем вглубь скопления танцующих пар. — Умеете ли Вы танцевать вальс или сегодня мне следует вызывать лекаря от последствий, что скажутся на моих ногах? Марк хмыкает и отрицает, уверяя в своем профессионализме и сохранности чужой обуви и пальцев. Донхек кладет руку на чужое плечо, а Минхен в свою очередь аккуратно притрагивается к чужой талии от нарастающего его волнения. Их движения легки, словно плавные волны вальсирующего ветра, излучающие утонченную силу. Они следуют в такт мелодии скрипки, шаг за шагом, не отрываясь друг от друга ни на секунду, и кажется, что весь мир прекратил свои обороты спешки. Прикованные друг к другу взглядом, чутким и многословным, чувствами, о которых можно прочитать по взмаху ресниц и гармонии великолепия. Марк глубоко вдыхает и слышит аромат, принадлежащий лишь Донхеку – чарующая весна, покоившая в его душу пробуждение света и приятного беспокойства, шлейф цветов и чего-то горького -- то, в чем хотелось бы задержаться. Легкий шаг и размеренные повороты выделяли их среди зала, прекрасного и грациозного, приковывали к себе вздохи восхищения и блеск, отражавшийся в глазах. Они плавно обводили друг друга, словно партнеры в роскошном королевском балете. Рука Минхена следовала чуть выше, задерживаясь, а в момент, когда Донхек вслед за принцессами оборачивался, не останавливаясь, вокруг себя, очертила его талию, пальцами проводя по животу и возвращаясь на место. Музыка стихла, но, не оставив после себя тишину, заиграла вновь. Принц Минхен одаривает юношу поклоном, получая в ответ реверанс, следует к выходу, стоило прежней толпе встать между ними. Донхек прикусывает губу и прожигает взглядом стремительно удаляющуюся спину, пока к нему, смущенно прикрываясь веерами и поправляя пышные прически, не подошли две принцессы. Марк опирается на гранитную балюстраду на крыльце имения, куда еле добирался свет фонарных свечей, опуская голову и позволяя себе ненадолго согнуться в спине – успокоить трясущиеся плечи и груз беспокойства. Воздух с нотами прохлады пробирался в легкие, щекотал носы тех, кто вместо шумного душного помещения предпочитал оставлять знакомство в тьме свежего вечера и парой бокалов предложенных напитков. — Я вижу Вас не в первый раз на таких мероприятиях, — девушка с лисьим прищуром улыбается, и становится рядом. Ее волосы были распущены, в отличие от всех других прибывших красавиц, но некоторые локоны красиво заколоты золотой брошью на затылке, на руках элегантно смотрелись кружевные перчатки с оборками у запястий, а ее наряд был вызывающе лазурным, — откуда Вы? — Принц королевства Ли, прибрежье океана, — глаза принцессы с отблеском распахнулись, и она тотчас сделала маленький шаг вперед. — Неужто тот самый старший принц семьи? — Марк поворачивает на нее голову, а после, убедившись в том, что она ничем бы не смогла его зацепить, отворачивается и смотрит вглубь деревьев и рощи. — Я наслышана о Вас, как о благородном и невероятно красивом наследнике. Рада увидеть Вас воочию. — Я не наследник, — он бубнит под нос, приподнимается, а на уточнении девушки о его словах мотает отрицательно головой и отвечает, мол, так, ничего важного. Ничего из того, чтобы ей следовало знать. — Все-таки, бал получился чудесным, верно? Вы уже успели пригласить даму на танец? — Минхен молча кивает и поджимает губы, а девушка в момент меркнет, исподлобья смотря на чужой профиль, но, не теряя придуманного шарма, кладет ладонь на предплечье принца, — искренне хотелось бы увидеть счастливицу, что удостоилась чести отведать мелодию вальса с таким молодым человеком, — от таких слов по телу парня стынет кровь и сам он, нехотя, твердеет, — не могли бы Вы, сир, уделить мне пару мгновений, для того, чтобы вскружить голову в центре зала и других Высочеств? — Вы называете меня сиром от того, что не знаете моего имени? — Марк поворачивается к ней, в силу роста смотря на нее сверху, чуть хмурится, и складывает руки в замок за спиной. — К великому сожалению, еще не доводилось услышать, но разве никогда не поздно будет познакомиться поближе, верно? — Принцесса Им, — знакомый голос послышался в пару шагах от них, — Ваш кровный старший братец разыскивает Вашу душу по всему дворцу, не постеснявшись заглянуть даже в комнаты покоя Короля и Королевы, пока Вы строите глазки очередному принцу, решившему отдохнуть в сумраке вечера? — подходит ближе, — боюсь, если Вы не отправитесь прямиком к его Высочеству, то я буду вынужден доложить ему лично о том, как любимая невинная сестрица исследует господ в поисках богатого наследника. Девушка быстрым движением убирает руку с чужого пиджака, поправляет платье, наигранно хмыкает и под стук каблучков возвращается внутрь. Минхен облегченно выдыхает и смотрит, как кронпринц подходит к нему ближе. — Спасибо, что спасли меня. Иначе я бы не знал, как от нее отвертеться. — Не стоит благодарностей. Эта дама никогда не знает о чувствах такта и личного пространства, — наклоняет голову, — почему Вы покинули меня? — Мне нужно было выйти на свежий воздух, стало невыносимо душно, прошу меня простить, — Марк подходит чуть ближе и берет чужую ладонь в свою, большим пальцем следуя от прохладных пальцев до запястья. — Можно задать вопрос? — облизывает пересохшие губы. — Конечно, все что угодно Вашей душе. — Кто в вашей королевской семье является наследником, имея двух родственных братьев, если при нашей первой встрече Вы сообщили мне, что им не являетесь? — Этот вопрос обсуждается с момента рождения младшего сына, по решению Верхней власти и советников был выдвинут вердикт о перепланировании традиции передавать престол старшему наследнику. Если быть точнее, совет снова соберут, когда Джисону исполнится двадцать один по календарному дню, а до этой поры мы с ним на равных правах и обязанностях. — Но, ведь, — говорит Донхек, хмурившись и не отпуская руки, — установлено правило всех королевских семей, соблюдаемое и почитаемое сквозь века и поколения. Неужели ваша семья решила вершить революцию по своим правилам и прихотям? — Что за вздор? — Минхен чуть отстраняется, а в попытках вернуть руку за спину сталкивается с тем, что кое-кто совсем не хочет его отпускать, — Вы, не зная всей сути, говорите о революции и прихотях, словно это так легко далось всей нашей семье. Отец, возглавляя целым графством, должен был решать проблемы о наследнике задолго до его приближения к старости. — В таком случае, в чем же таилась причина всех собраний и вердиктов? — он смотрит с теплом, словно извиняясь за резкие слова, нелепо вырвавшихся под гнетом алкоголя и духоты. — Я не могу сказать Вам по тому поводу, что сам остался в неведении, но, смею предположить, что замешательство было вызвано от явных способностей двух сыновей, несмотря на разницу возраста. Юноши, что легко поддавались обучению и важным королевским делам – Джисону было одиннадцать, когда он впервые побывал в зале заседаний. Наши родители всегда выделялись среди королевств своими нравами и мнением, не сильно отличающимися, но явно облегчающими, пусть на малость, жизнь. Донхек кивает и, от себя не ожидая, кладет подбородок на чужое плечо. Ладони поднимаются вверх по спине поглаживающе-плавно, и, сделав шаг к Минхену, сам прижимается к нему. Принц чуть дергается с места, часто моргает глазами от удивления, но не отстраняется, напротив, ближе прислоняется к чужому телу, в котором где-то под ребрами так громко стучит сердце, и шумно выдыхает. Молчание разбавляет живая музыка, громкое соло исполнение фортепиано заканчивало свой бой, после чего, гулко и непрерывно аплодисменты отчетливо доносились до приезжающих карет и гостей. Некоторые дворяне, прощаясь и благодаря за предоставленную возможность встретить свой вечер в приятном обществе, покидали торжество и прятались за стенками роскошных карет. Никакой шум не пройдет барьер гармонии и ласки в их маленький угол крыльца, огражденный гранитной балюстрадой с непопадающим на него фонарным светом. Донхек отстраняется и в громком молчании, шмыгая носом и сминая чужой пиджак на спине, извиняется, склоняя голову. Минхен приободряющее кивает и чуть улыбается. — Нам скоро предстоит покинуть Вас, — виновато произносит, отстраняясь и оглядываясь на входные двери, — путь до нашего дворца будет долгим, нам уже следует выдвигаться. — Я был счастлив увидеть Вас в нашем имении, — говорит вполголоса, убирая выбившуюся прядь за ухо, — Не могу обещать, во избежание разочарования, но я постараюсь выбрать для Вас время с визитом к Вам. — Всей семьей? — глаза Марка в надежде распахнулись, а Донхек не сдерживает улыбку. — Нет, принц Минхен, я наведаюсь один. Просто хочу скорее Вас увидеть. — Спасибо, — шепчет, смущаясь, и резко поворачивает голову к двери, когда Джисон по привычке машет рукой и показывает на ожидавшую их карету с запряженными лошадьми и готовыми кучерами, на что парень в ответ поднимает ладонь и возвращается к кронпринцу, — Я благодарен Вам за этот вечер, он был воистину прекрасным. — Обещайте, что будете скучать по мне, — Донхек бегает глазами по лицу напротив и наблюдает, как его ладонь, чуть замерзшую и мягкую, преподносят к губам. — Не смогу пообещать то, от чего буду страдать в дни нашей разлуки, — Марк оставляет кроткий поцелуй на костяшках, и, откланявшись, быстрым шагом следует к своей семье. Во время ужина вместо привычных звонов приборов об посуду, стук чашек с блюдцем, комната наполнилась разговорами и искренностью – то, чего давно не видели эти стены. И даже после окончания трапезы с опустошенными тарелками на столах, они продолжали говорить и разговаривать, слушать и слышать друг друга, до сухости губ и першения в горле, перебиваясь тихим смехом и приятными улыбками. — Во время бала, — Джисон начинает, прокашливаясь, — ко мне подошла познакомиться одна девушка, как оказалось, из очень прилежной и хорошей семьи, честно признаться, я не особо запомнил из какого она королевства. Она начитанна и умна, делилась с тем, как родители дали ей выбор для высшего обучения в престижных заведениях, она принцесса, и поделилась, что если вы разрешите, то она была бы рада составить мне компанию в прогулке. — Говоришь, не помнишь из какой дама семьи? — подает голос Король. — Точнее сказать, не припомню, — младший сын слегка склоняет голову и прислоняет палец к губам, а через мгновенье, сквозь мычание и бормотание, восклицает, — точно! Она из семьи Им. Марк роняет прибор и, прикрывая рот ладонью, шумно прокашливается, а после, возобновив стабильное дыхание, извиняется. Покинув помещение, Минхен замедляет шаг, останавливая за собой и Джисона, а после, установив дистанцию с родителями, меняет путь в гостиную дворца. Усевшись у камина в мягких бархатных креслах, выполненных специально на заказ для интерьера, он потирает переносицу и с грустью в глазах обращается к брату: — Мне очень жаль сообщать о таких новостях сейчас, когда ты так по-детски счастлив, но я не прощу себе, если в последствии, после влиянии чар этой барышни, ты потеряешь свою искру, — младший в непонимании хмурит брови и склоняет вбок голову, — Принцесса из их семьи вынуждала меня пригласить ее на танец, подлизывалась и была упрямо настойчива, но к счастью, все обошлось. Я был спасен, но почему-то не подумал, что из всех ее возможных жертв окажешься ты. — О чем ты говоришь? — Донхек сказал мне, что все, о чем она думает, это наследники и то, что им перенесется от их Величества. Она ничего из себя не представляет, — после горькой правды Джисон на мгновение меркнет, а после соглашается, обреченно вздыхая. — Почему же мне, Марк, так не везет с барышнями? — брат встает с места, приближаясь к парню, и утешающе гладит его плечо. — Оставь поиски на время, — шепчет, вслушиваясь в треск дров в глубине камина, — Тогда, возможно, будущая любимая девица сама найдет тебя. Не терзай свое сердце на тех, кто даже не взглянет на него при встрече.